Похожие книги

Верите ли вы в любовь? А в любовь на расстоянии? Ведь в сети можно найти не только друзей. Но чем спасаться, когда расстояние становится невыносимым? Насколько сильны должны быть чувства, чтобы выстоять все проверки, которые приготовила жизнь? Достаточно много вопросов. Ещё больше противоречий. Пусть каждый ответит по-своему, а эта книга останется просто историей постоянной борьбы: с собой, с чувствами, эмоциями и человеком. Любовь здесь как схватка. Кто выйдет из этой игры победителем? И какой трофей получит в самом конце?

90-е годы… Шальное и сумасбродное время. Геннадий нанимает киллера, чтобы избавиться от единственной соседки по коммунальной квартире: ведь тогда вся квартира перейдет в собственность его и его любимой жены-красавицы. Преступление просчитано и выверено. Но вмешалась нелепая случайность, и всё пошло совсем по другому сценарию. Кого же убили на черной лестнице?

Яркий, живой диалог героев – основа драматического произведения, мощный двигатель сюжета и лучший инструмент раскрытия авторского замысла. Но искусство создания диалога таит в себе много ловушек, в которые часто попадают не только начинающие, но и опытные писатели и драматурги. Книга Линды Сегер и Джона Рейни поможет вам избежать этих ловушек. Вы познакомитесь не только с ценными советами о том, как вложить в уста героев те самые единственные и неповторимые реплики, но и с грубыми ошибками в написании диалогов, которые сведут на нет все попытки создать героев, которым поверит зритель. Все советы сопровождаются показательными примерами из пьес, экранизаций и кинофильмов. Книга будет интересна авторам, работающим в любом жанре, и независимо от уровня мастерства– как новичкам, так и опытным профессионалам. Хорошие писатели стремятся к тому, чтобы диалог выглядел как обычный спонтанный разговор. Однако никакой разговор в художественной литературе не рождается у писателя спонтанно. Книга Линды Сегер и Джона Рейни поможет вам избежать этих ловушек. Вы познакомитесь не только с ценными советами о том, как вложить в уста героев те самые единственные и неповторимые реплики, но и с грубыми ошибками в написании диалогов, которые сведут на нет все попытки создать героев, которым поверит зритель. Все советы сопровождаются показательными примерами из пьес, экранизаций и кинофильмов. Книга будет интересна авторам, работающим в любом жанре, и независимо от уровня мастерства– как новичкам, так и опытным профессионалам. Идеальный диалог несет массу информации о персонаже. Бесчисленные слои – психология, происхождение, образование, жизненный опыт – можно раскрыть, совершенно их не описывая, исключительно посредством диалога. Для кого Для начинающих и опытных литературных авторов, в первую очередь для сценаристов кино и телевидения, а также тех, кто хочет таковыми стать.

Их всегда много вокруг нее – красивых, талантливых, сверхуспешных мужчин, на которых ведут охоту поклонницы и желтая пресса. Таким был ее отец, один из ведущих российских хореографов, таков ее муж, таковы ее звездные клиенты. Но не пора ли и ей, адвокату Марго, сыграть свою сольную партию? Хотя бы в этом деле красавчиков из мужского квартета, где каждый давно отказался от претензий на главную роль и ждет только защиты, жалости и чуть-чуть украшающей отношения лжи?..

«О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!..» – сказал классик. Очевидно, он имел в виду нечто романтическое и возвышенное, уместное в храме искусства… Хотя театр не только храм, в нем бурлят и низкие страсти: честолюбие, зависть, ревность к чужому таланту, жажда славы и материальных благ… Рита Рощина, сотрудница частного детективного агентства «Шиповник», получила задание – расследовать анонимные звонки с грязными оскорблениями, поступающими главному режиссеру областного театра драмы, который не подозревает никого из сотрудников театра – подлость среди служителей муз, по его мнению, немыслима! В первый же визит в театр под видом журналистки Рита становится свидетельницей того, что «умереть на сцене» – не всегда просто фигура речи…

Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно. Начало шестидесятых. Успешный кинорежиссер Устин Уткин был очень недоволен, когда к нему на дачу заявился его бывший однокашник по ВГИКу Нестор Носов, с которым он не виделся много лет. Когда-то Устин женился на невесте Носова, у которого после этого вся жизнь пошла кувырком. На следующий день, к своему ужасу, хозяин обнаружил гостя в сарае застрелившимся из самодельного ружья. Уткина арестовали по подозрению в убийстве. Это стало для него началом настоящего кошмара. Вдобавок ко всему на следствии жена режиссера сделала неожиданное заявление, повергшее в недоумение даже видавших виды оперативников… Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни.

Сюрреалистичный роман, полный тайн и загадок.

«Он и она – им чуть за сорок, это два отлично сохранившихся тела, полных жизни и здоровья. В ярких финских тренировочных костюмах, они расхаживают в обнимку у старой церкви с шатровой колокольней. Место высокое – и отсюда видны просторы: луга, излучина реки, деревушка, дальний лес…»

«Я редко встречал человека с такой удивительной физиономией, как у Мунэ-Сюлли, и мне кажется, что этому много способствуют его глаза. Удивительные глаза, несмотря на то, что один немного больше другого, – мягкие, то задумчивые и подернутые точно пеленою, то вдруг взблескивающие, зажигающиеся пламенем, в особенности, когда он увлекается разговором…»

Пособие состоит из упражнения на перевод русской версии английской пьесы, адаптированной по методике © Лингвистический Реаниматор, на английский; и упражнений на чтение перевод, аудирование и пересказ адаптированного и неадаптированного английского оригинала пьесы. Весь английский текст является оригинальным авторским текстом Уильяма Шекспира. В книге 497 английских слов и идиом. Рекомендуется широкому кругу лиц, изучающих английский на уровнях В2 – С2.

«…Торжество Щепкина было таково, какие редки вообще, еще более редки в сфере русского драматического искусства, и тем более оно замечательно, что было вполне заслуженное. Щепкин своим пребыванием в Петербурге сделал решительный переворот на русской сцене. Посещение его будет долго памятно, потому что бросило семена, которые не могут не принесть плодов. Одно уже то, что Щепкин, слухами о своем необыкновенном искусстве и даровании, которые блистательно оправдывались на деле, заставил посещать Александрийский театр тех, которые давно уже не посещали его, – чего-нибудь да стоит…»

Представляю вниманию читателя две небольшие пьесы. Для меня пьеса – эта «живой» отрывок из жизни. Это как будто наблюдаешь через окно происходящее действо. Жизнь идёт, и будет идти дальше… А я лишь выхватила важный момент и подала на суд зрителя.

«Обыкновенная семейная сцена» повествует о раздоре и разладе в семье Игнатовых, о "подвиге" Антонины Анатольевны, пролившей свет на настоящее положение дел в ее семье – так отчаянно, в момент кризиса; о том, как самые страшные опасения мужа ее, Андрея Константиновича, одно за другим сбывались. О злоключениях молодых Игнатовых, о чудачествах Пряникова, о жизни прочих членов «кружка Игнатовых». О славном городке Кузино, о его жемчужине, об «Искре».

В сборник включены либретто оперетт «Королева сцены», «Ноч на Iвану Купалу» (на белорусском языке), «Заручальны пярсцёнак» (на белорусском языке).

Разрешается использование текста в некоммерческих целях с указанием авторства. Заглядывайте на канал Яндекс. Дзен «ЭКОЭЛЬФЫ». Там вы найдёте много всего интересного для ребят 4—11 лет и не только.

Настоящий авторский сборник состоит из рассказов и памфлетов, отражающих некоторые драматические мировые события начала двадцать первого века. К этой же проблематике примыкает драма в стихах «Наследник».

«Есть последовательности различных порядков. Правильное течение повседневности обусловливается тем, что мы полагаем границы между этими последовательностями. Разнообразные ряды их не пересекаются друг с другом в обыденной жизни. Например: сонные ассоциации заключены в особый ряд; им не отводится места во время бодрствования. Сон, отдых, исполнение обязанностей – все это параллельные, непересекающиеся ряды последовательностей…»

Какие люди жили раньше на нашей земле? О чем думали-гадали, на что надеялись, чего боялись? Истории о вмышленных и реально существовавших персонажах. Здесь и князь Василько Теребовльский, ослепленный по приказу своих братьев-князей. И боярин из дружины Ингваря Ингваревича, возвращающийся домой в разоренную Батыем Рязань. И Александр Александрович Благоев, назначенный в судебную палату Санкт-Петербруга и не выносящий несправедливости, которая царит повсюду. И другие люди, похожие и не похожие на нас сегодняшних.

Чтобы понять современность, нужно знать историю. Для тех, кто не хочет помнить её уроки, история обязательно повторится – и в виде трагедии, и в виде фарса. Французский театр в дни великих социальных потрясений ещё не ведал жанра, в который погрузила его эпоха. Он просто жил, старался выжить – и угасал, и расцветал, и радовал уцелевших зрителей. Не так ли и мы – стараемся выжить в такие времена, совершая тем самым великий незримый подвиг, который оценят только знатоки?..

Рим первого века до н. э. Плебс борется с олигархами. Популяры, партия масс, сражаются с оптиматами, защищающими власть знати, землевладельцев и финансистов. Марий и Сулла были вождями двух группировок. Их столкновение привело к гражданским длительным войнам. После их смерти партию плебса возглавил Цезарь, партию знати ― Гней Помпей Магн. Катон же спасал Республику. Книга содержит нецензурную брань.

«Сцены сельской жизни 2416 года» можно отнести к жанру фэнтези-абсурда. Может быть, это совсем новый жанр, тогда их следует назвать смелым и веселым экспериментом. Веселым – потому что во всех сценах есть юмор, где-то черный, где-то светлый. Как и в большей части фантастической литературы, читатель и здесь найдет символы дня сегодняшнего, встретит знакомые явления общественной жизни. Автор надеется, что навыки понимать эзопов язык еще не утеряны отечественным читателем. Здесь они пригодятся.

«…Скажем только, что, во-первых, г. Каратыгин совершенно переменил характер своей игры, и переменил к лучшему; а во-вторых, что он показал чудо искусства, если под словом «искусство» должно разуметь не творчество, а умение, приобретенное навыком и ученьем… Фарсов, за которые прежде так справедливо упрекали г. Каратыгина его противники, мы на этот раз заметили гораздо меньше; но когда человек, не чувствуя в душе движения страсти, говорит такие слова и таким голосом, источником которых может быть только одна страсть, то, по необходимости, будет делать фарсы, как бы ни был далек от всякого желания делать их и как бы ни старался быть простым и естественным…»

Пособие состоит из упражнений на чтение, пересказ и перевод английской версии пьесы «Ромео и Джульетта (акт 1, сцены 3—4)», адаптированной по методике © Лингвистический Реаниматор, на русский язык. Пособие содержит 1 886 русских слов и идиом. Рекомендуется широкому кругу лиц, изучающих русский язык на уровнях В1—С2.

Геннадий Голубин даёт нам возможность углубиться во времени и почерпнуть оттуда те золотые россыпи, которые оставили после себя выдающиеся представители русской вокальной культуры, вдохнуть в свои грудные клетки некогда горячее дыхание прошлого, чтобы настоящее прочно становилось на его базе и направляло своё молодое дыхание в будущее. Для молодых певцов это уникальная возможность побыть на время рядом с голосами артистов некогда по-настоящему звёзд отечественной культуры, заглянуть в их виртуальную жизнь, зажечь в себе ту страсть и огонь, которые сопровождали в беспокойной артистической жизни наших героев и их почитателей. Это и хороший памятник именам, которые кто золотом, кто серебром вписал их в сокровищницу нашей яркой и неповторимой музыкальной летописи, биографию нашей страны.

«Искусство, как объект изучения, – химера, в этом пора чистосердечно признаться. Если в науках опытных, при неизменности в чередованиях причин и следствий, мы в детском самообольщении можем думать иногда, что имеем дело с „сущностью“ явлений, когда лишь приводим в ясность собственные о них представления, то о какой же „сущности“ может быть речь там, где сила и смысл явлений измеряются степенью воздействия на наше чувство? Не в этом ли разнообразии субъективного восприятия самая ценность искусства, поверх границ пространственных и временных соединяющего тех, кто одинаково чувствуют одно и то же произведение? Или есть для человека в искусстве иное мерило, кроме отзывчивости своего „Я“?..»