Неточные совпадения
Я думал сначала говорить подробно в моих записках вообще о ружейной
охоте,
то есть не только о стрельбе, о дичи, о ее нравах и местах жительства в Оренбургской губернии, но также о легавых собаках, ружьях, о разных принадлежностях
охоты и вообще о всей технической ее части.
Теперь, принявшись за это дело, я увидел, что в продолжение
того времени, как я оставил ружье, техническая часть ружейной
охоты далеко ушла вперед и что я не знаю ее близко и подробно в настоящем, современном положении.
Итак, обо всем этом я скажу кое-что в самом вступлении; скажу об основных началах, которые никогда не изменятся и не состареются, скажу и о
том, что заметила моя долговременная опытность, страстная
охота и наблюдательность.
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии,
то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в
охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Между
тем осечка может случиться на
охоте за такою драгоценною добычей, потеря которой невознаградима; не говорю уже о
том, что осечка при стрельбе хищных зверей подвергает охотника великой опасности.
Если и поднимешь нечаянно,
то редко убьешь, потому что не ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не только знает, что вот тут, около него, скрывается дичь, но знает, какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен, что она точно говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты, что все это вместе составляет одно из главных удовольствий ружейной
охоты.
Никакою дрессировкой и натаскиванием в поле,
то есть практикой на
охоте, нельзя дать его; но, конечно, несколько развить и сохранить приличным содержанием, равно как и наоборот, испортить доброе чутье собаки.
Обучение легавых собак или дрессирование посредством парфорса,
то есть ошейника с острыми спицами, совсем не нужно, если не требовать от собаки разных штук, вовсе до
охоты не касающихся, и если иметь терпение самому заняться ее ученьем.
Первое и важнейшее правило, чтоб у собаки был один хозяин и никто другой не заставлял ее повторять
те уроки, которые она учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй год уже настоящей
охоты она будет запираема или привязываема на цепочке или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от
охоты; впоследствии это сделается ненужным.
Если же мне случалось по нездоровью долго не ходить на
охоту,
то они, истощив все другие знаки нетерпенья, садились или ложились передо мною и принимались лаять и выть; потом бросались ко мне ласкаться, потом подбегали к ружьям и другим охотничьим снарядам и потом снова принимались визжать и лаять.
У собак вообще и у легавых в особенности есть расположение грезить во сне; чем лучше, чем горячее собака в поле,
тем больше грезит и — грезит об
охоте! Это видеть по движениям ее хвоста, ушей и всего тела.
Во-вторых, в
охотах, о которых я сейчас говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной
охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие
охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье,
тем хуже,
тем больше будет промахов.
Хотя нельзя оспоривать, что для уменья хорошо стрелять нужны острый, верный глаз, твердая рука и проворство в движениях, но эти качества необходимы только при стрельбе пулею из винтовки или штуцера; даже и это может быть поправлено, если стрелять с приклада,
то есть положа ствол ружья на сошки, забор или сучок дерева; стрельба же из ружья дробью, особенно мелкою, требует только
охоты и упражнения.
Если общество не многочисленно и все стрелки настоящие охотники,
то такая
охота может быть чрезвычайно приятна и удачна.
Я должен признаться, что никогда не любил
охоты большим обществом и предпочитал
охоту в одиночку, вдвоем или много втроем, ибо как скоро будет охотников и собак много,
то трудно соблюсти
те условия, при которых
охота может быть удачна и весела.
Советую и всем охотникам делать
то же, и делать аккуратно, потому что птица, приколотая вскользь,
то есть так, что перо не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь, что со мной случалось не один раз, особенно на
охоте за осенними тетеревами.
Я просидел одну ночь, подкарауливая дупелей на току, и убил их несколько штук, но мне не понравилась эта
охота, хотя она заманчива
тем, что требует от стрелка много ловкости и проворства.
И тогда-то производятся
те славные
охоты целым обществом, о которых я недавно говорил.
В отношении к
охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго стоит на низких местах, затопив десятки верст луговой стороны, что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода пойдет на убыль. Весной, по краям разливов только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь в дальний поход, появляются по голым берегам больших рек, и
то на самое короткое время. Все это для стрельбы не представляет никаких удобств.
В продолжение всей осенней
охоты за гусями надобно употреблять дробь самую крупную и даже безымянку; осенний гусь не
то, что подлинь: он делается очень силен и крепок к ружью.
Из этого опыта я заключаю, что там, где найти много куропаточьих выводок, эта
охота должна быть очень весела: молодые куропатки не тетеревята, они довольно сильны и крепки; деревьев нет, да куропатки не садятся на деревья; улетают иногда очень далеко и летят ужасно быстро; стрелять надобно живо, а не
то они как раз вылетят из меры.
Охота за молодыми куропатками начинается в исходе июля, но лучшее для
того время — когда все хлеба сжаты и скошены,
то есть в августе и сентябре.
Хорошо дрессированная, послушная и не слишком горячая легавая собака необходима для удачной
охоты за куропатками. В июле выводки держатся в поле, в степных лугах с мелким кустарником, в некосях, в бастыльнике. Сначала они очень смирны, и когда собака нападет на след,
то старый самец начнет бегать, вертеться и даже перепархивать у ней под носом, чтобы отвести ее от выводки.
Настоящие же охотники предпочитают перепелкам, что и весьма справедливо, болотную дичь, которая достигает лучшей своей поры именно в августе,
то есть в одно время с перепелками; но в местах, где болот мало или совсем нет, стрельба перепелок очень приятна и добычлива; к
тому же иногда вырвать часок-другой времени из
охоты за болотной дичью и посвятить его жирным осенним перепелкам.
В доказательство я укажу на
то, что все охотники употребляют самую крупную дробь для стрельбы глухарей; разумеется, я говорю об
охоте в позднюю осень или по первозимью и преимущественно о косачах.
Эта
охота продолжается до половины лета с
тою разницею, что с весны рябчики самцы не только откликаются на искусственный голос самки, но и летят на него с большою горячностью, так что садятся по деревьям весьма близко от охотника, и бить их в это время очень легко; со второй половины мая до половины июля они откликаются охотно, но идут тупо; потом перестают совсем приближаться на голос самки, а только откликаются, и потому охотник должен отыскивать их уже с собакой.
Очевидно, что в одиночку такая
охота не заманчива, хотя очень спокойна: курить, сидеть, прохаживаться, даже лежать, если угодно, но она уже слишком недобычлива и даже может быть скучновата, потому что иногда лет вальдшнепов располагается весьма неудачно: во всех направлениях слышны их голоса, а именно на
то место, где стоит охотник, не налетит в меру ни один, и, простояв часа три, охотник принужден будет воротиться домой, не разрядив даже ружья.
В этой
охоте еще приятно
то, что видеть хорошую собаку во всей ее красоте и вполне ею любоваться.
Эта
охота очень добычлива; на иной небольшой островок набежит зайцев множество, и они, взбуженные [
То есть вспутанные, поднятые с места, отсюда взбудный след] охотниками, бегают как угорелые взад и вперед, подобно испуганному, рассеянному стаду овец; некоторые от страха бросаются в воду и переплывают иногда немалое пространство.