Полковник Покрышкин против

Самуил Бабин, 2021

Известный летчик-ас полковник Покрышкин после ухода в запас уезжает жить в глухую деревню. В стране в это время правит авторитарный режим. Внучку летчика, живущую в столице, задерживают за одиночный пикет. Он узнает это от следователя, ведущего дело, и едет ее освобождать. Спецслужбы всячески пытаются помешать ему добраться до столицы, внедряют агента, перекрывают дороги, минируют вокзалы. Но он, проявляя военную смекалку, добирается до места окольными путями через провинцию, попутно, пользуясь всенародной известностью, помогает живущим там людям бороться с притеснением властей. В столице на поиски полковника брошены все полицейские силы и стягиваются войска. Но это уже, конечно, не может его остановить. Содержит нецензурную брань.

Полковник запаса Лев Самуилович Покрышкин вот уже несколько лет, как перебрался на жительство из столицы в деревню Сосновка, расположенную на северо-западе страны, в красивом озерном, но малонаселенном крае, почти в глуши. Сюда он первый раз попал случайно, когда при испытаниях нового сверхзвукового истребителя, отказал двигатель и он был вынужден катапультироваться и приземлился на небольшой луг, с пасущимися деревенскими коровами, из расположенной на невысоком холме Сосновки. Полковник Покрышкин прожил тогда в Сосновке целую неделю, по причине невозможности добраться до райцентра, из-за раскисшей, от прошедших недавно проливных дождей, дороги. Ему очень по душе пришла размеренная деревенская жизнь, с сенокосом, работой в огороде, рыбалкой и вечерним созерцанием окружающих природных видов, сидя на лавочке возле дома бывшего колхозного бригадира Петровича, у которого он поселился тогда. Через неделю прилетел поисковый вертолет и его эвакуировали, но Сосновка запала в душу. А когда, через некоторое время он получил письмо от Петровича, что соседний дом продается, он тут же примчался в Сосновку и купил дом. А потом каждое лето проводил здесь свой отпуск, и после выхода в запас, оставил столичную квартиру внучке Кате, заканчивающей школу, и перебрался на проживание в Сосновку.

Полковник Покрышкин был известная личность не только в нашей стране, но и в мире. Мало того, что он испытывал новые модели самолетов и был чемпионом по высшему пилотажу, он совершал всякие рискованные перелеты над Южным и Северным полюсами, не раз спасая полярные экспедиции, и даже однажды снял с льдины, которую вынесло в открытый океан, съемочную группу со звездой Голливуда Джалиндой Джоли.

Конечно, после выхода в запас полковнику Покрышкину стало поступать много заманчивых предложений, от разных банков и крупных госкорпораций, стать их лицом или по-новому, брендом, а политсовет правящей в стране партии, сразу хотел назначить его в Госдуму вместо пропавшего на охоте депутата от Бурятии. Но полковник Покрышкин, недолго думая, отказался от всех предложений, сославшись на пошатнувшееся здоровье и без лишних объяснений тихо уехал в Сосновку. На самом деле он с недоверием относился к правящему в стране уже больше десяти лет режиму президента Уткина и созданный им бюрократической партии. Он успел узнать Уткина, еще до начала радикальных перемен в стране, по совместной службе в одной из авиационных армий дислоцированным за границей. Покрышкин тогда командовал там полком, и к нему прислали из Юпитера нового начальника особого отдела, с полупрозрачным лицом, на котором выделялись только две черные точечки глаз. Креветка, сразу дали кличку особисту офицеры полка. А это и был подполковник, а тогда еще майор Уткин. Вообще строевые офицеры, недолюбливали особистов, называя их за глаза жандармами, чем на самом деле те и являлись, будучи поставленными следить за политической благонадежностью комсостава. Основная работа особистов заключалась в писании ежемесячных отчетов о поведении офицеров полка, которые отправлялись потом вышестоящим инстанциям и кадровикам. И вот однажды, полковник Покрышкин приехал в штаб армии, и начальник кадров, показал ему последние отчеты, присланные Уткиным. Это были настоящие доносы, где подробно описывалась личная жизнь офицеров, вплоть до любовных похождений и неполиткорректные анекдоты, рассказанные ими на дружеских вечеринках в состоянии легкого алкогольного, куда приглашали и майора Уткина. Покрышкин, тогда обладая достаточно хорошими связями в министерстве обороны, добился быстрого перевода Уткина из своего полка, на чем их личное знакомство закончилось. Но осадочек, как говориться остался. И когда через несколько лет в стране начались те самые радикальные перемены, Уткин в силу непонятных обстоятельств сделал сногсшибательную карьеру поднявшись на верх государственной власти и в конце концов возглавил страну. И тогда, полковник Покрышкин понял, что пора уходить в запас. Уехав через месяц в Сосновку о нем, к его большой радости, быстро забыли и он предался спокойной деревенской жизни, без особого интереса наблюдая за происходящим в стране по телевизору из доступных в Сосновке трех главных гостелеканалов. Интернета здесь не было и проводить его сюда никто не собирался. Впрочем Покрышкин, не испытывал дискомфорта от недостатка информации, уделяя большее внимание чтению книг из личной библиотеки, которую он собирал всю жизнь и которую привез с собой в Сосновку. В круг общения полковника, входили те немногочисленные жители Сосновки, в основном люди пожилые, пенсионного возраста, среди которых он еще с своего аварийного приземления сошёлся с Петровичем, которого за глаза называли Председателем хотя в Сосновке не было органов власти. Власть находилась в райцентре, в пятнадцати верстах от Сосновки, а Петрович был рукастым мужиком, способным починить все, начиная от телеги, заканчивая стареньким телевизором и дать дельный совет по ведению нехитрого крестьянского хозяйства. Но самое главное, у Петровича был мотоблок, к который, если подцепить небольшой кузов-тележку, превращался в мини трактор, и на нем можно было почти в любое время года доехать в райцентр. Много, конечно, на мотоблоке не привезешь. Впрочем, и не было большой необходимости, продукты в Сосновку доставляла раз в неделю автолавка. А вот за пенсиями, в районное отделение почты, основным источник доходов сосновцев, Петрович ездил ежемесячно. Его даже приняли на пол оклада почтальоном. На полный оклад не смогли, по причине, того, что сосновцы давно перестали выписывать газеты, а письма и другие отправление приходили к ним очень редко, зато ему выдавали, в качестве компенсации, талоны на двадцать литров солярки для мотоблока. Вот так благодаря Петровичу, его мотоблоку и грунтовой дороги и телевизионному вещанию Сосновка продолжала поддерживать связь с внешним миром. А вот телефонной связи, здесь не было. Точнее сказать, она начинала ловить километрах в пяти от Сосновки в сторону райцентра, на высоком кургане, насыпанным когда-то в давние времена. Поэтому деревенские, устраивали вечерний променад, прогуливаясь, позвонить, в сторону кургана, что как-то даже скрашивало однообразные деревенские будни.

Полковник Покрышкин, в один из отпусков, приехал в Сосновку на дорогом немецком внедорожнике, которым его премировали за победу на чемпионате Европы по высшему пилотажу. Оставив вечером внедорожник возле дома, и пойдя париться в баню к Петровичу, утром следующего дня он обнаружил его со снятыми колесами стоящим на четырех деревянных пеньках. А еще через три дня, пропал и сам внедорожник вместе с пеньками. Петрович организовал поисковую операции, привлекая всех сосновцев мужского пола. Они три дня тщательно обследовали всю округу и нашли только одно колесо в районе дальних болот. В Сосновке и раньше случалось, что здесь, на болотах, пропадали деревенские коровы, затянутые болотной топью. Поэтому решили, что внедорожник, вместе с похитителями, постигла таже участь и прекратили поиски. Полковник же Покрышкин, через бывших сослуживцев, достал старый списанный армейский Уазик, который теперь стоял у него во дворе, за закрытыми на замок воротами и которым он не часто, но пользовался для поездок на рыбалку или в райцентр, чтобы встретить поезд с приезжающими на отдых друзьями.

Вот и сегодня вечером, подняв капот Уазика, он занимался ремонтом двигателя, пытаясь подготовить машину к приезду внучки Кати, которая собиралась навестить его на следующей недели. Скрипнула калитка и во двор вошел Петрович, в старом камуфляжном комбинезоне, который полковник Покрышкин привез ему года два назад в подарок на юбилей.

— Чего там с мотором, — закуривая папиросу и выпуская горький дым, присел на ступеньки дома Петрович.

— Троит. Капремонт надо делать, — вытер ветошью руки полковник, — Только где тут запчасти найдешь?

–И все-таки твой немецкий внедорожник кто-то из наших спер, — постучал ногой по лежащему на земле единственному найденному колесу от внедорожника Петрович. — Чует мое сердце?

— Перестать. Кому он здесь нужен? Тут все у друг у друга на виду. Не попользоваться даже, — покачал головой полковник, — Да и народ у вас здесь не такой.

–Ты наших сосновский плохо знаешь, — поплевал на папироску и бросил ее в стоящее ведро Петрович, — У нас в крайней хате, Никодим живет. Который пчел держит. Так вот, его прадед с крейсера Авроры в семнадцатом году по Зимнему дворцу пальнул. Самолично. Исторический факт.

— Да, ладно. Будет выдумывать, — усмехнулся в ответ Покрышкин.

— Чего выдумывать, — обиженно произнес Петрович, — У него гильза в хате от с этой Авроры стоит. Он ее вместо лампадки использует. Хочешь прямо сейчас можем сходить посмотреть.

— Потом, как ни будь в другой раз. Мне надо сходить на курган, внучке позвонить. Уточнить, когда приедет. — Покрышкин подошел к рукомойнику, прибитому к забору, и стал тщательно мыть руки.

— Пойдем тогда вместе. Прогуляюсь с тобой за компанию, — приподнялся Петрович и сняв висевшее на веревке полотенце, протянул его полковнику.

***

Выйдя из деревни, они еще километра два прошли по петляющей среди пригорков и оврагов пыльной дороге в сторону кургана. Здесь уже было нескольких человек, пришедших раньше. Звонить с кургана можно было только по одному, иначе сигналы перекрывали друг друга. Поэтому чтобы не стоять и не мокнуть в случае дождя, сосновцы поставили внизу небольшой двускатный навес, под которым вкопали в землю дощатый стол и две деревянные лавки с обеих сторон. И даже отзвонив, если была хорошая погода, люди не спешили расходиться, и оставались посидеть под навесом, обсуждая полученную информацию и последние новости. Они так привыкли встречаться здесь, что даже стали специально приходить сюда, отмечая традиционные праздники, дни рождения или поминки. Свадеб в Сосновке уже лет пять как не играли, потому как молодежь сразу после школы разъезжалась на учебу или в поисках работы. Короче, это место стало своеобразным культурным центром, и кто-то из местных юмористов прибил к фронтону навеса вывеску «Париж».

–Кто последний на связь с внешним миром, — пошутил Петрович заглянув под навес.

— Никого. Все уже отзвонились, — ответил за всех полноватый мужчина в сетчатой шляпе, державший в руках пожелтевшую от времени газету Правда. Это был Семенович, бывший колхозный бухгалтер. После того, как лет десять назад колхоз в Сосновке закрыли по причине неэффективности и укрупнения сельского хозяйства, Семенович не стал переезжать в райцентр, а остался в деревне заведывать сельским клубом и по совместительству работать там же библиотекарем. Но через год, в связи с недостаточностью населения, прикрыли и сельский клуб вместе с библиотекой. Книги из библиотеки все увезли, оставив за ненадобностью лишь подшивки старых советских газет. Семенович, будучи человеком ответственным, перенес все газеты к себе в дом и как оказалось вовремя. Клуб через некоторое время сгорел от короткого замыкания в электропроводке, а Семенович с тех пор, каждый день, если позволяла погода приходил в Париж, принося одну из старых газет соответствующую сегодняшнему дню и месяцу и читал вслух для интересующихся новости прошедших времен.

— Чего пишут, — присев к столу, поинтересовался Петрович, в то время как полковник Покрышкин, достав мобильны телефон, стал забираться на курган.

— Американский авианосец, вошел в Черное море и приближается к побережью Крыма, — прочитал заголовок Семенович.

— Вчера тоже самое было, — вставил сидевших за столом, дед Евсей в потертой солдатской зимней шапке, которую он носил, не снимая круглый год и даже спал в ней, как утверждали соседи.

— Что тоже самое, — не понял Семенович.

–Американский корабль к нашем берегу подошел. Только там эсминец был, а не авианосец, — ответил Евсей, — Вчера по телеку показывали.

— Ничего в мире не изменилось за последние тридцать лет, — постучал мундштуком папироски по столу Петрович. — Ну, а еще чего новенького в газетах?

— Через реку Моть построен новый железнодорожный мост, по которому скоро пойдут пассажирские поезда из Пермского края и Заполярье, — поправив очки прочитал Семенович.

–А вчера по телеку как раз про этот мост показывали, — ехидно вставил все тот же дед Евсей.

— И что теперь с этим мостом стало, — выпустил сизый папиросный дым поинтересовался Петрович.

— Заржавел совсем. На металлолом собираются сдавать. Не выгодно ездить стало в Заполярье по железной дороге, — со знанием дела ответил Евсей.

–А как же людям добираться, кто там живет, — удивился Петрович.

— На самолетах, все теперь летать будут, — Евсей снял шапку и похлопал ей по колену, выбивая густые клубы пыли — Так дикторша сказала.

— Это, что же теперь в каждой деревне аэродром построят, — удивился Петрович. — А где летчиков столько взять?

— Про летчиков дикторша ничего не говорила, — недовольно засопел в ответ и натянул шапку на голову Евсей.

— Нет, все-таки раньше в газетах новости лучше были, чем сегодняшние по телеку, — покачал головой Петрович, — Почитай Семенович, что ни будь еще хорошего, из старенького.

— В Кировской области закончилась уборочная компания, — начал было читать Семенович.

— А у нас лет десять уже как закончилась. И начинаться не собирается, — перебил его Петрович, — Не трави душу. Про это не читай.

В это время к навесу подошел, спустившийся с кургана полковник Покрышкин с хмурым лицом.

— Ты чего такой невеселый, — приподнялся со скамейки Петрович, — Скоро оказывается в деревнях аэродромы будут открывать, и летчики потребуются. Работу получишь в Сосновке по специальности.

— Хорош прикалываться, — отмахнулся Покрышкин.

— А я, чего? Это Евсей вчера в новостях по телеку слышал. Значит правда.

— Там про аэродромы ничего не говорили. Там только про ржавый мост, — зло сплюнул под ноги Евсей, — Всегда ты Петрович все переврешь, как голос Америки.

— Присаживайся товарищ полковник. У Семеновича сегодня газета интересная, — похлопал по скамейке рукой Петрович.

— Нет, пойду я. Мне в Кваскву похоже ехать надо, — ответил задумчиво Покрышкин и развернувшись, быстрым шагом пошел в сторону Сосновки.

— Что-то таким невеселым я его еще не видел, — озадаченно произнес Петрович вылезая из-за стола, — Ладно, пока, — и он, махнув всем рукой, быстро пошел догонять полковника.

— Что случилось, — поравнявшись с Покрышкиным, он заглянул ему в лицо. — Катя не приедет?

–Не приедет. Ее арестовали.

— Кто арестовал, — Петрович от неожиданности споткнулся и упал на дорогу.

— Менты, — протянул ему руку Покрышкин, помогая подняться. — А может жандармы. Я когда позвонил, ее телефон взял какой-то следователь Пронин. Он и сказал, что Катя задержана за участие в протестной акции.

— Вот так дела, — стал отряхиваться Петрович, — Она у тебя что, революционерка?

— Чего ты несешь? Молодые они сейчас, все такие, неравнодушные. Поколение новое выросло. И я, кстати, их не осуждаю.

–И что ты собираешься делать?

— Ехать надо. Подключу связи. Я с главком авиации дружу еще с военного училища. Вытащу. Они пожалеют, что связались с Покрышкиным, жандармские прихвостни. Я этому следователю Пронину так и сказал… — и полковник, подняв над головой руку, сжатую в кулак, погрозил кому-то в сторону дальнего болота, где должно быть и находился тот самый майор Пронин.

— На чем ты поедешь? — достав папироску, закурил Петрович. — Уазик твой не на ходу. Поездом придется. А это двое суток, с пересадками.

— Выбора нет. Поездом и поеду. Довезешь меня на своем мотоблоке до райцентра?

— А сколько времени, — взглянул на часы Петрович. — Девять часов уже. На вечерний считай опоздали. Следующий только завтра в полдень.

— Нет, сегодня поеду, — покачал головой Покрышкин. — На вокзале переночую.

— Какой смысл, в ночь ехать, — возразил Петрович, явно не желающий возвращаться ночью обратно.

— Не могу я понимаешь, здесь просто так сидеть, комаров кормить, когда она там в тюрьме, — и полковник, крепко взяв под руку упирающегося Петровича и повел его в сторону Сосновки.

***

Лейтенант Витя Задворкин, младший оперативник райотдела службы безопасности N — ского района, посмотрел на настенные часы, показывающие половину восьмого, и стал собираться домой. Но только он убрал папку с месячным отчетом в небольшой несгораемый сейф, как на столе зазвонил большой старый телефон. Витя недовольно сморщился и нехотя взял трубку. «Ты еще не ушел, — раздался из трубки прокуренный голос, его начальника майора, Прошкина, — Это хорошо. Зайди ко мне».

–Есть, — недовольным голосом ответил Витя.

Пройдя по небольшому коридору, пахнущему чем-то кисловатым, деревенским, он постучался в обитую коричневым дермантином дверь и не дожидаясь ответа открыл ее и вошел в небольшой сильно прокуренный кабинет, где под портретом прищурившегося Дзержинского в фуражке со смятым козырьком, сидел, что-то записывая в толстый журнал, майор Прошкин. На майоре, был надет темно-коричневы, очень поношенный пиджак с синим галстуком, перехватывающим шею толстым узлом. В этом пиджаке и галстуке Прошкин приходил на службу всегда, не зависимо от времени года. У Вити даже сложилось впечатление, что другой одежды у майора просто не было.

— Какие планы, — не поднимая головы и продолжая писать спросил Прошкин.

— Обычные, — сонно произнес Витя, — Ехать надо домой, гусей кормить. Мои то все в деревню переехали. А гусей на меня оставили.

— А чего они гусей в деревню не забрали? Там вроде все условия для них, — отложив ручку, посмотрел сочувственно на Витю Прошкин.

–Что бы я тут один без дела не сидел и по бабам не шлялся, — усмехнулся Витя, — Это у моей Нюры, жены, такая теория.

— Придется тебе Витя куда-то своих гусей пристраивать. — Тут майор вытащил из пачки папиросу и чиркнув спичкой закурил.

— А что случилось, — напрягся Витя.

— Из области сейчас звонили, — выпустил в потолок длинную струйку синего дыма майор, — К нам из Сосновки сегодня должен приехать полковник Покрышкин, чтобы проследовать дальше в Кваску. Приказано установить скрытое наблюдение и сопроводить до областного центра, — и майор Прошкин потыкал указательным пальцем в потолок.

— А мы то здесь при чем, — посмотрел на потолок Витя, — Мы же не служба охрана.

— Разъяснений не дали на этот счет, — раздраженно посмотрел на него Прошкин. — В общем давай, пристраивай своих гусей и дуй на вокзал, жди там Покрышкина. Как только появится отзвони мне.

— Так рабочий поезд в областной центр, только завтра отправляется, — заупрямился Витя, — Чего мне там всю ночь торчать? Да и гусей кому я сейчас пристрою?

— Так, мне по хер твои гуси, — одернул его Прошкин, — Я из-за них звездочек лишаться не собираюсь, — он щелкнул пальцем по плечу и уже более миролюбиво добавил, — Вить, дай до пенсии доработать. Два года осталось. Все. Не нервируй меня. Иди выполняй приказ.

— Есть, выполнять приказ, — неохотно произнес Витя и повернулся к двери.

— И как только встретишь Покрышкина, сразу сообщи.

— Сообщу, — не поворачиваясь ответил Витя и вышел в коридор.

Если честно Витя не очень расстроился. Впереди были выходные, а это значит надо было ехать в деревню к тестю, куда на лето перебиралась жена Нюра с полуторогодовалым сыном и помогать им весь день по хозяйству, а потом париться с тестем в такую жару, в бане. Перспектива же съездить в областной центр обещала немного расслабиться и отдохнуть от семьи и работы. Одна загвоздка заключалась, это куда пристроить гусей. Хоть Витя и жил в панельной пятиэтажке, но они с Нюрой, как и все жители райцентра держали подсобное хозяйство в виде гусей, кур и даже свиней. Так повелось с давних времен и не раз помогало пережить трудные времена, которые в нашей стране случались с постоянной периодичность. Так, что гуси эти, и были гарантом стабильности, а не президент Уткин как ежедневно рассказывали по телевизору. Гусей Витя держал в деревянном сарае, расположенных за домом у открытой теплотрассы. Поэтому содержать их здесь можно было круглогодично и не требовало особого ухода, надо было утром и вечером, насыпать в разрезанную вдоль тракторную покрышку комбикорма, хранящегося там же в мешках и принести пару ведер свежей воды. Конечно, проще было бы перевезти гусей на лето в деревню, но Нюра оставляла их в поселке, в профилактических целях, чтобы Витя без дела не загулял. Витя и раньше, иногда, по делам службы отлучался в областной центр, отвезти отчеты или наоборот привезти новые инструкции. Но возвращался он тем же днем, и поэтому достаточно было просто насыпать гусям больше корма. Но сегодняшнее поручение, не предвещало никаких точных сроков и выйдя на улицу, Витя достал телефон и набрал номер жены.

— Чего звонишь, — вечно недовольным голосом Нюры ответила трубка.

— Слушай Нюр, меня тут Прошкин в областной центр по работе отправляет, — начал заискивающим тоном Витя.

— На выходные? Я сейчас ему перезвоню. Узнаю, что за необходимость — перебила его Нюра и трубка отключилась.

Витя подождал некоторое время и отошел к стоящей у обочины старенькой «копейки», подарок тестя на свадьбу, закурил и включил зажигание. Тут же зазвонил телефон и раздался тот же недовольный голос жены: «Ну и что ты хотел мне сказать?»

— Я насчет гусей. Может с соседом договорюсь. Он присмотрит.

— Да, ты что. Он же их завтра пропьет, — возмутилась Нюра.

–Ну, тогда может папа приедет, заберет на своем Уазике?

— У папы радикулит, он еле по огороду ходит, — отвергла предложение Нина. — Давай сам вези.

— Я не могу отъехать. Мне здесь надо быть постоянно.

— Ну, придумай, что ни будь. Ты уезжаешь, ты и решай, — отрезала Нюра и отключилась.

–Только если расстрелять их из табельного пистолета, — вздохнул Витя, пряча телефон и в это время из-за угла выехал желтый полицейский Уазик, за рулем которого сидел сержант Козлов, с которым Витя до перехода в органы, работал в райцентровском техникуме. Витя, преподавал физкультуру. Козлов, труд.

— Стой, — выбежал на дорогу Витя.

— Ты чего, выпивший что ли, — резко затормозил Уазик и из кабины появилась удивленное лицо Козлова в форменной фуражке.

— Козлов, друг, выручи, — бросился к нему Витя, — Меня шеф в область отправляет. Отвези моих гусей в деревню к тестю. С меня бутылка.

— Как же ты Витя за долбал со своими гусями, — сделал страдальческое лицо Козлов. — Это служебная машина, а не птице возка. Да и пора уже тебе завязывать с этим гусиным проклятием.

— Последний раз прошу. Вернусь, сарай сожгу, — прижал руки к груди Витя.

— Триста. И деньги вперед, — неохотно согласился Козлов.

— Ну, не наглей Козлов, — возмутился Витя.

— Как хочешь, — пожал плечами Козлов и включил поворотник.

— Подожди, — Витя сунул руку в карман и достав деньги, отсчитав триста, протянул их Козлову.

–Только грузить сам будешь, — зевнув, забрал деньги Козлов.

Они доехали до Витиного сарая. И он сначала упаковал недовольно шипящих гусей в корзины из ивовых прутьев, а потом перенес их в багажное отделение Уазика, туда куда обычно сажают задержанных правонарушителей.

«Не засрут они мне тут», — придирчиво оглядел испуганно замолчавших гусей Козлов. — «Ладно, вечером после дежурства отвезу». — И он, сев за руль и включив проблесковый маячок уехал, а Витя, закрыв дверь сарая на замок, поднялся в квартиру, перекусить и собрать кое-какие вещи в дорогу.

Он успел только вскипятить чайник, налить в чашку, засыпав растворимого кофе, как позвонил Прошкин и недовольным голосом спросил: «Почему не звонишь. Как дела?»

— Нормально. Гусей пристроил. Сейчас поужинаю и на вокзал, — обжигаясь, отхлебнул из чашки Витя.

–Снова ты со своими гусями, — застонал майор, — Ты учти, Витя, упустим Покрышкина, прикроют нас с тобой, понял? Мне генерал из области каждый час названивает. Бросай все и дуй на вокзал.

— Уже еду, — выскочил из-за стола Витя и вытащив из кладовки старый туристический рюкзак, с котором он ездил в командировку, зашел в комнату и стал собирать вещи. Побросав в рюкзак комплект сменного белья и пару футболок, он в задумчивости остановился у стоящего в серванте фотографии президента Уткина, в каракулевой форменной фуражке, на мостике военного корабля. Это фото подарил ему майор Прошкин на день чекиста. А Витя вставил его в красивую рамку со стеклом и держал теперь на видном месте, в серванте, среди хрустальных фужеров. Витя в душе очень уважал Уткина. Он был для него примером для подражания. Ведь тот, как и он, начинал когда то, младшим оперативником в каком-то забытым богом райцентре на севере страны. Это очень грело Вит и придавало надежду, что и ему может выпасть счастливый случай, он сможет отличиться и уехать из опостылевшего райцентра и сделать хорошую карьеру. «Может быть эта история с Покрышкиным, как раз и есть тот самый счастливый случай», — подумал Витя и перекрестившись на портрет президента, подхватил рюкзак и побежал к выходу.

***

К вокзалу, он подъехал, когда уже начинало смеркаться. Припарковав копейку, Витя отзвонился Прошкину и опустив стекло, остался сидеть в машине, наблюдая за происходящим на привокзальной площади. В это время площадь уже совсем опустела. Сам вокзал был закрыт до утра. Иногда лишь по тротуару пробегали дворовые собак и редко проходили запоздавшие, подвыпившие прохожие. И только один небольшой торговый ларек светился в темноте перрона. Витя вышел из машины и дойдя до ларька купил бутылку пива и сев на лавочку автобусной остановки, с удовольствием отхлебнул из бутылки.

Ему нравилось это место. Здесь, раньше, раз в неделю останавливался проходящий с юга скорый поезд. Он стоял всего минут десять, но жизнь вокруг закипала. Тут же перрон заполняли всякого рода торговцы — бабушки с горячими пирожками в больших эмалированных кастрюлях; пацаны с холодным пивом и лимонадом; местные рыбаки с вялеными лещами и даже две-три ночные бабочки, успевающие каким-то образом продать за эти минуты свою доступную любовь. Витя, тогда еще только принятый стажером в отдел безопасности, приезжал сюда на своей «копейке», наблюдая за происходящим на перроне и вокруг, составляя потом еженедельные отчеты для майора Прошкина. Эти отчеты никуда, дальше не шли. Просто Прошкин таким образом обучал Витю секретам оперативного мастерства. А еще Вите удавалось иногда подзаработать копеечку, подвозя сошедших с поезда пассажиров, вернувшихся с юга. Но, года три назад южный поезд отменили и жизнь на привокзальной площади пришла в упадок. Теперь только раз в день приходил рабочий поезд, составленный из трех плацкартных вагонов, собирающий с отдаленных районов редких, небогатых пассажиров, направляющихся в областной центр. Витя тяжело вздохнул, вспоминая те счастливые годы и сделав последний глоток, покрутил бутылку в руках, задумываясь, а не взять ли еще одну, как на площадь негромко тарахтя въехал мотоблок с тележкой и подъехав к входу в здание вокзала, остановился. Из кузова тележки вылез крупного телосложения мужчина и подойдя к двери вокзала, подергал за ручку.

— Закрыто, — произнес мужчина и на всякий случай постучал кулаком в дверь.

— Я же тебе говорил, утром надо было ехать, — недовольным тоном ответил сидевший за рулем мотоблока.

— Может такси где-то попробовать найти, — оглянулся по сторонам высокий, — и увидев Витину копейку, воскликнул, — А это чья машина?

— Моя, — отставив бутылку вышел из тени автобусной остановки Витя. Он сразу узнал в подошедшем к его «копейке», полковника Покрышкина, фотографии которого раньше часто печатались в газетах, а портреты иногда даже выносили на первомайские демонстрации.

— Дружище, ты то мне и нужен, — подойдя к Вите, Покрышкин крепко обнял его за плечи, — Ты таксист?

— Ну, как бы это сказать, — замялся Витя.

–Слушай, меня шашечки не интересуют. Ты меня в областной цент отвезти сможешь?

— Когда, — растерялся Витя.

— Прямо сейчас. Сколько скажешь, столько заплачу, — и полковник, сунув руку в карман вытащил пачку денег и выхватив несколько бумажек, протянул Вите, — Три тысячи хватит?

— Три, — совсем растерялся Витя.

— Ах, да. Тебе же еще обратно возвращаться. Тогда шесть, — и полковник, добавив еще несколько бумажек, сунул деньги Вити в нагрудный карман рубашки, — Ну, что едем?

— Мне надо позвонить жене. Предупредить. Можно, — Витя достал из кармана телефон.

–Конечно можно, — кивнул Покрышкин и отошел в сторону.

Витя, путаясь в меню, нашел наконец номер майора Прошкина и дождавшись вызова, произнес соблюдая конспирацию, как его учили в школе младшего оперсостава: «Бабушка приехала».

— Какая еще бабушка, — сонным голосом ответил майор Прошкин.

— Ну, Покрышкин, — прошептал Витя, прикрывая телефон рукой.

— Где он, — вмиг проснулся Прошкин.

— Рядом тут стоит. Он думает, что я таксист. Просит отвезти его в райцентр. Что делать?

— Витя, ты чего охренел. Это наш счастливый билет. Конечно вези.

— А что я Нюре скажу?

–Ничего, — застонал Прошкин, — Ты на задании. Я сам ей завтра позвоню.

— Понял, — бодро ответил Витя и сунув телефон в карман помахал рукой Покрышкину, — Едем.

Полковник вытащил из кузова небольшой походный чемоданчик и попрощавшись с Петровичем, подошел к Вите, протянул ему руку, — Покрышкин. Полковник авиации в отставке.

— Витя. Танкист, — козырнул Витя.

— Ты мне нравишься парень. Поехали, — хлопнул ему по плечу Покрышкин, и полез на заднее, пассажирское сидение.

***

«Вы еще пожалеете, что связались с полковником Покрышкиным. Жандармские прихвостни», — последнее, что услышал из трубки, младший советник прокурора, капитан Пронин и телефон отключился. «Вот не везет же. Снова мне досталась эта золотая молодежь», — вслух, раздраженно произнес Пронин и покрутил в руках телефон, задержанной утром студентки, стоящей у памятника Пушкину, с плакатом «Уткина в отставку», сунул его в ящик шкафа. Он что-то слушал про полковника Покрышкина, но фамилия девушки была другая. Проник набрал поисковую строку на компьютере и вбил «полковник Покрышкин».

— Нет, это похуже будет чем с сынком банкира, — потряс головой Пронин, дочитав в Википедии информацию о Покрышкине.

В прошлом месяце, за драку в ресторане, задержали молодого парня, сына известного банкира. Завели дело и передали Пронину. Дело было простое. Показание свидетелей, записи видеонаблюдение. Все было приложено. И Пронин быстро подготовил обвинение и направил материалы в суд. Но на следующий день его вызвал к себе районный прокурор. «Кто тебе дал право, принимать такие решения», — орал на него начальник, стуча папкой с делом на сынка банкира по столу. В результате пришлось быстро переделать дело в административное. Но Пронину, тогда в качестве наказания, не подписали отпуск в августе.

Конец ознакомительного фрагмента.