Закат. Medical Distraction

Николай Кетов, 2015

Просто пожертвовать всем, когда у тебя ничего нет. Игра «ва-банк» – удел утопающих, но это правило работает лишь в повседневной жизни. Иногда происходит то, что приводит нас на тропы, скрытые от обычных жителей мегаполиса. Молодой успешный врач Виктор Сергеевич всегда был чрезвычайно прагматичен, в некоторых случаях даже циничен и это помогало ему как в профессиональной деятельности, так и в личной жизни. У него было всё – уважение друзей и коллег, влияние, деньги, но всё изменилось после одной «случайной» встречи на севере Москвы. Больница эта – край чудес, зашёл в неё и там исчез… Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

  • Часть 1

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Закат. Medical Distraction предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Часть 1

По средине широкого светлого кабинета, обитого голубым кафелем стоял операционный стол. Кабинет пустовал. Казалось люди его поспешно покинули. У стен стояли стеллажи с медикаментами и инструментами. Слева от входной двери стоял термошкаф для стерилизации инструментов. На столе помимо чашечек петри, и многоканальных пипеток лежала папка. Заместо фамилии и имени пациента на ней значилось «История болезни №80-85».

-Какие у вас жалобы? — спросил врач.

–Виктор Сергеевич…У нас… У меня…

–Да говорите уже! Что опять у кого то сопли кашель рвота?

–Рвота да… Но она…Она с кровью… И по другому у него тоже с кровью…

–Так. Отравление. У вас есть какие нибудь источники химических веществ рядом с домом? Может быть в подвале?

–Там люди какие в подвале странные… Но я не думаю, чтобы они могли что-то такое там…

–А где вы живете? Мне только улица дом, квартиру потом медсестра запишет.

–Мы… Ну мы живем на Беломорской улице… Ну от Речного Вокзала… 38 дом…

–Возраст?

–Лёшеньке моему? Лёшеньке 17.

–У него есть странные друзья, может быть знакомые, кто-то кто увлекается экстремальными видами спорта?

–Ну так я же… Я всех то и не знаю…

–Ясно. Подросток. И нельзя знать где он или с кем.

–Его нужно госпитализировать-, продолжил Виктор Сергеевич-, надеюсь вы понимаете. Мы вылечим его, но вот вопрос, не заболеет ли он снова — этого мы не знаем.

–Виктор Сергеевич, ну как же так, вы же врач! Вы должны знать!

–Видно,что должен, но не знаю. Хотите здоровья ребенку — переезжайте, и не давайте общаться с текущими знакомыми. То у него подозрение на холицестит, то он обдолбался чем то, то еще что-то.

–Не говорите так!-, проговорила женщина в пальто теребя в руках пакет и еле заметно заплакала.

–Не давайте мне поводов так говорить. Или дайте мне с ним поговорить. Я ведь не могу лечить пациента дистанционно.

–Нет-нет, не надо, Виктор Сергеевич, он же сейчас очень слаб.

–Зато я очень силен, и я знаю как эту его слабость победить!

–Вы даете ему деньги? — продолжил Виктор.

–Что, простите?

–Вы даете ему деньги?

–Да.

–Но сколько?

–Простите а какую это несет разницу?

–Сколько?

–Рублей по пятьдесят в день.

–Так. Ясно. Значит он ворует. — сказал Виктор Сергеевич и, почесав бородку, начал ходить по кабинету.

–Не говорите так. Мой Лёшенька не такой.

–А с армией что? Он ведь не учится, как я понимаю.

–С армией… Ну мы… В общем он не годен.

–Понятно. Как и многие заботливые мамочки решили отмазать сына, который даже не учится от армии. И вы думаете это пойдет ему на пользу?

–Что вы такое говорите? — сказала женщина всхлипывая и протирая тыльной стороной ладони лицо,которое уже начали обуревать морщины.

–Вам сорок пять лет. Вы живете без мужа. Других детей у вас нет. Как думаете, если вы умрете он будет сдавать комнату, а жить в другой или же устроит притон и будет питаться тем, что принесут на закуску его друзья-знакомые?

–Что вы… Я не собираюсь умирать,я почти полностью здорова.

–Да. Я знаю. Я же ваш лечащий врач. Поэтому я и сказал не «когда вы умрете», а «если вы умрете».

–Да что вы…

–Ну если бы вы считали мои слова полнейшим бредом, не имеющим обоснования, вы бы не сидели и не слушали его, а пошли бы к другому врачу, а на меня написали бы заявление, но раз вы здесь…

–Да… Вы правы. Но я волнуюсь не за себя, а за него. Он еще не готов к жизни.

–И вы считаете лучшим вариантом отмазать его от армии, потакая его желаниям нагуляться? Подростки в его возрасте тратят больше пятидесяти рублей в день. Не все конечно, но большинство. А чтобы тратить что-то, нужно это что-то иметь. Насчет кражи я конечно пошутил, а вот подрабатывать он может.

–Что сейчас на улице? — продолжил Виктор Сергеевич.

–Зима. — поставленная в тупик вопросом ответила женщина.

–Так вот, Астасья Фёдоровна, как вы думаете, что наиболее актуально зимой в таком мегаполисе как Москва?

–Вы… говорите об наркотиках?

–Да что вы так привязались к наркотикам! Большинство употребляют их в этом возрасте, но это не делает их зависимыми и это не вызывает кровотечения, и не является причиной анемии.

–О чем вы?

–О чем я. О машинах. О том что нужно всем этим четыремстам тысячам автомобилей. Об антифризе.

–Вы думаете…он нюхает?

–Я думаю что он может зарабатывать себе карманные деньги, продавая эту дрянь. Которая в большинстве случаев токсична. Если это так — отправьте его лучше разгружать вагоны. И денег больше, если работаешь хорошо и не заработаешь себе отравление. У меня рабочий день кончился, так что позволю себе откланяться — ,сказал Виктор Сергеевич и ловким движением собрал личные вещи со стола и поместил их чемодан, обитый натуральной кроко-кожей. Натуральность кожи не вызывала сомнений, потому как если Виктор Сергеевич делал что-то, он делал это основательно и с таким знанием предмета и объекта своего внимания, с которой ни один напёрсточник не мог следить за игрой конкурента.

Зарплата Виктора Сергеевича позволяла делать ему покупки. Он работал в частной клинике своего друга детства, который решил пойти в экономику, но не путем института,как это делал Виктор Сергеевич, а путем приобретения частной собственности, ну или присваивания.

Друг Виктора — Леонид Гаков, был со школы наделен крепкими телом, форму которого он ежедневно поддерживал пробежками и тренировками, крепчайшей частью которого была голова. Еще в школе Леонид просил всех звать его Лео или на крайний случай Лёвой, так как имя Лёня казалось ему каким то слабым и осенне коричневым. Леонид был неплохим парнем и хорошим другом — своим помогал, но чужим покоя не давал и поэтому все, кто его знал стремились стать для него своими. В девяностые Лео держал свою шашлычную на берегу Клязьминского водохранилища. Потом дела резко пошли вверх: большинство его конкурентов начали внезапно отходить от дел и он принял революционное решение, которое принесло ему сказочные дивиденды. Принял он его не сам, а с посылки школьного друга Арама, который посоветовал ему продать квартиру и купить несколько фургонов пуховиков из Китая, которые как раз стали поступать в Россию, но так и не добирались до Москвы, потому что бравые таможенники и гаишники, их семьи и друзья заблаговременно предупреждали друг друга о движении товаров из стран дружественного Востока. Саму сделку они оформили по дружеским каналам и пуховики ехали в сопровождении сирен трёх милицейских шестерок, за рулем которых, как не трудно догадаться, сидели армяне.

Жил тогда Лео в съемной квартире — доходы с шашлычной позволяли и это. Являясь директором шашлычной, с популярным в то время караоке, он смог завести пару полезных знакомств. Особую известность ему принес один вечер, когда отметив с гостями шашлычной свой приезд, один из исполнителей шансона, обнял Лео за плечо и вытолкав его на сцену сказал: «Это мой брателло, уважаете меня — и его уважайте!». Честно сказать, Лео и сам не знал этого исполнителя, и тем более не считал себя родным ему. Ведь это секретарь, а не он лично договаривался со «звездами» насчет посещений его заведения, которое помимо караоке славилось недемидрольным пивом, которое как говорили гости заведения они пили в молодости, «на картошке».

Фуры стояли, время шло и Лео начал нервничать. Арам сказал, что надо лишь немножко подождать. Лео обеспокоился и на всякий случай узнал сколько стоит заказать человека, услышав в трубке: «своих не делаем», он успокоился и понял, что Арам не кинет. И он не кинул.

Через пару месяцев началась сумасшедшая суматоха с ваучеризацией. Тогда Арам дал добро на действие и заодно сразу изложил план: его люди будут обменивать в переходах метро ваучеры на пуховики по цене 1 к одному. Сначала Лео удивился и не поверил, но сработал принцип пружины и народ, лишенный возможности покупать и выбирать в советское время, начал лихо скупать всё что скупается, при этом не думая о последствиях. Пару раз к людям Арама в метро подходили милиционеры, и просили показать паспорт и разрешение на торговлю, но за хрустящую валюту с изображением Франклина, они отдавали честь, вежливо улыбались и шли дальше по своему пути «из Варяг в Греки». Дело пошло так лихо, что к концу второй недели продаж у Лео закончились пуховики, он думал заложить некоторые ваучеры, чтобы купить еще партию, но Арам посоветовал заложить шашлычную, как Лео и сделал. После двух звонков на телефон Лео, в котором ему предлагали продать часть ваучеров и после смерти брата Арама в машине, начиненной взрывчаткой, Лео понял, что пора остановится, и что слишком большим куском можно порвать себе рот, что в сущности и сказал ему местный полковник Васильев при личной встрече в кафе, где ему были переданы на хранение, во избежания нанесения вреда здоровью Леонида Макаровича, тридцать процентов от имеющихся у него ваучеров. Хранения естественно никакого не было, зато Лео заручился поддержкой еще одного человека в форме, который часто впоследствие захаживал к нему на дружественный, то есть бесплатный обед в шашлычную, прихватив с собой добрую половину отдела.

Но зато Лео не остался в накладе. Скоро дела еще быстрее пошли в гору.

Лео по совету того же Арама на вырученные ваучеры приобрел себе сеть будок Ремонта Обуви, в которых так же изготавливают ключи, точат ножи и коньки. Несмотря на внешнюю серость бизнеса, он приносил в месяц колоссальные доходы с точки: ведь все что требуется — зарплата сапожнику, закуп исходных материалов, и копеечная аренда пары метров, которая практически не облагается налогами. Практически опять же, благодаря некоторым полезным знакомым.

Виктор Сергеевич вышел на морозный воздух и облегченно вздохнул. Был уже вечер. Серый клетчатый шарф поверх пальто развивался на порывистом ветру, который так и старался обдать лицо прохожего снегом. Снег, надо заметить был колкий и достаточно мерзкий, но Виктор Сергеевич лишь улыбнулся стихии и зашагал к своему авто, стоящему на другой стороне улицы. Снег под ногами скрипел.

Уборщица Антонина вышедшая вслед за Виктором Сергеевичем громко чихнула, заставив его обернуться.

–Да это у меня так, от ветру просто! — сказала она и рассмеялась.

–Смотрите Антонина Фёдоровна, нам болеть никак нельзя! — сказал Виктор Сергеевич и поймал себя на мысли, что пожилой женщине пол часа пилить по морозу до ближайшего метро. Раньше таких мыслей у него не случалось, и он пересилив себя и свое безосновательное стеснение произнес:

–Давайте я вас подкину до метро.-сказал он, открывая ключом только что снятую с сигнализации машину.

–Ой, Виктор Сергеевич, ну что вы! Я сама доберусь.

–Ну как знаете…-сдался Виктор Сергеевич, но через секунду обернулся: — Я настаиваю,чтобы вас подвести.

Меньше чем через минуту румяная Антонина, или тётя Тоня, как её все звали, сидела на заднем сидении, опоясаная шерстяным платком поверх пальто и тяжело дышала, периодически пытаясь дуть на окоченевшие за пару минут толстые руки.

–Ой спасибо вам! — не переставала твердить Антонина, а Виктор Сергеевич все сидел и думал, не слушая ее,в ожидании, пока машина прогреется: Вот интересно, все ли люди с редкими именами стараются назвать своих чад тоже как-нибудь по редкому, или некоторые наоборот, пытаются назвать своих детей самым бытовым именем и потом у нас получаются Алексеи Велоктревовичи? Ужас на самом деле.

–А что это у вас за пакеты?-спросил он.

–Это? А, это ну со столовой каша там осталась с утра — так вот я собачкам это отнесу. Они у метро всегда меня встречают. Знаете, какие умные? — Издалека меня увидят и бегут уже и знают, что кто глаза жалобнее сделает тот и получит кусок больший. Эх, паразиты! Но люблю я их, прям не знаю. А машина у вас хорошая. Я конечно не разбираюсь, но прям такая…Знаете — это видно когда машина хорошая…

–И что же у вас два кулька каши?

–Ну почему сразу каши… Ну так и много чего ведь с кухни остается, вот яичко например вареное.-протянула она Виктору Сергеевичу, как на оценку.

–И что же это собачкам всё?

–Ну почему это собакам — жирно им будет, собакам-то, помрут от желчи, коли яйца да хлеб есть будут!-рассмеялась Антонина.

Виктору Сергеевичу разговаривать больше не хотелось. Он снял с нейтральной передачи, и потихоньку тронулся.

–Что-т вы сухо выглядите, Виктор Сергеевич, болит че али горе какое? — не уставала Антонина, благодарная своему «извозчику» и стремясь развлечь разговором в знак признательности.

–Да, что-то голова разболелась.-попытался отойти от темы Виктор Сергеевич.

–А! Заработались наверное, умотались совсем с этими больными то! Видно дело, коли целыми днями их болячки слушать — не только голова заболит! — не умолкала она. — У меня тоже у сестры, знаете что приключилось: ну не у той, которая родная, а та, которая по брату, Нинка вобщем: у нее сынишка сатанистом стал, кольца носит всякие, ботинки знаете эти здоровые, плащ себе купил кожаный, сам страшный как черт, и волосы этим чёрным покрасил. И Нинка моя как то раз по глупости взяла и его этой, ну краски для волос вместо порошка стирального насыпала в машинку. У них ведь да машинка то стиральная есть. Загрузила туда значится белья, ну там понимаете исподнее. Вынимает: — Бааа, а оно черное все! Она его ацетоном попробовала отбелить — ни в какую, вот как дрянь эта въелась. Пока отмачивала ацетоном, там всю ткань разъело и поползла по швам ткань значиться. А она, Нинка-то, не знала что делать, вроде как гости на выходных должны были прийти, так она это на балкон пошла, думала, ну знаете пятьдесят грамм с горя выпить, а там она то забыла, что не ту бутылку ближе к выходу, у нее знаете заначка за шторкой обычно стоит. Ну так вот она не ту бутылку и хватанула и она же ацетону нанюхалась, пока отбеливать пыталась, чутья не было, как налила себе рюмашку уксуса — так и выпила! Что потом у нее там пищевод и всё обожгло значиться! В больницу, да в нащу значит отвезли её. Есть ей пока нельзя. И чего только люди не придумают: То рок у них был там метал, теперь эти готы-шмоты.

Машина подъехала к бордюру и плавно остановилась.

–Ой, а вот и метро! Как быстро приехали то! Хорошо свою машину то иметь: хочешь куда — туда и едешь. Спасибо вам, Виктор Сергеевич! Дай вам Бог!-тараторила она, вылезая из машины с двумя пакетами снеди, добытой за смену.

Виктор Сергеевич не сомневался, что там были не только предметы питания, но и дежурные бинты, маски, бахилы, шприцы, которые с легкостью можно продать в аптеку за три четверти закупочной стоимости. Деньги конечно не большие, но в месяц, да и к тому же при нынешней зарплате у санитарок — это неплохой плюс, учитывая то, что еду она тоже вряд-ли покупает в магазине.

Виктор Сергеевич посмотрел в зеркало заднего вида и убедившись,что никого нет, тронулся по заснеженной дороге. Проспекты сверкали вывесками призывающими купить одно или другое моющее средство, одну или другую одежду, одни или другие продукты. Зазвонивший телефон начал кружиться вокруг своей оси, на нём мигал номер и имя Фёдор Степанович. Виктор Сергеевич не брал трубку, и съехав с Ленинградского Шоссе в дворы, неподалеку от метро Аэропорт остановился, поставил машину на ручник, взял мобильник и вышел на улицу. Набрав пропущенный вызов и прослушав пару длинных гудков он услышал из трубки мягкий старческий голос:

–Вечер добрый, Виктор Сергеевич, и погодка прелестная, не правда ли? Чем сегодня планируете заниматься?

Виктор Сергеевич посмотрел на снег, тихо падающий с неба в свете фонаря, который как-будто спускался по этому свету вниз. От прежней метели не было и следа. По крайней мере здесь, во дворе.

–Да, погодка приличная. Я домой вот еду. Умотался за день, люди сами не знают чего хотят или хотят того, чего не знают. Домой наверное поеду.

–Кхе-кхе,ну что ж тут такого, в том,чтобы хотеть знать то, чего не знаешь — это ведь основа обучаемости. А ну ладно, а то я думал чаю уж пригласить попить, мне студентка с третьего курса такой чай привезла, цейлонский я вот хочу попробовать, а одному как то не торжественно получается.

–Ну ради цейлонского,Фёдор Степанович,я завтра к вам подъехать могу. А сегодня что-то не охото мотаться по Москве.

–Завтра у меня лекции весь день. Так что ты в университет подъезжай. Там на кафедре спросишь какая у меня аудитория будет. Тебя пропустят, не волнуйся я поговорю. И не вздумай отказываться!

–Ну я… Впрочем ладно, подъеду. А ко скольки?

–Так я же говорю весь день. Как встанешь, умоешься, позавтракаешь,все дела свои сделаешь — так и приезжай хехе! — рассмеялся голос из трубки.

–Ну ладно тогда, до встречи! — сказал Виктор Сергеевич и сел в машину, обстукивая ботинки друг о друга.

–До встречи — до встречи, мой хороший!-рассмеялся по доброму голос в трубке и закончил вызов.

Виктор Сергеевич закрыл дверь и смахнул начавший таять снег с головы. Посмотрев еще раз сквозь тонированное стекло на фонарь, он улыбнулся, и как кот, смотрящий на солнце зажмурился. Открыв глаза, он помассировал переносицу и снял машину с ручника, включил первую передачу и неспеша двинулся.

Выехав опять на Ленинградку, он заметил случившееся изменение: Машин вокруг почти не было. Зато на дороге было множество снегоуборочной техники, похожей на комбаины, их операторов в оранжевой форме и простых дворников. Днем никогда их не было столько и казалось, что они появляются только ночью, и с появлением первых лучей солнца сразу исчезают. Машин было настолько мало,что Виктор Сергеевич подумал не перекрыли ли шоссе для каких нибудь правительственных нужд. Он ехал в сторону центра на восьмидесяти и детально изучал людей в оранжевой форме, которые провожали его машину изучающими взглядами. Лишь джип, промчавшийся вперед, который обогнал его как стоячего вернул его в реальность и оторвал от мыслей о загадочности «ночных уборщиков».

Впереди посереди дороги стояла машина, плавящая снег. Она бурлила и тряслась, из жерла ее вылетали с паром куски обледеневшего снега. Она была похожа на смесь вулкана и какого-то робота из далекой галактики, который пришел в этот мир и набирает силы для последнего удара.

Дальше Виктор Сергеевич проехал по Тверской до Кремля и свернул вправо на Моховую. Было странно, что все светофоры мигали желтым цветом. Обычно в центре светофоры не выключали на ночь. Спустившись с Моховой на Волхонку он проехал еще немного и свернул вправо на Староконюшенный переулок, в одном из дворов которого он и остановился. Он вышел из машины, достал свой чемодан,закрыл машину, поставил на сигнализацию и двинулся к подъезду, около которого стояли пьяные подростки и курили, говоря «о высоком».

–Эй дядь, закурить не найдется?-спросил один,который полусидел, оперевшись на трубу.

Виктор Сергеевич не обращая внимания, достал ключ от домофона и дверь приветливо открылась. Он встал, придерживая ногой дверь и, взяв чемодан в левую руку:

–У тебя и так сигарета в зубах. Хочешь денег — иди заработай. Хочешь проблем — давай поговорим.-сказал Виктор Сергеевич и сжал правую руку с перстнем на безымянном пальце в кулак.

Паренёк, неожидавший такого расклада начал давать заднюю, пытаясь скрыть свои опасения.

–Да ладно, чего тебе, дядь!

–Да ты не смотри, он пьяный просто.-вмешался друг, который понял, что перед ними не обычный «лох».-он шутил так просто.

–Я тоже могу пошутить и друзья у меня пошутить могут! — сказал Виктор Сергеевич и посмотрел под ноги.-Вон нахаркали сколько тут!

–Да эт не мы, эт до нас тут. Мы прост сидим, стоим тут разговаривали!-путая слова начал первый.

Из подъезда послышался звук лифта, и Виктор Сергеевич глянул — спускался сын его соседки — Павел.

–Паш, это твои тут стоят ребятки?-обратился к нему Виктор Сергеевич.

–Здрасте, дядь Вить! А что такое?-спросил он, жуя жвачку и застегивая куртку на ходу.

–Да ничего. Пусть покультурнее будут и плюют у своего подъезда.

–Хорошо, дядь Вить, Они больше не будут, я прослежу!-сказал Пашка и спрыгнул через последние 2 ступеньки лестницы.

Виктор Сергеевич зашел в подъезд, протянул Паше руку, тот поздоровался «с хлопком» и выскочил на улицу, с которой тут же раздался козлиный смех его друзей. Виктор Сергеевич поднялся на пролет между первым и вторым этажом, открыл почтовый ящик с номером 68. Кроме рекламы ничего не было. Он выбросил ее в картонную коробку, стоящую рядом с мусоропроводом. Поднявшись на восьмой этаж он открыл дверь ключом, вторую дверь открыл другим и вошел.

В корридоре горел свет. Видно забыл выключить с утра. Настенные часы в дубовой оправе мирно тикали — на них было 11: 45. Виктор Сергеевич размотал шарф, снял пальто, заправил шарф в рукав и повесил на вешалку. Сняв ботинки, он поставил их на тряпочку в углу. Закрыв двери на замки и щеколды он взял чемодан и отправился в комнату. Шмыгнув носом, он стал стягивать с себя одежду. Оставшись в трусах, он сложил брюки и повесил их на спинку стула. Рубашку и носки он взял с собой в ванную. Носки он кинул в тазик под ванной, рубашку положил в стиральную машину. Посмотревшись в настенное зеркало, он взял в руки мыло, усердно намылив им руки, стал смывать, после чего убавил вентиль горячей воды и плеснул холодной водой себе на лицо. Умыв лицо, он вытер о полотенце, висящее на батарее руки, взял ворсистое голубое полотенце и вытер лицо. После пошел на кухню заварить себе чай. Он посмотрел на уровень воды и нажал кнопку, тем временем достал из холодильника пластиковую бутылку кефира и печенье из шкафа. Сев за стол он включил телевизор. Шли новости. Диктор рассказывал о событиях минувшего дня и о планах на завтрашний у лиц относящихся к светской и военно политической элите. Казалось, что изо дня в день меняются только некоторые фамилии, и места действия. Засвистел чайник и вместе с ним зазвонил телефон. Чайник выключился сам, а телефон Виктор взял.

–Привет, Витёк! Что делаешь? — Раздался из трубки голос знакомого физика — Миши.

–О,привет, Михась! Да я только с работы приехал, вот телик раз за десять лет включил, а такая белеберда там! Каждый день-одно и тоже! Как роботы прям по алгоритму!

–Ничего себе вас там задерживают, небось опять бабки-мамки за дитяток пекутся.

–Ага, они и мне голову пекут. Да я ведь еще по делам заезжал. — продолжал говорить Виктор, прижав телефон плечом к голове и заваривая в чайнике чай. — Ты чего звонишь-то, чего хотел?

–Да я думал, что придумать встретиться там может как-нить. А насчет алгоритма ты это интересно сказал, что-нить типа X поехал в Y по поводу Z, M встретил его в L. Хе-хе. Ну ладно, что у тебя с выходными?

–Не знаю — в пятницу давай созвонимся вечерком, там и решим.

–Ну давай, пока. — ответил Миша.

–До встречи!-сказал Виктор и положил трубку.

Открыв крышку чайника он помешал заварку и налил в чашку, бросил туда кубик рафинада, налил холодной воды из фильтра и подув на чай стал всматриваться в окно. В соседнем доме гасли окна. К дому подъезжали машины, выключали фары,выпускали из себя людей и тогда окна квартир сначала загорались, а потом гасли.

Виктор допил чай с печеньем. Налил себе кефира в чистый стакан, выпил его. Убрал кефир в холодильник, печенье в шкаф. Кружку и стакан помыл и поставил на сушилку. Приняв душ и почистив зубы он лег в кровать и ворочался — не могу заснуть. Он то смотрел на часы, то опять закрывал глаза. Через некоторое время поднимал голову, смотрел в окно, смотрел на часы и опять ложился, закрывал глаза. В итоге он заснул, зажав одеяло между ног и оголив одну ногу.

Мысль о том как именно он вернулся сегодня домой не давала ему покоя. Что-то его душило. Казалось, будто он возвращался во сне. Или вообще это был не он. Скорее всего это последствия переутомления.

Проснувшись, он так же сначала выглянул в окно, потом на часы. Время было 9:00. Он поднялся, сел на кровать. Встал, пройдясь по комнате размялся. Вышел в другую комнату, сделал зарядку с гантелями и гирями. Пошел в ванную почистил зубы, побрился и принял душ.

Вышел из душа голым, каким спал пошел на кухню, поставил чайник, вынул железную миску, поставил на плиту, достал из шкафа пачку геркулесовой крупы,и пачку печенья, из холодильника достал масло и кефир, поставил на стол. Чайник засвистел и выключился. Виктор налил в миску кипятка, и стал аккуратно сыпать геркулес, размешивая, чтобы не образовалось комочков. Открыв холодильник, он достал яблоко в красную крапинку, которой его угостила соседка, мать того самого Паши. Сам Виктор магазинных яблок не признавал. Их восковой блеск, отсутствие яблочного вкуса, и возможность храниться по 2 года без холодильника смущали его. Зато выращенные на своей земле, без каких либо ускорителей роста и прочей химии он любил. Иногда съедал по пять штук за раз. По этому фрукты и овощи он покупал только на базаре у бабушек, которые привозили их со своего участка. У Виктора Сергеевича была примета: Если позади бабушки с ведерком стоит прицеп, то яблоки не бабушкины — она лишь «реселлер» как сейчас принято говорить. Бабушки не производят и не собирают яблок в промышленных масштабах.

Выключив газ, он взял варежку-ухват и навалив себе в тарелку каши, сначала остудил миску под струей холодной воды, а потом поставил в раковину, чтобы не портить эмаль. Налив стакан кефира и отрезав кусочек масла, который он тут же бросил в кашу, Виктор включил телевизор. Там шла передача о животных. Он уселся поудобнее и стал слушать диктора, рассказывающего о преимуществах той турфирмы которая обеспечила выход передачи в свет. Пошли титры.

–Эх, вот и про животных ничего не известно и про людей. — подумал Виктор и выключил телевизор и стал завтракать, закусывая горячую кашу печеньем. Он брал по-немногу и каждый раз дул на ложку. Стакан с кефиром пока стоял нетронутым.

Позавтракав, Виктор помыл посуду, почистил зубы и стал неспеша собираться. Он снял с зарядки телефон, который был выключен на ночь, на телефон сразу пришло два сообщения: реклама новых тарифов и пропущенный звонок от Фёдора Степановича. Не перезванивая, Виктор быстро оделся, сунул телефон во внутренний карман пиджака, накинул пальто и вышел на улицу.

На улице светало, позднее зимнее утро было залито серо-синим небом, с которого неспеша падали, кружась крупные снежинки, похожие на кусочки сахарной ваты. Во дворе гуляли большие собаки с маленькими бабушкам, которых они тянули как лошади.

–Вот зачем таких собак заводят? Ведь если что и удержать то не смогут. — Думал Виктор Сергеевич, смахивая с машины снег. Закончив со снегом, он снял пальто, кинул на пассажирское сиденье и сел за руль. Подключив к магнитоле плеер, он включил микс.

Выехав на проспект он встал в пробку, которая в Москве переростает в припаркованные из-за не хватки парковочных машиномест автомобильные очереди. Горел зеленый светофор, но машины не ехали — было не куда. Сзади стоящие гудели, было похоже по ритму гудения, что они пробивали двойные удары по рулю. Кто-то выходил на улицу из машин, оставлял машину посреди дороги и шёл по своим делам, тем самым усугубляя положение. Виктор сидел, слушал музыку и улыбался, наблюдая за тем,как нервничают другие вечно опаздывающие клерки и менеджеры. Стоящий слева праворукий «хаммер» был оснащен лысым мужчиной — водителем, который словно Кэп из «команды А» смолил сигару и выпускал в открытое окно клубы дыма. При этом выкрикивая какие то распоряжения в закрепленную на ухе блютус гарнитуру.

Виктор стоял во втором ряду, справа от него ревел мотор «прокачанной» русской машины, на которой помимо огромной радиаторной решетки, был глушитель-турбина, воздухозаборник и наклейка с сайтом популярного интернет сообщества, так называющих себя «автолюбителей» и «королей дороги», которые по сути являются просто заядлыми любителями пива в прокуренных барах, и любителями обсуждать проходящих лиц женского пола.

Сзади послышались звуки сирены и по чистой встречке промчался кортеж с мигалками. Виктор вздохнул и переключил свое внимание на лысого слева, который как только появилась возможность рванул вперед по встречке, вслед за кортежем. Номера «хам» для хаммера, как и сам в простонародии «молот» являются признаками успеха и достатка. Но зачастую успех является явлением временным, и успех в чем-то одном не является гарантом удачи в чем-то другом.

За поворотом, куда умчался хаммер послышался визг тормозов, металлический хруст и звон бьющегося стекла. Виктор молча улыбнулся уголком рта. Не то чтобы он был злым или радовался чужому горю, просто ситуация показалась ему весьма комичной, когда проезжая он увидел другой — белый хаммер, который въехал в бок уже знакомому «хам»у, водитель которого с раненой головой вылезал из пассажирской двери, что то сжимая в руке, под полой плаща. Черные очки, с кровоподтеками делали его похожим на героя матрицы, пришедшего вершить правосудие. Другая рука его была по-видимому сломана и он странно, но уверенно хромал к белому хаммеру, который от столкновения отбросило на пешеходный тротуар. Студенты и прохожие завороженно следили за происходящим, некоторые снимали на сотовые телефоны.

Что было дальше, Виктор не увидел пробка «двинулась» дальше, оставив позади столь яркое сейчас,и через пару дней забывающееся для всех, кроме самих участников аварии событие, которых, как думается, останется впоследствии меньше, чем на данный момент.

Было странно, но движение стало свободнее и вскоре уже Виктор был около высшего учебного заведения, преподавателем которого, был его знакомый — Фёдор Степанович. Свободных парковочных мест не было, но вскоре один из студентов, очевидно учащийся платного отделения, сел в свою красную ламборджини и уехал, возможно на работу к «папочке». Виктор мигом встал на освободившееся место, заглушил мотор, вышел из машины и накинул пальто. Снег и серое небо сменились зимним утренним солнцем, при взгляде на которое начинает свербить нос. Виктор не теряя времени двинулся ко входу. На проходной его не остановили и не спросили к кому он и по какому вопросу. Хотя он уже держал паспорт наготове. Группа охранников ела завтрак, очевидно добытый из студенческой столовой посредством близкого знакомства с поварихами и работницами буфета.

Отсутствие внимание к собственной персоне удивило Виктора. Ранее он бывал здесь и всегда приходилось составлять историю, ведь нельзя же прийти в один из престижнейших вузов страны и сказать: «я по личному вопросу-поболтать с одним из ваших».

Виктор не стал сдавать пальто в гардероб, в котором обе бабульки-вахтерши сидели с газетами в руках и смотрели телевизор. Студенты окидывали его изучающими взглядами. Судя по небольшому их скоплению — сейчас шло занятие. — Нужно узнать когда будет перерыв и где сейчас Фёдор Степанович.-подумал Виктор и двинулся в сторону уже знакомого ему учебного управления, где услужливые работники деканата и учебного управления в прошлый раз угощали его травяным чаем с домашними пирогами.

По дороге у управление он увидел толпящихся у стены студентов. Он подошел к расписанию, взглянул на часы и стал глазами искать среди первых пар знакомую фамилию. Он начал с расписания первого курса и водя глазами по названиям факультетов увидел надпись"102 ауд. Проф. Серпов Ф.С.". Аудитория была на первом этаже — это не могло не радовать как и то, что не пришлось в лишний раз беспокоить людей из учебного управления своим появлением. Что в следствие означает, что эти люди не будут взаимно беспокоить тебя вопросами, связанными со здоровьем и препаратами, которые как им кажется, или как им сказали, им стоит принимать.

Быть одним из известнейших врачей в Москве не только приятно, но и сложно, потому что все кому не лень, по любому поводу, начиная от насморка хотят к тебе попасть, пусть и не в больницу, но в круг знакомых, чтобы ты им дал значимые рекомендации. Радует лишь то, что есть круг знакомых, которые могут помочь тебе, и круг людей, которые готовы чтобы ты им помогал. Потому как некоторые больные, коих стало большинство,благодаря всем прелестям 21 века, часто пытаются заниматься самолечением с помощью интернет-форумов и различных телепередач, большее количество из которых является просто шоу и не несет медицинской ценности, что заметили бы внимательные зрители, не будь они загипнотизированы или лучше сказать зазомбированы речами произносимыми через «ящик правды». Многие ведь и до сих пор полагают,что если что-то говорят по телевизору, радио, или пишут в газетах — то априорно является правдой.

Подойдя к аудитории и перекинув снятое пальто через руку, он заглянул в аудиторию, сквозь щель в неплотно прикрытой двери.

Лектор, мужчина пожилого возраста с приятной седой бородкой, и с залысиной на голове тут же прервался, как будто почуяв приход гостя направился уверенной походкой к двери, очевивидно, кто-то из студентов смотрел в его сторону и, приблизясь увидел фигуру за дверью.

–Виктор, что же вы стоите не заходите?-радушно сказал он открывая дверь левой рукой и протягивая правую в знак приветствия. — ,Проходите — проходите, присаживайтесь сейчас у меня лекция, а когда закончим мы с вами поговорим.-сказал он и двинулся к своей трибуне.

Виктор про себя улыбнулся и еще раз подумал о том, как же может красиво человек выглядеть в старости, сохраняя при этом рассудок. В образе Фёдора Степановича была и грация и доброта и что-то очень личное и особенное, что некоторые склонны называть харизмой и что способствует поддержанию уважительного положения среди любой публики. Некоторые, старея выглядят жалкими и убогими, лишенными здравого рассудка и доброго образа. Фёдор Степанович был не из таких. Напротив он был молод духом, и здоров физически. Сам Виктор неоднократно шутил про него, и часто цитировал Маяковского «Гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей». Фёдор с Молодости занимался плаванием, так же практиковал и моржевание, на Крещение регулярно погружался в прорубь, живя же в Москве и не имея регулярной возможности выбираться туда где водоемы содержать больше воды нежели нефти, он бегал по утрам в Царицынском парке. И что было удивительно для его, мягко говоря почтенного возраста — восьмидесяти двух лет подтягивался на турнике двадцать раз.

Часто он говорил, что он хотел бы перебраться жить в деревню, где естественные нагрузки заменяли бы ему тренировки, ведь рубка дров, как известно — один из наиболее энергозатратных процессов. Но уехать ему как ни странно мешала его преподавательская деятельность. Ему очень нравилось общаться с молодежью. И именно преподавательская деятельность, нахождение в течении современных мнений и понятий позволяли ему оставаться в чистом рассудке и не превращаться в «консерв», которыми становятся все, кто «не в теме». Проблема отцов и детей, во все времена заключалась в том, что часто «отцы» то есть старшие, зачастую слишком консервативны и считают всё новое — плохим, а всё старое — хорошим. А наиболее лабильные «отцы», которые интересовались пульсом жизни смогли уцелеть и спасти свой рассудок от консервации, в то время, как слишком «занудливые» канули в вечность.

Смочив горло водой, налитой в кружку, профессор причмокнул губами и продолжил речь, прерванную неожиданным визитом ожидаемого человека:

–Итак. Говоря о любви, во-первых стоит для начала сказать о самых частых заблуждениях, связанных с этим понятием.

— Для начала бы хотелось сказать о заблуждении, в котором люди путают слова любовь и влюбленность. И исходя из этого заблуждения строят заведомо ложные предположения о том, что любовь конечна. Хотя это конечно же не так. Любовь по своей природе бесконечна. И глупо было бы разделять любовь между матерью и ребенком и любовь между мужем и женой. Некоторые могут сказать: ну ведь у мужа и жены есть к друг другу сексуальное влечение и это нормально, а сексуального влечения в норме между матерью и ребенком не возникает. Некоторые же, склонные оценивать всё с точки зрения психоаналитической концепции скажут, что влечение ребенка к матери имеет место быть, и если оно выходит нормальными для возраста путями, то оно не патологично.

–Сразу скажу, в утверждении выше уже стоит патология. Не в их выводе, а в самом утверждении. Я знаю, что многие среди присутствующих согласны в той или иной мере с представителями психоанализа. Но согласие не предполагает принятие, ровно так же как сосание материнской груди не предполагает удовлетворение сексуальной потребности через, так сказать оральный локус. Потому как если даже смотреть с эволюционной и излишне биологизированной точки зрения, инстикт питания не имеет ничего общего с инстинктом «продолжения потомства». Кстати говоря, многие оправдывают свое разнузданное сексуальное поведение, говоря, что «так заложено природой» и «таковы инстинкты» и, мол ничего уж тут не поделаешь. Давайте взглянем на это с такой стороны: в животном мире сексуальный инстинкт несет в себе цель — продолжение рода, но не удовлетворение своей похоти. И если же у этих, легких на передок так сказать людей, такой сильный инстинкт «выведения потомства» то почему не каждый их сексуальный контакт заканчивается беременностью? Кто то может сказать, что человек умнее животного,а инстинкты в нём от животных остались и ничего уж тут не сделать. Тогда я спрошу, почему же умный человек с такими «сильными инстиктами» сохранения потомства травит себя, а как следствие и свое потомство различными веществами и различным поведением? Вот, обычно в таких случаях люди, защищающие полигамию попадают в тупик, потому как выходит,что либо нет никаких инстинктов, либо они не умнее животного, с которым себя сравнивают.

–Но вот недавно мне один молодой человек привел пример с феноменом мастурбации у высших приматов. Ну что вы, не смейтесь.-сказал профессор, еще раз смочил горло, и уперевшись двумя руками в стол, продолжил:

–Что же я ему мог ответить кроме того,что его пример ничего не доказывает. То,что приматы способны стимулировать выработку эндорфинов, дофаминов, сератонинов ни коим образом не говорит об уме человека, который повторяет действия, «заложенные природой»,как они привыкли говорить. Многие породы животных склонны поедать свой и чужой калл, в том числе и приматы, но это не означает что этот путь подходит так же и человеку. Человек, если он человек, способен взять под контроль, обуздать то, что атеисты называют «инстиктами», а верующие называют «пороками». Я ни в коем случае не имею ввиду всяческие рефлексы по типу моргания и прочих, я лишь говорю в данном конкретном случае о беспорядочном сексе, как явлении, даже по биологическим меркам — деградации — возвращении к предкам. И под словом «обуздать» я имею ввиду не отрубить, не отсечь свои желания, а сублимировать их в нужное и полезное русло. К примеру, масса «гормонов радости» высвобождается при участии в творчестве: в создании чего-то или в просмотре созданного кем-то.

–Влюбленность как раз и подразумевает под собой временное явление — практически не имеющее отношения к любви. Некоторые считают, что из влюбленности можно «культивировать» любовь — и они заведомо не правы. От осины не родятся апельсины, как говориться. Влюбленность есть как раз некий гормональный всплеск, естественно временный. Можно влюбиться в того, кто поднял ваш гормональный или психический тонус. К примеру, если вам нормально и происходит что-то сверхнормальное, приятное — вы можете влюбиться, или же наоборот, происходит что-то плохое, страшное, и вдруг появляется кто-то,кто приводит вас из плохого — «низкого» состояния в нормальное. Это уже прямой отсыл к Ивану Петровичу Павлову. Когда нас не бьют-нам хорошо, и мы стремимся это «хорошо» сохранить, оградить себя от стресса.

–Именно поэтому часто в историях и фильмах, в форме хэппи энда мы видим, как какой то герой спасает девушку и девушка в него ВЛЮ-БЛЯ-ЕТ-СЯ! — произнес по слогам профессор и сделал пару больших глотков.

–Именно влюбляется, а не начинает любить. То, что она «начинает любить», простите за коверканное выражение, могут додумывать себе зрители. Кстати о влиянии культуры на понятие «любви» мы поговорим чуть позже.

–Гормональный всплеск несет яркую окраску и часто может принимать разные словесные формы обозначения: например страсть. Что есть страсть, как не апогей влюбленности, в том смысле, в котором мы её с вами сейчас представили.

Что в человеке есть, так это стремление к наслаждению. И с ним люди по разному обращаются. Кто-то ради наслаждения употребляет психоактивные вещества, в том числе алкоголь и табак, кто-то занимается сексом. А в чем принципиальная разница? Разницы нет, в этом и принцип. Обе вещи это зависимости, определение «потребности» тут некорректно. Я не осуждаю секс, и уж тем более не приуменьшаю его роли в любовных отношениях. Я осуждаю лишь секс вне отношений. Если кто-то сравнивает секс с физкультурой, я бы лучше посоветовал плавание или атлетику, по себе сужу — вреда нет, пользы больше.

–Я не буду читать вам религиозные проповеди, каждый праве сам выбирать как ему жить, и я по сути, не в праве осуждать, так как все не без греха. Я лишь хочу донести до вас смысл понятия любви. Чтобы вы живя, я уж не знаю как или с кем, могли хотя бы для себя различать,что есть любовь, а что что-то иное.

–Итак, секс является неотъемлемой частью любовных отношений. Под любовными отношениями я понимаю отношения мужа и жены, ну или если хотите — партнеров. Но не на сексе зиждиться любовь. Любовь она едина для всех — матерей, детей, мужей, отцов, людей… В зависимости от направленности появляются лишь примеси — одна из которых секс. Некоторые ученые, занимавшиеся изучением этой проблемы и шедшие по верному пути, ставят наравне с примесью секса в любовных отношениях заботу в отношении родителей к детям, и называют заботу — примесью. Смею вас заверить — это не так. Забота как раз является неотъемлемой частью любви. Все знают выражение, ставшее поговоркой «я хочу,чтобы тебе было хорошо, даже если ты будешь не со мной». Выражение конечно носит сопливые слюнявчики, но тем не менее дает нам понять важность заботы. Умение отпустить очень важно и умение отпускать это часть заботы. Так же как родители должны уметь во время отпустить ребенка из под крыла — тем самым освободить ему «взлетную полосу» в жизнь, и любой другой вид любви должен содержать заботу. Забота как часть любви близко соседствует с пониманием. Иногда даже путаются эти понятия, так как без понимания не возможна забота, а без заботы — понимание.

–Вообще любовь молярное понятие, оно неделимо и разделить любовь на составные можно лишь условно. Неполной любви или любви без «чего-то» не бывает и не может быть. Значит либо это не любовь, либо это «что-то» несет другую форму, например у некоторых забота перерастает в гиперопеку. А так как забота и понимание соседствуют, то расширение участка одного, возможно лишь засчет уменьшения участка другого. Так с усилением гиперопеки падает «показатель» понимания. Падать он может так же по разному. К примеру ребенок, за которым «глаз-да-глаз» следят родители, и который уже не ребенок, а юноша может либо бунтовать, либо прогибаться, либо заниматься чем-то другим.

У профессора зазвонил телефон.

–Извините меня,пожалуйста, мне нужно ответить.-сказал он взял трубку и вышел из аудитории.

Аудитория начала переговариваться, часть учеников взглянули на время: кто на наручные часы, а кто-на телефон. Некоторые изучали гостя, который явно не вписывался в студенческую атмосферу.

Профессор вошел,и убирая телефон в карман,на ходу продолжил.

–Так вот. На чем я там остановился. Ах, да! Вот теперь я бы хотел краешком коснуться влияния культуры. Я терпеть не могу русский дубляж, но, к сожалению, не знаю английский на том уровне, чтобы смотря фильмы в оригинале не пользоваться справочниками. В английском языке есть слово «like».-сказал профессор и написал слово на доске.

–В форме существительного, в переводе оно означает «влечение», существуют и другие трактовки, например описание подобия, но мы не будем рассматривать другие, так как они не относятся к нашей теме. В форме глагола like означает: хотеть, желать, являться приятным. Но в нашей стране, к сожалению, его принято переводить как Любить. Английское love не является синонимом like. Разве мы можем сказать, что мы любим жареную курицу так, как любим, например свою мать? — Нет, не можем. «Love» в смысле «like» употребляется исключительно в саркастических целях, например: «I realy love Burger!». Наши же переводчики зачастую, не обращая внимания на смысл переводят like в смысле love, что само по себе не приемлемо!

–Культура к примеру празднования западным праздников, таких как день Святого Валентина, совершенно, на мой взгляд не уместна. Потому как, если хочешь к примеру подарить подарок или признаться в любви — подходит любой день, если непременно хочешь в день праздника, потому что это якобы усиливает романтику события-добро пожаловать в Россию — тут есть свои религиозные праздники: например исконно христианский день возлюбленных Петра и Февроньи, которые являются примером любви и верности. Сравнить день Святого Валентина можно лишь с праздником Ивана Купалы. Так как к любви это не имеет никакого отношения. Речь исключительно о влюбленности, а точнее об отношениях, которые могут привести к сексуальной связи.

–Многие кстати не знают и самой этимологии праздника Святого Валентина и ошибочно считают его католическим. У католиков этот праздник считается народным, а не церковным. В церкви отмечается память, а не праздник Св.Валентина. Сам праздник посвящен изначально древнеримской богине лихорачной любви Juno Februata и богу Фавну, по-нашему говоря обычному сатиру или лесному черту, который любит выпить и «погулять». Валентинки в этот праздник и прочая лабуда не делают его хорошим. Человек, даже не знающий истинного смысла или вкладывающий другой смысл в этот праздник не изменяет его сути. Это все равно, что сжигать на жертвенном костре деревья, за место людских жизней. Все равно ритуал продолжит быть жертвоприношением, пусть и более «огуманизированным».

–Многие говорят, что им хочется кричать о своей любви. А многие из этих «крикунов» до сих пор Влюблены? Я специально так построил предложение,что бы было наиболее ясно видно. Любовь предполагает интимность — нечто личное,сакральное. А когда человек чем то хвастается… И не стоит здесь путать понятия хвастовства и желания поделиться — разделить с кем то свои чувства. Будь то радости или горе. Любящие люди хотят разделять и свои и чужие чувства.

–Человек должен уметь любить и себя.

По аудитории пробежал смех.

–В этом нет ничего смешного! Любить себя не значит быть эгоистом, напротив — любить себя значит уметь отмести эгоистическую часть, принять себя чистым, без примесей. Эгоисты не бывают счастливыми. Никогда. Несмотря ни на что. Каких бы видимых вершин они не добились в жизни, они не могут достичь того, чего они себя лишают. А лишают они себя неумением давать. Эгоист все лишь берет, все концентрирует в себе. Те, кто добры, знают, что давать приятнее, чем брать, и дарить приятнее чем получать. Акт «давания» сам может приносить радость лишь потому, что человек, благодаря этому ощущает себя сильным, способным помочь в беде, или хотя бы развеселить, вызвать улыбку. Что, кстати, является не меньшим благом. Умение помочь другому говорит о том, что у тебя есть чем помочь. То есть, как в пословице: «Богат не тот, кто много имеет, а тот кто много дает». Помощь человеку, если самоутверждение не является главной её составляющей и можно считать любовью. Но! С одним «но»: любовь не требует ничего взамен, любовь безвозмездна и человеку хорошо от самого лишь факта наличия любви, даже если она безответна, а если человек «дает» что-то другому, с целью «обменять», получить взаимность, воздаяние за свои дела, то это уже расчет. А любви по расчету не бывает, ровно как и расчета по любви.

Представьте себе такую картину: «Я сегодня оказал тебе две милости, а ты мне всего одну, и я закрыл глаза два раза на твои ошибки». Комично, не правда ли? А ведь так все обстоит, в большинстве случаев, только обставлено это другими словами. Большинство скандалов идут именно в форме «Я тебе… а ты мне…, давай-ка,чтобы по честному». Торговля одним словом, люди начинают изменять партнеру за его измену. «Раз ему можно, то и мне». Это ли не глупость? Это ли не страшно, когда любовь обесценивается до уровня ОБМЕНА потребностями и желаниями? Даже не обесценивается, а лучше сказать замещается. Заместо любви люди выбирают обмен потребностями: от биологических — секса, до моральных-поддержка и эстетических — походы в кино. Это гораздо проще, чем растить в себе такое Чудо, как любовь. Поддерживать её, учиться ей, иногда страдать ради неё. — сказал профессор, откашлялся в кулак и взглянул на часы.

–Так, время нашей лекции подошло к концу, я вас пораньше чуток отпускаю, чтобы вы успели очередь в столовой занять. Встречаемся мы с вами через две недели! Всем спасибо, до свиданья! — профессор стал собирать вещи в портфель, аудитория с шумом выпускала студентов в корридор.

Виктор Сергеевич встал со своего места и двинулся к столу Фёдора Степановича.

–Эллочка, вымой, пожалуйста, доску.-обратился профессор к девушке в клетчатой рубашке и протянул ей тряпку. Девушка кивнула головой, взяла тряпку из рук профессора и пошла к доске.

–Виктор, я вас признаться не ждал в такое время. Вы уж простите, что я вот так вот вас ждать заставил.

–Ну что вы, Фёдор Степанович.-смущенно улыбнулся Виктор.

–Нет,я понимаю, что вы любезны, но все же не хорошо, что я заставил вас ждать, хоть это было и не по моей так сказать вине. Пойдемте в столовую, выпьем чаю. Я угощаю.

–Но…

–Аргументы не принимаются, мой дорогой! — сказал Фёдор и кивнул на дверь уже опустевшей аудитории.

Виктор вышел и вслед за профессором пошел сквозь нескончаемую толпу студентов, у которых уже наступил перерыв. Они расступались перед уважаемым преподавателем, а тех, кто не видел, стоя спиной, ласково отводили в сторону. Толпа рассекалась как кромка тонкого весеннего льда, под тяжелой поступью ледокола.

Все студенты здоровались с Фёдором Степановичем, как будто он был для них голливудской звездой. Хотя само сравнение его со звездой из какого то города было бы не уместно. Гитлера тоже многие знали, но с ним не сравнивают. Поэтому всегда, когда кто-нибудь на выступлении обращался к Фёдору Степановичу «Наша звезда», он искренне оскорблялся и просил его больше так не называть, потому как по его взгляду никто и ничто не вечно в той форме, в которой оно есть сейчас, кроме динамики метаморфоз, происходящих с нами в нащей жизни.

Однажды он даже шутил, отталкиваясь от картезианства: «Ничто не вечно в динамике жизни, кроме самой динамики». Он неоднократно говорил, что свойства вещей придаются им человеком, и что нет заведомо хороших или плохих вещей. Вещь не может человека спровоцировать на тот или иной поступок, будь то хлеб, оружие или наркотик — человек всегда выбирает сам, что с этим делать. По крайней мере в первый раз. Но выбор он на то и выбор, что его нужно обдумывать.

Он шел и смущенно кивал головой толпе. Он любил своих студентов, знал что они его тоже любят, но не считал себя достойным их любви, и всегда говорил, что в принципе все ответы и все ситуации есть в «Книге Книг».

Виктор Сергеевич шел и ему было не по себе, столько людей здоровались с его другом, и столько же людей изучающе смотрели на него, благо Фёдор Степанович вообще мало с кем общался и тем более, редко общение происходило в стенах ВУЗа. Для всех человек, вызывающий у их преподователя неподдельное уважение вызывал интерес.

Спустившись в столовую и завернув в закуток для преподавательского состава где стояло четыре отдельных стола, два из которых были заняты, Фёдор кивнул на столик в углу. А сам, здороваясь с преподавателями за руку, зашел за стойку буфета. Виктор повесил пальто на спинку стула. В преподавательской столовой, в отличие от обычной были стулья заместо табуреток и на столе всегда пышной стопкой лежали салфетки. Меню же было одинаковым.

Виктор посмотрел на соседний стол, за которым сидели две молодые преподавательницы, очевидно, аспирантки. И поглядывая по сторонам о чем то живо разговаривали.

Тут к столу подошел с подносом Фёдор Степанович. И улыбаясь, стал расставлять с подноса чашки и блюдца, которые, кстати говоря были егойными, как и заварной чайник, стоявщий посредине подноса. Фёдор Степанович много времени проводил в ВУЗе и потому имел свой сервиз, пакетированный чай он не признавал, считая его пылью с чайных фабрик которую рабочие собирают с пола совком и веником.

–На девушек наших заглядываешься, Виктор Сергеевич?-с улыбкой произнес Фёдор, ставя в центр стола персональную сахарницу.

–Нет, ну что вы.-,смущенно произнес Виктор.

–А зря. Девушки у нас хорошие, а ты вот все один да один ходишь.-,произнес Фёдор и присев на стул потер руками колени.

–Ой! — салфеточек тебе влажных дать — руки протереть?-,сказал Фёдор, протягивая открытую пачку Виктору.

–Благодарю. — принял пачку Виктор, не отрывая взгляд от девушек и машинально протер руки.

–Сахар сам, сколько тебе надо.-,начал Фёдор.

–Ну тебе же точно что-то от них надо!-,захихикал он,отхлебывая чай из своей чашки.

Одна девушка отхлебнула чай и высморкалась в уже заготовленный платок.

Фёдор обернулся:

–Ну сопли просто и что уж тут такого! Хватит с диагнозами, а то ты мне и тут госпиталь устроишь!-улыбнулся Фёдор и отхлебнул из чашки.

–Да не в «просто соплях» дело… — Задумчиво произнес Виктор. — Одна из них внос говорит, а у другой голос хриплый. После того, как одна чай глотнула, она платок к носу поднесла. И я думаю, что она не высморкалась. И либо они на наркотиках сидят, либо…-Виктор молча встал из-за стола с чашкой чая без сахара и подошел к их столику.

–Нарушение зрения и ориентации — бегающие глаза, слабость, жажда, изменения голоса, отёк пищевода и верхних дыхательных путей, вследствие этого затруднённое глотание с возможным выходом жидкости через нос. Девушки, вы любите суши?

Девушки обратили внимание на внезапного гостя, тем более появившегося от стола Фёдора Степановича.

–Эмм. Да,а какое это имеет отношение?.. Вы по какому вопросу? — напряженно произнесли они бегая взглядом от своего гостя к Фёдору Степановичу.

–Я не по какому. Но если вы подойдете к дежурному врачу и перечислите симптомы, которые я назвал, то он скажет вам слово на букву «Б». Это и будет наш пароль. Я говорю наш,потому как ваши жизни могут оборваться например от резкого паралича дыхательных путей.

–Но…-,девушки в неясности обратились к Виктору, который уже возвращался к столу Фёдора Степановича.

–Что такое? — спросил Фёдор.

–Да ничего особенного. Поели рыбки, которую отделывали нанятые по дешевке «рабочие силы» грязными руками.-сказал Виктор и на секунду опустил в чашку прямоугольное печенье с рисунком колосков.

–Всмысле, это что-то? — ,спросил было Фёдор.

–Клостридиум Ботулинум.-,ответил Виктор, отправляя в рот печенинку.

–Ботулизм? Так это же ведь опасно!-сказал Фёдор Степанович.

–Опасно — это глупость и незнание. А ботулизм лечится. И не передается иными способами, как глупостью.-спокойно ответил Виктор Сергеевич.

–Так ты им сказал, что им нужно к врачу?

–Сказал. Но не сказал наверное, что срочно. А родители им наверное в детстве не говорили, что слабость и затрудненное дыхание не есть признаки здоровья. Хотя скорее они их не слушали, как и меня.

–Я им сейчас все объясню!-,сказал Фёдор Степанович и встал из-за стола. Он торопливо подошел к их столу и что-то спокойным голосом сказал, но девушки встали и побежали прочь из столовой.

Когда Фёдор вернулся, Виктор уже наливал себе вторую чашку чая.

–Ну, Вить, нельзя же так — если они не поняли, что ты им хотел сказать, надо же бы было по-другому как то сказать.

–Да, ну! Мое дело поставить диагноз и направить к специалисту, что я и сделал. А озвучивать диагноз — не мое дело, ровно как и жизни учить, и как вы правильно заметили не должен я тут госпиталь устраивать. Мое дело было — порекомендовать им лечение. А пилюли в рот класть я им не обязан.

–Ну так все же нельзя. Они же люди… Ты ведь хороший человек, умный. А зачем себя ведешь так?-спросил Фёдор Степанович.

–Я себя веду так как лучше мне и людям. По-человечески сообщаю им о проблеме, если таковую вижу. Я говорю русскими словами, на языке который принято считать государственным. Вывод лишь один — если они меня не понимают — они не люди.

–Или ты невнятно объясняешь.

–Ну вы то смогли из моих «невнятных» объяснений сделать вывод, чего я и хотел, оставив пробел в месте альтернативной гипотезы.

–Ну а может ты, Вить, не человек. — улыбнулся Фёдор.-Это я так, шучу, не обращай внимания.

–Ну что, вы. Может я и не человек. Но вы же меня понимаете.

–Тогда может и я не человек?-улыбнулся Фёдор.

–Но в любом случае с вами мне приятнее вести беседу, потому как вы меня понимаете, а я вас!-рассмеялся Виктор.

–Это да…-отхлебнул из чашки Фёдор — это как я и хотел сказать в конце лекции, но что-то забыл, про то что «любя, человек дает, не теряя, а лишь приобретая».

–А не любя, человек приобретает, не теряя, выходит? — ,тут же парировал Виктор.

–Нет. Не любя — человек теряет, не получая.

–Тут мы с вами расходимся, Фёдор Степанович. Можно было бы прийти к единому согласию, сказав, что человек не любя теряет, не получая — ответил Виктор.

–Ну уж ладно, вобщем я это, чего хотел тебя увидеть то.-начал Фёдор.

–У меня тут по плану лекция интерактивная на тему здоровья будет на днях и я бы хотел тебя пригласить как оппонента. Не в смысле противника, а всмысле участника оппонентного круга.

–А кто еще в этом круге будет, и против кого этот круг?

–Ну вобщем то никого, а против… Ну скажем против меня. Я просто хочу, чтобы лекция была в форме спора. В ней я бы отстаивал первостепенность душевного здоровья, а ты телесного-физического.

Виктор улыбнулся размял шею и резко перешел на ты?

–Ну раз ты приглашаешь меня и хочешь, чтобы мы оспаривали мнения друг друга, либо ты уверен в том, что сможешь отстоять свою точку зрения, либо…-,Виктор в раздумье, но с улыбкой на лице замолк.

–Хе-хе ну ты подумай, подготовься там. Как будешь готов — позвони мне.-сказал Фёдор.

–А как вы думаете-, опять перешел на"вы"Виктор, — может нам на днях на лыжах в лес сходить?

–Дело то хорошее,только я раньше чем в праздники не смогу. Слушай, Вить, а как ты понял, что ботулизм у них? Я конечно понимаю, что у тебя глаз то набитый, но всё же мне тоже интересно.

–Симптоматика стандартная. А на детали я умею внимание обращать, это привычка.-ответил Виктор и отхлебнул чай.

–А как же ты говоришь что суши их переносят, разве не только в консервах?

–Любые анаэробные условия пригодны. Хоть в колбасе, хоть в рыбе. Если в домашних или еще хуже кустарных условиях разделывать и обрабатывать. Тушенку ясно, что они не едят. По статусу не положено. Сейчас у них возраст такой — молодой. Всё стремятся куда-то, а сами не знают куда. Было бы им лет как нам с вами, я бы подумал что может и тушенку съели, или мясо домашнее. Ты мне лучше, Фёдор Степанович, скажи, что по поводу лекции той: ты хочешь, чтобы я стоял на позиции того, что физическое здоровье первостепенно перед духовным? Что же получается я быков люберецких пасти — защищать буду?

–Нет, ну Виктор. Я в том смысле,чтобы как бы тебе сказать… Ты стоял чтобы на своей атеистической точке зрения, а я так скажем на теологической. Я не прошу, чтобы ты говорил, что «Сила — наше все!», я хочу, чтобы ты как врач смотрел на проблему здоровья, а я получается как верующий. И я вовсе не считаю себя правым и победителем в этом споре, я лишь хочу создать для людей своеобразное шоу, в которое им бы захотелось включиться, сдвинуться с мертвой точки, заняться собой.-закончил Фёдор Степанович и пригубил чай.

–Вот это да! Это будет интересно. Того и гляди — скоро детям пьески разыгрывать будем «Сим-Сим, откройся!».-Рассмеялся Виктор.

При фразе «Сим-Сим» Фёдора Степановича покорёбило.

–Что такое?-тут же спросил Виктор.

–Да, ничего.-,ответил Фёдор.

–Я серьезно — ничего.

–А я серьезно видел твою реакцию. Сам знаешь, детали я замечаю. В чем дело? Тебя смутил мой пример?

–Вовсе нет. Просто… Просто вспомнил друга одного. Учились с ним вместе… Симонов…-грустно произнес Фёдор Степанович.

–Как? Павел Васильевич, советский психофизиолог?-радостно вскрикнул Виктор Сергеевич, как вскрикивают люди, когда слышат знакомую фамилию, или когда обнаруживается, что у их знакомых есть общие знакомые.

–Нет…Евгений Генадьевич… Его однофамилец, но не родственник… Хотя он тоже медициной занимался… До поры-до времени…-ответил Фёдор Степанович, притупив взгляд.

–А что такое? Почему воспоминание о нём вас расстраивает?-неунимался Виктор Сергеевич.

–Вить, я не хочу о нём, ладно?

–Ладно, Фёдор Степанович.

–Впрочем — сказал, посмотрев на часы, Федор Степанович — мне сейчас на лекцию нужно идти, ты если что — звони.-сказал он и поспешно поставил пустые кружки на поднос, кивнул буфетчице, которая подойдя к столу и улыбнувшись гостю, забрала поднос и скрылась.

–Ну ладно. Вы простите, если я вас задел чем-то. Я просто и не знал,что вас это могло так задеть…

–Ну брось ты, Витя. Мне просто правда нужно на лекцию.-сказал Фёдор Степанович и протянул руку.

–Я уж поспешу — мне в другой корпус. Тебя уж не провожу, ты дорогу то до выхода найдешь?

–Да. Без проблем.-ответил Виктор Сергеевич пожал руку и, взяв пальто со стула, двинулся к выходу.

–Умный человек. Старый конечно — со своими тараканами. Вот завелся ни с того ни с сего… Обиделся как будто…-думал Виктор, поднимаясь по лестнице и запахивая пальто.

Проходя мимо студентов, его что-то одернуло и он обернулся. Как-будто какая то сила. По лестнице поднимались студенты, некоторые спускались. Виктор начал вглядываться в их лица. Ничего знакомого не было, никаких людей, но было четкое ощущение,что за ним кто-то следит. Он подошел к зеркалу и поправил пальто. Английский воротник строго стоял,но он зачем-то поправлял его пару раз.

–А вдруг он меня чем то накачал?!-мелькнула в его голове мысль. Но от тут же отбросил её.

Что то опять его одернуло и он обернулся. Сзади никого не было. Только стена с расписанием. Он подошел к расписанию, сам не зная зачем и стал искать в расписании знакомую фамилию. В расписании, среди пяти курсов и всех потоков у Серпова была одна лекция — и только та, на которой он был!

На несколько секунд страх поглотил его сознание.

–Действительно, подставил! Обманул, как лоха!-подумал взбешенный Виктор Сергеевич. И тут же заметил ниже расписания для студентов — расписание вольных лекций, где на текущий момент с 11 и до 18 все часы были забиты лекциями Серпова. Значит не обманул. Это несколько облегчило способность мыслить, но злость и страх не спадали. Ощущение слежки, как будто нагнетало и давило.

Виктор Сергеевич выскочил из здания и бегом двинулся к своей машине. На ветру полы пальто развевались. Хлопья снега падали с неба и залетали за шиворот. Виктор достал ключи и на ходу разблокировал сигнализацию. Сев в машину и захлопнув дверь он дернул взглядом, по улице шли люди. Но они шли как то подозрительно неторопясь, лучше даже сказать медленно.

Виктор поймал себя на мысли, что несмотря на пробежку, его дыхание было стабильным. Он приложил правую руку к лучезапястной артерии левой руки и посчитал пульс. Пульс был в норме, хоть и чуть выше. Хоть Виктор и занимался спортом и поддерживал себя в форме его дыхание должно было участиться, но оно было подозрительно стабильным. Взгляд его периодически вздрагивал, реагируя на любое движение за бортом машины, как будто ожидая угрозы.

Виктор попытался сконцентрироваться, получалось с трудом, мысли как будто бежали строкой, каким то потоком, и было сложно выловить хотя бы одну. Тут он сжал руку в кулак и со злостью ударил по приборной панели. Раздался хруст. Панель треснула. Волна боли прошла по руке и отрезвила разум. Виктор разжал кулак и посмотрел на костяшки пальцев — они были целы, но покраснели.

–Возбуждение симпатической нервной системы блокирует способность мыслить. Нужно стимулировать парасимпатическую часть… Только где я тут возьму ацетилхолины? Отравил он меня или нет? Да какая разница! Сейчас главное понять, в чем дело… Карбохолин можно купить в таблетках в аптеке, но доеду ли я до нее…Дурман, белена, любые седативные… Да где я их возьму?! Стоп…есть идея…

Виктор снял пальто, кинул его на соседнее кресло,накинул ремень, вставил ключи, завел машину и сходу выехал через две сплошные на шоссе.

–Когда уровень моего адреналина зашкалит, возможно другие гормоны создадут нормальный фон и я буду в порядке. Конечно же не в норме. Если гора на 300 метров выше уровня моря, то норма это 300 метров… Для этой горы… А если я не прав? У меня раньше такого не было… Да какая разница!-,думал Виктор, переключая пятую передачу. Стрелка на спидометре показала 160.

–Все по психофизиологии.-,думал Виктор Сергеевич.-,вот например шкалы от 1 до 40 идут часто, после 40 до 60 пореже, а от 60 и дальше совсем редко. Потому что разница на меньших скоростях более значима. Как изменение скорости на 10 км/час в 5 км/час равно 50% прибавке или уменьшению следственно. А на 100 км/час лишь 5%.

Машины мелькали мимо как-будто стояли. Со всех сторон слышались звуки гудков и сирен.

–Странно, но мыслить и правда стало проще. Даже проще чем обычно. Или мне это так кажется, как кажется больному с раной, что после анестезии он чувствует себя лучше чем здоровый.

–Нервишки неспроста у меня шалят. Что то запустило процесс. Но это что-то меня не убивает. А если бы меня Фёдор хотел убить, он бы убил, он бы расчитал дозу. Хотя о чем это я?-Он не такой… Совсем уже у меня крыша едет. Приеду в клинику — сделаю себе «гормоны» — посмотрю что да как.

Виктор уже «подлетал» к своей работе, на которую он сегодня мог и не приходить и вдруг заметил, что знакомый поворот находится не с той стороны…

Он все это время ехал по встречке. На 160 километрах…

Поставив машину на ручник и вытащив ключи из зажигания, Виктор решил перевести дух.

–Что со мной? Реакция была ускорена на столько, что происходящее казалось замедленным. Это давало мне время оценить обстановку и среагировать. Это позволило мне ехать по встречной полосе и не угодить в аварию, и уж и не говорю про светофоры, которых по пути мерено — немерно… Это так же означает нагрузку на голову.-Виктор взглянул на кулак, которым он разнес панель — кулак был слегка покрасневшим, но не опухшим.

Взгляд Виктора Сергеевича дернулся на окно: по лестнице быстро спускались люди.

–Нужно каким то другим способом переключиться…-подумал Виктор и не одевая пальто, выскочил из машины на улицу разбежался и прыгнул лицом в чистый сугроб из свежего снега.

Он открыл глаза. В сугробе было душно. Темно. Звук пульса слышался в ушах. Казалось, он пролежал там несколько минут, но тут он услышал крики и звук открытой ударами входной двери, звуки хлопков и вскочил.

В его сторону бежали два амбала, казалось что они — герои голливудского боевика, забывшие что-то в частной клинике. Казалось, что они не замечали на своем пути человека, который был на две головы ниже их ростом и в два раза уже их в плечах. У второго из амбалов за спиной покачивался ствол АК-47, что не внушало доверия. Лицо же первого из них было в заживших шрамах, и в правой руке у него сверкал пистолет, в левой спортивная сумка. Оба они бежали как в фильме, синхронно, слегка покачиваясь. Военная форма и берцы дополняли образ «коммандос».

Дальнейшие события развивались столь стремительно, что описание их легче представить в замедленном варианте, в котором они и воспринимались Виктором.

Сам от себя не ожидая, Виктор за пару секунд выскочил на дорогу перед первым, резким движением левой руки отвел пистолет в сторону, прозвучали выстрелы, резкий удар правой рукой в левый висок, падая на землю первый роняет сумку.

В это время второй, останавливается, резким круговым движением достает автомат через плечо и передергивает затвор. Виктор подскакивает к нему, нагибается и ударяет ногой в колено. Раздается страшный хруст, непреднамеренная автоматная очередь, звук разбитых стекол. Второй тоже грузно падает на землю. Виктор резко выпрямляется и прыгает на запястье правой руки Второго, пальцы которого пытаются нащупать курок.

Из дверей в суматохе выбегают охранники клиники и что-то кричат. За ними бегут медсестры и санитарки. Лица зевак окружают Виктора. Все ему что-то говорят, о чем то спрашивают.

–Чаю…-говорит Виктор и, шатаясь идет к скамейке у входа.

Через некоторое время он открыл глаза-рядом с его лавочкой стояла со слезами на глазах, и судя по движениям губ что-то причитала Антонина, держа в руках чашку с дымящимся чаем.

Виктор протянул руку, взял чай и стал жадно пить, обжигая горло и рот. Жажда была просто невыносимой. Чувствовать боль для него было легче,чем жажду. Он пил с закрытыми глазами.

–Осторожно, горячее же!-услышал Виктор слова Антонины и с улыбкой открыл глаза.

–Это ничего, что горячее!

–Ой, Виктор Сергеевич, а мы думали вы того…оглохли в смысле… Вам чаво-нибудь еще надо? Может врача?-спросила Антонина, не переставая охать.

–Врача? Да я сам врач. Все у меня нормально.-сказал Виктор и пошел внутрь, ему хотелось уйти от этих надоедливых людей, которым от него было что-то нужно

–Виктор Сергеевич, а как же вы так, без одежды тут? — спросила стоящая у скамейки Антонина, потирая рукой нос.

Виктор посмотрел на себя. Обернулся и пошагал к машине. Достал ключи и машинально выключил сигнализацию. Стекла его машины были выбиты. Он убрал ключи в карман и сквозь разбитое окно достал пальто, отряхивая его от стеклянных осколков, подумал

–На кой фиг нужны эти сигнализации, если машине стекла выбили, а она не верещала даже?

Усевшись в кабинете, он попытался собраться с мыслями. Зная, что сегодня у него выходной и посетителей не будет он подошел к шкафчику, достал виски и налив в стакан, сел за стол.

–Сейчас самочувствие в норме. Но что это было? И чем было это вызвано? Я конечно занимался спортом, но чтобы совершать вот ТАКОЕ…

Его мысли прервал внезапный стук в дверь.

–Входите.-сказал Виктор, не убирая стакан с виски со стола.

В кабинет вошел человек, наголо стриженный, крупного телосложения, чем то похожий на кабана, но с ужасно красивыми голубыми глазами, которые казались наивно-детскими. Это и был Леонид Гаков.

–Здарова, боец.-поприветствовал сидящего Виктора нежданный гость.

–День Добрый!-приветливо, но не вставая со стула, задумчиво проговорил Виктор.

–Так, что это тут у нас?-Пьем на рабочем месте?-съязвил Леонид, подойдя к столу и заглянув в стакан и рассмеялся.

–На рабочем месте, но не в рабочее время — выходной у меня.-ответил Виктор.

Обменявшись рукопожатиями, Леонид сел на стул напротив.

–Ебана, ну и стулья у тебя тут! Как только люди в них сидят?-рассмеялся Леонид.

–Люди не весят по полтора центнера.-сухо ответил Виктор.

–Хых, это я понял, что ты тех быков то за людей не считал! Я к тебе как раз по их вопросу.

–Что еще такое?-небрежно спросил Виктор.

–Ну как, что ты двух спецназовцев завалил. Одного с концами, другого так сказать обезвредил.

–Ну и что?

–Ну что ты нуичтокаешь мне, я к тебе так сказать с благодарностью пришел. Ты же сразу чайку глотнул и ушел к себе. Или ты знаешь всю историю?-спросил Лео.

–Не знаю. Прости, просто не важно себя чувствую. Ты говори, а я послушаю.

–А, ну ладно. Мне знач звонят и говорят, мол нас ограбили, а сейчас ведь день получки — у нас расчет производят в бухгалтерии — и зарплата и оборот денег. Сначала вообще пришли — меня искали, а я вот по делам ездил, они меня то не нашли. Я в церкви был.-Лео потеребил свой «килограммовый» золотой крест, висящий на груди.-Вот всех положили вобщем, ну всмыле не порешили, просто на пол.

–Я вообще как узнал — сразу два звонка сделал — Костяну в мусарку, чтобы СОБР вызвать, и своим ребятам, что мол ситуация номер один — собирайте всех, берите все стволы. Они примчались, говорят: тут все чисто. Я: как чисто? А они говорят: Так и так, тут какой то мужик двоих обезвредил. Я как приехал, знач к Семёнычу главе охраны нашему в каптерку, он говорит — эт говорит Виктор твой двух положил и смеется. Я непонял сначала. Потом он мне запись с камеры наблюдения показал. Мы аж 4 раза пересматривали — как ты ловко их!

–Я вот чего не пойму, что же ты на людей то с автоматами прыгать стал?

–А когда ты приехал?-спросил Виктор, подняв глаза, словно только что проснувшись.

–Я? Час назад где-то.-ответил Лео.

–Час?!-удивленно спросил Виктор.

–Да. А ну ты наверное не помнишь, ты говорят в бреду был, на лавке сидел и просил к тебе не подходить никого. Хотя те врача хотели позвали какого-нить, но боялись — вдруг ты и их поломаешь. Хы-хы-хы. — рассмелся Лео.

–А… Теперь все становится на свои места…-произнес Виктор и посмотрел на слегка покрасневшую руку.

–Слуш, Вить, я то тя перед ментами и гаишниками отмазал, но мне просто интересно, как вот так ты этих двух быков то завалил…Я в тебе не сомневался, но чтобы прям так…

Повисла незначительная пауза. Виктор поднял глаза к потолку и стал вспоминать…

Вдруг перед его глазами всплыла точная картина произошедшего, как будто он пересматривал события в замедленном варианте.

–Первый бежал слегка нагнув голову влево, выставив вперед правое ухо. Значит какое то нарушение слуха левым ухом, лицо у него хоть и изрисовано шрамами, но левая часть слегка несимметрична. В общем симптомы говорят про нарушение в левой височной доле. Я нанес удар в точку наименьшего сопротивления.

–Второй же бежал слегка прихрамывая на правую ногу. Он выглядел более солидно, чем первый. На руке у него была татуировка. Он был «деловым» раньше, но почему то отошел от дел. Я решил, что его «заставляли преклонится» по понятиям — простреливали коленку. Тут тоже самое-удар по наименьшей точке сопротивления. Артроз всегда истощает, тем более, когда мениск практически открыт.

–Ухаха! И зачем мне только охрана нужна, когда у меня врачи такие! Вот это ты, бляха-муха по симптомам диагноз поставил! Вот, это я понимаю — врач! Прям универсальная боевая единица! — рассмеялся Лео и похлопал Виктора по плечу.

Виктор смущенно улыбнулся, думая:

–Неужели, это всё я? Я ведь и сам сказал, как я это тогда видел, только в тот момент я это не видел — я действовал.

–А второй тот, которому ты ногу сломал смеялся сам, когда ему обезболивающее влили, говорит: «И тут выскакивает какое то чучело из сугроба…»

–Так. Никто с работы не отпрашивался?-резко развернулся на стуле и подошёл к окну Виктор. — Этот кабан врядли признается кто заказчик.

–Ну, не знаю, а что?-спросил Лео.

–Свои. Это свои заказали. Кто то из своих. Построй сейчас всех у проходной. Всех, включая уборщиков, техников, всех у кого сегодня выходной — вызови. Не мог кто-то со стороны знать, что сегодня день, в который они могут сорвать куш, если кто-то из своих не слил информацию. И нужно извинится перед пациентами и выпроводить их.

–О-па!-встал со стула Лео. — Это то идея хорошая, только глав врач с директором должны решать.

–А ты главнее главврача. Скажи, кто не явится — может попрощаться с работой, или еще с чем-то. И да, всем, кто дома — оплатите такси до работы. Окупится. Потому как увольнять невинных не стоит, а у виновных отмазы уже не будет, что мол денег нет — далеко «у родственников в Воронеже».-прокашлялся Виктор.

–А вторая попытка ограбления, если она будет, а она обязательно будет, если не установить источник, может оказаться менее спокойной чем сейчас. И Они будут более подготовлены, и будут стрелять во всех заранее.

–Так может сразу вальнуть стукача? — перебил Лео.

–Сначала найти бы его надо. А это может оказаться не так просто. Сейчас построй всех и вызови нам пазик. В какой морг того мордоворота повезли?

–А..какая разница? Экспертизу устроим.-сказал Виктор и улыбнулся. Ему нравилось понимать ситуацию лучше других, просчитывать ходы, как в шахматах. Ощущение какой то власти над происходящим прибавляло сил. Слабость от шока, тем временем уходила. Виктор даже не придавал особого значение случившемуся. Но не потому, что ему было всё равно на смерть человека, а потому, что перед ним встала новая задача. Решить которую, махая кулаками вряд ли получится.

Виктору всегда нравились загадки и аркады. Но цирк и фокусники ему с детства не нравились. В них для него не было интриги.

Когда то, он был на дне рождения у своего друга, родители которого были советскими аристократами. Проще говоря, имели положение в ЦК и имели еврейские корни. Родители пригласили на день рождения сынуле фокусника, всем детям было весело, а Витя сидел в стороне и наблюдал за движением рук, за вшитыми карманчиками, за монетами-дублерами. Когда фокусник подошел к нему, и кинул монету в открытое окно, с целью вытащить ее из-за уха Вити, он поймал его руку и дернул за манжет из которого на пол высыпались со звоном монеты. Витя тогда рассмеялся первый раз за вечер. Потому, как наблюдать за шарлотанством ему уже тогда не нравилось. Зато сам он, через неделю подшив школьный пиджачок показывал в школе детям фокусы за конфеты и иностранную жвачку, которую было достать нелегко.

Среди советских жвачек ему не нравились ни мятные, ни кофейные ни фруктовые. Точнее сказать, не не нравились, потому как сам он жвачки не жевал, а либо дарил кому-то, либо выменивал на что-то более ценное. Импортная жвачка — это как валюта по отношению к рублю. И крепче и надежнее, и вкладыши более яркие.

Самое интересное в том,что ему было нужно просто взглянуть на фокус пару раз, чтобы понять механизмы и уловки. С диагностикой так же: он мог не встречаться с пациентом, если знал его анамнез, включая ближайшую родословную и набор специфических симптомов. Если были неспецифические симптомы, то установка диагноза шла еще быстрее. Сам он неоднократно повторял: При определенном синдроме может не быть определенного симптома, но если есть такой симптом, то это точно такой синдром. Такой симптом и нужно искать.

Виктор, накинув пальто, с бутылкой виски в руках вышел в корридор, спустился по лестнице. Люди недоуменно смотрели на Врача, который считался одновременно и самым лучшим специалистом и самым недобрым, в силу своей прямолинейности. А еще и события сегодняшнего дня которые многие видели, или по крайней мере слышали.

–Я, как, вы знаете, сегодня не на работе. Поэтому делаю, что хочу.-сказал Виктор, отхлебывая из бутылки. — Не волнуйтесь, на моей умственной деятельности это не скажется. Я даже в самом пьяном состоянии не теряю самообладания: я либо отвечаю за свои действия либо организм меня «вырубает», чтобы я не натворил глупостей. Так что, пока я на ногах — я прав.

Среди шеренги послышались смешки и переговоры.

–Как вы понимаете я собрал вас всех. Ведь все уже в сборе?-обратился он к Лео.

–Так точно, господин эксперт. — с улыбкой произнес Лео.

–Я собрал вас здесь, ради вашей же безопасности. Все мы знаем о том,что случилось сегодня, о том предательстве, которое поставило под угрозу не только экономическую сторону деятельности нашей организации, но и человеческую её составляющую.

–Итак, я предлагаю тому, кто сделал заказ, сделать шаг вперед, чтобы не тянуть время.

По шеренге прошла волна переговоров, но никто так и не вышел.

–Так. Изменим условия: кто говорил кому нибудь из знакомых, родственников о сегодняшнем дне «получки». Может вы брали в долг и обещали после зарплаты вернуть, называя дату. Я понимаю, что вы можете думать про них, что они «не такие» и прочее, если вы сейчас скажете и у них и у вас не будет проблем.

По шеренге из более чем ста сотрудников прошла еще волна переговоров. Виктор ходил из стороны в сторону, и громко чеканил слова.

–Принесите сюда ту сумку.-крикнул Виктор Владу из отдела бух.учета — ,которую украли.

–Так она же на описи.-впал в ступор Влад.

–Принеси сюда.-,скомандовал Виктор и парень поспешно выбежал из строя и уже меньше чем через минуту сумка с клеймом стояла у ног Виктора, а сам парень вернулся в строй и поправлял прическу, восстанавливая дыхание.

–В фашисткой германии, да и не только, был такой хороший метод,-сказал Виктор срывая клеймо «опечатано» — за предательство платили деньги-,он достал пачку пятитысячных купюр, обернутую белой бумажкой на которой стояла цифра 100.

–Итак, здесь, как я понимаю пол миллиона рублей. Кто укажет, на того, кто устроил заговор, получает эту пачку денег себе. Устранение финансового недочета — я беру на себя, как и ответственность за происходящее. Сейчас на кону не только пол миллиона, но и ваши жизни. Потому как, если мы не найдем виновного сегодня, я закрою на это глаза и попытка ограбления повторится. Причем повторится она в более жестокой мере. Люди учатся на шишках. И грабители в следующий раз будут без разбора стрелять, чтобы их операция не провалилась как сегодня.

–Пол миллиона — достойные деньги! Так же мы гарантируем анонимность и безопасность тому, кто поможет нашему следствию.-произнес Виктор и провел глазами по толпе, среди которой начиналась мягко говоря паника.

–Мне не нужны левые догадки и попытки слить того, к кому у вас личная неприязнь. Мне нужны факты. Факты стоять денег. И ваших жизней. И вашей работы… Хотя в принципе вы можете попробовать найти себе другие рабочие места, правда и зарплата там будет в несколько раз меньше. И рабочий день будет 8 часов минимум.

–Мы хорошо относимся к нашим сотрудникам и к нашей фирме и стараемся, улучшить как условия для работы так и продуктивность. Именно поэтому рабочий день у нас ненормированный — и вы в принципе свободны уходить после того, как выполнили свои дела, а не после определенного часа, если вы не рассчитываете на сверхпремии, которые у нас так же являются регулярными. Мы считаем, что незачем сидеть на работе в интернете или просто болтать — это время с большей пользой вы можете провести дома или например в кафе.

–И сейчас мы просим сотрудников помочь нам сохранить нашу организацию, я не говорю клинику, потому что мы не обычная клиника, где от больных хотят отвертеться неквалифицированные врачи с покупными дипломами. У нас работают профессионалы. Все-начиная от санитарок,-Виктор кивнул Антонине, — заканчивая собственно врачами и иным персоналом. И мне, как и вам должна быть ценна функциональность нашей организации.

По шеренге прошел шум, но никто так и не выдвинулся.

–Значит так. Сейчас — через десять минут мне каждый пишет свои мысли по этому поводу. Не много, примерно на страницу — хоть в письменном, хоть в печатном виде. Это не исключает никого. Через 10 минут вы приносите подписанные листочки ко мне в кабинет кладете их в ящик и выходите, опять возвращаясь сюда в корридор. Сейчас экстренное положение. И уверяю вас это не шутки и не лучший способ подставить партнера по бизнесу.-сказал Виктор и стал удалятся с бутылкой виски в руке.

–Но.. Виктор Сергеевич… Мне на встречу надо…-,сказал кто-то из толпы.

Виктор развернулся.

–А Нам — жить надо! И пока не выясним — никто не уйдет. Формально, держать вас против воли у нас нет права. Но у нас частная компания, рабочий день как я уже говорил не нормированный. До полуночи все будут здесь. Кому не охото тут сидеть — можете писать увольнительную.

Через минуту Виктор уже сидел в своем кабинете и потягивал виски из стакана. Раздался стук в дверь и вошел растерянный Лео.

–Что то ты не шутишь, походу.-сказал он. — Жестко ты за них взялся.

–Ну а как по другому? Ты доверяешь мне вести дела без юридической волокиты, а я предоставляю результат.

–Ну так не боишься, что они от страха «хоть кого-нибудь» будут закладывать?

–Не боюсь, я это предусмотрел. Сам скоро увидишь.

–Может не надо так, жестко вобщем?-спросил Лео.

–А как же еще? Они тут на тёплом месте воровство и убийства плодить решили. А это как опухоль — если на ампутировать, то будет только развиваться. Пока всему конец не настанет. Ты подумай у кого еще есть даже не клиники, а организации с подобным устройством? Где настолько лояльны сотрудникам? Это ведь чего-то должно стоить?

В дверь раздался стук, из приоткрытой щели выглянул остроносый аспирант из хирургического отделения.

–Сюда клади.-сказал Виктор, кивая на картонный ящик, стоящий на стуле.

–Я не только за себя, меня еще попросили принести.-испуганно проговорил аспирант.

–Кто попросил? Как, это же анонимно?-спросил, не подавая вида возмутился Виктор.

–Ну вы же не знаете, кто это написал.

–Ну ты то знаешь. Это ведь не от меня анонимно, а от вас самих! Ну как с такими можно работать?! Кто тебе дал.

–Я…Я не могу сказать.-промямлил аспирант.-это же анонимно.

–Болван! Не от меня анонимно, а от тебе подобных! Давай ты сейчас скажешь, кто тебе дал листочек или листочки, я не вижу сколько там их у тебя, и спокойно выйдешь из кабинета.

–Ну мне сказали же не говорить…

–Тут я начальник и я тебе говорю и думаю каждый начальник в этом здании — под моим началом, а я под началом товарища Лео. И если кто-то из нас дает задание, вы обязаны его выполнять!-,прикрикнул Виктор на аспиранта, но тот похоже не собирался говорить.

–Да не кипятись ты.-попытался успокоить Виктора Лео.

Но Виктор уже набирал на телефоне номер.

–Мариночка. Да, знаю, что сейчас занята. Узнай пожалуйста имя одного человечка, тут такой у нас проходит практику или обучение с острым носом и уши слегка такие в стороны, ага, да, наверное он, с родинкой на щеке.

Парень испугался, хотел что-то сказать и даже открыл рот, но Виктор махнул в его сторону рукой, зажал трубку и произнёс

–Уже не надо говорить.

Парень хотел опять что-то сказать, открыл рот, но тут же в его сторону полетел граненый стакан и со звуком разбился о дверь, которую несчастный едва успел захлопнуть. Но чувствовалось, что он стоит позади двери и слушает разговор. Лео лишь открыл рот и наблюдал за происходящим.

–Да, Мариночка, извини тут шумят что-то. Вот этого молодого человека нужно опросить будет. Нет-нет, у нас он уже больше не работает и не будет. Да, уверен. Он профессиональную этику не соблюдает. Собственно из-за него то люди и умирают. Ты же слышала, что у нас сегодня тут было? Да из-за него. Я ничего — спасибо. Проверите его, на все виды, квартиру осмотрите. Османову я сам позвоню — в Москве он уже работать не будет никем. И потом узнайте у него, почему он всё же не отвечает на вопросы. Да,спасибо большое.-,Виктор повесил трубку.

–Ужас а не работники! — произнес он вздохнув и посмотрев на бутылку виски. — со стаканом я конечно погорячился.

–Послушайте!-,открыл дверь паренек, весь исходящий потом.-я всё скажу!

–Уже не надо.-сухо ответил Виктор.

–Пожалуйста, не надо ничего…-взмолил паренек.

–Не надо «пожалуйста» тут мне. Если себя плохо чувствуешь — сходи к терапевту. А если наоборот слишком здоровый — то можешь произнести в этом кабинете еще пару фраз, которые меня раздражают и увидеть, что произойдет.

Лео сделал парню жест,что лучше убираться, и пожал плечами, показывая, что сам не знает как тут быть.

–Что ты так взъелся то на паренька? Он же готов рассказать уже.

–Под дулом пистолета, только дурак не заговорит. А я по человечески хотел.-ответил Виктор, грустно глядя в окно, за которым всё так же мирно падал и кружился снег.

–Что то долго другие там работают.-неуспел сказать Виктор, как в дверь начали по одному заходить с опаской по очереди все работники клиники.

Когда очередь закончилась, Виктор обернулся к сидящему в состоянии крайней задумчивости Лео и произнес.

–Ну как там, «пазик», приехал?

–Наверное, надо узнать.

–Не надо.-сказал Виктор и глянул в окно. — Собери всех внизу, сейчас разбор полётов устроим. — добавил он и, взяв ящик с «доносами» вышел из кабинета, приоткрыв дверь ногой.

Когда внизу все были готовы, и стояли опять в шеренге, Виктор начал:

–Я думаю,что все выполнили задание. Пересчитывать я сейчас листы не буду. Но спрошу так: кто просил передать свой лист или передавал чужие, есть тут такие?

–Впрочем я и сам знаю, что есть. Я не хочу разыгрывать драму и хочу отпустить людей домой. Так что те, кто передавал чужие листочки или просил передать свои, выйдите пожалуйста вперед.

–Из ста человек отделилось человек 20.

–Так, а где тот паренек? Который ко мне первый заходил.

–Так он, это ушел куда то.

–Как ушел?! Я же сказал никого не выпускать!-повысил тон Виктор, остановившись напротив охранников, которые нервно потирали носы и смахивали пот с лица.

–Так и не выпускали никого…-прошепелявил один из них, от которого несло копченой колбасой и дешевым кофе.

–Так, значит от в здании. Но решил ослушаться! Это он зря. Кто нибудь знает как его зовут? Кто нибудь вообще его знает?

–Алексеем зовут его, отчество не знаем. — ,сказала старшая медсестра, имя которой Виктор Сергеевич не знал.

–Найдите его. Он в каком нибудь из туалетов первого этажа. Наверняка пытается вылезти через окно.

Толпа людей отделилась на поиски.

–И я думаю, что он скорее всего в женском. Наверняка думает, что там его никто не будет искать. Окна заблокированы на зиму, так что время у вас есть. И да, скоро он начнет пытаться разбить окно. Не дайте ему испортить имущество.-сказал Виктор вслед толпе, и тут же раздался звон битого стекла со стороны дежурной.

Виктор почувствовал прилив сил, перемахнул через стойку ресепшна и в два прыжка был в дежурной, но за окном никого не было,а по средине помещения лежал кирпич,обмотанный веревкой, к концу которой крепилась записка. Виктор посмотрел на свету сквозь письмо — никаких порошков там не было и вышел к ресепшену с кирпичом в руке. Туда как раз начинали подтягиваться люди.

–Тут у нас послание.-сказал Виктор, но я пока не хочу его вскрывать. Очевидно оно очень важное, раз «кто-то» решил его нам отправил во время нашего собрания.

Тут из-за угла корридора, со стороны женского туалета показалась группа людей, ведущая «задержанного» аспиранта.

–Я…Я просто испугался…Честно, я ничего не делал! — мямлил аспирант, словно читая мантру, повторяя эти слова вновь и вновь.

Виктор открыл конверт, вынул записку, бросил кирпич в урну и начал, пробежал глазами и начал читать.

— «Спасибо. Зря. В пустоту.»-это все,что здесь написано. Похоже за нами кто-то следит и хочет поиграть с нами. Значит мы должны принять вызов.

–Для начала отключите систему видеослежения и все выключите свои мобильники, выньте аккумуляторы. Как не странно это звучит нас могут прослушивать.-Виктор сделал паузу и проследил как все выполнили операцию со своими телефонами. Затем он кивнул охранникам и они отошли и выключили систему видеонаблюдения.

–Что было с этим?-кивнул Виктор на аспиранта.

–Ничего, просто сидел закрывшись в кабинке.

–И не пытался сбежать?-недоуменно спросил Виктор.

–Пытался закрытым сидеть, но мы заставили его дверь открыть.-сказал бородатый мужчина из техподдержки, который по видимому и возглавлял розыскную группу.

–Таак. Интересно. — произнес Виктор и подошел к дрожащему аспиранту, руки которого были завязаны за спиной.

–Как дела, Алексей Батькович?-спросил Виктор и резко ударил в скулу парню, держащие его, со страху отпустили и попятились.

–Вы не думайте, что я просто так бью. Я всё объясню, со временем.-сказал Виктор и ударил аспиранта в другую щеку.-А лучше нам молодой человек объяснит, что он делал там в туалете, в кабинке, заместо того, чтобы попытаться бежать.

–Да ничего не делал он,сидел там просто, отсиживался!-,попыталась заступиться за паренька одна из медсестер.

–А Алешка сам нам чего скажет?-спросил Виктор и поднял за подбородок лицо аспиранта, на котором намечались знатные гематомы.

–Я…Я просто сидел… Мне страшно… Я не знал куда идти…-мямлил сквозь слезы аспирант.

Толпа осуждающе гудела. Люди критиковали безнравстенное поведение Виктора Сергеевича, но никто так и не осмеливался остановить его.

–Вот, видите, какой он несчастный, а какие врачи нехорошие нынче! Гиппократову клятву нарушают! Жалко ведь мальчишку, правда?-усмехнулся Виктор и ударил его еще раз.

–А давайте мы сейчас пройдем в кабинку, где он сидел, и посмотрим, не прятал ли он чего нибудь в бачке?

–Не надо…-дрожащим голосом произнёс Алексей и плюнул кровью на пол…-Там бомба…

Толпа испуганно зашумела, все сразу забыли о поступках Виктора.

–Ну как? Теперь он вам не кажется таким невинным?-спросил Виктор. Если бы я не был уверен, я бы не делал резких движений.

Толпа осуждающе смотрела на паренька-террориста.

–А теперь все могут включить свои телефоны, и нужно поскорее выйти из здания. Для вашей же безопасности. В кабинеты никто не возвращается. Ваши вещи не стоят вашей жизни. С пареньком этим поработают другие люди.-сказал Виктор и кивнул Лео, который уже делал звонки саперам и «знакомым».

Все стояли на улице, когда из здания вышли саперы, глава которых снял шлем, и подойдя поочередно к Виктору и к Лео протянул руку. Потом он подытожил.

–Это вообще бомба не значительная. Петарда так сказать. И структура не сложная и разнести она могла максимум тубзалет один. Даже дверь у кабинки не вышибла бы.-сказал начальник бригады и прочистил горло.-Ну мы пойдем, так сказать?-обратился он к Леониду.

–Да, спасибо большое, улыбнулся Леонид, извини, что тебя из-за мелочи такой подорвали.

–Подрываются только не профессионалы так сказать, как и сгорают на работе, а я выезжаю!-,растянулся в улыбке сапер и провел пальцами по «чапаевским» усам.

–Нет. Не свободны.-,задумчиво произнёс Виктор.

Начальник бригады и Леонид недоуменно посмотрели в его сторону.

–Что то здесь не так.-сказал Виктор. — они явно не хотели нас просто попугать.

–У нас тут есть подвал?-,крикнул Виктор, зябнущему на морозе полному завхозу.

–Да,есть — вона там, за углом со двора.-указал бородатый дедок, потирая замерзшие руки.

–Покажите, пожалуйста.-обратился к нему Виктор, рукой увлекая за собой начальника саперной бригады.

На подходе к спуску в подвал,Виктор обратился к завхозу:

–Скажите пожалуйста, а когда последний раз подвалом пользовались.

–Так это, осенью, когда трубы меняли, так то он опечатан.-ответил дедок, ёжась от мороза.

Виктор взглянул на ноги завхоза — он был в сменных тапочках.

–Вы уж простите меня, что я вас таскаю тут по морозу.-смутился своих действий Виктор.

–Да, чего уж там! — смутился повышенной заботы о собственной персоне дед и шмыгнул носом.

–Когда вернемся, идите в буфет и непременно чая выпейте.-сказал Виктор и добавил-, и если чего поесть хотите — заказывайте там, не стесняйтесь, скажите я оплачу.

Дед совсем засмущался,хотел что-то сказать, но тут они увидели на снегу свежие следы к лестнице, ведущей в подвал и замерли.

Виктор глянул на дверь — печать была сорвана. Начальник бригады, что-то быстро проговорил по рации, в ответ,сквозь шипение послышалось:

–Слушаюсь, товарищ полковник!

И через несколько секунд отряд бравых бойцов уже был рядом.

Полковник дал распоряжения команде, снял с самого молодого шлем, и отправил «уязвимую боевую единицу» в палатку за шаурмой для бригады, предварительно дав синюю тысячу. А сам, надев шлем, и взяв автомат с подсветкой, первым из группы двинулся в подвал. Удивляться автомату с подсветкой у сапёра было бы уместно только в том случае, если изначально удивился частному сапёрному отряду. А когда знаешь, что при желании можно вызвать кого угодно, то это не больше чем фонарик.

Виктор и мерзнувший завхоз стояли на улице и всматривались в темноту.

Через несколько минут бригада вслед за полковником вышла, сзади шли два бойца, несущих «под куполом» найденное взрывное устройство.

Полковник,снял шлем и вытер вспотевшее лицо ладонью.

–А вот эта «малышка» посерьезней будет…-сказал он и приложил ко лбу снег.

Далее полковник вытащил рацию и передал.

–Объект обезврежен. 1 Уровень сложности. Двойная система защиты электрозапала. Начинен веществом IMX-101. Тротиловый эквивалент не рассчитан. Задержанных нет. Вызывайте отряд опечатать подвал.

–Принято.-прохрипела рация.

–Эта штукенция могла и целое здание под откос пустить.-сказал полковник и направился к Леониду, который договаривался с «друзьями» по поводу аспиранта.

Виктор с завхозом последовали за ним. Завхоз обратился к Виктору:

–Чем это вы им так насолили то, что они на ваз зубы так точат?-обратился сказал дед и посмотрел снизу вверх на Виктора.

–Не знаю отец… Не знаю….

–Все свободны. Все молодцы! Крикнул Виктор на всю площадь! Удар врага провалился!

Толпа одобрительно закричала. И все ринулись к входу, многие с целью, чтобы забрать вещи и отправится домой.

К этому времени к зданию уже подъехали невесть откуда пронюхавшие журналисты и норовили у всех взять интервью.

И да, еще кое-что! — ,крикнул Виктор-всем за содействие в сегодняшнем нелегком дне и за преданность компании — бонус: 10% к зарплате! В бухгалтерии я всё улажу. Вы это заслужили!-сказал Виктор и пошел в кабинет.

Толпа расступалась. Сегодня он был героем. Многие подходили и благодарили его, но так же Виктор чувствовал, что некоторые его и осуждают, считая, что он замешан в этих разборках и считая, что он не мог знать всё и опережать невидимого врага на один ход.

На входе Виктор столкнулся с Антониной.

–Антонина Фёдоровна, не могли бы вы проследить, чтобы нашему завхоху — Александру Сергеевичу сделали чаю и выплатили «бонус», а то он ведь сам и не пойдет.

–Ой, конечно, Виктор Сергеевич.-ответила, любуясь героем дня Антонина.-Вы, правы, Сан Сергеич сам то и не пойдет, он у нас человек — кремень, не привык что-то просить и на чью-то помощь ручаться. Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей, как вы говорите

–Вот и отличненько!-,сказал Виктор, совсем протрезвев, хотя он вроде бы и не чувствовал себя пьяным.

Придя в кабинет и усевшись в кресло он сделал пару звонков,чтобы его машину забрали на эвакуаторе, и поменяли стекла. Потом закрыл дверь на щеколду, лег на кушетку и заснул…

Резкий стук в дверь заставил открыть глаза. Сначала Виктор не хотел этого делать, но стук не прекращался.

–Виктор, всё в порядке?-,Лео кажется начал стучать в дверь коленкой.

–Да-да. Не даешь поспать.-ругнулся Виктор, соскочил с кушетки и открыл дверь, на пороге стоял вспотевший Леонид.

–Что то случилось? — спросил Виктор, спросонья оглядывая друга и учтиво впуская его в кабинет.

–Да этот просто, шкет не хотел раскалываться. А я сам хотел из него вытянуть правду. Что — да — как.-,сказал Лео и смахнул ладонью пот со лба.

Виктор открыл шкаф и протянул Лео полотенце.

–И что вытянул? Иди умойся. А то красный весь, как будто он из тебя вытягивал, а не ты из него.

Лео двинулся к раковине, промакивая полотенцем шею.

–Да шакаленыш на боткинских работал. Он и не раскололся сам бы — они же его и сдали.-прервался Лео промывая рот водой из под крана.

–Что прямо так и признались сами, что заказали?

–Не, не в этом смысле. Он от них тут стажировку проходил. Они как узнали о шумихе то — решили узнать что — да как, не пострадал ли их мальчонка, а как узнали, что он в заговоре был, так открестится от него решили — мол я не я, корова не моя. Ну я к Рустамчику и поехал, там с ним перетерли, он проговорился, что слышал что-то о том, как на наших САОвских бочку центральные катят.

–Ну и что? — ,разгоряченно спросил Виктор.

–Ну а что, там все под министрами ходят — ничего и не сделаешь с ними. Считай предупреждение нам сделали.

–Мда… — ,сказал Виктор,прохаживаясь по кабинету.-подожди, а сколько я проспал, что ты уже получается съездил и туда и обратно?

Лео полез в карман за часами, которые он предусмотрительно снял на время допроса. Виктор глянул на улицу — там было темно, потом на настенные часы — время показывало четверть восьмого вечера.-Ничего себе я покемарил!

–Ага, я и подумал не случилось ли чего. Ты если что — говори сразу. Я тебе и отпускные выпишу, и с чем надо помогу. — сказал Лео, закрепляя замок на ремешке часов.-Машину твою кстати вернули. Если хочешь — можешь домой ехать или если хочешь — подброшу.

–Спасибо, я сам.-сказал Виктор, поспешно собрал вещи, протянул руку Леониду и через минуту уже садился в свой автомобиль с новыми стеклами. Он провел пальцем по стеклу.

–Теперь Пуленепробиваемые!-рассмеялся сзади Лео, двигающийся к своему джипу.

Виктор сел за руль, включил зажигание. Немножко посидел, привыкая к обстановке, и вскоре уже мчался по сменяющим друг друга шоссе и улицам.

Правда теперь он ехал по своей полосе.

Приехав к дому, он вышел из машины и двинулся к подъезду.

Во дворе стояли парень и девушка, и явно о чем то спорили или ругались.

До Виктора донеслись обрывки разговора

–Ну так и нечего сор из избы выносить на показ людям, на смех!-слова девушки, которая явно не щадила свой голос курением.

–Нечего в избе сор разводить!-слова парня.

За Виктором захлопнулась дверь домофона.

–А ведь и правда!-подумал он-, чтобы не нужно было что-то расхлебывать — не нужно варить лишнего…

Виктор поднялся на свой этаж, его тень следовала за ним, то перегоняя,то отставая от него. На некоторых этажах не горел свет: ламочки то ли были выкручены, то ли перегорели, а на новые ЖКО выделило слишком мало денег, чтобы рабочим хватило и в свой карман отсыпать. И видимо, в целях экономии свет был через этаж.

Оглянувшись назад, он увидел, прикрученную к периллам крышкой консервную банку, оплеванную и доверху наполненную сигаретными окурками.

Пройдя в квартиру, он тут же пробудил компьютер из спящего режима, включил музыку и стал раздеваться, развешивая одежду. Рубашку он отнес в ванную, а сам, помыв руки отправился на кухню.

Время было вечернее и есть ему не особо хотелось, но он сварил себе геркулесовой каши, на пачке которой изпокон веков помимо самого овса красуются различные фрукты.

–Зря я так пил сегодня.-подумал Виктор.-хотя и вроде бы ничего, но не надо так себя доводить. Не надо «варить лишнего». Ну ничего, каша для желудка очень полезна. Странно кстати, что у меня нет никаких абстинентных последствий. Хотя наверное стресс и все такое, повышенный уровень эндорфинов… Стоп! Я ведь так и не понял, как, и главное почему мне захотелось вмешаться…

От мыслей его пробудил телефонный звонок. Виктор взял трубку. На другом конце послышался голос Фёдора Степановича:

–Вечер добрый, Вить. Я тут вот, что подумал…

–Здравствуйте.-с акцентом на букву «в» прервал его Виктор.

–Я имел ввиду, что мы сегодня как то неудобно с тобой вобщем разошлись, прости, что так вышло.

–Да, ничего.

–У тебя всё хорошо?

–Да, спасибо. Вроде как не жалуюсь.-усмехнулся Виктор.

–Ну ладно, я собираться ко сну пойду — час то поздний.-сказал Федор и допустил паузу.

–До свиданья.-сказал Виктор.

–Спокойной ночи.-сказал Фёдор Степанович и на другом конце провода послышались гудки.

–Что то он скрывает.-подумал Виктор, и прикусил губу. — Не спроста он позвонил… А хотя чего это я параною так… Нужно завтра разобраться с утра во всем на свежую голову.

Виктор на скоро перекусил, принял душ и лег в кровать. Он долго ворочался и никак не мог заснуть. Чистое звездное небо своим светом пробивалось в комнату. Проезжающие во двор запоздалые водители светом своих фар касались потолка комнаты. Виктор встал, пошел на кухню, оторвал горбушку черного хлеба, прожевал и запил молоком. — Это обычно помогало, когда не спалось.

Вернувшись в кровать он повернулся на бок и задремал.

События минувшего дня поплыли перед глазами в извращенном для обычного понимания смысле: они шли в перемешку с тем, что он слышал сейчас или недавно, изредка чередуясь с какими то воспоминаниями из детства, которые стали занимать больше времени чем сначала. Частота детских воспоминаний учащалась и они шли так, как будто не он их переживает, а он за ними наблюдает со стороны, через телевизор, через свой старый черно-белый Рубин.

Собака подошла к мальчику, она была большой и черной и нежно ткнулась в него носом. Нос был мокрый. Виктор понимал, что мальчику нравится эта собака. Мальчик улыбался и трепал собаку за ухом. Собака послушно подставляла те места на загривке, чесание которых доставляло ей наибольшее удовольствие. Собака слегка склоняла голову влево, ее розовый язык лизал мальчику руки. Мальчик лег на пол и собака легла вслед за ним. Мальчик лежал на левом боку, и правой рукой гладил собаку вдоль спины. Коричневые глаза собаки следили за каждым его движением, в них отзывалась благодарность. Собака не была породистой. Она была большой. Почему-то только это качество волновало Виктора.

Мальчик повернулся лицом, вынув левую руку из под собаки — и Виктор узнал в нем себя, несмотря на то, что у мальчика все черты лица были размыты. Он понял, что это не собака большая — а мальчик маленький. И этот мальчик и есть он, только много-много лет назад.

Виктор проснулся в холодном поту, левая рука его казалась онемевшей — он отлежал ее во сне.

Пытаясь собраться с мыслями. Виктор сел, свесив ноги с кровати.

–Что это за собака? Почему я ее не помню?-в его сознании крутились какие то обрывки — эта собака казалась ему очень знакомой, и какой то родной, но у него никогда не было собаки.

Виктор глотнул минеральной воды и лег на спину. Закрыв глаза он стал думать. Ему казалось, что он когда то видел эту собаку. Причем не раз. Он старался сконцентрироваться и вспомнить где он мог её видеть. Он понимал, что его сознание неспроста выдало этот элемент из его прошлого, в чем он был безусловно уверен.

Мысли опять начали сгущаться и перед его глазами предстала квартира его их соседей…

Виктор тут же проснулся, всю дрёму как рукой сняло. Он понял, это была квартира их соседей — Матюковых. Которых весь дом считал алкоголиками и тунеядцами.

Муж с женой — по каким то причинам не могли иметь своих детей, зато очень любили других и всегда при возможности угощали конфетами, которые носили в карманах одинаковых унисекс пальто. Они носили эти пальто во все сезоны. Зимой просто поддевали больше одежек.

Виктор вспомнил эти коричневые, абсолютно безвкусные пальто ниже колена, за обладателями которых всегда тянулась детвора. Многие родители боялись их, говорили, что они алкоголики и еще чего похохуже, так как их дети часто сидели у Матюковых и слушали их истории, которых эта парочка знала немало. Сам Виктор не разу не слышал от них одинаковой истории. С детьми Матюковы всегда были нежны, всегда угощали чаем, развлекали и многие дети часто убегали из дома к ним, потому что в их квартире всегда была тишина и уют. Сам Виктор не помнил, чтобы кто-то из Матюковых был пьяным или хотя бы пил чего то крепче чая. Муж с женой, неразлучные спутники всегда поддерживали друг друга во всех начинаниях. Анна Семеновна — работала в школе учителем рисования. Андрей Александрович работал тренером в секции фехтования из-за чего имел тонкий стан и офицерскую внешность, с всегда чуть задранным подбородком.

У них и правда была собака, с которой маленький Витя любил играть.

— Но с чего вдруг это мне вспомнилось?-подумал Виктор, протрезвев от сонной дымки.

Вдруг Виктор вскочил с кровати, взял телефон и быстро набрал номер Леонида.

–Я завтра не приду. У меня дела. Все пока.-сказал Виктор и закончил вызов, услышав сонное «Алле» Леонида и недождавшись ответа.

Телефон зазвонил. Виктор взял трубку.

–Че у тебя там такое?-,сонно проговорил Леонид и в трубку послышался звук от кремния зажигалки.

–Ничего. Просто дела. Что, куришь?-,спросил Виктор.

–А? Да не, это не я. Че ты по среди ночи то звонишь? Тебя мож обижает кто?

–Ну ты чего, я бы сказал если бы так было. Да я и сам, хах, могу обидеть кого нибудь.-ответил Виктор.

–А, ну лады! Отбой.-всё так же сонно пробормотал Лео и повесил трубку.

Виктор встал с кровати и включил компьютер.

–Мне нужен гипноз. Мое подсознание что-то заметило, то, чего я сам не заметил. И мне нужно это оСОЗНАТЬ. Перевести из уровня без-пред или подсознательного в уровень сознания. Никогда я не верил в эту всю терапию в этот гипноз, а сейчас вот решил прям… Неужели меня не пугает, то, какие паттерны я могу в себе растормозить, то, что я могу вспомнить, если мои фильтры убрали это от меня? А вдруг это не сработает?

Виктор быстро нашел в гугле специалиста,который показалась ему наиболее приятным на вид и внушающим доверие. Он записал его данные на листочек, чтобы с утра обратиться «по адресу», выключил компьютер, лег на кровать и заснул…

На утро Виктор встал, наскоро сделал зарядку, сварил кашу, позавтракал и вышел на улицу.

Во дворе царило московское утро: дворники скалывали наледь, мусоровоз гремел мусорным баком, бабушки выходили из своих квартирок в ежедневный поход по рынкам, магазинам, больницам, перемотанные шарфами и в старых советских пальто. И только вороны ходили под окнами и смотрели за всем этим, изредка каркая и делая вид, что собирают отбросы.

Виктор посмотрел на голубеющее небо, сделал пару вдохов полной грудью и сел в машину. Прогрев двигатель, он поехал по указанному адресу. Почему то он решил не звонить. Ах да — была ведь ночь! Дорога как ни странно была чистой. Москва благоволила его визиту.

На указанном адресе стоял обычный жилой дом. Виктор еще раз сверился с записью.

–Странно, а написано — «медицинский центр»… Ладно пойду как тут написано к первому подъезду…-подумал Виктор и вышел из машины.

Подойдя к подъезду он увидел самопальную табличку «Медицинский центр доктора Красова-4 квартира».

–Ну не ехать же домой.-подумал Виктор и набрал на домофоне нужный номер.

–Да?-послышался мужской голос на той стороне провода.

–Это Медицинский центр?-,спросил Виктор.

–Да, а что вы хотели? — не слишком приветливо ответил невидимый собеседник.

–Я по поводу гипноза.

В домофоне наступило молчание и вызов прервался по техническим причинам, практически все домофоны выключаются после 30 секунд вызова. Виктор набрал еще раз.

–Я по поводу гипноза.-,повторил Виктор.

–Эмм. Извините я сейчас занят. Ко мне нужно по записи…

–Жаль. До свиданья.-сказал Виктор и собирался нажать на звездочку,как голос резко окликнул его:

–Постойте…Проходите, на первом этаже справа от лифта.-сказал голос и открыл домофон.

Виктор с некоторым недоверием зашел в подъезд. В нем воняло подвалом и кошками. На этаже щелкнул замок и из открытой двери показалось лицо мужчины 50-55 лет с седой бородкой.

–Здравствуйте, проходите. — уже приветливо открыв дверь сказал он.

–Здравствуйте. — ответил Виктор и подумал:

–А стоит ли мне сюда вообще идти? Какой то дед в свой квартире принимает…

–Вы меня поймите, сказал мужчина, я думал что вы из комитета… А у меня с ними некоторые непонимания… Ой, я же не представился, Олег Михайлович.-сказал мужчина и протянул руку.

Он был одет в жилетку поверх белой рубашки,черных брюках и серых тапочках.

Виктор приветствующие встряхнул руку, снимая другой ботинок с ноги, чтобы не погнуть задник:

–Виктор Сергеевич.-сухо сказал он.

–Вы просто как сказали, что уходите, я сразу понял, что не из комиссии.-продолжал мужчина. Впрочем, пройдемте в залу.

Квартира как ни странно была хорошо обустроена. Возможно это была даже не жилая квартира, а рабочее помещение. На стенах висели фотографии этого мужчины и других, очевидно более знаменитых коллег, дипломы, грамоты, аттестаты.

Пока Виктор осматривался, Олег Михайлович уже успел сходить на кухню и вернуться с подносом, на котором стояли чайник и тарелка с печеньем.

–Вы знаете, что у нас, то есть у меня.-поправился мужчина-услуги не бесплатные.

–Не дороже денег.-ответил Виктор внутри которого недоверие боролось с интересом.

–Хех, ну чтоже верно, здоровье я у вас не собираюсь отнимать, как и способность к рассудительной деятельности. — сказал Олег Михайлович, потирая руки. Эта фраза, которая, очевидно задумывалась как шутка звучала весьма мрачно.

–Это, безусловно, прекрасно. Если будет желаемый эффект, то будет еще и бонус от меня.-сказал Виктор и положил на стол заготовленную купюру в 500 евро.

–А он не дурак.-подумал Виктор. Что-то во всей этой обстановке давало ему понять это.

Олег Михайлович посмотрел на деньги, проглотил слюну, запил чаем из маленькой чашечки.

–Это потом. Вы, я надеюсь знаете, что я никакой ответственности ни несу и все, что вы делаете, вы делаете на свой страх и риск?

–Конечно, безусловно.-сказал Виктор, поудобнее устраиваясь в кресле.

–Какую проблемы вы бы хотели обсудить? Может быть вы хотели бы что-то вспомнить?-сказал Олег Михайлович, отхлебывая чай.

Такой деловой подход больше нравился Виктору.

–А вдруг он не профессионал, а какой нибудь шарлатан и хочет меня накачать наркотой и обокрасть? Ладно, нужно «выключить» сейчас умника и попытаться достичь эффекта.

–Последнее время я странно себя чувствую…Мне снятся сны, в которых есть какой то очень важный смысл, я точно знаю,что он есть, но не могу осознать… Я просто знаю,что они очень важны…-сказал Виктор и склонил голову.

–Я знаю, что вам снятся очень важные сны, и вы знаете, что я это знаю.-сказал Олег Михайлович, отставив чашку.-Вы ведь хотите понять их суть, их значение и что понимание их сути откроет вам понимание многих вещей, которые последнее время с вами происходят, не так ли?

Виктора передернуло: Откуда он знает?

–Да.

–Вы ведь не будете против, если мы начнем без предупреждения, потому что сейчас мне очень интересно поговорить с вами, только если можно отвечайте кратко и вдумчиво, потому что в ваших ответах не меньше вашей правды, чем в ваших снах.

–Хорошо.-ответил Виктор.

–В последнее время,вы стали предавать вашим снам большое значение,вы стали запоминать их, потому что они стали важны для вас. Они и были важны, просто вы не обращали на них внимание, потому что в жизни у вас не происходило того, что происходит сейчас. Новые этапы всегда нас пугают, кажутся нам болезненными и необычными, но это не так. Это мы сами себе надумываем, потому что часто бываем не готовы принять то, что нас ждет. И то, что мы ошибаемся простительно, но нам нужно стремится избавляться от ошибок, и попытка понять свои сны — есть попытка избавиться от ошибок и это хорошо, вы ведь это уже знаете. Часто вы думаете о том, что другие вас не понимают, но это не так, они понимают вас, но неправильно. Умных людей часто не так понимают, но это не означает, что они не правы. И это не означает что им нужно меняться, это означает, что им нужно понять себя. Вы — умный человек. Я правильно понимаю вас, и ваше желание понять свои сны.

У меня был один друг, с которым приключилась однажды одна история. Мой друг был умным человеком, он был красив собой. Мы были молоды, было лето и мы гуляли по набережной, как вдруг ему захотелось петь. Мой друг был очень непосредственным, и он всегда делал то, что ему хотелось, и он начал читать стихи. Мимо нас проходили курсанты, которые тёплым летним вечером пили холодное, пенистое, разливное пиво. Они обозвали моего друга идиотом, на что друг ответил им, что они правы, спортивны и что он бы ответил им, будь они дураками. Но курсанты были тупы и не поняли иронии его ответа и улыбаясь ушли в свое измерение. Тогда я понял, что не обязательно, чтобы люди понимали тебя правильно, потому что, если бы они почуяли оскорбление с его стороны, то ему бы пришлось кормить рыб в Москве-реке. Солнце светило нам, и я понял, что ни курсанты с их пивом, не даже по-началу я, не могли понять той сути, которую нам тогда не нужно было бы понимать. Если бы я тогда понял желание моего друга оскорбить курсантов я бы поддержал его, просто так для чувства локтя, и тогда мы бы точно возвращались с фингалами. Но самое интересное здесь в другом, несколько лет назад, я посещал одну выставку, где все те некогда бравые курсанты работали охранниками. Я узнал их, а они не узнали меня. Уловка моего друга сработала и теперь они, некогда молодые и здоровые вынуждены с опухшим от пьянства лицом и пожелтевшими от никотина пальцами служить на посту охранниками. То, что они не поняли его сделало их несчастными. А то, что мой друг понял себя и смог вовремя правильно оценить ситуацию, грозящуюю переменами, позволило прожить ему долгую и счастливую жизнь, которая и до сих пор течет бурным потоком, в отличии от Москвы-реки, бочкового пива, и жизни тех курсантов…

–Вы ведь сейчас вспоминаете некий эпизод из своей жизни и пытаетесь соотнести его с моим рассказом, это хорошо, вы знаете, что нужно делать. Возможно вы и не ставили себе такой задачи, но ваше сознание сделало это за вас. И это хорошо, я буду продолжать говорить или могу вдруг замолчать, но это не означает, что и вам нужно прервать течение своих мыслей.

Виктор сидел и редко моргал. Ему казалось что он засыпает, хотя уже находится во сне. Он еще раз закрыл глаза, буквально на полсекунды, но за это время в его сознании всплыл целый ряд воспоминаний…

Виктор увидел свою школу, в которой он когда то учился вместе с Леонидом и другими друзьями, он даже не увидел, а оказался там: запах мела, хлорки, которой уборщицы изрядно присыпали туалеты, и запах мокрого пола, половых тряпок. Шум детворы, играющей в догонялки, учителя, пытающиеся утихомирить их. Спортзал, раздевалка которого пахнет потом, а в душевой которого пахнет мочой. Стук баскетбольных мячей, отлетающих от досчатого пола. Пацаны, качающие пресс у шведской стенки. Это его выпускной десятый класс. Среди них Леонид — он делает пресс: 101, 102, 103, 104, 105… Другие ребята стоят, уперевшись руками в бока и разговаривают.

Виктор прислушался.

–Так что ты с Маринкой замутишь?-спросил конопатый и непропорционально вытянутый Антон.

–Да безпроблем!-односложно ответил Леша, с новомодной тогда прической «Ежик»,отец которого имел пост в партии. Он считался успешным у девочек, так как в первый раз, у него, по его словам, был с его горничной, которая делала уборку в их квартире, находящейся в Смоленской высотке. Ему конечно никто не верил, но все завидовали.

–Давай на червонец замажем?-предложил Антон.

–Да без проблем!-резко и односложно ответил Леша, который помимо прошлых достоинств обладал непомерно завышенной самооценкой.

–А чем докажешь?-спросил Антон.

–А чем хочешь?-парировал Леша.

–Ну я не знаю…-замялся Антон-, труселя ее принесешь — поверю. Только с горничной не снимай — ахах.-рассмеялся он.

Леонид досчитал до 150, отодвинулся и приподнялся с красным лицом. Кровь сильно прилила к голове и он облокотился к батарее, чтобы отдышаться.

Подошел их учитель Алексей Васильевич, в спортивном костюме и висящем на груди свистком, которым он воспользовался, подойдя к ребятам. Он был вроде как спортсменом, даже кмс, но после полученной травмы запил и пошел работать в школу физруком.

–Так, что расслабились? Пойдем сейчас растяжку делать.

–Ну Алексееей Васиильевич! — в голос затянули ребята. — пусть бабы растяжку делают.

–Сами вы бабы, а мы — девушки!-,крикнула Света.

–Барвина,ты вообще молчи!-крикнул Антон.

–Заткнись, лисичка!-,крикнула Света в ответ, намекая на рыжий цвет волос Антона.

–Успокоились!-на весь зал сказал Алексей Васильевич.-а вы идите растяжку делать.

–Ну Алексей Василиич.-протянул Антон, ломающимся голосом.-Так же нельзя, мы же личности…

–Личности? Я последний раз личность видел в шестидесятом. А сейчас так — одна мелкота. Я не про вас конечо, вы еще молодые, но к слову.-сказал Алексей Васильевич.-ладно, бес с вами-идите мяч на улице попинайте.

–Ураа! Спасибо Алексей Васильевич!

Виктор открыл глаза, все еще находясь в состоянии сна. Олег Михайлович что-то говорил, но он его не слышал, как будто выключили звук. На секунду Виктору стало страшно, он хотел было что-то сказать, но еще раз закрыл глаза.

В школе была дискотека. Она была несовсем легальной, ее устроили десятиклассники, по разрешению их классной руководительницы Изабеллы Михайловны. Ребята сами приносили магнитофон, точнее приносил его Леша, у которого он был, и кассеты, которые были у него «родными» из заграницы. В классе был выключен свет, играла музыка, парты были расставлены вдоль стен буквой «П», на них стояли торты и газировка. Кто то принес тайком коньяк и ребята пили его в туалете. Дверь в учительскую была приоткрыта, и проходя, Витя заметил в щель, хотя он не присматривался, как их физик гладит по попе историчку. Он пошел в класс и рассказал ребятам, они смеялись, делали вид, что не верят ему.

Сейчас Виктор понимал, что учителя попускали их «пьяные» дискотеки и оставались внеурочно в школе, чтобы решать свои «личные» дела, хотя у них были свои семьи — свои жены и свои мужья.

В класс вошел Игорь, его мама работала поваром в студенческой столовой ВГИКа и имела доступ к еде и к продуктам из которых она готовиться. Игорь был полным парнем, общался со старшими, ходили слухи, что он ворует машины или общается с теми, кто это делает. Что было точно — не известно. Но все его знали, немного побаивались и уважали. Он принёс бутылку кондитерского коньяка, который используется для приготовления пироженных и тортов и еще часть людей устремилась в туалет, услужливо предлагая по дороге «их спасителю и брату» сигареты.

Вообще в туалете курить было запрещено и за это ругали, могли вызвать родителей и даже исключить из школы. Но всем было пофиг — конец третьей четверти. Десятый класс. Кто доучился до этого, тех не будут выгонять. Они — старшеклассники хозяева школы. Все младшие классы, как и полагалось им завидовали. Все девочки старались понравится именно старшеклассникам, которые с гордым видом ходили по школе и могли дать пинка любому.

На четвертом этаже, под лестницей, которая вела на чердак стояла парочка и целовалась, парень при этом шебуршал рукой под юбкой у девушки. На всем этаже не было света. Из кабинета слышалась музыка и всем хотелось либо скучковаться и выпить, либо уединиться с кем то, в каком нибудь закутке, скрытном от чужих глаз.

Строение школы было таковыми,что в одном из корпусов, соединенных переходами было 4 этажа, а в другом три. И многие ребята без курток вылазили через окно третьего этажа на крышу, в свитерах и бегали по крыше, кидались снежками. С крыши школы открывался красивый и понятный только когда-либо учившемуся там вид, на район, старую церковь из красного кирпича, районную котельную.

Воспоминания стали смещаться и перемешиваться. Витя снова оказался внутри школы, шёл какой-то урок, то ли русского языка то ли литературы, он определил это по классу, в котором по стенам были развешены портреты русских классиков, выжженые каким то умельцем на желтой лакированной древесине. Под портретами красовались их имена, даты жизни и творчества. Витя не понимал, что происходит, потому что была абсолютная тишина, как-будто выключили звук пультом какого-то дивного управления. Но урок шел, люди что то обсуждали, учительница русского языка Галина Давыдовна,что-то говорила, периодически обращаясь то к классу, то к доске, на которой она делала какие то пометки. Но пометки были не ясными, словно размытыми. Казалось,что просто нельзя сконцентрировать на них зрение, как будто зрение расфокусировано, как часто бывает в состоянии алкогольного опьянения. Витя встал от парты и подошел к доске, чтобы разглядеть, что там написано, но буквы остались такими же нечеткими. Учительница повернулась к нему и что-то сказала. Весь класс рассмеялся. Он не слышал этого, но видел это по их лицам. Лица одноклассников не были размытыми как буквы, они наоборот были очень чёткими, и часть из них были такими же как сейчас — например Леонида, Арама и других, которых он недавно видел, другие же, с кем его развела судьба остались нетронутыми временем такими же как и были пару десятилетий назад. Учительница отвернулась и стала, сильно надавливая мелом на доску, рисовать круги. Витя стоял сзади нее и пытался понять, зачем это тут нужно — ведь сейчас же ни какая нибудь физика. Учительница нарисовала большой круг, внутри него нарисовала поменьше. Но тут толстый кусок мела отвалился с доски, словно сало и упал на пол. Его подняла собака и съела, смиренно ютясь в ногах учительницы. Та уже сидела за своим столом, на доске было два круга, внутренний скорее походил на подкову, из-за выпавшего от него верхнего элемента. Собака облизнулась. У учительницы зазвонил телефон. «Тогда же не было сотовых» — промелькнула мысль у Виктора. Учительница открыла сумку и достала от туда трубку городского телефона на шнуре. Кивнула головой, невидящему ее звонившему, положила трубку в сумку. Встала со стула и что то сказала на весь класс, все радостно вскочили из-за парт и кинулись к двери. Учительница подошла к доске, посмотрела на свои круги, как на произведение исскуства, слегка склонив голову, и стерла нижнюю границу у верхнего круга. Радостно сложив руки впереди себя и гордая проведенной работой, она вышла из класса, закрыв за собой дверь. Витя остался стоять, думая: «Она же не могла меня забыть, оставить тут…». Не успел он этого подумать, как окна в классе начали запотевать с наружной стороны, а внутри класса, на них начала конденсироваться влага, которая не стекала вниз, согласно законам физики, а медленно, словно карабкаясь текла вверх. Собака подошла к шкафу, открыла носом дверь и заскочила внутрь. Витя в страхе подошел к шкафу и открыл дверь, но там не было собаки, там был только старый проектор и много мотков старой пленки. В класс вошла учительница, улыбнулась Вите и что-то сказав, наверное извинившись, взяла его за руку и повела к доске. Она поддерживая его руку соединила крестом правую границу верхнего разрыва на кольцах с левой нижнего и левую верхнего с правой нижнего. После чего она встала на стул, сняла портрет Николая Васильевича Гоголя (Яновского), 1812-1917 годы жизни. Это было странно, так как Виктор помнил, что Гоголь родился в 1809 и прожил недолгую, пусть и очень насыщенную жизнь. Учительница встала на колени перед портретом и началась молится, отдавать поклоны, наконец она отпустила руку Виктора и тот отошел на пару шагов назад. Учительница впала в беспамятство и начала извиваться на полу, дергаясь и извиваясь словно в мучительных конвульсиях. Капли, которые ползли вверх по стеклу стали проявляться и на портрете Гоголя и стали ползти вверх. «Словно мира на иконе» — мелькнула мысль у Виктора.

Ситуация изменилась, резко стало темно. Слышался лишь звук потрескивающего костра. И храп. Да, теперь он мог слышать и это не могло не радовать. Послышались шаги, и вдали корридора появился свет керосинки, худой человек шел, широкого шагая. Керосинка освящала его лицо, но лица не было видно, оно было так же размыто как и буквы. Но уже по походке человека можно было поставить ему диагноз, и сказать,что его что-то гложет изнутри. Виктор встал за ширму, подошедший человек оглянулся, как-будто пытаясь глазами найти кого-то или что-то, следящее за ним.

–Семён! — крикнул человек.

–Семёён!-крикнул человек второй раз через пару секунд.

Храп пропал и послышалось человеческое хрюканье.

Человек без лица открыл дверь. Здаровая детина поспешно одевалась, сзади на кровати сидела, прикрывшись одеялом девушка, еле разлепляющая глаза от резкого света, который исходил от керосинки. Человек без лица поморщился, видно он не был сторонником происходящего.

–Что, барин? — спросил слуга заспанным басом.

–Портфель.

–Что?

–Портфель принеси!-повторил человек, быстро прохаживаясь по комнате.

Семён встал и находу натягивая портки выбежал в корридор. Через несколько минут он вернулся с портфелем в руках. Пока он шел по корридору он изучил содержание портфеля, достал стопки денег сложенные и перевязанные, как 4 кирпичика два на два. И засунул их за пазуху не разбираясь второпях вошел в комнату.

–Ну и дубак же тут, что печь то нетоплена, я же разводил?…-проговорил глуповатым голосом Сёмен, потирая руки, и нервно оглядываясь.

–Сейчас и потопим! — рассмеялся человек без лица. Открыл печь, в которой дотлевали угли, подбросил худощавой рукой поленьев и кинул туда керосинку, которая со звоном разбилась. В комнате стало темно. Пламя разгоралось и скоро комната стала освещена пламенем печи, вырывающимся из задвижки.

Худой человек стоял и нервно улыбался. Даже чуть-чуть по злому, по сумасшедшему. Он заглянул в портфель и, стал стопками брать оттуда исписанную бумагу и кидать её в печь. Туда же он кинул и сам портфель.

Семён в страхе подошел к стенке.

–Я сгорел!-сказал человек без лица.

–Что? — переспросил ради приличия Семён, который скорее всего не хотел слышать ответ и не хотел разговаривать с барином в этом состоянии.

–Всё. — сказал человек. Снял пиджак, жакет и в рубашке прыгнул в печь. Было не понятно, как он протиснулся туда. Хоть он и был худощав, но не на столько, чтобы протиснуться в топку.

Семён кинулся к печи, и заглянул туда. Но никого там не было. Этот человек пропал, испарился так же, как собака из шкафа.

Тогда Семён спокойно сел на кровать, рядом со своей избранницей, достал из-за пазухи сверток и увидел, что там промеж купюр торчали листки. Он в страхе, словно прячась от кого то, ссутулился над ними и начал читать.

–Мыслете. Есть. Рцы… Твердо…-,читал он долго, с большими паузами. В итоге он взял запись и убрал под койку, пересчитал деньги. Закрыл задвижку печи и взгромоздился на свою ненаглядную. В комнате стало совсем темно, и постепенно звуки любви сменились полной тишиной, такой какая была в классе.

Вдруг все стало светло. Виктор очутился в какой то очень светлой комнате. Перед ним сидел человек в жилетке и улыбался, звонко помешивая чай. Человек был не молод.

–Ну что-с? — спросил человек.-Будем разбираться…

Виктор узнал в нём Олега Михайловича, того самого, к которому он обратился. Всё еще приходя в себя он произнёс:

–Круто. Никогда не думал, что это действует…

–Ну ничего всё же хорошо, сеанс закончен. Давайте приступим к обсуждению.

Виктор взял со стола свою чашку, она была полной, видимо гипнотизер во время его нахождения во сне, или как это лучше сказать в трансе, заварил еще. Отхлебнув чая он сказал:

–Невероятно… Только не понятно почему глаголица…

–Что? — настороженно переспросил Олег Михайлович.

–Нет-нет, ничего. — ответил Виктор. Достал из карманов две тысячи евро и положил на стол.

–Пятьсот. — уточнил Олег Михайлович.

–Еще пятьсот? — ,удивился Виктор.

–Нет, всего пятьсот. Остальное не нужно, заберите.

Виктор достал из кармана еще тысячу, положил на стол и стал поспешно собираться в прихожей.

–Погодите, а разобраться?-спросил терапевт, убирая деньги.

–Спасибо, не нужно я сам. Вы мне уже и так невероятно помогли. Я вам обязан. — сказал Виктор и выбежал во двор к машине на ходу отключая сигнализацию.

Он сел в авто, завел двигатель и тронулся к дому.

–Это…Это просто невероятно!-думал Виктор. — Это удивительно! В какие только игры с нами готово играть наше же сознание! Надеюсь, ничего не случится в этом постгипнотическом состоянии, я не «провалюсь» еще раз и не усну на дороге… Хотя нет, этот человек определенно профессионал. И даже таких денег не жалко. Теперь понятно почему люди могут отдать цыганкам все свое состояние, это не нлп, не гипноз какой-то, не вынуждение — это возможность понять самое непонятное в мире — самих себя…

Не доехав до дома он зашел в магазин. Милиционер, стоявший у входа сказал:

–Тут перерыв.

–Но мне бы купить…-,сказал Виктор и подумал, что неспроста в магазине стоит милиционер, теперь уже полицейский, а не пропитый охранник из ЧОПа.

–Вышел отсюда! — ,крикнул милиционер и резким движением, как те бандиты около клиники, перекинул автомат через плечо, снял с предохранителя и нацелил на Виктора.

Виктор решил не нарываться и вышел на улицу. Пульс стучал в груди и отдавался в голову. Виктор почувствовал странное ощущение, похожее на то, что было в момент опасности около клиники.

Он отошел к машине и стал, прислонившись к двери, смотреть на происходящее в магазине через стекло витрины. Помимо полицейского на входе там были еще два. Они стояли рядом с кассиром, который в свою очередь прятался за директором магазина — полной женщиной в мехах.

Вдруг Виктор понял, что он может по губам читать их речь. Он никогда не умел подобного, но он почувствовал себя так как во сне. Когда звуков нет, но он все понимает и слышит. Несмотря на то, что артикуляция у них не была чёткой, это наоборот не мешало воспринимать их диалог, а лишь наполняло его акцентами и особенностями речи, от чего неслышимый разговор казался еще более живым, еще более реалистичным.

–То, что вы тут поджигаете кого то — мне похуй. Но не похуй другим. Это ясно? — рявкнул капитан.

–Мы не поджигаем… — сказал директор.

–Мне похуй. Я сказал поджигаете и я сказал, что мне похуй, значит есть те, кто мне сказал, что поджигаете и те, кому не похуй. Я могу и поножовщину вашу вспомнить, тут то вы не отвертитесь. Так что не надо мне тут! В общем, на следующей неделе с вас сто кусков грина, разумеется, и можете на год о проверках забыть. Обо всех и о пожарных и о санэпидем. А если не будет, и мне похуй, где вы их найдете, то вам пиздец и бизнесу вашему. Я вас даже сажать не буду. Я вас сгною, бляди в подвале, теперь ясно? — урегулировал криминогенную обстановку капитан.

–Ясно… — обреченно уронив глаза в пол произнесла директор, понимая что это смертный приговор.

–Оплатите сотню как я сказал — хоть весь район свой убивайте, только не наглейте. Сами знаете куда не суйтесь. — сказал капитан и двинулся к выходу.

Виктор сел в машину и быстро свернул на основную дорогу.

–Ну и уроды… Самих таких убивать надо… Что же делают. И ведь не докажешь никак, у них там связи. А через свои связи… Ну кто знает, может они там все как в поле змейки вьются вместе и своих не будут трогать, только себе хуже сделаю…

Заглушив двигатель, он вышел из машины и посмотрел на свои окна, которые смотрели на него тусклым взором весеннего неба. Во дворе столпилась куча детворы и звонко смеялась, играя во что-то. Виктор присмотрелся: били какого то мальчишку! Они стояли кругом и каждый из них должен был дать хоть один пинок тому, кто лежал в центре их круга. И действительно, сквозь звонкий смех доносились отзвуки плача.

Виктор метнулся в их сторону, чтобы разогнать. Но они, заметив его движение все кинулись врассыпную. И даже мальчик, лежавший в центре круга убежал куда-то.

Виктор стоял по среди двора и с наполненным злобой лицом озирался, по всем сторонам ему встречались испуганные и заплаканные лица детей, которые жмутся к своим родителям, и что-то им говорят, указывая на него.

Тут к Виктору кто-то подошел сзади и похлопал по плечу.

Виктор обернулся: перед ним стоял коротко стриженный мужчина в черной куртке:

–Че-то забыли? — спросил мужчина, сплевывая шелуху от семечек.

–Ммм. Нет. — удивленно ответил Виктор, подумав о том, что мужчина, не уделяющий должного времени и внимания своему ребенку, сам становится преступником в этическом смысле.

–Ну так вали отсюда! Ну-ну, че встал?!-прокричал мужчина и до Виктора донесся запах непервосортных семечек и еще менее качественного пивного напитка.

–Ладно.-сказал Виктор, сжимая правую руку в кулаке и двинулся к подъезду.

–Неужели они не видят что происходит? Неужели им все равно чем заняты их дети? Как родитель может смирится с тем, что его ребенок, его кровь — мазохист? В том время, как другие дети — садисты и они взаимоусугубляют положение своих проблем…

Захлопнулась дверь домофона, Виктор быстро поднялся по лестнице, разделся и сел на диване и слегка откинулся назад, уперевшись руками, скрещенными за спиной.

–А на самом деле, что и необычного в том, что я читаю по губам, я же не мысли читаю… Хотя военных этому даже учат, а я так сразу… Конечно это странно. А найти в драке точку наименьшего сопротивления, так это — святое дело в любом виде спорта, как и использование преимуществ врага против его самого. Главное теперь понять природу этих явлений и научиться ими произвольно управлять, а не только надеяться, что они сработают в жизненно-опасный момент.

Виктор снял носки и исподнее и пошел с ними в ванную. Раскидав их по тазикам, он принял душ, почистил зубы и лег спать. Хотя был еще день и вечер только начинал зарождаться в то время как весна старалась урвать всё больше времени для дня, притесняя и ночь и вечер, смывая всю чернь журчащими ручейками по которым детвора так любит сплавлять палочки, щепочки, кусочки пенопласта… или любила сплавлять.

Виктор прилег перевести дыхание на диване и неожиданно для себя заснул.

Когда он проснулся, был уже вечер и нужно было бы ложиться спать, но спать совсем не хотелось. Виктор поужинал, разгогрев бульон, оделся и вышел на улицу.

На улице опять шел снег. Но снег не мягкий и пушистый, каким его принято изображать на картинах, а мелкий и колкий, который соединяясь с каплями дождя, образовывал мелкие градинки, которые разбиваясь о кожу, стекали по ней холодными каплями.

Виктор сел в машину, завел двигатель,и уперевшись руками в руль стал напряженно думать: какая то сила, как будто тащила его на работу, а это ведь на другом конце города. Да еще и с дорогой сцепление слабое.

–Хорошо, что резину летнюю не поставил.-подумал Виктор и двинулся с места. Машина ехала плавно, дорога была пустынная и блестела от наледи.

–И почему тут дороги ничем не посыпают, центр ведь?

Свернув на ленинградку, он встретил первые машины.

–Что за дела?-Где все?-подумал он, и взгляд его упал на часы. Было два часа ночи.

–Тогда зачем я еду к работе, там ведь все равно закрыто?! Хотя дома я тоже не усну, уж лучше покататься, раз хочется…

Подрулив к зданию клиники, он посмотрел на его блокообразное кирпичное строение, как-будто расположившееся между мокрой землей и туманным небом с которого падали мелкие капли влаги.

На порог клиники вышел охранник Кирилл с чашкой дымящегося чая и, стоя под навесом, закурил. После каждой затяжки он отпивал чай, ежился и выглядывал из-под навеса. Нельзя было сказать, что он был накаченным, даже сложно сказать, что он был крепким. Это был обычный солдатик, которого после армии не пустили в институт. Идти в техникум ему не имело смысла: охранник в частной организации получает в разы больше рядового бухгалтера или слесаря вместе с поваром.

Виктор был знаком с Кириллом. Они часто проводили обеденный перерыв вместе, за чашкой чая или тарелкой супа. Иногда даже Виктор оставался на неположенные ему ночные дежурства, чтобы провести время за долгими и томными разговорами с ним.

Виктору нравилось умение Кирилла замечать что-то особенное, будь то хорошее или плохое, всё что видел вокруг себя Кирилл, он воспринимал очень ярко, и так же ярко мог описать. Может быть ему бы следовало быть художником, но он стоял и пил горячий чай на морозном воздухе, прозябал и был рад этому. Хоть он и не улыбался, всё его существо показывало радость природному катаклизму.

Виктор вышел из машины и направился ко входу. Кирилл обладал плохим зрением и сощурился, чтобы рассмотреть гостя, узнав в нем Виктора он выкинул сигарету.

–Виктор Сергеевич?-удивленно спросил он. — Чем обязан?

–Привет, Кирюх. Да ничем, ехал просто, вот думал заскочить. Днем просто лег полежать — заснул, а теперь вот не спится.

–Хех, а я вот тоже сегодня вступил на дежурство, мне про ваши подвиги рассказывали всё. Куда не глянь, там вас обсуждают. Вы теперь — наша звезда. Даже говорят журналисты приходили.-улыбнулся Кирилл.

–И что?-,нахмурился Виктор.

–Что-что, прогнали их. Нужны они нам тут со своими камерами! Вы вот послушайте, что сейчас происходит:

И ночь одета пеленою

В тумане равен стар и млад

Как жаль, что ночью молодою

С рассвета ждет её закат.

–Это ты сейчас придумал? — спросил Виктор.

–Это я не придумал это сейчас так есть.-,ответил Кирилл, слегка смутившись.

К клинике подъехала машина и выключила фары. Виктор увидел свет со спины, но не подал знака. Кирилл, прищурившись и специально не шевеля губами произнес:

–Давайте лучше внутрь войдем, а то кто знает, что будет.

У Виктора в Висках застучал пульс. Он увидел, как Кирилл достает из-за пазухи пистолет.

Дверь машины распахнулась и оттуда появилась фигура.

–Хах, Вить, а ты что тут делаешь? — спросил вышедший Леонид.

Кирилл убрал пистолет. Пульс в висках Виктора утихал.

–Да я так, проехаться решил просто.

–Это хорошо, я вот тоже решил проведать, все ли хорошо.

–Тём! — крикнул Леонид своему водителю Артёму, и тот поспешно вышел из машины и приблизился с пакетом.

–Вот!-сказал Лео, передавая пакет Виктору.-Это тебе.

–Что там? — спросил Виктор,принимая подарок из рук друга.

–Пистолет. — рассмеялся Лео.

–А серьезно?-,спросил Виктор, раскрывая пакет.

–Серьезно. Desert Eagle, израильской доработки.-ответил Лео. — ты же у нас теперь криминогенный элемент.-захохотал гортанью Лео.

–Это…Я не понял…-разволновался Виктор.-а разрешение там на него надо, комиссию проходить…-сказал Виктор.

Молчавший Кирилл закурил.

–Ол Инклюзив.-усмехнулся Лео.-там в пакете документы на твоё имя. Не бойся, все улажено и официально.

–Но ведь официально не значит легально?-спросил Виктор.

–Значит не значит. А официальное сильнее легального. Если бы тебе к примеру официальный продавец фруктов продал его легально — это было не официально. Калибр пятидесятый, обойма на 7 патрон, как в контре!-рассмеялся Лео. — В общем пользуйся.

–А как ты узнал, что я здесь?-спросил Виктор.

–Я не узнал. Я купил просто с вечера еще. Подъехал посмотреть как тут дела, а тут ты.-ответил Лео.

–Ну ладн, раз тут все хорошо, я пошел. — сказал он, протянул руку Кириллу и Виктору и отправился вместе с водителем к машине, обмениявась шутками и репликами.

–Вот это да!-сказал с придыханием Кирилл, выбрасывая сигарету.

–Да уж,я сам не ожидал…-ответил Виктор.

Машина на прощание мигнула фарами и укатила прочь.

–Чаю хочешь?-спросил Кирилл, открывая дверь в клинику.

–Не, я наверное пойду, извини.-ответил Виктор и протянул руку.

–Жаль, но не буду тебя уговаривать. Время позднее, лучше домой поезжай.-сказал Кирилл, пожал руку и немного обиженный зашел внутрь.

–Ты не обижайся… Правда…-сказал Виктор, сам удивившись своей сентиментальности.

Но ему никто не ответил. Лишь щелкнул замок на двери.

Виктор сел в машину и положил пакет на заднее сиденье.

–Ну и время…-подумал Виктор. — Хотя безопасность лишней не бывает…

Отъехав от клиники, он свернул во дворы, через которые выехал на Клинскую. Где то в ночи промчалась со свистом электричка, грохот колёс остановился в тишине, огни её мигнув исчезли в темноте. Раздался хлопок и машину повело влево, Виктор выкрутил руль в сторону заноса, остановился и вышел из машины.

Колесо было пробито. Запаска лежала в багажнике, но домкрата не было.

Пройдясь круг около машины и присев, он посветил телефоном на колесо, на которое была намотана взорвавшаяся камера. Фонари вокруг не горели. Рядом простирался длинный металлический забор,за которым ничего не было видно.

Виктор сел на капот машины, уперевшись ногами в бампер.

–Мда! Дернул черт меня поехать к черту на кулички!-подумал Виктор. — Теперь ждать, пока кто-нибудь проедет. А то как в триллере прям: ночь, темнота, свет на работает, авария…

Яркая вспышка справа осветила на секунду гиблое поле и серое здание. Где то вдалеке залаяли собаки. Одна из них залаяла, а другие подхватили. Лай был не угрожающий, не злой. Они как-будто петухи в деревне, совершали перекличку по утру… Только сейчас была ночь. Пошел дождь.

Фары включенные в режим ближнего света освещали дорогу впереди машины на несколько десятков метров. Тьма на улице как-будто сгущалась. Мелкий дождь прогнал собак, заставив спрятаться по своим норам.

Виктор сидел на капоте и мелкие капельки дождя спускались по его лицу. Он не боялся заболеть, он знал, что не заболеет. Он сидел и думал.

–Почему я? Почему здесь? Что происходит со мной, с миром? Может я схожу с ума? Хотя нет, я не могу. С чего бы? Тем более я недавно сам проходил диспансеризацию… Да я и сам бы мог поставить себе диагноз… Хотя если брать в учёт механизмы рационализации… Да, что я в конце концов сам себя запутываю?!

По обочине, с другой стороны вдалеке шел, качаясь человек. Виктор вскочил с капота, запрыгнул внутрь, достал из пакета пистолет, обойму, зарядил 7 патрон. Взял примерить пистолет в руку. Пистолет оказался тяжелым. Около двух килограмм веса.

Фигура двигалась к машине. Скоро Виктор смог различить неопрятно одетого человека с густой бородой. Когда человек оказался в нескольких шагах от машины, Виктор выпрыгнул и навел пистолет на человека.

–Нихуя себе! — от испуга выругался человек и выронил из рук пакет с бутылками, которые звонко разбились об асфальт.-Не-не-не, мужик, я ухожу всё-всё! — сказал человек, поднимая с земли пакет с стеклотарой в надежде, что что-то еще уцелело и попятился назад.

–Черт возьми, это бомж просто! — подумал Виктор. Но решил не опускать пистолет, пока фигура бомжа полностью не пропала из вида.

Пульс стучал в его висках. Вспотевший от напряжения и мокрый от дождя он сел в машину. Впереди в темноте показалась какая-то фигура. Она шла неуверенно, даже боязливо. Неправдоподобно пошатываясь, и напоминая зомби из какого-то фильма ужасов. Через минуту Виктор увидел стоящую на грани света и тьмы собаку, которая сидела, уперевшись лапами в асфальт, и слегка пригнув голову, смотрела на машину исподлобья, пошатываясь. Слюна тянулась до самого асфальта.

–Диагноз очевиден.-мелькнуло в голове у Виктора при первом взгляде на собаку.-он перевёл пистолет в боевой режим, снял с предохранителя.

Собака прищурилась и подошла чуть ближе к машине. Было видно, насколько ей трудно давались эти шаги. Она подошла к грязной луже,на которой виднелись сиреневые разводы и стала жадно пить.

–Очень странно.-подумал Виктор. Это вроде бы уже последняя стадия, а она все еще пьет и держится на свету…

Собака вдруг выровнялась, встала более уверенно и вытянув морду к небу залаяла.

Вокруг раздался собачий лай.

Вдруг ночь разразилась жутким человеческим криком, собачим визгом и рычанием. Вскоре крик утих.

Виктор вспомнил бомжа, которого он вспугнул.

–Неужели я отправил его на верную смерть?-подумал Виктор.

В это время он увидел в зеркало заднего вида подобных собак, которые пошатываясь шли к машине. Они шли соо всех сторон.

Дрожь пробежала по спине Виктора. Собаки все прибывали и садились вокруг машины. Со стороны зрелище напоминало волков, загнавших человека на дерево и устроив снизу пикник.

Виктор услышал странный звук, похожий на смех. Он оглянулся: никого не было. Только собаки — их было уже несколько десятков и они всё пребывали. Вдруг Виктор увидел источник звука:собака, изгибая шею издавала звук, похожий на тот, который издают гиены при смехе.

Вдруг собаки заскулили и отошли, пятясь в тень, но их глаза по прежнему следили за машиной и её обитателем.

Спереди появилась фигура, которая шла четко к машине, немного пошатываясь. Вскоре стали различимы черты лица, которые в свете фар казались желтоватыми; противосолнечные очки и трость в правой руке. Человек в плаще шёл к машине. В конце он остановился, как бы давая ознакомится со своим внешним видом и позируя, сам не интересуясь содержанием машины. На руках у него были черные кожаные перчатки. Лысина на макушке, и черные очки делали его похожим на кота Базилио в нелучшие свои годы. Человек был худощав, на лице его были несколько крупных морщин, хотя кожа лица была очень гладкой. В целом он выглядел весьма чудаковато, так как плащ был в стиле довоенных годов. Из серой драповой ткани на четырех пуговицах с английскими воротником.

Виктор скрытным движением спрятал пистолет за пазуху. Открыл дверь и вышел из машины. Человек стоял неподвижно, обратив свой взор во тьму.

–Кто вы?-спросил Виктор. — И что тут происходит?

–С вашей стороны было бы учтивее для начала сказать: кто вы?-ответил незнакомец. — Я — человек. По крайней мере я себя им считаю.

Последняя фраза заставило сердце Виктора ускорится. Он почувствовал то же, что и тогда когда пытались ограбить его работу, когда читал по губам в магазине, но сейчас это чувство не давало ему понимания: он не видел ни слабых мест этого человека, как будто бы он был полностью здоров, и не мог вникнуть в суть происходящего.

–Очень хорошо. Вы правильно сделали, что пришли сюда. — продолжил человек и улыбнулся неправдоподобной гримасой. Виктор теперь рассмотрел по лицу человека, что он стар. Хотя прекрасно сохранился.

Виктор тихо потянул руку к пистолету за пазухой. Человек слегка согнулся, как будто ссутулился и уставился на Виктора, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Голова и тело качались в противоположные стороны: при движении туловища влево,голова шла вправо и наоборот.

Как только Виктор прикоснулся к рукояти пистолета, человек изловчился и прыгнул к Виктору, преодолев расстояние в несколько метров так что встал вплотную перед его лицом.

–Не надо глупостей!-произнёс незнакомец. Виктор почувствовал запах аммиака из его рта.

Виктор отпустил пистолет и проговорил:

–Вы больны.

–Вот так-то лучше…-сказал человек. — Знаете я и сам знаю. Хотите знать? — пойдемте со мной.-сказал человек и выпрямившись двинулся вперед во тьму. — Не бойтесь, но и не храбритесь. — добавил он.

Виктор сглотил слюну и сам не понимая, двинулся за человеком, который быстро удалялся во тьму. Он было потянулся к пистолету, как увидел, что фигура человека опять начинает сутулится и отпустил руку. Человек сразу же выпрямился.

–Хе-хе. — произнёс человек. Именно сказал, а не просмеялся. Я ведь и забыл представиться. Профессор Симонов, доктор медицинских наук.

Виктора как обухом по голове ударили, он почувствовал страх и падение давления вместе с приходящей слабостью, но смог быстро взять себя в руки и привести в порядок дыхание. Человек как-будто видя, что Виктору на секунду стало плохо, приостановился.

–Хе-хе, видимо, правильно, что я представился вам по фамилии. Очевидно вы где-то её слышали. И не связываете его с Павлом Васильевичем. Евгений Генадьевич. — сказал незнакомец.

Виктор покрылся холодным потом.

–Да, я вижу, вы обо мне наслышаны.-продолжал человек, не оборачиваясь, я рад, что вы обо мне знаете, но мне бы хотелось узнать что-нибудь о вас.

Виктор сглотил слюну и осмотрелся,не сбавляя шаг. Они подошли к серому высотному зданию, которое было недостроено и заброшено. Виктор оглянулся: сзади из темноты на него смотрели десятки собачьих глаз. Смотрели без зла и без испуга, просто смотрели. Когда Виктор шел — они шли за ним, когда останавливался — останавливались и они.

–Виктор Сергеевич.-представился он.

–Хорошо. А кто вы по роду деятельности? Что тут делаете?-продолжал человек, спускаясь куда-то во тьму. Виктор на секунду остановился и продолжил движение, понимая что он уже зашёл слишком далеко, чтобы попытаться дать заднюю. Он шел за ним почти на ощупь. Было лишь ясно, что они уже прошли поле и спускались куда то по твердой поверхности.

–Ничего не видно.

–Ой, прошу прощенья. Запамятовал. — Сказал человек и включил фонарик, освещающий красным светом бетонные стены помещения.

–Зачем я сюда иду? Мелькнуло в голове у Виктора.

Войдя в дверь, которая по цвету и строению выглядела как бетонная плита открылся вход в потайное помещение. Спустишвись по винтовой лестнице на пару пролетов вниз, они оказались в темной комнате в которой стояло много компьютеров и различной аппаратуры.

–Вам наверное может показаться странным, что в такого рода заброшенном строении, может быть такая… такой отдел. — сказал Евгений Генадьевич.

Глаза Виктора уже привыкли к темноте, освещаемой светом от мониторов компьютеров.

–Присаживайтесь. — сказал человек, указав на кожаное кресло. Виктор, завороженный происходящим послушно сел.

Человек в очках развернулся и помешивая чай сделал из кружки пару глотков, поморщившись начал:

–Позвольте начать издалека. Дело в том,что я всегда был за хорошую жизнь для народа, но наше государство, наше отечество не хочет уважать наши изобретения. Продаваться западу я же не хочу. Пусть я лучше тут буду одиноким волком, чем там — собакой послушной.-начал человек. То, что он начал диалог было приятно, хотя со стороны это было похоже на параноидальный бред. — Но к счастью я не один. У нас всё еще есть думающие люди. И я думаю, что вы один из них.

–Иван Петрович был гениальным человеком, но он не понимал одного, а я понимал! Он не понимал, что будущее за генетикой! Иван Петрович отказался, даже в условиях разрухи уехать в Швецию, где ему обещали золотые горы! А я что что-ли уеду?! — человек перешел на крик, но вдруг резко успокоился, и утер слюну с уголков рта, платком, который он носил в рукаве.

–Я был у него младшим научным сотрудником… Да не имел я образования, но я понимал что нужно делать! Бабкин всё так же в кишках рылся! Нет, я конечно понимаю, что это важно и все, но ведь нельзя же просто так не рваться туда, где есть знания?!-,человек взглянул на непонимающее лицо Виктора.

–Простите за эмоции. Вырвалось, накипело. Дело в том,что я был в команде Ивана Петровича Павлова по исследованию ВНД. Образования у меня не было и я работал… как сказать… санитаром. Но я учился и перенимал у него лучшее. Я даже выбил через него спонсирование на исследование своей идеи… Я думал, что получу премию, а вместо этого… Вместо славы, меня облили из позорного ведра, меня вычеркнули из всех статей и всех работ, после смерти Ивана Петровича… И я был вынужден устроится в восьмидесятом году охранником. Мне нужно было место для проведения работ. Место, где никто не сможет мне помешать…

Человек отхлебнул чай и поморщился.

–Я еще до войны начал свои исследования. По примеру Ивана Петровича я начал их на собаках… Я исследовал регенеративные процессы.

Виктор нервно проглотил слюну.

–Ой, простите, а я и не предложил вам чай.-сказал человек и быстро наполнил чашку из электрического чайника и четким движением плесканул заварки из чайника так, что не одна капля не упала мимо и протянул Виктору. Виктор принял с благодарностью чашку из рук Евгения, отхлебнул и кивнул в знак благодарности.

Евгений стал прохаживаться по комнате с чашкой в руках, на секунду остановился и приспустил с глаз очки, взглянув на Виктора, но тут же поправил и продолжил.

–Молодой человек, вы и представить себе не можете, как я вас сейчас понимаю. Но именно поэтому! — он сделал паузу. — Я и поведаю вам многое, без задней мысли. Мысль если и имеет место быть, то не в моей голове, а в вашей. Вы ведь наверняка думаете кто я, что я несу здесь? А я вам скажу, я вам всё расскажу, потому что я знаю, что вы поймете! Откуда я знаю? Да какая разница.-сказал Евгений, поставил чашку и в один резкий прыжок преодолел расстояние комнаты и оказался перед Виктором.

–Может быть вы хотите задать мне какой нибудь вопрос или несколько?-спросил он, повторно обдав Виктора запахом аммиака.-Как вас зовут?

Виктор слегка одернул руку, видимо это была проверка на честность. Евгений не выглядел тем, кто склонен к забывчивости.

–Виктор Сергеевич. Виктор… — сказал он он.

–Очень хорошо. Я думаю вы готовы. Морально я имею ввиду.-сказал человек и с силой крутанул стул на колесиках.

–Сколько вам лет?-спросил Виктор, по лицу которого гуляло сомнение.

–Мне? Как вам сказать… Мне либо 31 либо 80, либо 107. Как вам больше нравится?-спросил Евгений и улыбнулся.

–В каком смысле?-уточнил Виктор, ерзая на стуле. В такой ситуации ему бывать еще не приходилось. Он абсолютно не понимал и не контролировал происходящее.

–В прямом… Ну или в косвенном. В настоящем смысле. Вы ведь медик по профессии? — В любом случае я тоже. Я окончил медицинское училище. Но это не означает, что я должен выносить утки за инвалидами!-ругнулся он и отхлебнув чая, поморщился.

Скрипнула дверь и в комнату, пошатываясь вошла собака. С фистулой торчащей изо рта.

Виктор прижался к стулу, приготовился нанести удар. У собаки в колбочку, закрепленную на ошейнике, через фистулу, соединенную шлангом текла слюна.

–Не бойтесь. Это Драш.-сказал Евгений и потрепал собаку в загривке. Собака развернулась и ушла.

–Она бешеная? — спросил Виктор.

–Все мы в каком то смысле бешеные.-пожал плечами Евгений. Вы кстати знаете, что бешенство отнюдь не всегда смертельно?

–Конечно. Существуют препараты… И если успеть…-сказал Виктор.

–Да причем тут успеть! Вы знаете, что при бешенстве 3% особей выживают, сохраняя часть витальных функций?

–Нет.

–А вы знаете, что у человека и собаки схожи 97% генов?

–Я что-то такое слышал, только вроде про мышей…-ответил Виктор.

Евгений подошел к Виктору почти вплотную и снял очки. Виктор увидел, что радужка у его собеседника почти во весь глаз, а белок лишь слегка виднеется с края. Он увидел злость в глазах человека, ему стало не по себе и он попытался оттолкнуть его резким движением руки, но Евгений не напрягаясь поймал на лету его руку.

–Не надо, молодой человек. Мы оба должны понимать, что это ни к чему не приведет.

–Позвольте мне продолжить моё повествование. Я работал, исследуя регенеративные процессы у собак. Дело в том, что при жизни Ивана Петровича я имел статус… Докторской у меня как таковой не было, так как я не имел диплома высшего образования… Подумать только! — Какая-то несчастная бумажка может значить для людей больше чем опыт, который у меня к счастью был. Ведь выражение «заживает как на собаке» имеет под собой определенные научные предпосылки, вы когда нибудь задавались вопросом, как собака, потерявшая ногу может дальше жить, бегать? Никому тогда и в голову не приходило исследовать этот феномен. Никому-то есть мне… Я, так сказать, никто. Но, еще до того как в мире начали исследовать стволовые клетки я начал, конечно при помощи Ивана Петровича, изучать строение слизистых у собак, и свойства их энтеральных жидкостей, таких как кровь, слюна, желудочный сок… И я выяснил одну, на первый взгляд весьма незначительную вещь: собачья слюна способна не портится в течении нескольких месяцев, и к тому же она обладает прекрасными бактерицидными свойствами. При нанесении собачьей слюны на рану или иное повреждение эпителия, будь то внешнего или внутреннего, правда с внутренним существовали проблемы нанесения, и она смещалась под воздействием пищи или естественных сокращений перистальтики… Но тем не менее, было выявлено замедление некротических и апоптических процессов. Почему так происходило было выяснить невозможно — не было ни инструментов ни средств. Но факт оставался фактом, хоть и не обоснованным научно.

–В лаборатории меня все не любили, презирали, считали живодером. Но я сам, сам испытывал страшное чувство вины, причиняя страдание невинным животным. Я делал это не из-за своих садистических наклонностей, которые мне не по праву приписывали, я делал это на благо науки, на благо людям, а они решили отплатить мне черной картой…

–После того, как я был исключен из исследовательской группы. Причем смею заметить, всеобщим соглашением. А держался я там только благодаря Ивану Петровичу, и когда его не стало, я ушел из мира. Я ушел в свою деревню и стал там жить… Более чем за тридцать лет с 36 по 70 я не получил ни одного письма от бывших коллег… Даже на день победы.

–Когда я только приехал в деревню, я обнаружил свой дом старым и заброшенным, с выбитыми стеклами и прогнившим полом. В деревне никого не было, все уже тогда начали стремится в Москву или ближе к ней. От деревни до ближайшего населенного пункта было тридцать километров…

–Не буду грузить вас излишними подробностями, скажу лишь, что побродив по деревне, я нашел в заброшенных домах инструменты и бумагу. Я приютил у себя во дворе четырех собак. Я восстановил свой дом и начал вести хозяйство как робинзон. Все эти тридцать и четыре года не выходил за пределы деревни. В деревню часто бегали мальчишки и смотрели на меня, называли лешим и колдуном. Один раз они видимо хотели принести мне в жертву своего товарища, и избив его бросили у меня под забором. Когда я подошел к нему в своей дряхлой одежде, он испугался и начал кричать, звать на помощь… Мне стало обидно, стало жалко себя и я сел рядом с ним и заплакал… От чего же они меня считают зверем, ведь я никому ничего плохого не сделал?! Мальчик, увидев, что я не собираюсь его жрать живьем, не призываю демонов, подполз ко мне и взглянул мне в заплаканное лицо. Он ничего не говорил, я уж и не знаю, от испуга или просто он был немой, хотя первое скорее. Я осмотрел его: его друзья в шутку сломали ему берцовую кость. Я встал с земли, посмотрел на него, а он смотрел на меня просящим взглядом, тогда я взял его и занес в дом. При помощи подручных средств я смог зафиксировать ему ногу, дал болеутоляющий отвар и, взяв его на руки понес в ближайшую деревню. Чтобы он не волновался я старался разговаривать с ним, улыбался,говорил что сейчас мы придем домой, что все будет хорошо. Хотя говорить я и сейчас не очень хорошо могу. Речь путается. Мысли убегают вперед. Не уверен, что так можно успокоить.

–Мне признаться было страшно тогда выбираться из своего дома. Я начал боятся людей… Но я пересилил себя, потому что я очень хотел помочь этому мальчику. Я так и не узнал его имени… Когда я с ним на руках пришел в деревню, я так и думал что это его деревня, потому как кроме этой ему неоткуда было взяться, ко мне подошел здоровый мужик и ударил меня по носу. От боли я взвыл, зажал руками нос и уронил мальчика. Удары от мужика стали повторятся всё чаще и чаще, кажется к нему потом присоединились другие. Бежать у меня тогда просто не было сил. Пройти тридцать километров по жаре, с мальчишкой, пусть и маленьким, на руках… И получить за это в лицо… Потом, когда я под вечер нашел себя лежащим в крови в канаве, я понял, что это те «друзья» свалили всё на меня, чтобы не огрести по своим шапкам…

–Мне повезло, что переломов у меня не было, только рассекли бровь.-Евгений показал место, оно приходилось точно по линии брови, отхлебнул чай и продолжил.-Выбили челюсть, насажали синяков и ссадин. Отлежавшись пару дней в канаве, я набрался сил и в ночь отправился домой. Дорога была долгой и тяжелой, я шел, постоянно спотыкаясь и падая, вставал и шел. Потому что понимал, если с утра меня найдут на дороге живым мне не уйти. Дома я сам вправил себя челюсть, правда, как вы видите, немного криво, зашил себе бровь и лег, чтобы набраться сил…

–Но на утро я был разбужен стуком сапогов в дверь. Я хотел было бежать, но понял что далеко не убегу. Я открыл. По заявлению граждан ко мне прибыл нарком, осмотрев меня, он открыл папку и начал выяснять обстоятельства. Выслушав мою версию и согласившись с тем, что она более правдоподобна чем версия поселенцев об маньяке-извращенце, в котором вдруг взыграла совесть и он решил принести на руках искалеченного ребенка.

–Но не всё было хорошо. Он предъявил мне бумагу, в которой говорилось, что я там больше не живу и не имею права жить и должен убираться втечении недели.

–Я лишь кивнул ему, как он поспешно вышел и перекрестился. Советский человек, работник партии, а такие вещи! Я стал собирать вещи, в основном это была бумага. Труды, которые были описаны, но научно не подтверждены. Мне было трудно расставаться с этим домом, но я понял, что это судьба — Москва зовет.

–За две керосиновые лампы и медный самовар, мне удалось добраться до железнодорожной станции. За немецкий портсигар дореволюционного образца и набор золотых столовых приборов, мне удалось попасть на состав идущий до Москвы. Причем в купейном вагоне, вместе с проводницей. Которая постоянно смотрела на портисигар и говорила, что подарит его мужу. В этой поездке я бездарно тратил добро, спрятанное по деревне и схороненое от продразверстки в чуланах, подвалах и на чердаках. В Москву я прибыл уже гладко выбритый, в почти новом костюме и с дипломатом, в котором у меня помимо трудов покоился паспорт старого образца. За который я тоже был оштрафован краснощеким милиционером на две золотые запанки с имперским гербом.

–Но я смог найти себе комнату, которую я стал снимать. Я начал искать работу, естественно по специальности и чтобы было можно продвинуть свои труды. Но на меня все смотрели как на идиота, как на лешего, хотя я был одет по последней моде, которая сильно изменилась, как и всё в Москве. По улицам то и дело проскакивали автомобили, конечно не столько как сейчас, но и не столько как раньше…

Виктор сидел завороженный рассказом, кружка с чаем, которую он сжимал в руках совсем успела остыть.

–Ах, да! Переехал я в Москву вместе с собаками.. Точнее с их приплодом, я не мог оставить там их на волю судьбе… Сначала все было хорошо и хозяйка квартиры не сетовала, они у меня приученные были — ничего не грызли, дома не гадили… Но потом, она стала повышать цену за квартплату с меня, поняв что мной при помощи собак можно управлять… Запас ценных вещей у меня был не бесконечный и однажды, прийдя домой, проведя очередной уже наверное сотый день, так как прошло больше трех месяцев как я искал работу, я обнаружил что дома нет собак. Спросив хозяйку в чем дело, она сказала, что она их вышвырнула и что я должен следовать за ними. Непоняв в чем дело, я хотел уточнить, может её не устраивала исправность и стоимость моей оплаты проживания? Я хотел предложить ей все что у меня осталось, лишь бы она позволила еще месяц прожить у нее. Но войдя в комнату, которая была моей, я не обнаружил своих вещей. Ни драгоценностей ни бумаг. Я кротко спросил, где мой чемодан с бумагами, на что она сказала,что выкинула его к чертовой матери на помойку, и пригрозила вызвать милицию, если я не уберусь сейчас же.

–Я вышел на улицу к подъезду. Хотя бы паспорт был со мной, в кармане и мелочь на транспорт. Я начал понимать, что мои собаки не ушли бы далеко от дома и понимал, что с ними произошло… Я воспитывал их покорными и они никогда даже не рычали ни на кого. Многие сказали бы что это невозможно, что это в их генах… На что я бы ответил, что в генах человека преобразовывать среду, в которой он обитает… Я так и представляю, как их душат ремешками и они просто смотрят прямо в глаза и просят сострадания, как тот мальчик, которого я спас…

–Я остался один, совсем один. На улице и без денег. И без тех, кто был мне дорог, и кому я был дорог… Я пошел в последний бой — пошел в академию медицинских наук, пробоваться на пост профессора… Когда я изложил свою позицию и свое мнение, они лишь поправили очки на объетых мордах и указали мне на дверь.

–Я шел по улице и наткнулся на надпись о частном мед. центре. Первого в тогдашнем союзе. Я зашел туда, несмотря на охранника вошел к глав врачу и открыл все карты…

–Он вроде бы принял меня, даже выслушал. Обещал перезвонить… Я тогда и не знал, что это значит, да и звонить уже было некуда… Я шел по улице, было лето и шел дождь. Я шел, сам не зная куда — просто шел. И у меня была надежда, что все устроится. Я обещал зайти к главврачу через две недели, так как он сказал что сейчас очень занят и не может сделать выбор в пользу приема меня на работу.

–Мне нужно было чем то занять своё время и где-то жить. Работы у меня не было, денег тоже. У меня был вариант идти собирать бутылки и цветмет по свалкам, но мне этого не хотелось. Пусть я и был отшельником, но я не был бомжом, хотя определенного места жительства у меня действительно не было. Пару дней я ночевал по чердакам — было тепло, а кошки и голуби меня совершенно не волновали. Однажды я прогуливался в районе нынешней беговой и наткнулся на старый двухэтажный дом, готовый под снов. Все коммуникации в нем уже были отключены, окна заколочены. Но рабочих не было. Сам не знаю почему, я пошел туда. Я залез через цокольный этаж внутрь. Там была кромешная тьма, если не считать света, который бил сквозь доски на окнах. Я увидел движение в углу, но не испугался. Я стоял на месте. Когда глаза привыкли к темноте я подошел и увидел маленьких щенят. Меня сразу в них что-то насторожило. Им на вид было около 2-3 месяцев, но они казались до сих пор слепыми. Сучки рядом не было. Почуяв моё приближение они начали скулить. Я сел напротив и стал наблюдать. Движения у них были нарушенными, по принципу зубчатого колеса. Они скулили и тянулись ко мне, выставив нос и втягивая воздух. Я прикоснулся к одному — нос у него был сухой и холодный. Именно сухой и холодный, а не мокрый и прохладный. Они маленькими комочками возились в углу и скулили, очевидно, звали маму. Но мамы не было.

–Мне стало очень грустно и я заплакал. Но тут же смахнул слезу и выбрался на улицу. Я побежал в ближайший универмаг. Который был через пару улиц. Вам наверное смешно представить бегающего деда. Но я был в хорошей форме, конечно не такой хорошей как сейчас, но все же…

–В универмаге мне не стоило сил уговорить продавщицу, продать мне кило Докторской за мой пусть и грязный но качественный пиджак. С колбасой в руках я рванул туда, к тому дому, где были те, кому я был нужен. Пройдя по уже знакомому пути я вошел в комнату, но щенков уже не было. Я не понял что произошло. Я стал ходить в потемках и насвистывать. Пока наконец один из них не обнаружил себя жалобным писком. Я вошел в помещение и обомлел. Над ними стояла, покачиваясь сука с отвисшими сосками. Именно так, каким вы сегодня увидели меня. Я удивился, и испугался. Но, что самое странное, я подошел, несмотря на агрессивную мать и стал отшипывать колбасу и кидать им. Сначала они настороженно следили за реакцией матери, и как только та взяла и жадно проглотила первый кусок, они наперегонки поползли к мясу.

–Вы хотите сказать, что они бешеные? Этого же не может быть!-возмутился Виктор.

–Молодой человек, как вы думаете: Может ли быть, то, чего не было?

–Нет.-однозначно ответил Виктор.

–Да?-приспустил очки Евгений.-Допустим, вас не было…Ход мыслей ясен?

–Но…но как?

–Слушайте если хотите понять, а вы, как я вижу, хотите понять. Я сам был удивлен, но впоследствии занялся изучением этого вопроса. В результате перенесения бешенства выживают около 0.003% процентов особей. Но самое интересное, что они являются полностью жизнеспособными и могут давать жизнеспособное потомство…

–Я долго наблюдал поведение этой суки с приплодом. Они не были агрессивны. Дегенеративные процессы были как будто приостановлены. Некоторые отделы мозга остались нетронутыми… Я, после того, как скормил им батон колбасы почувствовал некоторый прилив сил, эйфорию, ведь я стоял на пороге открытия, мирового открытия! Это мне придало смелости. И я начал пытаться разозлить, раззадорить собак. Но они не реагировали — не рычали. Это было уникально, феноменально!

–Даже не верится…-сказал Виктор.

–Всем не верится, но вы можете проверить… Я в тот день остался ночевать с ними. Ночью,при свете фонарей я увидел, что глаза у щенят открыты и они спокойно ходят, бегают, играются. Совсем как нормальные. На утро же опять была фаза торможения.

–Я провел с ними пару дней. Сам ничего не ел, не пил. Только наблюдал за ними. И вдруг мне стало так грустно, так горько на душе от того что у меня никого нет. Никого и нигде. Все с кем я когда-либо работал уже несли свой срок не на земле… Признаться, мною овладело отчаяние. И тогда я совершил поступок, который в корне изменил мою жизнь…

–Я взял щенка за загривок, раскрыл его пасть и его зубами провел по своему запястью. Моя жизнь была в руках судьбы… Да, признаться, мне тогда было все равно умру я или останусь в живых. К вечеру появились первые симптомы. Я все не выходил из этого дома. На следующий день у меня началась лихордка. Меня трясло, мне было холодно — озноб. И собаки, о удивительные существа! Все легли около меня кругом, чтобы согреть…

–Мне было страшно. В тот момент у меня начались галлюцинации. Я тогда полюбил жизнь, свою жизнь. Мне не хотелось умирать так. В старом заколоченном доме. Чтобы мой труп навсегда был скрыт под обломками. Я пытался говорить сам с собой, но не мог. Болезнь поразила речевой центр. Я лежал парализованный, стыдно признаться, в своих испражнениях…А собаки лежали рядом… На следующую или… даже не знаю какую ночь пошел дождь. Дом был старый и ветхий и вода сочилась с потолка. Я долго делал усилие и смог открыть рот. Челюсть сводило, но вода капала внутрь. Было жутко страшно, чистая гидрофобия, хотелось закрыть рот и сдвинуться с места, забиться в угол… Но двигаться я не мог, а рот закрывать я не хотел….На утро я проснулся все так же с открытым ртом. Челюсть жутко болела. Надо мной стояла сука и смотрела на меня, как на своего щенка. Я повернул глаза и увидел на полу краюшку заплесневелого хлеба. Она принесла его мне. Именно мне, потому что когда щенки тянулись к нему, она рычала на них… Я не мог двигаться и я заплакал. Она заботилась обо мне. Ни человек ни кто-то,а простая сука. А я не мог пошевелиться. Она еще долго так стояла, не знаю может час, а может больше. И вдруг начала есть этот хлеб. Мне стало радостно, что она поняла, что я потерян, и что мне этот хлеб не пригодится… Но только лишь она его доела, она неуверенной походкой подошла ко мне и… Вам это может показаться постыдным, начала срыгивать по-немного мне его в открытый рот… Я не мог глотать, я подавился и начал кашлять… Тут же я заметил, что у меня очень короткий пульс. Я смог насчитать 26 ударов в минуту. Самое приятное было в том, что я начал осознавать кто я и что я, а не только чувствовать эмоции, как животное… Еще к тому же я заметил, что галлюцинации пропали. Через пару минут я почувствовал как комок прошел по моему горлу.-Восстановился инстинкт глотания. Но меня вырвало — организм отвык от еды и отвергал её как при запущенной анорексии.

–Я заснул. Когда я проснулся была уже ночь. У меня зачесался нос, я почесал его. Лишь через пару минут я понял, что я сделал! Я попробовал встать. У меня не получилось. Я упал. Я попробовал еще раз, опираясь о стенку. Упал опять. В доме раздался шорох — пришла сука. Увидев меня, облокотившегося на стенку, она завиляла хвостом и убежала наружу. Через полчаса она вернулась держа зубами волочившуюся за ней связку сосисок. До сих пор не знаю — где она их нашла? Она подошла и положила их к моим ногам. Я взял, развернул одну — дал ей. Она благодарно приняла. Я развернул еще четыре и кинул щенкам. Себе взял одну и жадно съел. Но меня вырвало. Был жуткий голод, но я понимал, что нельзя резко начинать есть. Я взял оставшиеся сосиски неуверенной рукой и подполз с ними к подоконнику, положил их туда. Взял одну, развернул. Откусил кусочек, остальное кинул собакам. Меня не вырвало. Я был счастлив. В состоянии безбрежного счастья я заснул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • Часть 1

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Закат. Medical Distraction предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я