Дерзкая темная ночь

Кристина Лорен, 2015

Оливер – сексуальный владелец магазина комиксов. Лола – успешный автор графических романов, на которые есть спрос даже в Голливуде. Их скоропалительная свадьба в Вегасе закончилась быстрым разводом, так как ни один не пожелал признавать свои чувства, а дружба оказалась слишком удобным вариантом. Все друзья твердят, что они созданы друг для друга, и только Оливер и Лола продолжают делать вид, что ничего не замечают. Но ночь в Вегасе уже сделала свое дело, и теперь их отношения изменились навсегда.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дерзкая темная ночь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2. Оливер →

Посвящается Эдди, нашему Супермену

Christina Lauren

DARK WILD NIGHT

Глава 1

Лола

Я мысленно рисую на панно, пока мы идем от ресепшена по коридору с мраморным полом: женщина в черных туфлях на пятнадцатисантиметровых каблуках и просто с бесконечными ногами покачивает бедрами с каждым своим шагом.

Покачивает бедрами влево.

Покачивает вправо.

Потом снова влево.

Мой агент Бенни наклоняется ко мне.

— Не нервничай, — шепчет он.

— Я в порядке, — вру я.

Но, выпрямившись, он только фыркает в ответ:

Контракт уже составлен, Лола. Ты здесь просто показаться, а не кого-то впечатлять. Улыбайся! Сегодня интересная часть всего этого.

Я киваю, пытаясь сосредоточиться на происходящем вокруг: «Ах, какой офис! Ах, какие люди! Эти яркие огни большого города!» Но все напрасно. Я сочиняла и рисовала свою «Рыбу Рэйзор» с одиннадцати лет и с интересом тратила каждую секунду своего времени на ее создание. Ужасающая же часть — это идти по коридору вдоль стеклянных сверкающих кабинетов и глянцевых плакатов в рамках с семизначными цифрами, затраченными на производство фильмов.

Мой желудок подпрыгивает куда-то в горло, и я снова возвращаюсь в свою тихую гавань.

Покачивает бедрами вправо.

Покачивает бедрами влево.

А ноги длиной как от земли до небес.

Секретарь останавливается перед дверью и открывает ее: «Ну вот мы и на месте».

Все офисы студии просто до неприличия изысканные; здание ощущается словно современный вариант замка. Все стены отделаны мрамором и алюминием, двери — стеклянные. Детали мебели выполнены либо из мрамора, либо из кожи.

Бенни уверенно идет впереди, пожимая руку каждой бизнес-леди по другую сторону стола. Я следую за ним, но когда отпускаю дверь, та захлопывается слишком сильно и звук удара стекла о металл эхом раздается по комнате — за столом, с его обратной стороны, слышны два испуганных возгласа.

Твою мать!

Я много раз видела себя на фотографиях в стрессовых ситуациях на публике, чтобы знать, что не выгляжу сейчас потрепанной. И даже не втягиваю голову в плечи. Не сутулюсь и не вздрагиваю, хотя, когда дверь с грохотом закрывается, внутри меня все словно стягивается сотнями тысяч узелков.

Видимо, я просто хорошо все это скрываю.

«Нью-Йорк Таймс» дал «Рыбе Рэйзор» превосходный отзыв, но описал меня как «отстраненную» во время интервью, хотя сама про себя я бы сказала, что была яркой и обворожительной. «Лос-Анджелес Таймс» дал определение нашему телефонному разговору как «серии длинных продуманных пауз и односложных ответов», хотя мой друг Оливер сказал, что от волнения я наговорила целую тираду.

Повернувшись лицом к присутствующим, я удивляюсь, насколько те выглядят отполированными статуями. Никто ничего не говорит по поводу моего не слишком изящного появления, но, клянусь, пока я иду к столу, в воздухе все еще висит эхо того хлопка.

Бенни подмигивает мне и жестом предлагает сесть. Выбрав мягкое кожаное кресло, я разглаживаю платье на бедрах и осторожно сажусь. У меня вспотели руки, а сердце грохочет. Я снова и снова считаю до двадцати, чтобы сдержать панику.

На панно изображена девушка с высоко поднятым подбородком и огненным шаром в груди.

— Лорелея, приятно встретиться с вами лично.

Я смотрю на говорящую это женщину и пожимаю ее протянутую руку. У нее светлые блестящие волосы, идеальный макияж и столь же идеальная, но несколько безликая одежда.

Решаю, что это Анджела Маршалл, исполнительный продюсер, вместе с Остином Адамсом боровшаяся за право снимать «Рыбу Рэйзор» в битве, о которой я даже ничего не знала. (Все-таки не зря я с утра пораньше штудировала IMDb^[1].) Правда, на фото она была рыжей.

Мельком взглянув на женщину, я изучаю ее темную кожу, черные волосы и большие карие глаза. Нет, это все-таки не Анджела Маршалл.

Единственный человек, кого я часто видела на фото в журналах, — это Остин, но, кроме Бенни, здесь нет мужчин.

— Пожалуйста, зовите меня Лола. Приятно познакомиться, — говорю я с вопросительной интонацией, потому что в обычных ситуациях в этот момент и происходит знакомство.

Но вместо этого рукопожатие никак не кончается, и сейчас я не знаю, куда деть мой эмоциональный порыв. Почему никто не представляется? Разве я должна заранее знать каждого по имени?

Отпустив мою руку, женщина наконец произносит:

— Анджела Маршалл.

Складывается впечатление, будто это был какой-то тест.

— Рада познакомиться, — повторяю я. — Не могу поверить…

Моя мысль на этом заканчивается, и все оборачиваются ко мне, ожидая продолжения. Честно говоря, я днями напролет могла бы рассказывать, во что я не могу поверить.

Я не могу поверить, что «Рыба Рэйзор» станет известной на весь мир.

Не могу поверить, что люди ее покупают.

И я действительно не могу поверить, что такие интересные люди, работающие в этой огромной киноиндустрии, превратят мой роман в комиксах в фильм.

— Мы ни во что из этого не можем поверить, — приходит мне на помощь Бенни, при этом неловко посмеиваясь. — И в восторге от того, как все повернулось. Просто в восторге.

Женщина рядом с Анджелой всем своим видом показывает «о, ну конечно же, вы в восторге», потому как все мы знаем, что для Бенни это довольно солидная сделка: его двадцать процентов — это приличные деньги. Но это понимание тянет за собой еще одно: для меня случившееся имеет куда большее значение, чем для него. Вся моя жизнь изменилась после одной этой сделки. И вот мы сейчас здесь, чтобы подписать контракт, обсудить кастинг и составить график.

На панно изображена девушка, которая резко просыпается из-за того, что ей в позвоночник вонзили сталь.

Я пожимаю руку другой женщине:

— Привет. Извините, не расслышала ваше имя. Я Лола Кастл.

Она представляется как Ройя Лайани, затем смотрит на бумаги перед собой и готова пояснить, что происходило перед нашим приходом. Но прежде чем она начинает, распахивается дверь, и в стремительно вошедшем я узнаю Остина Адамса, чье появление сопровождается звуками телефонных звонков, стуком каблуков и гулом голосов из соседних помещений.

— Лола! — приветливо окликает меня он, после чего морщится, когда за его спиной резко захлопывается дверь.

Глядя на Анджелу, он произносит:

— Ненавижу эту чертову дверь. Когда, блин, Джули организует ее ремонт?

Анджела отмахивается от него и с интересом наблюдает, как Остин, не обращая внимания на место рядом с ней, выбирает стул справа от меня. Он садится на него и, широко улыбаясь, начинает изучать мое лицо.

— Я твой большой поклонник, — без всяких вступлений и даже не представившись, говорит он. — Честное слово. Я от тебя просто в восторге!

— Я… Ну ничего себе, — неловко засмеявшись, отвечаю я. — Спасибо.

— Пожалуйста, скажи, что ты работаешь над чем-нибудь новым. Я пристрастился к твоему искусству, историям — ко всему.

— Мой следующий роман-комикс выйдет этой осенью. Будет называться «Майский жук». — Я чувствую, как Остин взволнованно придвигается ближе, и инстинктивно добавляю: — Но он еще в процессе создания».

А когда снова поднимаю глаза на него, он с удивлением покачивает головой.

— Это нереально, да? — Его взгляд теплеет, а улыбка смягчается. — Что ты — вдохновитель очередного масштабного боевика?

Ситуации, подобные этой, когда я беспокоюсь, что услышу много пустых похвал, обычно заставляют затаить дыхание, чтобы сдержать свой скептицизм. Но несмотря на то что он влиятельный режиссер и продюсер, Остин кажется таким искренним. Он очень привлекательный, но при этом какой-то растрепанный: его светлые золотистые волосы явно расчесаны при помощи пальцев, он небрит, одет в джинсы и криво застегнутую рубашку, от чего правая половина длиннее левой. И его воротничок так же перекошен. Он являл собой довольно дорогой беспорядок.

— Спасибо, — отвечаю я, сцепляя руки вместе, чтобы не было соблазна теребить мочку уха или волосы.

— Я серьезно, — опираясь локтями о бедра, добавляет он, по-прежнему глядя только на меня. Сомневаюсь, что он заметил Бенни. Костяшки моих пальцев белеют. — Понимаю, что именно так мы и должны всем говорить, но в этом случае это действительно правда. Меня захватило с первой страницы, и я сказал Анджеле и Ройе, что мы должны заполучить этот роман.

— И мы согласились, — совершенно не к месту вмешивается Ройя.

— Что ж, — стараясь найти что-нибудь, кроме очередного «спасибо», прозношу я. — Это замечательно. Рада, что роман вроде бы собрал свою небольшую аудиторию.

— Небольшую? — саркастически уточняет он, откидываясь на спинку стула и глядя на свою рубашку. — Охренеть! Я даже не успел нормально одеться.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить смех, уже щекочущий горло. До его прихода вся эта ситуация повергала меня в безмолвную панику. Когда я была маленькой, мы делали покупки на «Гудвилле»^[2], много лет использовали талоны на еду, и я по-прежнему езжу на «шеви» 1989 года выпуска. Я еще толком не могу осмыслить, каково это — изменить свою жизнь, и присутствие этих идеальных степфордских сестер^[3] за этим столом только добавляет напряжения в эту незнакомую для меня атмосферу.

Но Остин мне кажется тем, с кем я вполне могу работать.

— Знаю, у тебя уже об этом спрашивали, — говорит он, — я читал в интервью. Но хочу услышать непосредственно от тебя. Что заставило начать писать эту книгу? Что на самом деле вдохновило?

Меня действительно об этом спрашивали, и так много раз, что у меня появился стандартный ответ: мне нравятся женские супергероини, потому что они отлично умеют справляться со сложными социальными и политическими ситуациями, в популярной культуре и искусстве. Я написала о Куинн Стоун как об обычной девушке в духе Клариссы Старлинг или Сары Коннор^[4]: они обе добились успеха своими собственными силами. Куинн встречает странного, похожего на рыбу мужчину из иного измерения. И это существо, Рэйзор, помогает Куинн отважно сражаться за себя и свое окружение. При этом он понимает, что не может отпустить ее домой, даже когда должен. Эта идея пришла мне во сне, когда огромный, покрытый чешуей мускулистый мужчина попросил меня прибраться в шкафу. Остаток дня я провела в раздумьях: а что, если бы он на самом деле появился у меня в комнате? Я назвала его Рыба Рэйзор. И представила, что он не наваляет мне за неубранный шкаф, а посоветует послать это к чертям и сразиться за что-то на самом деле важное.

Но это не тот ответ, что стоит произносить сегодня.

— Я была в ярости, — выкладываю я. — И считала взрослых либо придурками, либо засранцами.

Я выжидающе смотрю в зеленые глаза Остина до тех пор, пока он не вздыхает и понимающе не кивает.

— Я злилась, что мой папа был в раздрае, а мама такая трусиха. И уверена, что знаю, почему придумала Рыбу Рэйзор: он грубый и не всегда понимает Куинн, но в глубине души любит ее и хочет о ней заботиться. Рисовать его самого, как он поначалу не понимает ее человеческую природу, но потом тренирует ее для сражений и в конце концов уступает ей… Я позволяла себе погрузиться целиком в их историю, когда, закончив с домашними делами и уроками, я ночами в одиночестве проводила время в их компании.

В комнате становится совсем тихо, и я ощущаю незнакомое желание заполнить эту тишину словами:

— Мне нравилось наблюдать за Рэйзором, как он начинал ценить в Куинн то, что было нетипичным. Она худая и молчаливая. Совсем не амазонка. Ее достоинства — в мелочах: она наблюдательна, доверяет самой себе, не сомневаясь. И я хочу убедиться, что это не упустят. В книге много действий и жестокости, но Рэйзор не строит иллюзий насчет нее, когда она только учится драться. Его поражает, когда она выясняет, как ему противостоять.

Я смотрю на Бенни. Сейчас я говорю максимально откровенно о своей книге, и на его лице ясно читается удивление.

— Сколько тебе было лет, когда ушла мама? — догадывается Остин. Он разговаривает со мной так, будто в комнате больше никого нет, и из-за тишины легко представить, что это на самом деле так.

— Двенадцать. Сразу после того, как папа вернулся из Афганистана.

Комната, кажется, погрузилась еще в большее безмолвие, и Остин тяжело вздыхает: «Блин, это дерьмово».

Я наконец смеюсь.

Он снова наклоняется, и его взгляд становится настойчивым, когда он говорит:

— Я очень люблю эту историю. И этих персонажей. И у нас есть сценарист, который сделает из этого шедевр. Знаешь Лэнгдона Макафи?

Я мотаю головой, смущенная тем, что, мне кажется, я должна его знать, но Остин только отмахивается от меня.

— Он обалденный. Спокойный, умный и организованный. И хочет писать сценарий вместе с тобой.

От неожиданности я открываю рот — я буду писать сценарий! — но ничего, кроме сдавленного возгласа, у меня не выходит.

Не обращая внимания на мое потрясение, Остин продолжает:

— Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? — И сам уже кивает, будто подсказывая: — Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь. — Наклонившись, он улыбается: — Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в жизнь.

* * *

— Расскажи еще разок и поподробнее, — просит Оливер. — Не уверен, что в первый раз ты говорила по-английски.

Он прав. Я еле дышала, с трудом соображая, какие подобрать слова, с тех пор как ворвалась, болтая без умолку, в его магазин комиксов Downtown Graffick. Оливер смотрел на меня, и его милая улыбка медленно таяла, превращаясь в замешательство, пока я фонтанировала сотнями бессвязных слов посреди магазина. Я провела два часа в дороге от Лос-Анджелеса, вися на телефоне с папой и пытаясь переварить, о чем говорили на встрече. Не то чтобы это действительно помогло, потому что, вот, пожалуйста, говорить об этом вслух в присутствии одного из важных для меня людей становится еще более сюрреалистичным.

За все те восемь месяцев, что мы дружим, не думаю, что Оливер видел меня в таком состоянии — задыхающуюся и заикающуюся, на грани слез от потрясения. Я всегда гордилась собой, что я спокойная и невозмутимая даже в кругу друзей, и сейчас пытаюсь взять себя в руки, но это чертовски трудно.

Они

снимают

фильм

на основе моих детских идей.

— Ладно. — Я делаю большой вдох и медленно выдыхаю. — На прошлой неделе позвонил Бенни и сказал, с фильмом что-то происходит.

— Я думал, он только разослал…

— Несколько месяцев назад, — перебиваю его я. — Все верно. Или это была тишина перед взрывом? Потому что по дороге от его офиса к их он сказал мне, что была настоящая битва за право. — Я прижимаю ладонь ко лбу: — Я вспотела. Ты только взгляни на меня: я вся мокрая.

Он смотрит на меня, и его взгляд смягчается. Потом, засмеявшись, он слегка качает головой и возвращает свое внимание к только что вскрытой коробке с книгами:

— Это невероятно, Лола. Просто продолжай рассказывать.

— Всех сделали Columbia и Touchstone^[5], — говорю я. — Мы были в их офисах и встречались кое с кем.

— И? — Глядя на меня, он вытаскивает книгу из коробки. — Они были впечатлены?

— Думаю, — я останавливаюсь на полуслове, вспомнив, как это ощущалось, когда Остин перевел свое внимание на остальных и встреча превратилась в мешанину названий и пометок типа «внести в расписание Лэнгдона первую встречу по обсуждению сценария и посмотреть, можем ли мы к полудню предоставить Митчеллу план кассовых сборов», — да. Там были пара неразговорчивых, но исполнительный продюсер Остин Адамс был по-настоящему милым. А я была так потрясена, что не знаю, сколько мне понадобится времени, чтобы к этому привыкнуть. — Проведя обеими руками по волосам, я поднимаю голову вверх: — Все это такое безумие. Этот фильм.

— Ага, фильм, представляешь, — вторит мне Оливер, и когда я поворачиваюсь к нему, вижу, как он смотрит на меня своими загадочными голубыми глазами. Он облизывает губы, и мне, пожалуй, стоит отвернуться. Он мой муж в прошлом и увлечение в настоящем, но оно всегда будет безответным: наш брак в общем-то никогда не был настоящим. Это было «что мы сделали в Вегасе».

Конечно, две другие пары, что встретились в Вегасе, — наши друзья Миа с Анселем и Харлоу с Финном, сейчас счастливо женаты. Но иногда мы с Оливером, особенно когда выпьем, любим похвалить друг друга, что мы единственные, кто провернули эту свадебную ерунду в Вегасе, как нормальные люди: сначала сожаление, затем аннулирование и похмелье. И учитывая эмоциональную дистанцию, которую он всегда держит, я почти уверена, что из нас двоих он тот, кто на самом деле одобряет такое решение.

— И это было не просто «о-о, нам нравится идея, давайте купим и посмотрим, что из этого можно сделать», — продолжаю я. — Купив, они уже знали, кто будет режиссер. И сегодня мы говорили о кастинге. У них полно больших эффектных парней, кто жаждет принять участие.

— С ума сойти, — бормочет он, придвигаясь ближе и внимательно глядя на меня. И если бы я не знала Оливера так хорошо, решила бы, что он смотрит на мой рот. Но я хорошо его знаю: он просто вглядывается в каждую черту моего лица, пока я говорю. Он потрясающий слушатель.

— И… я собираюсь совместно писать сценарий! — немного задыхаясь, добавляю я, и его глаза округляются.

— Лола! Лола, черт возьми.

Пока я пересказываю сегодняшнюю утреннюю встречу, Оливер возвращается к распаковыванию новой партии комиксов, время от времени поглядывая на меня со своей все поглощающей легкой улыбочкой. Я думала, что за все это время научилась понимать, о чем он думает или как реагирует на что-то. Но он по-прежнему во многом мною не читаем. Лофт, в котором я живу на пару с моей подругой Лондон, находится всего в паре кварталов от магазина Оливера, и хотя я вижу его почти каждый день, бо́льшую часть времени по-прежнему ощущаю себя пытающейся понять, что он имеет в виду или что означает каждое его слово, или, например, задержавшаяся на мне улыбка. И будь я похожа на Харлоу, я бы просто спросила.

— Значит, ты с нетерпением ждешь его выхода на экраны? — спрашивает он. — Это произошло так быстро, что мы не успели обсудить. Знаю, многие авторы не в восторге от конечного результата адаптации.

— Издеваешься? — восклицаю я. Как он может всерьез об этом спрашивать? Единственное, что я люблю больше комиксов, — это фильмы по комиксам. — Это как снег на голову, но при этом потрясающе.

А потом вспоминаю, что меня ждет e-mail с семнадцатью вариантами сценария в качестве «рекомендации», от чего накатывает легкая тошнота.

— Это почти как строительство дома, — говорю ему я. — Но мне хочется заморачиваться вопросом вселения, а не подбирать ручки к шкафам и светильники.

— Давай просто надеяться, что они не позовут Джорджа Клуни на роль твоего «Бэтмена», — замечает он.

Я поигрываю бровями:

— Пусть позовут мне Джорджа Клуни для всего, чего угодно, сэр.

Из-за полок появляется Не-Джо, единственный работник Оливера — находящийся вечно под кайфом чувак с ирокезом, к которому мы ощущаем такие же привязанность и обожание, какие испытывает хозяин к своему домашнему любимцу.

— Клуни — гей. Вы же знаете, да?

Мы с Оливером не обращаем на него никакого внимания.

— На самом деле, — добавляю я, — если эти два слова Джордж Клуни когда-нибудь включат в оксфордский словарь английского языка в качестве глагола, я тут же добавлю их в список часто употребляемых выражений.

— Типа «вас когда-нибудь клунили»? — предлагает Оливер.

— Точно. «Мы пошли гулять, а потом нас отклунили аж до двух часов. Приятного вечера».

Оливер кивает и убирает в ящик ручки:

— Наверное, мне тоже стоит добавить.

— Видишь? Вот поэтому мы и дружим, — замечаю я. Быть рядом с ним — как находиться под дозой ксанакса^[6]. Он меня всегда успокаивает. — Если Джордж Клуни станет глаголом, это будет такое важное событие, что станет не важно, гей он или нет, ты тоже захочешь его использовать.

— Он стопроцентный гей, — уже громче заявляет Не-Джо.

Скептически фыркнув, Оливер наконец поворачивается к нему:

— Я так не думаю. Он ведь женился.

— Да ну? — удивляется Не-Джо, облокачиваясь локтями на стойку. — Но будь он таким, ты бы его все равно хотел?

Я поднимаю руку:

— Да. И не сомневайся.

— Я не тебя спрашивал, — отмахивается от меня Не-Джо.

— А кто спереди, кто сзади? — уточняет Оливер. — Меня отклунит Джордж Клуни или это я буду клунить?

— Оливер, — отвечает Не-Джо. — Это же Джордж, мать его, Клуни! Его нельзя клунить.

— Мы потихоньку превращаемся в идиотов, — бормочу я.

Они оба не обращают на меня внимания, и Оливер наконец пожимает плечами.

— Ну ладно. Да. Почему нет?

— И наш IQ медленно, но верно снижается, — продолжаю я.

Не-Джо делает вид, будто хватает кого-то сзади и делает несколько толчков бедрами вперед и назад.

— Вот это позволишь ему?

Пожав плечами, Оливер отвечает:

— Не-Джо, я и так понял, о чем мы. И также в курсе, как выглядит секс между двумя мужчинами. Я говорю, что если вдруг я буду с парнем, почему это должен быть плохой Бэтмен?

Я машу рукой у него перед лицом: «Нам нужно вернуться к той части разговора, где шла речь про мои комикс и фильм».

Оливер расслабленно поворачивается ко мне и улыбается так сладко, что у меня внутри все тает.

— Точно. Это офигенно, Лола. — Он наклоняет голову и взглядом синих глаз удерживает мой. — Я чертовски горжусь тобой!

Я улыбаюсь и втягиваю в рот нижнюю губу, потому что когда Оливер так на меня смотрит, я не в состоянии чувствовать себя хоть немного спокойно. Но еще ужаснее брякнуться перед ним в обморок, просто мы так себя не ведем.

— И как ты собираешься это отпраздновать? — спрашивает он.

Я оглядываю магазин, будто ответ где-то здесь:

— Потусить здесь? Не знаю. Может, стоит пойти поработать.

— Ну нет, ты постоянно в разъездах и даже когда появляешься дома, вечно работаешь, — возражает он.

Фыркнув, я говорю:

— И это говорит парень, не отходящий ни на шаг от своего магазина.

Оливер задумывается:

— Они же снимают твой фильм, Сладкая Лола. — Это прозвище заставляет мое сердце кувыркнуться в груди. — Сегодня вечером тебе нужно устроить что-нибудь грандиозное.

— Что-то типа посиделок у Фреда? — спрашиваю я. Мы там завсегдатаи. — Зачем делать вид, что нужно нечто необычное?

Оливер качает головой:

— Давай сходим куда-нибудь в центре, и тогда тебе не придется переживать о необходимости вести машину.

— Но тогда уже тебе придется как-то добираться до Пасифик-бич, — заспорила я.

Не-Джо позади нас играет на воображаемой скрипке.

— А я не против, — соглашается Оливер. — Не думаю, что Финн или Ансель где-то в городе, но я могу собрать девочек. — Он почесывает небритый подбородок: «Жаль, что не пригласил тебя поужинать, но я…

— О боже, не беспокойся. — Сама мысль, что Оливер оставит свой магазин, чтобы поужинать со мной, кружит голову и одновременно с этим погружает в панику. Не то чтобы здесь все сгорит, если он уйдет отсюда засветло, но это не означает, что мое тело не начинает инстинктивно паниковать. — Я просто пойду домой и в одиночестве посхожу с ума, а потом как следует напьюсь.

Его улыбка плавит меня:

— Звучит неплохо.

— А я думал, у тебя сегодня свидание, — обращается к Оливеру Не-Джо, подойдя сзади с огромной стопкой книг.

Оливер бледнеет:

— Нет. Это не… В смысле нет. У нас не свидание.

— Свидание? — Я чувствую, как мои брови взмывают вверх, при этом стараюсь игнорировать увеличивающийся узел у себя животе.

— Нет, это нельзя назвать свиданием, — настаивает он. — Просто девчонка через дорогу, работающая…

–…в «Хард-Рок Эллисон», — нараспев заканчивает за него Не-Джо.

Мое сердце падает. Это не просто девчонка через дорогу, а кто-то, чей живой интерес к Оливеру я замечала не раз. Но я стараюсь, чтобы моя реакция выглядела положительной.

— Замолчи! — вскрикиваю я и шлепаю Оливера по плечу, после чего с наигранным французским акцентом добавляю: — Это очень даже свидание.

Оливер ворчит и потирает плечо, делая вид, что это куда больнее, чем есть на самом деле. И кивает в сторону Не-Джо.

— Вообще-то она хотела нам обоим принести сюда ужин, в магазин…

— Ага, чтобы потом трахнуть тебя, — перебивает Не-Джо.

— Или, может, просто потому, что она милая, — говорит Оливер, и в его голосе звучит игривый вызов. — Но в любом случае я предпочел бы пойти отпраздновать фильм Лолы. Я напишу Эллисон, чтобы она была в курсе.

Я уверена, эта Хард-Рок Эллисон — милая женщина, но прямо сейчас, зная, что у Оливера есть номер ее мобильного и что он может запросто написать ей об изменении в их планах, я бы хотела отправить ее под поезд. Ну или что там еще жуткого желают для новой девушки? Эллисон симпатичная и общительная и настолько стройная, что могла бы поместиться в мою сумку. Это первый раз, когда я столкнулась с возможностью похода Оливера на свидание, и первый раз на моей памяти, когда наша дружба сталкивается с этим. Мы поженились и развелись меньше чем через сутки, и хотя для меня очевидно, что он никогда не был мной увлечен, при всем при этом мы еще никогда не обсуждали свидания с другими. Поэтому как я должна сейчас реагировать?

Круто, решила я для себя. Рада за него.

— Не переноси, — улыбаясь настолько искренне, насколько сейчас способна, говорю я. — Она милая. И возьми ее в Bali Hai, там так красиво.

Он поднимает на меня взгляд.

— Я сто лет хотел туда сходить, ты же любишь это место. Нам нужно пойти туда вместе.

— Оливер, ты не можешь взять меня с собой на свидание.

Его глаза округляются за стеклами очков.

— Это не оно. Я не… Не собирался, — поясняет он и быстро добавляет: — Лола. Это ни фига не свидание.

Ладно, значит, он не увлечен Эллисон. Узел в моем животе ослаб, и я пялюсь на стол, бросив все силы на то, чтобы не улыбнуться. И несколько вдохов и выдохов спустя мне это удается. Я оглядываюсь и вижу, как он, не отрываясь, наблюдает за мной со спокойным, будто гладь горного озера, выражением на лице.

«О чем ты думаешь?» — хочу спросить я. Но, конечно же, молчу.

— Лола, — начинает он.

Я сглатываю, не в силах удержаться от мимолетного взгляда (всего на секундочку!) на его рот. Я обожаю его рот. Он крупный; нижняя губа и верхняя одинакового размера. Они пухлые, но не женственные. Я рисовала его рот сотни раз: когда его губы чуть приоткрыты, когда сжаты в тонкую линию. Когда уголки губ приподнимаются в легкой улыбке или выгибаются дугой, когда он хмурится. Прикушенные зубами, и однажды, когда его рот был расслабленно приоткрыт, в момент эротичного вздоха.

Успеть досчитать до двух — это все, что мне удается, прежде чем я снова встречаюсь с ним взглядом.

— Да?

За тот год, который прошел, прежде чем он наконец заговорил, в моей голове пронеслись миллионы его возможных ответов.

Думал ли ты когда-нибудь о том, чтобы меня поцеловать?

Или о нашем сексе в задней комнате?

Устроить косплей Затанны?^[7]

Но он просто спрашивает:

— А что про фильм сказала Харлоу?

Сделав глубокий вдох, я убираю подальше образ, как в этот момент он наклоняется ко мне и прижимается своим ртом к моему.

— Ой, как раз собиралась ей позвонить.

И тут до меня доходит, что я только что сказала.

Брови Оливера резко приподнимаются, а позади него Не-Джо издает пронзительный панический вопль, означающий, что либо за нами пришли копы, либо всех нас поубивает Харлоу, и это будет целиком и полностью моя вина.

— О че-е-е-рт, зачем я так сделала?! — прикрыв ладонью рот, восклицаю я. После папы я одной из первых обо всем рассказываю Харлоу. Она меня укокошит, если узнает, что сначала я пришла сюда. И о чем я только думала, рассказывая ему первым? Шагнув ближе, я делаю угрожающее выражение лица. — Не смей дать ей понять, что узнал прежде нее и что я была здесь, чтобы…

— Она будет тут через полчаса, — услужливо напоминает Не-Джо.

— Полчаса! — почти кричу я. — Да она порубит нас на мелкие кусочки и похоронит где-нибудь в пустыне.

— Блин, тогда звони ей прямо сейчас, — говорит Оливер, указывая на меня пальцем. — У меня нет желания предстать перед Харлоу и ее топором.

Глава 2. Оливер →