ИСТОРИЯ О РОМАНТИЧНОМ СЕРИЙНОМ УБИЙЦЕ В ПОИСКАХ НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ. Джо Голдберг, продавец из книжного магазина, – очень непростой парень. Ну то есть как непростой… Не такой, как все. Поэтому большей частью он один. Ну то есть как один… Время от времени он влюбляется в интересных девушек, всякий раз веря, что нашел идеальные отношения. Но всякий раз оказывается, что идеал пока недостижим, и Джо расстается с девушками. Ну то есть как расстается… Скажем так, они уходят из его жизни. Но наконец-то он нашел ЕЕ. О ней он узнал все. Ну то есть как все… АБСОЛЮТНО ВСЕ. Она перед ним как открытая книга. Теперь ошибки быть не может – эта любовь должна быть идеальной. Осталось лишь убедить в этом избранницу. Ну то есть как убедить… Мы даже не представляем, насколько легко можно манипулировать нами в век «цифрового общения». Сталкинг становится повседневной реальностью. Мы открыты перед нашими фолловерами – и это катастрофа… Вот о чем роман Каролины Кепнес. Это сплав «Над пропастью во ржи» с «Американским психопатом», «Исчезнувшей» и «Мизери». Язык повествования настолько силен и достоверен, что кажется, будто главный герой сам написал эту книгу. Компания Netflix экранизировала «Ты» в одноименном сериале. «Гипнотически и ПУГАЮЩЕ. Никогда не читал ничего подобного». Стивен Кинг «Фантастически пугающий триллер… Он из тех книг, ради которых ты приостанавливаешь свою жизнь». Glamour
© Перевод на русский язык. Карпова К., 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
1
Ты заходишь в магазин. Аккуратно придерживаешь дверь. Смущенно улыбаешься, как хорошая девочка. Ногти без яркого лака, бежевый джемпер с треугольным вырезом — и не разглядеть, есть ли на тебе лифчик. Ты вся такая чистая, что в голову сами лезут грязные мысли. Мурлычешь мне «привет», хотя большинство покупателей просто проходят мимо. В свободных джинсах, розовых, как наивный маленький поросенок из детской книжки «Паутинка Шарлотты». И откуда ты такая взялась?
У тебя правильное лицо и стройная фигура — ты моя персональная Натали Портман из последней сцены фильма «Близость», посвежевшая после расставания с плохими английскими парнями, вернувшимися домой в Америку. Твой дом — я, и ты вернулась ко мне в 10:06 во вторник. Ты возникла в моем мире, и мне стоило бы принять таблетку лоразепама, но он внизу. А я не хочу уходить. Хочу не отрываясь наблюдать, как ты грызешь ноготь и поворачиваешь голову влево — нет, не то! — снова покусываешь розовую плоть, вскидываешь брови, смотришь вправо — опять не то! — биографии тебя не интересуют, но, хвала небесам, ты не из тех, кто сразу бросается спрашивать. Ты проходишь вглубь и останавливаешься у полок с художественной прозой.
О да.
Успокоенный, я отворачиваюсь. Ты не из тех вездесущих закомплексованных нимф, которые покупают Фолкнера и потом, ни разу не открыв, годами держат его на прикроватной тумбочке лишь ради того, чтобы внушить случайным мужчинам, подцепленным на одну ночь, будто они не спят с кем попало и вообще не такие. Ты реально другая! Не выставляешь напоказ Фолкнера и не носишь джинсы в обтяжку. Для Стивена Кинга — слишком улыбчивая и загорелая, для Хайди Джулавиц — не слишком модная. За чем же ты пришла?
Чихаешь на весь магазин. Я представляю, как ты, должно быть, громко кончаешь, и кричу:
— Будьте здоровы!
Ты хихикаешь и кричишь в ответ, негодная, похотливая девчонка:
— Спасибо, приятель.
Приятель? Ты флиртуешь?! Если б я торчал в «Инстаграме», непременно запостил бы фоточку стеллажа, за которым ты скрылась, с подписью «Да, я нашел ее».
Стоп, Джо, спокойней. Они не любят, когда парни заводятся сразу. Хвала небесам, к кассе подваливает какой-то типчик с очередным Сэлинджером. Сколько ему? На вид около тридцати шести. И он собирается читать «Фрэнни и Зуи»? Серьезно? Нет, какое там! Сэлинджером он прикрыл Дэна Брауна, лежащего снизу. Я давно работаю в книжном и привык, что люди стыдятся себя. Первым я прошу подать Дэна Брауна таким тоном, будто это детское порно, говорю, что «Фрэнни и Зуи» — охрененная книжка, типчик кивает, а ты все еще выбираешь: я вижу твой бежевый свитер за стеллажом. Если ты потянешься еще капельку выше, то оголится живот. Увы, ты берешь книгу со средней полки и садишься в проходе. Я представляю, что ты останешься здесь до закрытия, как Натали Портман в фильме «Там, где сердце» (снятом на удивление прилично по отстойному дамскому романчику). И найду тебя ночью среди книг. Только, конечно, ты не будешь беременной, а я не буду увальнем. Я наклонюсь и скажу: «Извините, мисс, мы закрыты», а ты посмотришь на меня и улыбнешься: «А я не закрыта… Я распахнута настежь, приятель».
— Эй! — влезает типчик. Он еще не ушел? — Где мой чек?
— Извините.
Выхватывает бумажку с ненавистью, но не ко мне — к себе. Люби люди себя хоть чуточку больше, сфера обслуживания не была бы такой выгребной ямой.
— И не строй из себя умника! Ты просто продаешь книги. Не издаешь, не пишешь и даже не разбираешься в них как следует, иначе работал бы в каком-нибудь месте получше. Так что не ухмыляйся и пожелай мне хорошего дня!
Мне все равно, что он там лепит, этот тайный любитель конспирологического чтива. Но его слышишь ты. Ты как раз появляешься из прохода с милейшей улыбкой Натали Портман. Я смотрю на тебя. Ты смотришь на него, а он смотрит на меня, ожидая.
— Хорошего дня, сэр, — выцеживаю я с улыбочкой, и он еще больше ненавидит себя за то, что вспылил из-за такой ерунды.
Когда за ним закрывается дверь, я выкрикиваю, ведь ты слушаешь:
— Детективы — как раз твой уровень, придурок!
Ты улыбаешься, а я радуюсь, что сейчас утро: по утрам у нас всегда пусто — никто не помешает. Ты ставишь корзину с книгами на прилавок и с вызовом спрашиваешь:
— Меня тоже оцените?
— Ну и урод, да?!
— Может, просто не в духе.
Как мило! Стараешься разглядеть в людях лучшее. Ты мне подходишь.
— Если б не такие придурки, — начинаю я, хотя мне стоило бы заткнуться, и я хочу заткнуться, но не могу, — этот бестселлер давно уже отправился бы на свалку.
Ты смотришь на меня с интересом, а я хочу разузнать о тебе все, однако спросить не решаюсь, поэтому продолжаю нести чушь:
— Все мечтают стать лучше: скинуть пару килограмм, прочитать пару умных книг, сходить в музей, полюбить классическую музыку… А на деле хотят только жрать пончики, полистывать журналы и слушать попсу. А бумажные книги? Кому они нужны? Все читают с экрана. И знаешь почему?
Ты смеешься и мотаешь головой, хотя другая на твоем месте давно слилась бы, уткнувшись в телефон. А ты слушаешь меня! И ты красивая.
— И почему же?
— Я скажу почему. В Интернете теперь можно найти любую порнушку…
Черт! Я сказал «порнушка», вот идиот! Но ты все же слушаешь, что за умница!
— Больше не надо идти в прокат и мямлить, глядя в глаза консультанту, что любишь пожестче. Зрительный контакт — вот то, что не дает нам оскотиниться.
У тебя огромные миндалевидные глаза, и я не могу остановиться:
— То, что держит в узде.
На пальце у тебя нет обручального кольца, и я продолжаю:
— То, что делает нас людьми.
У тебя ангельское терпение, и мне надо бы замолчать, но я не в силах.
— Электронные книги сделали то же самое с чтением. Исчезла система сдержек и противовесов. Теперь можно не стесняясь прилюдно читать Дэна Брауна: все равно никто не видит обложки. Конец цивилизации! Но…
— Всегда есть какое-нибудь «но», — вставляешь ты с улыбкой. Готов поспорить, у тебя большая дружная семья, в которой все то и дело обнимаются и поют песни у костра.
— Но книжные магазины — ее последний оплот, ведь вся музыка и фильмы давно в Интернете. Больше нет видеосалонов с умниками-консультантами, которые цитируют Тарантино, фанатеют от Дарио Ардженто и обдают вселенским презрением любителей мелодрам с Мег Райан. Взаимодействие между покупателем и продавцом, сам акт покупки — главный механизм регулирования. Без него все развалится, это очевидно.
Не уверен, что тебе так же очевидно, как и мне; впрочем, ты не попросила меня заткнуться и даже кивнула.
— Музыкальные магазины были эквалайзером вкусов, а их продавцы с презрительным взглядом «Что это у вас? Тейлор Свифт?» — хранителями культуры. И не важно, что, приходя домой, они сами дрочили на эти поющие трусы.
Ты смеешься. Надо мной или вместе со мной?
— В общем… — начинаю я. Только скажи, и я замолкну.
— В общем… — повторяешь ты и ждешь, чтобы я продолжил.
— Пожалуй, только приходя в магазин, мы честны перед собой. Этот парень явился сюда не за Дэном Брауном. Или Сэлинджером. Он явился, чтобы исповедаться.
— А ты, значит, священник?
— Нет, я — церковь.
— Аминь.
Ты смотришь в свою корзину и, наверное, считаешь меня сумасшедшим. Я тоже заглядываю в корзину и вижу твой телефон. На стекле трещина. Желтый чехол. Похоже, ты из тех, кто ждет, пока гром не грянет. И лекарства, поди, начинаешь пить только на третий день простуды. Я беру твой телефон и пытаюсь пошутить:
— Стянула у того парня?
Ты выхватываешь его у меня из рук и краснеешь.
— Это мой. Я плохая мамочка…
Мамочка? Ах ты, негодница! Я люблю такие игры.
— Да брось.
На твоем лице улыбка, а под джемпером точно нет лифчика. Ты выкладываешь книги на прилавок, опускаешь корзину на пол и смотришь на меня так, будто боишься критики. Соски напряглись, ты даже не пытаешься их прикрыть. Замечаешь мармеладки рядом с кассой.
— Можно? — Протягиваешь руку.
— Конечно.
Я сглатываю и достаю первую книгу. «Невозможный отпуск» Сполдинга Грея.
— Интересный выбор. Обычно берут его монологи, а эту книгу редко — особенно симпатичные девушки без суицидальных замашек, как у автора.
— Просто иногда тянет на темную сторону.
— Это точно, — киваю я.
Будь мы подростками, я бы тебя поцеловал. К сожалению, между нами прилавок и мы уже слишком старые для детского безрассудства. А для взрослых ночных игр еще слишком светло: солнце так и шпарит в окна. Черт, разве в книжном не должен царить приятный полумрак?!
Не забыть: пусть мистер Муни закажет жалюзи. Шторы. Да что угодно.
Я беру вторую книгу. Один из моих любимых писателей! Пола Фокс, «Отчаянные характеры». Хороший знак. Впрочем, радоваться рано: вдруг ты пришла к этому автору не как положено, через эссе Джонатана Франзена, а потому что прочитала в каком-нибудь дурацком блоге, что Пола — биологическая бабушка Кортни Лав.
Ты достаешь кошелек и замечаешь:
— Пишет великолепно, только — удивительно! — про нее никто не знает, хотя Франзен и расхвалил ее как мог.
Хвала небесам! Я улыбаюсь.
— «Западное побережье».
Ты отводишь взгляд.
— Не бывала.
Я смотрю на тебя в упор, ты поднимаешь руки, сдаваясь.
— Не стреляй!
Хихикаешь, а я хочу, чтобы твои соски снова напряглись.
— «Западное побережье» обязательно прочту, а «Отчаянные характеры» уже, наверное, наизусть знаю. Это для друга.
— Ясно, — киваю я, а в мозгу загорается красная лампочка. Для друга!
— Только он ее, наверное, и не прочтет… Зато хоть лишний экземпляр продастся.
— Да.
Я готов набить морду этому уроду. Возможно, это твой брат, или отец, или сосед-гей, но ты назвала его другом. Я утыкаюсь в калькулятор.
— Тридцать один доллар пятьдесят один цент.
— Ого! Вот почему все переходят на электронные книги, — вздыхаешь ты, раскрываешь свой поросяче-розовый кошелек и вручаешь мне кредитку, хотя я вижу, что у тебя достаточно наличных. Значит, ты хочешь, чтобы я узнал твое имя. Намек понял. Выхватываю карточку. Молчание затягивается. Черт, почему я не поставил сегодня музыку? И в голову ничего не приходит. У тебя нет парня. Точно. Иначе б тебе не надо было покупать второй экземпляр Фокс, он мог бы взять твой.
— Пожалуйста. — Я протягиваю чек.
— Спасибо, — шепчешь ты. — У вас классный магазин.
Ставишь подпись. Твое имя — Джиневра Бек. Очень поэтично — ну у тебя родители и придурки… Джиневра! Серьезно?
— Спасибо, Джиневра.
— Все зовут меня Бек. Джиневра — слишком длинно и вычурно.
— Ого, Бек, я представлял тебя гораздо брутальнее. Всегда хотел сказать, альбом «Митнайт вулчэрс» — просто чума.
Ты забираешь пакет с книжками, не отводя взгляда, потому что хочешь видеть, как я смотрю на тебя.
— Да-да, Голдберг.
Ты прочитала мое имя на бейджике.
— Все зовут меня Джо. Голдберг — слишком длинно и вычурно.
Мы смеемся. Я тебе тоже понравился, иначе ты не стала бы читать мое имя.
— Может, и «Западное побережье» прихватишь?
— Нет, берегу ее на потом, она у меня в отдельном списке — для дома престарелых.
— Что-то типа «успеть перед смертью»?
— Нет, совсем другое. Это не про то, чтобы хоть раз прыгнуть с парашютом или побывать в Нигерии, а скорее прочитать «Западное побережье», посмотреть «Криминальное чтиво», послушать последний альбом «Дафт панк»…
— Не могу представить тебя в доме престарелых.
Ты краснеешь. Точь-в-точь невинный поросенок из «Паутинки Шарлотты». Я окончательно влюбляюсь.
— Пожелаешь мне хорошего дня?
— Хорошего дня, Бек.
Улыбаешься.
— Спасибо, Джо.
Ты пришла сюда не за книгами, Бек. Ты называла меня по имени. Улыбалась, слушала, болтала. И расплатилась не наличными или дебетовой картой. На чеке осталась твоя подпись. Вот она, передо мной. Я прижимаю палец к еще влажным чернилам, и твое имя отпечатывается у меня на коже.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других