Черная ведьма желает познакомиться

Марина Владимировна Ефиминюк, 2019

Никогда бы не подумала, что меня, настоящую черную ведьму в тринадцатом поколении, шантажом заставят изображать невесту. И кто? Бывшая жаба! Вернее, наследник поместья, которому мне по чужой милости пришлось человеческий облик возвращать. Но разве может легко сдаться колдунья из знаменитого рода Нортон? И со своими, и заодно с чужими родственниками справится, и жизнь хозяину поместья разнообразит, даже если он этого совсем не желает. Главное… чтобы в конце все живы остались.

Глава 1

Жаба в ридикюле

Утро выдалось восхитительное, солнечное и благоуханное. В такие утра получалось абсолютно все! Во время уборки не разбился ни один флакон зелий. Не пролилась ни одна капля витаминного эликсира, когда я разливала его по фирменным бутылочкам. Но вишенкой на торте оказался принесенный ветром из соседней аптекарской лавки запах сгоревшего мясного рагу. Учитывая, что аптекарь считал наше соседство проклятьем светлой Богини, любой кулинарный провал его жены поднимал мне настроение не хуже веселящего зелья.

И когда мрачно скрипнула входная дверь, а в торговом зале появилась испуганная девушка в соломенной шляпке, я вдруг догадалась, что ко мне пожаловали неприятности.

— Эльза? — нервно сжимая в руках потрепанный ридикюль, с недоверием уточнила визитерша.

Благодаря маскирующему амулету я выглядела обычной молоденькой девушкой, темноволосой и темноглазой, ни вертикальных зрачков, ни бледной кожи, ни алых губ.

— Госпожа ведьма, — поправила я.

— А я Милли! В смысле Эмили.

Говорить «добро пожаловать» в лавку к черной ведьме было не с руки.

— Госпожа Эльза! Ваш помощник Томас сказал, если что-то пойдет не так, то я тут же должна бежать к вам в лавку! — Она сделала несмелый шаг в сторону прилавка. — В общем, все пошло совершенно не так! Полностью, абсолютно и бесповоротно! Я специально подождала ночь и точно говорю, что бесповоротно…

Тут мне следовало спросить, а что, собственно, произошло, но как-то слова отказывались вылетать изо рта. Помощник Томас у меня не служил, как, впрочем, любой другой помощник, зато имелся кузен Томас, отчисленный из магистериума за отвратительную успеваемость. Месяц он жил в лавке, а пока набирался смелости предстать перед нашей бабкой Примроуз, то ел, как не в себя, кутил ночами напролет, портил местных пуританок и пару дней назад наконец отбыл в неизвестном направлении. Не успела я поблагодарить темную Богиню, как имя семейного смутьяна снова осквернило воздух торгового зала.

— И вот я к вам прибежала, — закончила девушка с надеждой в глазах.

— А что случилось? — все-таки спросила, почти уверенная, что прямо сейчас мне объявят, что я вскорости стану двоюродной теткой.

Она проворно подскочила к прилавку и раскрыла ридикюль. Ей-богу, лучше бы девица оказалась в интересном положении! Но Томас умел создавать проблемы только глобального масштаба…

Из раззявленной матерчатой пасти на меня с лютой ненавистью таращилась огромная серая жаба. Конечно, может быть, виной злобному взгляду была банка с засушенными лягушачьими лапками на полке за моей спиной.

— Это Картер, — прошептала девица. — Пусть он снова станет человеком!

Выходило, что несколько часов назад жаба не квакала, а говорила мужским голосом, не скакала, а шла на своих двоих к Милли в шляпке, чтобы, вероятно, заняться неудержимым прелюбодеянием. Надеюсь, что шляпки в тот момент на девушке не было.

— И давно? — осторожно уточнила я.

— С вечера, — зарыдала она.

После трех выпитых чашек успокоительного чая поток слез иссяк. Заикаясь, визитерша сумела объяснить, что паршивец Томас пообещал ошеломительный эффект от приворота, но никто не ожидал оказаться ошеломленным в прямом смысле слова.

— Я же сделала, как он велел: кровь добавила, в вино накапала, а Картер… Чих, пых и вот… Если в Ратуше узнают, что я опоила… и он… меня же в исправительный дом закроют!

Она сморщилась, снова собираясь разразиться слезами. Я тут же подлила в чашку успокоительного чая, в котором уже больше плескалось коньяку, нежели чая.

— Пейте!

Девушка прихлебнула напиток и, шмыгнув носом, уточнила:

— Госпожа Эльза, что делать будем?

Мы синхронно посмотрели на Картера, сидевшего в стеклянном вазоне. Оголодавшая жаба с нездоровым гастрономическим интересом поглядывала на мух, ползавших по широкому горлышку, и определенно мечтала устроить пиршество. Надо было бы летуний отогнать, но чего человека мучить? Пусть закусит, если уж сможет выловить.

— Раз сам не обратился, значит, будем варить, — вздохнула я.

В тот момент, тютелька в тютельку, в гробовой тишине торгового зала из пыльных часов на стене страшным хрипом прокаркала кукушка.

— Кого? Картера?! — Эмили немедленно схватила вазон с жабой и прижала к груди: — Только через мой труп! Лучше сварите меня саму!

У меня изогнулись брови, и вид, похоже, получился ужасно заинтересованный.

— Ну… — замялась клиентка и вкрадчивым жестом вернула вазон на стол. — Вы же не заставите меня съесть Картера в одиночку? Знаете, госпожа ведьма, я все-таки предпочитаю булочки на обед, а не рагу из жаб… А в том, что он сейчас такой, и ваша вина тоже имеется… Но, конечно, если надо есть, то лапки я попробую пососать.

— Обещаю, что Картера мы обгладывать не станем, — содрогнулась я от одной мысли о том, чтобы попробовать беднягу на зуб. — Мы будем зелье оборотное варить.

Лавка у меня была крошечная, досталась от часового мастера, разорившегося пару лет назад. Внизу торговый зал, наверху — две спальни и купальня. Варить зелья приходилось, стыдно сказать, на кухне, приравнивая магическое священнодействие к приготовлению похлебки, а хранить ведьмовские котелки — в обычных кухонных полках рядом со сковородками. Увидела бы бабка Примроуз, поперхнулась бы от хохота.

Через три часа, когда солнце перекатилось на другую сторону неба и залило внутренний двор горячим светом, зелье почти доварилось. Подперев щечку кулачком, Эмили, бдевшая за приготовлением, задремала. Из одной ноздри у нее торчала закрученная жгутом салфетка, другая выпала в чашку. Затычки она засунула в нос, как только из котелка повалил зеленоватый дым с гнилостным запашком.

— Эмили! — позвала я девушку.

Клюнув носом, она с трудом продрала глаза, растерянно оглядела банки с ингредиентами, раскрытый гримуар, а потом уже сфокусировалась на протянутых портняжных ножницах.

— Режьте волосы, — велела я.

— Налысо?! — мгновенно проснулась она.

— Можно и налысо. Главное, полотенце подстелить, а я там пару волосинок выберу.

Одарив меня настороженным взглядом, девушка оттяпала от кудрявой челочки жиденькую прядку в десяток волосинок и передала мне. Последний ингредиент утонул в густом вареве. Зелье запыхтело, запузырилось и стихло. Как любое магическое снадобье, остывало оно в считаные минуты и на глазах покрывалось глянцевой пленкой.

Окунать жаба решила прямо в котелке. Глядишь, земноводное — не потонет.

— Кидайте Картера в самую гущину, — велела я.

— Помоги мне, светлая Богиня, — прикрыв глаза, помолилась девушка.

Жаб плюхнулся в зелье со странным бульканьем, расплескав брызги по столешнице, и немедленно пошел ко дну.

— Ой, он тонет! — испуганно вскрикнула Эмили, но Картер очень сильно хотел жить и резво всплыл, в панике взбивая магический отвар задними лапами.

И вот тогда-то мне в голову пришла своевременная мысль (я вообще была горазда на своевременные мысли), что сейчас бедняга похож на жабу, но уже через десять минут перед нами предстанет абсолютно голый и злой, как тысяча темных приспешников, мужчина! Не то чтобы я никогда не видела обнаженных мужчин в ярости, да и невольная напарница явно целомудрием не страдала, но Картеру-то придется возвращаться домой. Не бежать же по улицам, прикрывая чресла лопухами?

— Куда вы, госпожа ведьма? — остановила меня удивленная Эмили. — А как же Картер?

— Пусть поплещется еще чуток, — распорядилась я. — Сейчас рубаху принесу.

Томас собирался в такой спешке, что мог оставить часть дорожного багажа (я так и не успела проверить), но в громоздком шкафу, занимавшем почти четверть крошечной комнатенки, на плечиках скособочилась единственная рубашка, отбракованная из-за пожелтевшего пятна от брокколи прямо на воротничке-манишке. Недолго думая, я завернула в собственную спальню и вытащила из комода безразмерные ситцевые панталоны в сердечко с кружевными воланами на штанинах. Уродливое недоразумение мне подарила прабабка пару лет назад, заявив, что без сексуального нижнего белья я никогда не сумею продолжить род Нортон. Туфель мужских в девичьем хозяйстве, конечно, не имелось, пришлось прихватить вязаные полосатые гольфы.

Когда я вернулась в кухню с охапкой вещей, то обнаружила, что возбужденная Эмили длинной деревянной ложкой пыталась выудить жабу из котелка.

— Госпожа ведьма! — воскликнула девушка с круглыми от страха глазами. — Посмотрите сюда! Он стух!

Жаба в посудине посинела и опухла. В прямом смысле этих слов стала лазоревого цвета и заметно раздалась в размере, как будто наглоталась зелья. Слава темной Богине, не всплыла надутым брюхом кверху…

— Так и должно быть? — прошептала девушка, преданно заглядывая мне в лицо. Я старалась сохранять непроницаемую мину, но в голове проносился вихрь отборных ругательств. Конечно, так быть не должно! Ни разочка не должно!

— Вынуждена признать, что оборотное зелье не подействовало, — откладывая одежду за ненадобностью, резюмировала я и осторожно двумя пальцами выловила жабу за заднюю лапу. Бедняга Картер повис в воздухе, определенно не веря, что ему не дали захлебнуться в зловонной жиже.

— И что теперь будет? — Эмили приняла посиневшего кавалера в нежные руки.

— У него много родственников? — уточнила я, пытаясь прикинуть, как скоро пропавшего горе-любовника объявят в розыск.

— Он умрет? — побледнела она.

Типун тебе на язык!

— Госпофа федьма, — секундой позже промычала девушка. — У мефя фто-то с яфыком случилось…

— Сейчас травяного чая дам, — смиренно вздохнула я.

Из чего же Томас наварил свой ядреный приворот, если на жабу, в смысле Картера, не действовало столь же ядреное оборотное зелье? Да оно в прошлом году даже с рогами, выросшими у мэра после адюльтера, справилось!

Мы с жабой обменялись ненавидящими взглядами.

Обычно личный гримуар черная ведьма начинала вести с самого первого сотворенного заклинания, но у меня как-то с собственной магической книгой не сложилось, и я пользовалась заметками покойной матушки. Толстенный фолиант с желтоватыми, исписанными убористым почерком страницами представлял собой дикую смесь из зелий, заклинаний, рецептов приготовления рисовых пудингов и ежедневных заметок о жизни в замке Нортон. На полях, где мама описывала побочные эффекты фирменного оборотного зелья, имелся комментарий такими меленькими литерами, что мне пришлось выйти из образа пугающей черной ведьмы и нацепить на нос круглые очки. «Если целовать от души и с искренним желанием, то любая жаба превратится в принца».

Сняв окуляры, я с интересом покосилась на пригорюнившуюся Милли. Интересно, это была аллегория или руководство к действию? Чем темная Богиня не шутит?

— Эмили, вы же искренне хотите, чтобы Картер снова стал человеком?

Та страстно закивала головой.

— Тогда целуйте его! Но чтобы с душой!

Девушка громко икнула и начала зеленеть.

— Может, попробуем еще какую-нибудь отраву сварить?

— Боюсь, что в случае с Картером магия бесполезна.

— Ну, раз так… — Она шмыгнула носом, вытащила жабу из вазона, сглотнула… и вдруг промычала: — Может, Богиня с ним, пусть квакает? Я ему стану мушек ловить.

— Эмили, вы целуете захворавшего, но горячо любимого мужчину!

— Честно сказать, не то чтобы горячо…

Признаться, я самым подлым образом поперхнулась:

— Но ты же его приворотом напоила!

— Так у него же куры денег не клюют! Вернее, перестанут клевать, если он наследство от дядьки получит. Картер подарки делал: платочек шелковый, сумочку, чулочки вот принес… — Она выставила ногу, демонстрируя розового цвета чулки. — Но ему белобрысую выдру в невесты подобрали и велели жениться! Вот скажите, чем я хуже ее?

— Выдры?

— Тоже, знаете ли, могу ложкой с ножом кушать и арии наизусть рассказывать!

— Поцеловать все равно придется, — перебила я.

— Ну, раз надо, то, конечно, поцелую, — сдалась Милли и с разнесчастным видом поднесла жаба к вытянутым уточкой губам.

Чмок!

Клянусь, жабу тоже передернуло от отвращения, и в человека она превращаться не захотела. Некоторое время, расстроенные неудачей, мы молчали.

— Вы что-то говорили о белобрысой выдре? — уточнила я, отгоняя от себя мысль попытаться самой облобызать посиневшее земноводное. В конце концов, кто, кроме меня, еще так искренне желает, чтобы оно, вернее, он вернул человеческий облик? Ведь если невеста не сможет превратить Картера в парня о двух ногах, то мне можно паковать вещи в дорожные сундуки, снимать с лавки вывеску и отправляться в тесные до удушья семейные объятия.

Но разве я, ведьма Нортон в тринадцатом поколении, могу так сильно обрадовать бабку Примроуз, а заодно и целый город пуритан? Да ни в жизни!

* * *

В Сельгросе я поселилась полтора года назад после окончания магистериума, вдрызг разругавшись с бабкой. Она хотела меня выдать замуж за внука своей заклятой подружки, а я мечтала о собственной магической практике. Зря, что ли, пять лет варила в учебных котлах зелья и училась искусству терпения? Однако когда по провинциальному Сельгросу, где пуритане отчаянно скрывали от соседей, что являются самыми обычными людьми, прошел слух о переезде черной ведьмы в бывшую часовую лавку, у города случилось коллективное помутнение рассудка.

В приемную к мэру выстраивались вереницы из несогласных, а аптекарь взялся за возведение каменной стены между нашими задними дворами. Правда, на середине работы запал закончился, а может, сосед решил, что новая арендаторша, не важно, черная она ведьма, белая или деревянная, обязана взять остаток расхода на себя. Он не учел, что меня соседство с аптекарской лавкой совершенно не смущало. Теперь наши сады, одинаковой меры запущенности, разделяла монструозная постройка, половиной напоминавшая крепость высотой в пять футов, а другой половиной — хлипкий плетень, готовый разломаться от любого дуновения ветра.

Но оплотом моих ненавистниц была восточная часть города, где и жили Картер с будущей женой. Улочки респектабельного района утопали в зелени, а пешеходные дорожки были выложены мелкой брусчаткой. Не иначе чтобы черная ведьма свернула себе шею на высоких каблуках, если бы задумала появиться перед глазами местных активисток. Мне говорили, что каждое воскресенье они собирались в храме «на чай и не только». Подозреваю, что на повестке дня где-то между разбором соседских прегрешений и сбором денег на праздники ставили насущный вопрос о выселении исчадия ада, то есть меня, за городскую стену, а еще лучше вообще обратно в замок Нортон.

Стоя перед белым домом с синими ставнями на окнах, я уточнила у Эмили:

— Вы уверены, что они живут здесь?

Ответа не последовало. Любовница Картера с вороватым видом забиралась обратно в кеб, рассчитывая по-тихому слинять.

— Стоять! — строгим голосом приказала я. Даже не наслала никакого наговора, а она все равно споткнулась и едва не вписалась носом в брусчатку.

— Госпожа ведьма, — жалобно отозвалась Милли, поправляя скособоченную шляпку, — можно мне постоять на углу дома или, еще лучше, на остановке городского омнибуса?

— Нет, — категорично отказалась я принимать удар на себя. — Не переживайте, Эмили, выдре наверняка хватит воспитания не вцепиться вам в волосы.

— Вы так думаете? — с надеждой уточнила она.

— Конечно!

Тугоухий услышал бы в моем бодром голосе фальшь, а если бы не услышал, то разгадал по выражению лица. Я была почти уверена, что вихры Милли пострадают, притом совершенно заслуженно, а если сильно не повезет, или обманутая невеста войдет во вкус, то еще и шляпку растопчет.

Гуськом мы направились к двери с премилым бронзовым молоточком. Когда я будто случайно покосилась в окна соседского дома, то заметила очень подозрительное шевеление занавески. Уверена, что за нами, затаив дыхание, следили абсолютно все местные кумушки. Но не успела протянуть руку, чтобы постучаться, как дверь сама собой распахнулась, и на меня налетела растрепанная всполошенная девица.

— Ой! — пискнула она, отступая в дом. К слову сказать, белобрысая выдра оказалась хорошенькой, совсем юной шатенкой явно столичного разлива.

— Здравствуйте, — торжественно кивнула я.

— Здрасьте, — пропищала за моей спиной Милли.

— Госпожа ведьма, вы и правда умеете читать мысли на расстоянии? — удивленно заморгала девица.

Чего?

— Я как раз направлялась к вам! — заявила она. — Мне жизненно необходима ваша помощь! Говорят, что вы умеете искать людей. Помогите найти моего жениха!

— Зайдем, — скомандовала я и повелительно кивнула Эмили, страдальчески тискавшей в руках ридикюль. Надеюсь, что Картера она до смерти не замяла.

Снаружи дом выглядел кукольным, но комнаты внутри оказались просторными, что невольно наводило на мысль о магии. Нас проводили в гостиную с полосатыми диванами и вычищенным камином.

— Может, чаю? — растерянно предложила хозяйка, когда мы расселись. — Правда, я прислугу с утра отпустила. Знаете… чтобы слухов не было. Он ушел вчера вечером, но так и не вернулся!

Девушка громко всхлипнула и приложила к глазам батистовый платочек, чтобы аккуратненько промокнуть слезы. Невольно я покосилась на Эмили. В розовых чулочках и с рыжеватыми кудельками, выбившимися из-под соломенной шляпки, она определенно уступала невесте Картера. Бедняжка потупила взор, видимо, намекая, что слово придется держать мне.

— Милая… — начала я, но замялась, всем видом давая понять, что было бы неплохо узнать имя хозяйки кукольного царства.

— Дороти, — подсказала она. — Меня зовут Дороти Слотер.

— Милая Дороти, мы к вам с двумя новостями. Одна другой лучше! Первая — ваш жених не пропал, более того, он приехал с нами.

— Он что, спрятался за домом? — наивно уточнила она, для чего-то глянув в выходящее в сад окно.

— Не совсем…

Вдруг девушка, без преувеличений, оцепенела от неожиданного ужаса. Бледное лицо приобрело странный синюшный оттенок.

— Дороти, вы, главное, не нервничайте, — попыталась успокоить я невесту, но, как водится, стоит человеку услышать призыв взять себя в руки, как он немедленно начинает психовать, словно чокнутый.

— Госпожа ведьма, — прошептала она, — выходит, что Картер умер?

— Когда? — не поняла я.

— Он умер и связался с вами?! — Девушка вскочила с дивана, точно ее ужалила в ягодицу распрямившаяся пружина. — Поэтому вы узнали, что я его ищу? Так?

— Дороти, сядьте! У меня есть еще одна новость, но ее лучше слушать сидя! — пресекла я истерику. — Картер жив, просто он… несколько не похож на себя.

Последовала долгая пауза. Девушка впилась горящим взглядом в Эмили, нервно заерзавшую на диване.

— И он вселился в нее? — ткнула пальцем Дороти в сторону модистки и вдруг рванула к ней с такой проворностью, что Милли вжалась в спинку дивана. — Не переживай, милый! Мы попросим госпожу ведьму, и она выколупает тебя из этой уродливой плоти!

— Уродливая плоть?!

Оскорбленная Эмили вскочила с дивана. Ридикюль шлепнулся с коленок, раскрылся, и синий одутловатый жаб кубарем прокатился по белому ворсистому ковру.

— Осторожно! — рыкнула я, и злой порыв ветра рванул в комнате занавески, а девушки испуганно замерли. — Он же так сотрясение мозга получит!

Хотя, на мой взгляд, сотрясать у Картера было решительно нечего. Имелся бы мозг, сейчас бы не катался синей жабой по белому половику.

С недоверчивой миной (мол, да вы шутите, странные гости) Дороти проследила, как я заботливо подняла жабу, и загробным голосом уточнила:

— Только не говорите, что это существо…

— Картер, — согласно кивнула я.

— Очешуеть! — резюмировала девушка.

— Ну, он, конечно, заквакал, — даже несколько оскорбилась я, — но где вы нашли чешую?

Однако невеста уже закатила глаза и свалилась в обмороке. Правда, в себя она пришла очень быстро. Всего лишь после двух пощечин.

Пришлось болезную пересадить на диван и протянуть стакан с водой. Дороти уже хотела прихлебнуть, но, видимо, припомнила, что из рук черной ведьмы пить решился бы только самоубийца, и с опаской отставила стакан на столик.

— И как он стал жабой? — наконец спросила она.

Милли низко опустила голову, старательно пряча глаза.

— Роковая случайность, — туманно отозвалась я. — Знаете, не из той лужи выпил.

— Как козленочек? — растерянно уточнила Дороти.

— Простите, но как последний кретин, — не удержалась я от конструктивной критики в адрес аморального поведения главного героя трагедии.

— А почему он синий?

— Простудился, пока купался.

— Он теперь таким и останется? — Голос невесты истончился от слез.

— Не дай, темная Богиня! Просто поцелуйте его, и он снова превратится в человека, — излишне оптимистично заявила я и даже пожала плечами, мол, что может быть проще, чем вернуть квакающему жениху человеческий облик.

— Всего лишь? — зачарованно выдохнула Дороти, разглядывая перепончатое создание, и вдруг с ужасом воскликнула: — Постойте, поцеловать синюю обрюзгшую жабу?!

— Картера, прошу заметить, — поправила я.

— Мне?!

— Ну, раз у Эмили не получилось… — пробормотала я себе под нос, но Милли расслышала и испуганно икнула.

Невеста побледнела, взгляд сделался затравленным.

— Госпожа ведьма, а вы уверены, что это нужная жаба, а не какая-нибудь приблудная?

— Да что ж вы все так боитесь-то с лягушкой облобызаться?! Он не кусается! — разозлилась я. — Вам пример, что ли, показать?!

— Не надо! — в унисон воскликнули девушки, не позволяя мне оставить осторожный чмок промеж жабьих глазенок.

— Я сама, — кашлянув, сдержанно пояснила Дороти. — Поцелую своего жениха.

Она забрала измученное создание, крепко зажмурилась и, затаив дыхание, крепко прижалась губами к синей спинке.

— Ну как, госпожа ведьма? — промычала невеста, приоткрыв один глаз. — Сработало?

Вокруг жабы запорхали голубые огоньки.

— Скорее кладите его на диван! — всполошилась я, понимая, что прямо сейчас на руках у хрупкой девушки образуется половозрелый полновесный мужчина.

Картер полетел на полосатый диван, расставив лапы, словно подбитая птица — крылья. Не успел он приземлиться, как из тела вырвались острые лучи света, на секунду нас ослепившие, и на диван рухнул обнаженный подтянутый парень. Он был покрыт синими пятнышками, чем до смешного напоминал испорченную черной ворожбой божью коровку. Картер смачно шибанулся лбом о резной деревянный подлокотник и, выругавшись, голым задом уселся на полосатые диванные подушки.

— Ква-квакого демона?! — выдавил жених хрипловатым голосом.

— Картер, милый… — прошептала Дороти, прикладывая к дрожащим губам тонкие пальцы. — Ты снова стал мужчиной!

Неверно истолковав радость нареченной, тот скрестил ноги и, нащупав подушку, прикрыл причинное место. Клянусь, я ничего там не рассматривала! Ну, может, самую малость. Исключительно ради желания узнать, все ли тело покрыто синими пятнами. К слову, «там» тоже были пятна.

— Эмили? — вдруг обнаружил он посреди собственной чистенькой гостиной любовницу в лично подаренных розовых чулочках. — А ты что здесь делаешь?

— Разве она не ваша помощница, госпожа ведьма? — в свою очередь, уточнила Дороти.

— Спасибо, я и сама, без помощниц, неплохо с жабами справляюсь, — не без ехидцы отозвалась я. — Раз моя миссия выполнена, то позвольте откланяться.

Молодые люди разглядывали друг друга в гробовом молчании, а я, стуча каблуками, вышла из дома.

— Тогда кто вы? — донесся до меня напряженный голос Дороти. Прежде чем маленький домик затрясся от громогласного скандала, я тихонечко прикрыла дверь.

Вечер был отличный, теплый, пахнущий сиренью. Сунув руки в карманы черного длинного платья, плавной походкой я направилась к стоянке для кебов. Из окон на меня с ужасом поглядывали местные кумушки, сворачивали с дороги испуганные дамочки с собачками. Давненько у меня не было такого хорошего настроения, чтобы прогуляться по вражеской территории, попугать местных куриц и даже не воспылать желанием проклясть пару домов.

* * *

После десяти вечера в Сельгросе останавливалась жизнь. Улицы пустели, закрывался даже трактир, единственное во всем городе злачное место. Как по мановению волшебной палочки, исчезали наемные экипажи, словно никогда колесами не разбивали брусчатки маленького городка. Каково же было мое удивление, когда чуть за полночь, только кукушка скрипуче прокаркала двенадцать раз, в лавку настойчиво постучались.

Грешным делом, я решила, что ко мне под покровом темноты пробрался кто-нибудь из местной знати, неожиданно отрастивший хвост, ослиные уши или очередные козлиные рога, как в прошлом году мэр, но на пороге стоял высокий растрепанный парень. В руках он держал банку с какой-то живностью.

По ночам ведьмы видели не хуже, чем днем, но я с детства страдала слабыми глазами. В маскирующий амулет обязательно вплетала заклятье для остроты зрения. Чтобы в густой темноте рассмотреть позднего гостя, пришлось повыше поднять свечу и поправить на носу очки в тяжелой черепашьей оправе. Днем Картера я особенно не разглядывала, по крайней мере, не все его части, и смогла опознать бывшего жаба по пятнам, усеявшим смазливое лицо.

— Вот! — без предисловий сунул он мне почти под нос банку. Внутри раздувала шею большая серая жаба.

— Эмили еще и вашего друга приворотом напоила? — на всякий случай уточнила я.

— Нет, — покачал он головой.

— И из пруда вы это… прелестное создание тоже не вылавливали?

— Она упала в ночную вазу, — признался Картер. — Повезло, что в пустую. Утонуть не утонула бы, но вылавливать Дороти из полной ночной вазы…

— Не продолжайте.

Как у меня, преемницы самой сильной черной ведьмы королевства, лучшей адептки магистериума, да просто умницы и вообще, случился подобный, совершенно непотребный магический откат?! Так подпортить колдовское реноме! Да чтоб тебе, Томас, где бы ты сейчас ни был, икалось до тошноты во время еды и все куски падали на манишку!

Я пропустила пятнистого жениха в лавку и пока запирала дверь на засов, он с подозрением присмотрелся к обстановке. Изучил полки, заставленные синими флаконами, громоздкий темный прилавок, старую кассу, давным-давно не работающую и стоящую исключительно для торгового антуража. Мол, здесь не только проклинают, но еще и высококачественные витаминные снадобья продают.

— Почему это место мне кажется таким знакомым? — пробормотал визитер загробным голосом и пристроил банку с Дороти на прилавок.

— И давно она такая? — уточнила я.

— Как одиннадцать пробило, так и заквакала… Эм-м… в смысле….

— Ну, я поняла.

Картер сунул руки в карманы. Удивительно, но для мужчины, чья невеста из хорошенькой юной девушки превратилась в серую жабу, он выглядел преступно расслабленным. Другой бы уже поднял грандиозный скандал и заработал какое-нибудь мелкое, но остужающее горячую голову проклятье.

— Что ж, — вежливо улыбнулась я, — любовь, знаете ли, в вашем случае сотворит чудо. Доставайте невесту из банки и целуйте.

Парень набрал в грудь побольше воздуха, открыл рот, чтобы что-нибудь сказать… и закрыл обратно. От дурного предчувствия у меня задергалось нижнее веко.

— Вы ее уже? — уточнила я.

Картер кивнул.

— И не один раз?

Он развел руками, всем видом показывая, мол, пытался, но что-то пошло не так. Я прочистила горло и наконец осознала, в какие неприятности вляпалась по вине кузена.

— Ну что ж… — прозвучало, как и положено, глубокомысленно. — Будем расколдовывать.

— Не торопись.

— А? — вытаращилась я, даже не возмутившись, что ко мне обращались без нужного пиетета.

— Рассказать, чем занималась моя дражайшая половина прежде, чем стала этим… Как ты сказала? Прелестным созданием? — Картер изогнул брови, действительно предположив, что я опущусь до дискуссии, и не дождался. — Так вот, она собирала дорожные сундуки и намеревалась жить у какой-то полубезумной тетушки. А у меня, между прочим, условие от родственников. Нет Дороти, нет денег.

— Сурово, — сухо отозвалась я.

— И не говори, — не различил он иронии. — Так что ты тут колдуй без спешки, а я пойду.

— Куда?!

— Домой спать, — ошарашил меня Картер. — Остаться ночевать здесь?

— В лавке черной ведьмы? — недоверчиво уточнила я, не понимая, он издевался или серьезно говорил.

— Я сегодня пережил двух разъяренных девиц. Что мне черная ведьма? — хмыкнул повеса.

— Вот уж точно. — Я начинала подозревать в бывшей жабе и сотрясение мозга, и отсутствие инстинкта самосохранения. Как он до своих лет-то дожил? Даже захотела познакомиться с семейством, воспитавшим столь безалаберное существо.

— Или нужна помощь в колдовстве? — вежливо уточнил Картер. — Говорят, что для некоторых зелий используется свежее мужское се…

— Вон! — ледяным тоном отозвалась я и ткнула пальцем в сторону двери.

— Спокойной ночи, госпожа ведьма. К слову, выглядишь очаровательно.

Эм-м? Я дотронулась до шероховатой щеки и немедленно вспомнила, что перед приходом жениха намазала лицо жирным слоем грязевой маски с морскими водорослями. Теперь маска засохла и, похоже, отваливалась кусками, точно плохая побелка от потолка.

Картер между тем слинял из лавки, оставив приоткрытой входную дверь, даже не успела ничего в спину шепнуть. Разъяренная, как пробужденная среди зимы горгулья, я кое-как отмыла маску от лица и бросилась в спальню к зеркалу в позолоченной оправе. Зажгла черные свечи, пошептала заклятье вызова и со злобным прищуром сквозь очки уставилась в зазеркалье, задымленное белым туманом.

Наконец изображение прояснилось, и передо мной появилась заспанная кузина Британи. Она широко зевнула, мелькнув клыками, и зябко натянула на хрупкие плечи ярко-красный пеньюар.

— Ты время знаешь? — буркнула недовольная ведьма. На заднем плане стояла большая кровать. В черных простынях кто-то закопошился, подозреваю, что не кот.

— Знаю! Кукушка прокаркала!

Часы мне достались вместе с лавкой, и кукушка поначалу в них была самая обычная, механическая, кривовато выезжавшая на пружинке. Но во время новоселья кузина набралась крепкого эля и решила подправить антураж, добавив в него замковой мрачности. Птичку она заставила каркать дурным голосом, а наутро не вспомнила, что именно шептала. Как назло, именно на пьяную голову Брит создавала самые крепкие заклятья, захочешь — не разрушишь. В итоге я привыкла, но клиенты, особенно новые, тишком осеняли себя божественными знамениями.

— Где это исчадие ада?! — завопила я, заставив кузину отшатнуться от зеркала.

— Заснуло сразу после ужина, — немедленно отрапортовала она и тут же уточнила: — Или ты не про дядьку Аскольда?

— Я про твоего брата! Где Томас? Я хочу его убить!

— Ты тоже?

— А кто еще? — даже несколько поостыла я.

— Занимай очередь после бабки Примроуз, — хмыкнула Брит. — Сегодня в замок пришло письмо из магистериума, что неудачнику Томми дали под зад коленом. Если не будет дураком, то в замке в ближайшие лет пятьдесят не появится. Бабка рвет и мечет, доберется до братца первой, то тебе остается только труп убивать.

— Я бы его воскресила и еще раз убила! — мстительно процедила я.

— А что он сделал тебе?

— Жабу он мне сделал! Даже две, одна до сих пор квакает! — огрызнулась я и шмякнула перед зеркалом банку с Дороти.

Я верю, что Брит очень хотела проникнуться и оценить масштаб неприятностей, которые на меня посыпались по вине семейного смутьяна, но пока что она прыснула в кулак издевательским хохотом.

— Не смей ржать! Иначе превращу в розового пони!

— Понимаю. Оборотное зелье не подействовало? — с фальшивым сочувствием протянула кузина, сама частенько исправлявшая последствия неумелой ворожбы ядреным снадобьем.

— Не сработало, — обреченно вздохнула я.

— А жабой-то она как сделалась? Томас подлил ей возбуждающего зелья? — продолжала издеваться она.

— Это криворукое недоразумение посмело на моей кухне! В моем магическом котле! — делая особое ударение на слово «мое», цедила я. — Сварганить дешевый приворот, разлить по моим фирменным бутылочкам и продать в моем городе местным дурочкам! Смерть ему!

— Ну, с Томасом все ясно, а жабу-то, выходит, местная дурочка приворожить пыталась?

— Да лучше бы уж так…

Вкратце я поведала кузине события сумасшедшего утра, присовокупив в адрес нашего брата пару отборных ругательств, и в конце мне вдруг саму себя так жалко стало, что хоть на луну басовито вой.

Кстати, говорят, очень помогает снять нервное напряжение. Сама не пробовала, но в магистериуме некоторые специально на пустырь во время полнолуния ходили. Такие рулады выдавали — кровь леденела.

— Надо в семейных гримуарах покопаться, — сладко потянувшись, резюмировала Брит. — Как что-нибудь найду, так с тобой свяжусь…

Она приготовилась щелкнуть пальцами и разорвать магическую связь.

— Стоп! — остановила я. — Когда именно ты начнешь искать? С вами, Нортонами, нужно ставить точные сроки, иначе останешься убийцей беспомощного земноводного. Ты знаешь, что жабы не живут долго? Она голодной смертью умрет, пока ты до замковой библиотеки доберешься!

— Хорошо, хорошо. Пойду утром, — вздохнула кузина.

— Сейчас!

— Ты точно, как бабка, — заныла Брит, — поэтому она и сделала тебя своей преемницей.

— Не сравнивай нас, я хуже!

— Ведьма. Черная, — вздохнула она и погасила зеркало.

Прихватив банку с Дороти, я спустилась в кухню, заварила покрепче кофе, чтобы не заснуть и дождаться связи с замком. Долгие месяцы меня одолевала бессонница, так что спать совершенно не хотелось, несмотря на поздний час…

Проснулась я от того, что в кухне стало совсем светло. Подняла голову от раскрытого гримуара, потянулась до хруста в позвонках и замерла, осознав, что сквозь влажный густой туман в кухню пытается пробиться солнечное утро.

К слову, в каком бы месте ни поселилась черная ведьма, в предрассветные и ночные часы его обязательно начинал окутывать тяжелый холодный туман, хоть среди жаркого лета зажигай камины. Вокруг замка Нортон стояла такая завеса, что можно было в трех соснах заблудиться.

Схватив банку с Дороти, я вскарабкалась по лестнице, уселась к зеркалу и принялась стучаться к кузине. Через пять минут молчания стало ясно, что торопилась я напрасно. Заспанная, всклокоченная Брит сидела по другую сторону зеркала, устало подпирая щеку кулаком. На лице красовался залом от подушки, в глазах застыла тоска. Не возникало никаких сомнений, что она забыла обо мне, жабе и походе в библиотеку, едва ночью потушила магическую связь. Вообще-то, если посчитать, сколько раз я тайком от бабки Примроуз пробиралась в родовой замок, чтобы помочь кузине расколдовать очередного зачарованного приятеля, она была обязана броситься мне на выручку, теряя по дороге домашние туфли.

— Доброе утро, — процедила я.

— Выглядишь бодренькой, — широко зевнула Брит и, упреждая закономерный взрыв недовольства, проговорила: — Я тут подумала…

— Тебе не надо было думать.

— В общем, — проигнорировала она мое ворчание, — у нас есть время до зимы, пока она в спячку не впала. Нужно отыскать фолиант об уходе за аквариумными рыбками, а потом спокойно копаться в библиотеке.

— При чем здесь рыбки? У меня жаба.

— Все равно ж хладнокровное и водоплавающее.

— Прокляну!

— Ну, чего ты раскудахталась? Что-то не вижу, чтобы твою лавку осаждал взбешенный жених.

И тут тишину дома сотряс непотребный в столь раннее утро грохот и панический вой:

— Госпожа ведьма, открой!!

— Кто это? — мгновенно пришла в себя Брит.

— Кажется, жених осаждать вернулся, — ошарашенно отозвалась я. Картер колотил с такой яростью, точно пытался снести с петель дверь, а вместе с нею вырвать крюки для засова.

— Никогда не видела, чтобы кто-то с такой охотой ломился в логово к черной ведьме, — хохотнула кузина. — Может, он на радостях перепутал дома, когда из трактира возвращался?

— Дождись меня.

Щелчком пальцев я потушила зеркало и заторопилась вниз, пока нарисовавшийся жених истошными криками не перебудил всю улицу. Ну и дверь тоже не хотелось ремонтировать.

Едва я открыла, как в лавку влетел взлохмаченный Картер в измятой, криво застегнутой рубашке. Глаза светились таким безумством, что в голову пришла мысль, а не предложить ли ему успокоительные капли?

— Где Дороти?

Жених дышал часто и тяжело, точно из восточной части города бежал до лавки на своих двоих. Да с такой проворностью, что под ногами поднималась пыль и горели кожаные подошвы.

— Даже темная Богиня за пару часов не сумела бы вернуть вашей невесте человеческий облик, — тут же встала я в позу, лишь бы очумевший клиент не подумал, будто у кого-то в колдовской лавке случился магический провал, настолько громкий, что хруст разломанных амбиций долетел до замка Нортон.

— То есть она еще квакает? — спросил он напрямую.

— Сейчас она дремлет.

— Ага… — Что-то подсчитывая в уме, Картер оглядел лавку, потом уставился на меня. — Ты умытая. Значит, пойдешь ты!

С неожиданной цепкостью он бесцеремонно схватился меня за руку и потащил к двери.

— Ку-ку-куда вы меня тащите?! — изумленно пропыхтела я и уперлась пятками в порожек, отказываясь выходить на рассвете на улицу.

— Через пару часов у нас проездом будет брат, и если я не предъявлю ему невесту, то конец моему содержанию! — сквозь зубы процедил похититель.

— А почему тебе не позвать Эмили? — Я вырывалась с такой яростью, будто в лавку завалились инквизиторы и собирались оттащить меня на сложенный костер. — Она хотя бы человек!

— Мой брат, конечно, видел Дороти только на миниатюрах, но он же не слепой, чтобы разницы не различить! — Картер пытался отодрать мои пальцы от косяка.

— Но я тоже не похожа на Дороти! Вот посмотри! — Я сдернула с носа черепаховые очки. Маскирующего амулета надеть не успела, так что красовалась естественностью: кошачьими глазами, меловой кожей и дурацкой, похожей на мушку родинкой над пунцово-красным ртом. — Ну как? Оценил?

— У всех свои недостатки! — заявил Картер. — Ты же умеешь маскироваться, госпожа ведьма, вот и замаскируйся под Дороти.

— Нет! — категорично отказалась я участвовать в непонятной авантюре. Не хватало мне, черной ведьме в тринадцатом поколении, вызывавшей трепет у половины королевства (ладно, не королевства, а Сельгроса), притворяться чужой невестой!

— Ну, раз не хочешь без рук… — процедил жених.

Вдруг, выказывая удивительную силу для худощавого парня, он подхватил меня и перекинул через плечо, как мешок с картошкой, а чтобы не вырывалась, крепко-накрепко вцепился в ноги.

— Да ты бессмертный, что ли?! — ошеломленно рявкнула я. — Поставь меня на землю и беги отсюда, пока можешь бегать без костылей! Я же всамделишная черная ведьма…

— Для всамделишной черной ведьмы чего-то ты колдуешь плоховато! — пропыхтел он, выскакивая на улицу. Мои очки немедленно слетели во влажную от росы траву, а мир расплылся серым трясущимся пятном.

— А я предупреждала! — прошипела я и ткнула похитителя пальцем в ягодицу.

Сверкнула ослепительная вспышка. Картер взвыл от боли и уронил меня, что было логично, учитывая, какой силы магический укол ему достался. Мы покатились по засыпанной мелкими камнями дорожке, попутно сбивая цветочные горшки.

— Ведьма!

— Ты только заметил? — огрызнулась я, пытаясь вслепую руками нащупать очки в траве.

— Что ж так больно-то? — жаловался он, растирая парализованный зад. — Обязательно было заклятьем? Лучше бы укусила!

— Кусать за зад незнакомых мужиков негигиенично! Откуда я знаю, где ты своими портками терся!

— А знакомых, значит, нормально? — охнул подстреленный жених.

— У меня, между прочим, клыки! Вдруг бы прокусила?

— Яд бы впрыснула?

— Твоим бы отравилась!

Наконец мне удалось отыскать очки. Напялив их на нос в надежде, что мир вернет четкость, я оказалась жестоко разочарована. Правое стеклышко из тяжелой оправы выпало, а левое украшала вертикальная трещина. Чтобы разглядеть неудачливого похитителя, с болезненной гримасой растиравшего ягодицу, пришлось прищурить один глаз. Уверена, что последний раз выглядела столь чудовищно нелепо только в младенчестве, когда училась ходить.

Впрочем, Картер тоже на роль смазливого красавца не тянул. Кожу усеивали побледневшие, но заметные пятна. Одна нога была прямая, как палка, и не гнулась, очевидно, парализованная магическим разрядом. Наверное, стоило помочь новоявленному калеке, но, сидя с разбитыми очками и во влажной траве, из мелкой мстительности хотелось, чтобы хотя бы кому-то было хуже, чем мне.

— Ладно, госпожа черная ведьма, — прошипел парень, — я хотел договориться по-хорошему, но раз ты отказываешься по-дружески изобразить Дороти, то позволь тебе напомнить, из-за кого мы все оказались в такой абсурдной ситуации…

— Нечего было по бабам таскаться, вино с приворотами пить, а потом невесту всякими магическими хворями, через поцелуй передающимися, заражать! — протараторила я.

— А кто этот самый приворот сварганил? — обвинительно квакнул он.

— Это не я! — вышло даже как-то визгливо и обиженно, будто в детстве, когда Брит или Томми хулиганили с зельями, а розгами от строгой бабки совершенно незаслуженно прилетало мне.

— Чем докажешь? — фыркнул жених, кое-как поднимаясь на ноги.

— Картер, — щурясь через одно стеклышко очков, восхищенно выдохнула я, — ты вообще осознаешь, что сейчас пытаешься шантажировать черную ведьму?

— Я предпочитаю это называть взаимовыручкой. Ты спасаешь мое ежемесячное содержание, а я твою магическую лицензию и делаю вид, что не знаю, куда писать жалобу на единственную в Сельгросе черную ведьму.

Он подал руку, чтобы помочь мне встать. Удивительное дружелюбие, учитывая, что его безжалостно огрели магией. Не отказываясь от протянутой руки, я поднялась и оправила длинное черное платье, заговоренное на то, чтобы всегда оставаться идеально выглаженным.

— Поверить не могу, меня шантажирует пятнистый колченогий изменник! Ты свою физиономию в зеркало видел, бесстрашный?

— Кстати, еще тот вопрос, откуда у меня появились пятна.

Темная Богиня! Разве у жаб память не в две секунды? Лишь бы не припомнил купание в магическом зелье, противоречившее любым правилам профессионального колдовства.

— Ну так как? По рукам? — Шантажист кивнул в сторону наемного экипажа, по самую крышу утонувшего в густом тумане.

— Не пойму, в ридикюле Эмили у тебя, что ли, инстинкт самосохранения начисто отшибло? Может, проклясть тебя? — примерилась я, но издеваться над женихом, похожим на гороховое чучело, да еще с невестой-жабой на руках, было все равно что бить лопатой хромую собачку. Мало что Картеру действительно предстояло прохромать минимум пару часов.

— Можно еще и жалобу на угрозы в сторону законопослушного горожанина написать, — мечтательно протянул он. — Не хочешь наряжаться Дороти, до восьми утра преврати ее обратно в человека.

Вернуть Дороти человеческий облик у меня получилось бы лишь в двух случаях. Если бы на пороге лавки неожиданно нарисовался Томас и объяснил, чего намешал в ядовитое зелье, или же Брит перерыла семейные гримуары и сумела найти волшебное средство, способное превратить квакающую невесту в невесту нормальную.

Другими словами, я была обречена.

Мысль, что Картер действительно выполнит угрозу и мне придется попрощаться с магической практикой, вызывала волну возмущения. Я вовсе не сдавалась, а поступала как здравомыслящая черная ведьма, отчаянно не желающая возвращаться в родовой замок. Надеясь, что выдавленная натянутая улыбка сойдет за милую, процедила, не разжимая зубов:

— У Дороти найдется подвеска, чтобы сделать маскирующей амулет?

* * *

К тому времени, как последний узелок магической паутины на золотом медальоне был завязан, в окно кухни ярко светило солнце. Однако вместо птичьего гомона, скорее всего привычного дому, стояла кладбищенская тишина. Как правило, рядом с черной ведьмой и животные, и люди цепенели. Впрочем, не все. Кошки, вороны и крысы не испытывали никакого трепета, а еще Картер.

Впервые встречаю подобный непуганый экземпляр.

Сладко потянувшись, я размяла шею и оглядела кухню. Белые шкафчики с блестящими стеклами, опрятный очаг, начищенные до блеска сковородки на крюках, льняные салфетки с вышитыми синими незабудками (точно под цвет ставен на окнах). После жизни в захламленном замке Нортон я с большой любовью относилась к порядку и в полной мере оценила усилия горничной, работающей у Дороти.

У бабки Примроуз имелся огромный штат прислуги. Возможно, если бы они получали жалованье, а не отбывали повинность за исполненные верховной ведьмой три желания, то столовое серебро у нас бы тоже блестело, а не исчезало с завидной регулярностью. Хотя, откровенно сказать, темная ворожба с чистотой в доме сочеталась неважно, особенно приготовление зелий, нередко имевших такой запах, что в аптекарском огороде вяли даже одуванчики. Как представила себя, наряженной в белый фартук да поварским тесаком отрубающей голову живой курице, так вздрогнула. Не из-за кровожадного вида, а от мысли, что светлые шкафчики потом придется отмывать.

В тишине прозвучал звонкий стук лошадиных копыт. Я выглянула в окно. У дорожки к дому остановился запыленный экипаж, и возле него уже суетился лакей.

— Картер! — позвала я, поскорее надевая маскирующий медальон, мгновенно вспыхнувший зеленоватым всполохом. — Твой брат уже здесь!

В ответ дом отозвался гробовым молчанием. Нахмурившись, я выглянула в пустую гостиную. Потом с возрастающим недоумением проверила женскую и мужскую спальни. Кадка для омовений в купальне тоже была пуста, никакого спящего парня. Решила на всякий случай проверить в уборной, но попала в чулан, обдавший меня, как несвежим дыханием, едким запахом хозяйственного щелока. В тесноте стояли садовые инструменты и уличная метла, но никакого Картера. Выходило, что я осталась совершенно одна в чужом доме, а суровый гость, вызывавший в младшем брате натуральную панику, уже стоял на пороге!

Вдруг перед мысленным взором всплыло смутное воспоминание, как еще час назад, пока я, погруженная в магический транс, плела паутину для амулета, Картер в истерике носился по дому и искал какой-то перстень, без которого встречать брата было совершенно невозможно. Лучше вообще на порог не пускать. Потом он догадался, что забыл родовую реликвию у Эмили, и с воплем: «Одна нога тут, другая там!» понесся на другой конец города. Учитывая, что на экипаже до западных кварталов можно было добраться за пятнадцать минут, а ходок так и не вернулся, убежал он на своих двоих.

— Да ты шутишь, должно быть… — прошипела я, удивляясь, как бывшая жаба в синий горошек сумела подложить мне такую свинью.

А в двери дома раздался тихий, но уверенный стук. Открывать я не собиралась и понадеялась, что визитер постесняется будить спящих мертвецким сном родственников и вернется к вечеру, чтобы оказаться честь по чести встреченным братом, но в тишине раздался едва слышный скрип, а приятный мужской голос произнес:

— У вас открыто. Я вхожу.

Да чтоб тебе, Картер, до конца жизни превращаться в жабу во время прелюбодеяния!

— Вы дома? — между тем требовал гостеприимной встречи гость.

Совершенно неприлично для черной ведьмы я испугалась и, сама от себя не ожидая, нырнула в чулан. Дверь изнутри оказалась без ручки, плотно прикрыть не вышло, так что осталась узкая щелка — единственный источник света и свежего воздуха. Запах щелока в закутке стоял такой плотный, хоть топор вешай. В носу отчаянно засвербело, я принялась растирать переносицу, надеясь сдержать громкий чих.

Прошелестели шаги. Гость остановился перед чуланом и с недоумением, обращаясь к самому себе, пробормотал:

— Куда они делись?

И тут щелок победил. Звонко чихнув, попутно я тюкнулась лбом о дверь. Та легко открылась, предъявив моему взору прекрасно сидящий пиджак, обтягивающий широкие плечи. Осторожно подняла голову и вкрадчиво посмотрела на хозяина пиджака. В отличие от любвеобильной Британи, меня никогда не привлекали человеческие мужчины, но тут даже я признала, что старший брат Картера был до неприличия хорош собой и относился к тому типу, ради которого воспитанные в строгости девственницы портили репутацию и обращались к черным ведьмам за приворотами. Да и смотрел он так пристально, что умей я краснеть, то всенепременно бы покраснела. Но черных ведьм смущаться не учат.

— Дороти? — прервал он долгое молчание.

— Здрасьте, — отозвалась я из чулана самым светским тоном, на какой была способна. Вообще, если бы Картер, прежде чем исчезнуть, снабдил меня необходимым знанием о том, как зовут раннего визитера, я бы чувствовала себя раскованнее. Не называть же будущего деверя Дороти «господин старший брат Картера».

— Вы знаете, он еще жив, — заметил он, изогнув брови.

— Кто?

— Дядюшка Флинт.

— Очень за него рада.

— Но вы уже в трауре, — открыто указал он на мое черное в пол платье, наглухо застегнутое на все пуговицы.

— Дядюшки имеют дурную привычку так внезапно умирать, что, поверьте моему опыту, надеть траур никогда не бывает лишним, — с чопорным видом заметила я и, заставив гостя потесниться, вышла из чулана. За моей спиной с треском посыпались садовые инструменты.

— Добро пожаловать в наш дом, — сделав вид, будто не заметила чудовищного грохота, поприветствовала я гостя.

— А где Картер? — наконец отмер он от моей невообразимой вежливости.

— На пробежке, — соврала я.

— Картер?! — поперхнулся мужчина. — И давно он начал бегать?

— С сегодняшнего утра. Как час назад обнаружил, что семейный перстень потерял, так и побежал рысцой в западный квартал.

Некоторое время мы снова рассматривали друг друга. Не могу утверждать, что там видел в лице Дороти визитер, надеюсь, что не перепутала магическое плетение и не оставила себе кошачьих глаз, но я с большим любопытством изучала по-мужски красивое лицо с едва заметной щетиной на подбородке.

Откровенно говоря, мне с трудом представлялось, как встречали дорогих (и не очень) гостей обычные люди, не обремененные кровной местью, родовыми проклятьями или клановой враждой. Черные ведьмы обычно собирались только по трем поводам: похороны, свадьбы и ночь Кровавой луны, к счастью, случавшейся не чаще пары раз за сто лет. Но, живя среди людей, я заметила, что когда они пытались вежливо заткнуть собеседника, то обязательно заставляли его что-нибудь пить или жевать. Вроде, когда я ем, то глух и нем. Чтобы лишить человека слуха или голоса, мне не требовалось даже напрягаться, щелчок пальцами, пара правильных слов и никаких разговоров на две недели вперед, но вряд ли будущий родственник Дороти оценил бы настолько сногсшибательное гостеприимство.

— Может быть, чаю? — из вежливости предложила я.

— Было бы неплохо, — согласился он, предполагаю, тоже из вежливости и так меня напряг, хоть зубами скрипи. — Может, пройдем в гостиную?

Только сейчас стало ясно, что мы по-прежнему подпирали двери чулана. Вернее, подпирала я — спиной, а гость нависал надо мной, заставляя чувствовать себя по-женски хрупкой.

— Конечно. Добро пожаловать в наш дом.

— Вы уже говорили, — сухо отозвался брат Картера.

— Знаю, — не растерялась я, — но решила еще раз повторить, вдруг вы не расслышали. Какого вам чаю сделать? Черного, молочного или ромашкового?

— Вашего фирменного, — попросил он мой затылок, и от неожиданности я икнула.

Без преувеличений, именно икнула.

Как правило, после фирменного чая черной ведьмы выживали только черные ведьмы. Конечно, если на них лежало заклятье беспрерывного везения. В принципе, на том оно и сгорало.

Но от хозяйственного подвига меня спас вернувшийся хозяин дома. В тишине мужской спальни вдруг раздался ужасающий грохот, как будто перевернули гардероб, а следом прозвучали сдавленные ругательства. Наконец дверь комнаты широко распахнулась и в коридор вывалился распаренный Картер. Он на ходу застегивал измятую рубашку, явно наугад вытащенную из приснопамятного шкафа. Безымянный палец правой руки украшал массивный перстень с драгоценным камнем кроваво-красного цвета.

Едва не столкнувшись с нами, Картер точно врос в пол и ошарашенно уставился на меня:

— Дороти? Ты?!

— А ты здесь ожидал обнаружить единственную в Сельгросе черную ведьму? — изогнула я брови и добавила сквозь зубы: — После пробежки ты вошел через окно.

В отличие от внешности, голос маскирующий амулет не изменял.

— Я разогнался и не вписался в двери, — брякнул Картер и обратил внимание на родственника: — Уильям, брат! Давненько не виделись!

Он расставил руки для дружеских объятий. На мой взгляд, с радушием жених переигрывал, но не мне было судить о принятых в людских домах традициях. Однако старший брат отшатнулся и вместо приветствий сморщился:

— Ты весь в пятнах.

— У меня была синюха, — не моргнув глазом соврал Картер и добавил: — Я уже незаразный.

— Да? А выглядит так, как будто ты недельный труп, — проворчал Уильям.

— Если бы у него были трупные пятна, то он бы сейчас не ходил, — заметила я с умным видом. — По крайней мере, не так резво и точно не сумел бы войти в окно. Это я вам как дочь профессионального некроманта заявляю.

Возникла странная пауза.

— Пройдем в гостиную, — наконец предложил Уильям, как будто именно мы завалились к нему в гости с утра пораньше, а не наоборот. — У меня к вам серьезные новости, и лучше их выслушать сидя.

Он будто собирался рассказать нам о том, что кому-то тоже не повезло превратиться в жабу.

— А как же чай? — уточнила я, все еще желая ради бедняжки Дороти продемонстрировать хорошие манеры.

— Она предложила тебе чай?! — испугался Картер, обращаясь к брату. — Не смей ничего брать из ее рук! Пойдемте лучше в таверну! Милая, как ты смотришь на таверну?

— Никак не смотрю, — хмыкнула я. — Из наших окон ее не видно.

— Откровенно сказать, у меня времени всего пятнадцать минут, — тихим голосом предупредил Уильям. Уверена, что он находился в последней стадии восхищения от нашего неудержимого семейного единения. Верно, потому и смотрел на нас с Картером как на чокнутых.

Наконец мы выбрались из коридорчика, для троих человек, откровенно сказать, тесноватого, и вольготно разместились на полосатых диванах.

— Я заехал сказать, что дядюшка Флинт при смерти, — огорошил брата Уильям без каких-либо предисловий. На мой взгляд, он поступил правильно. Чего тянуть, чтобы оторвать прилипшую к царапине повязку? Лучше одним махом. Однако Картер, похоже, так не считал, и на его пятнистом лице отразился испуг.

— Он настолько плох?

— Настолько, чтобы выразить желание официально объявить наследника. Я жду вас с Дороти завтра в поместье.

Возникла натянутая пауза. Картер поерзал на диване и нервно покосился в мою сторону.

— Мы… — заикнулся он, но тут же прикусил язык, когда я выразительно изогнула брови и едва заметно покачала головой, мол, даже не пытайся квакнуть.

— Ты же понимаешь, что если приедешь один, без своей очаровательной невесты, — видимо, заметив безмолвный диалог, Уильям вежливо кивнул в мою сторону, — то Флинт решит, что ты снова пошел поперек его желанию и отпишет поместье на благотворительность. В этот раз я его убедить не смогу.

Картер бросил на меня совсем жалобный взгляд. Могла бы наследничку посочувствовать, но меня бабка тоже вычеркнула из завещания, когда я со скандалом хлопнула парадными замковыми дверями, шваброй снаружи подперла и проклятье ржавчины на замок наслала… Согласна, швабра в прощальной комбинации была лишней.

Изматывающий визит подошел к концу, и гость поспешно засобирался к смертному одру дядюшки Флинта. Как и положено хозяевам, даже не напоившим гостя чайком, мы решили проводить его до кареты. Вернее, выстроились плечо к плечу за порогом дома и следили за тем, как Уильям загружается в салон. Когда экипаж тронулся с места, то мы с мещанскими улыбками помахали гостю вслед.

— Даже не думай, — процедила я сквозь зубы, едва карета скрылась из поля видимости.

— Я еще ничего не сказал, — тут же огрызнулся Картер.

— Не желаю притворяться твоей невестой и знакомиться с чужими родственниками, мне своих хватает! — немедленно заявила я. — И похороны тоже терпеть не могу! Потом от призрака не отвяжешься.

— Тогда верни мне Дороти!

— Да забирай! Кстати, банку прихвати. Хочешь, еще и сачок отдам, мушек ловить?

— Верни в изначальном виде.

Я кашлянула в кулак и не придумала ничего весомее, чем заметить:

— Ты же сам мне предложил не торопиться.

— Но не ждать же, пока она в зимнюю спячку впадет! — фыркнул жених.

— А вчера тебя это вполне устраивало.

— Вчера мой дядька не собирался отдать концы светлой Богине, а поместье на благотворительность.

— Имейте совесть, господин… Кстати, как у тебя там фамилия?

— Брент.

— Вот! Имейте совесть, господин Брент! Вспомните, что вы уже не жаба и не квакайте всякий вздор!

Мы уставились друг на друга с яростным огоньком.

— Накатаю жалобу, и ты лишишься лицензии! — предупредил он.

— Прокляну.

— И это тоже в жалобу впишу.

— Прокляну артритом! Перо держать в руках не сможешь.

— Тогда лицензии лишится весь замок Нортон, потому что писать жалобу будет поверенный Уильяма.

— Ага! Так ты еще и справки обо мне навел? — прошипела я, понимая, что предприимчивый подлец припер меня к стенке.

Он вообще понимал, что грозил черной ведьме? Птичье проклятье мелкое, но зловредное. Ведь потом из дома без зонтика не выйдет, будет ощущать себя статуей основателя Сельгроса, той самой, что украшала площадь перед зданием Ратуши. Ну, как украшала…

По весне городской совет решил, что отмывать изваяние накладно, и выписал из магистериума белого мага, чтобы на статую наложить заклятье чистоты. Идти к черной ведьме за помощью местной пастве показалось попранием приличий и принципа соседской ненависти, а проще говоря, денег пожалели. Но все знают, что скупой мэр платит дважды. Мошенник из столицы взял золотые, только голубей не прогнал, а отогнал… на мэрский двор, стоявший на линии миграции обнаглевших птиц. Через неделю глава Сельгроса заплатил в три раза дороже единственной в городе черной ведьме, в смысле мне, лишь бы крылатая свора вернулась на прежнее место обитания и перестала изгаживать трехэтажный особняк. Основатель города, в отличие от мэра, все-таки был мраморным и плевать хотел, что на его «чердаке» гнездятся голуби.

— Я за полтора года только один раз лавку закрывала! Да и то на половину рабочего дня, когда тебя из жабы в человека превращала, — проворчала я, пытаясь свыкнуться с мыслью о потерянной выручке, и смерила пятнистого шантажиста недовольным взглядом. — Хотя чего-то я явно не учла, когда тебя расколдовывала…