Особо опасный опер

Сергей Андреевич Красов

Пенсионеру МВД Рагозину в 2011 году делают несложную операцию в больнице. Очнувшись от наркоза, он оказывается в восьмидесятых годах прошлого столетия в теле осуждённого, отбывающего срок в колонии особого режима. В этой же колонии работает оперуполномоченным старший лейтенант Рагозин. Встреча с самим собой молодым должна помочь исправить ошибки, допущенные в молодости, а также трагедии в жизни близких людей и страны в целом.

© Сергей Андреевич Красов, 2023

ISBN 978-5-4496-6214-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

— Внимание! Время шесть часов утра. В ИТК-22 объявляется подъём!

После ухода на пенсию Вадим Рагозин часто видел сны связанные с работой, которой он отдал около двадцати лучших лет своей жизни. То он видел себя в звании лейтенанта, начинающего работать рядовым опером в той же колонии, откуда он ушёл на пенсию в звании майора. При этом он во сне радовался, как привычно и удобно на нём сидит офицерская форма и даже не обижался почему то, что начинает карьеру сначала.

То во сне оказывалось, что он опять вернулся в посёлок Пуксинка, где прожил эти двадцать лет в семи минутах ходьбы от жилой зоны колонии. Но в этом случае даже во сне было ощущение огорчения от осознания того, что по каким-то причинам он бросил ставший уже привычным Екатеринбург и вернулся в этот посёлок, затерявшийся среди болот на севере Свердловской области.

Но все подобные сны заканчивались хэппиэндом — счастливым пробуждением в привычной обстановке.

Вот и сейчас сквозь дрёму Вадим понимал, что ему снится что-то из той же серии «из прошлой жизни». Причём даже запах был в этом сне какой то специфически тюремный.

— Комендант жилой зоны, срочно прибыть к дежурному по колонии, — повторил тот же голос через дребезжащий динамик

Вадим сообразил, что он спит, укрывшись с головой одеялом. Повернувшись с бока на спину, он скинул одеяло с головы и, стряхивая с себя остатки сна, рывком сел.

— Повторяю. Комендант Игуменов, срочно прибыть в дежурку, — добавил тот же голос.

Сон продолжался. Из лампочки на противоположной стене расположенной в нише и закрытой решёткой, в глаза Вадиму резануло светом, показавшимся спросонья ослепительным. Закрываясь от света ладонью, Вадим машинально вытянул вперёд правую руку и оторопел. Рука была чужая!

Сколько себя помнил Вадим, у него были интеллигентные руки с длинными «музыкальными» пальцами, выдававшими человека умственного труда. И никакими занятиями спортом и физической работой изменить этот «недостаток» не получалось. А тут в воздухе перед глазами висела здоровенная мужицкая лапа с какой то наколкой на кисти.

Вадим оторопело провёл взглядом по всей длине руки от кисти до плеча и убедился, что рука растёт из его тела. Вдобавок на плече красовалась наколка в виде оскаленной пасти какого-то зверя.

Быстро осмотревшись при свете не такой уж и яркой, как показалось вначале лампочки, Вадим с нарастающим ужасом сообразил, что находится в камере — стандартном помещении, предназначенном для содержания осуждённых особого вида режима, так называемом «закрытом бараке». Насмотрелся на такую «экзотику» за годы работы в колонии.

Слева от него в ряд лежало пять человек, почти все были с головой укрыты одеялами, в характерной позе спящего на боку человека. Кто-то похрапывал, кто-то переворачивался на другой бок. На секунду мелькнула из под одеяла стриженая голова.

Справа от него у стены лежал ещё один. Итого вместе с Вадимом семеро. «И столько же примерно на нарах первого яруса. Итого четырнадцать человек, — прикинул Вадим, — стандартная зековская «хата». То что режим именно особый подтверждали висевшие на стене полосатые телогрейки и шапки.

И главное — запах! Этот специфический неописуемый тюремный запах, которым здесь пропитано всё! Любая вещь, побывавшая в «зоне» и вынесенная за её пределы, обладает этим запахом дешёвого курева, мужского пота, мочи, какой то гадости, которой мажут «параши» для дезинфекции и ещё нескольких компонентов входящих в состав этого запаха, происхождение которых не определишь.

Тело справа от Вадима зашевелилось, из под одеяла высунулась лохматая голова и, зевая и щуря глаза хрипло пробормотала:

— Чё вскочил, Валера, спи, рано ещё, выходной у нас сёдня, забыл? — И переворачиваясь на правый бок, натягивая на голову одеяло, сосед добавил сонным голосом. — Я вчера шнырям сказал, чтобы нам хавку в последнюю очередь подвозили, — и тут же сонно засопел.

«Так, значит я ещё и Валера», — подумал Вадим, послушно откидываясь на спину. Голос соседа показался ему знакомым, где то он уже слышал эту характерную хрипоту. Ужас, охвативший его сначала, начал отступать, сменившись лёгким волнением и любопытством. Уж больно натуральный сон. Вадиму и раньше, бывало, снились натуральные сны, точнее какие то фрагменты снов: голос давно умершего человека, звуки и запахи забытые ещё в детстве. Но это были какие то обрывки, которые с пробуждением куда то улетучивались и редко оставались в памяти. Но чтобы так конкретно и последовательно что то снилось, такого никогда не было.

Вросшая в подсознание привычка опытного оперативника анализировать любую самую сложную ситуацию и искать способы её решения, сработала и в этот раз. Отбросив в сторону эмоции и сразу успокоившись, Вадим выделил две возможные версии: или это сон, или…, или это какое то фантастическое переселение души из одного тела в другое

В обоих вариантах нужно наметить линию поведения в создавшейся ситуации, пока не получается проснуться самому (если это сон), или пока не проснулись сокамерники (если это не сон), хотя бы для того, чтобы просто выжить. Для начала надо было вспомнить всё, что предшествовало пробуждению Вадим напряг память…