Ключ от послезавтра

Рута Шейл, 2018

«Сам погибай, а товарища выручай», – так думала Янка, отправляясь вожатой в детский лагерь вместо заболевшей подруги. Старая усадьба, лес, игры – что может быть интересней? А если встретить в темных коридорах призрака, случайно прочесть чью-то просьбу о помощи в потрепанной книжке и отправиться в заброшенную часовню, чтобы разгадать зловещую тайну, то каникулы точно запомнятся надолго! Янка никогда не откажется от приключений! «Ключ от послезавтра» – это таинственные письма из прошлого, детективное расследование – никаких взрослых! – новые друзья, с которыми точно не соскучишься, и первая любовь…

Пролог

— Колёсик, выручай, — совсем не по-соловьиному прохрипела в трубку Соловьева. — Нет там ничего сложного, тем более ты у нас староста.

— Ну и что?

— Ну и то! Ты ответственная, справишься. Главное, с пионерами построже, иначе на шею сядут. Заодно отдохнешь, сменишь обстановку. Концерты, дискотеки. Песни у костра… Так понравится, что уезжать не захочешь.

— Какого костра? — усмехнулась Янка. — Как у братьев-месяцев? Кристин, ты на улицу давно выходила?

Придержав мобильный плечом, она вытащила из стопки сложенных на полке вещей самый объемный свитер. Кажется, в этом она будет выглядеть как логотип компании «Мишлен» — человечек из автомобильных покрышек…

А соловьевский голос в трубке не сдавался:

— О’кей, забудь про костер. Но все остальное в силе. Если ты откажешься, то вместо меня поедет Антипова из социологов. Она на моего Пашку еще со «студенческой весны» запала. Ян, от тебя зависит будущее двух влюбленных сердец!

И всхлипнула то ли от простуды, то ли от избытка чувств.

Могла бы не стараться — Янкина уверенность и так уже висела на волоске.

— У меня опыта работы нет. Это ведь дети, — сказала она совсем неубедительно. Соловьева мгновенно уловила слабину и сменила тон с жалобного на деловитый:

— Дети не люди, что ли? Вожатой тебя пока не возьмут, поедешь как будто на стажировку. Зато после смены получишь бумагу, что прошла практику — не придется потом в детском саду стенгазеты рисовать.

— Ох, не знаю, — мялась Янка, а Кристина выдавала аргумент за аргументом:

— Ты, главное, соглашайся, остальное я улажу. Представляешь, что будет, если Пашка пересечется там с Антиповой? — Янка не представляла. Ее воображение целиком и полностью занимал выбор свитера. — Мои родители с Кавериными дружат. Да я наизнанку вывернусь, но сделаю так, что возьмут не ее, а тебя!

Из всех действующих лиц, о которых трагично шептала сейчас Кристина Соловьева, Янка уверенно опознавала только ее саму. Парень по имени Пашка возник в жизни подруги — во всяком случае, хронология упоминаний началась именно тогда, — после летней смены в Анапе. Учился он, кажется, в архитектурно-строительном. Жил, кажется, с родителями. И, кажется, любил Кристину. Все эти непонятности происходили не потому, что Янка невнимательно слушала рассказы Кристины, а потому что информация постоянно менялась. Единственным, в чем Кристина себе не противоречила, были выдающиеся внешние данные избранника и его такая же выдающаяся страсть к ночным клубам.

Субъект по фамилии Антипова на Янкиной внутренней географической карте и вовсе отсутствовал.

— Кстати, там не корпуса, как обычно, а целый дворец, — продолжала сипло интриговать Соловьева. — После ремонта, но совершенно точно, что старинный!

— С бронзовой птицей на фронтоне? — хмыкнула Янка^[1].

Подруга, конечно, не поняла.

— Какой еще птицей? Хотя не знаю, может, и есть. В общем, если решишься — попадешь на церемонию открытия. Образцово-показательная смена, дети сотрудников, все дела. Каверин — директор лагеря — набрал команду вожатых из своего «Искателя». Я два года подряд туда ездила, а до этого лет пять пионеркой. Яночка, соглашайся! Смена легкая, дети послушные… а природа там — у-у-у! Не то что в этой твоей обожаемой Москве.

Природа, догадалась Янка, это подмосковные сосенки, сугробы по колено и какой-нибудь водоем, который сейчас мог использоваться разве что для подледной рыбалки. А Янка ею не увлекалась.

«Обожаемую Москву», тем временем, щедро заметало снегом. Гадким мокрым снегом, который быстро превращался в жидкую грязь на дорогах и тротуарах и в рыхлые сугробики — там, куда нога человека ступала реже. В бесконечных пробках дымили выхлопными трубами машины, а в торговом центре, по которому бродила сейчас Янка, в таких же пробках толпились любители сезонных распродаж.

«А за городом сейчас, должно быть, красота! Тишина, лес, одиночество. Снежок под ногами хрустит», — шепнул внутренний голос, подозрительно смахивающий на Кристинин.

— Скажу честно, я сугубо городской житель и видел этот ваш чудесный лес со всем его содержимым на ближайшей фабрике по изготовлению табуреток^[2], — процитировала Янка, как ей показалось, довольно метко, но подруга юмора не оценила.

— Колесникова, если ты откажешься, то я… Раздружусь с тобой навсегда, вот.

— Мертвого уболтаешь, — отозвалась она сварливо и снова извлекла с полки одеяние мишленовского человечка. — Но должок с тебя, Кристиночка, такой, что даже не знаю, чем расплачиваться будешь.

— Бессмертная душа подойдет? — хихикнула повеселевшая Соколова.

Янка не ответила. Сунув телефон в карман куртки, она поплелась в хвост очереди к кассе.

Пора бы уже научиться говорить нет. Или хотя бы нетленное «я подумаю об этом завтра».

Примечания

1

В повести Л. Рыбакова «Бронзовая птица» действие происходит в пионерском лагере, расположенном в бывшей графской усадьбе. — Здесь и далее примечания автора.

2

Андрей Белянин, «Ааргх».