Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты
Многотомник «Миг и вечность» посвящен рассказу о жизни и творчестве Натальи Евгеньевны Бажановой – политолога, историка, экономиста, публициста, педагога, дипломата, внесшего выдающийся вклад в изучение международных отношений, мировой экономики, этносов, стран, цивилизаций. При этом, хотя Н. Е. Бажанова находится в центре повествования, акцент сделан также на описание и анализ нашего многообразного, противоречивого, сложного и очень интересного мира. В пятом томе (часть 7) рассказывается о драматическом периоде в жизни нашей страны – перестройке (1985–1991), развернутой по инициативе М. С. Горбачева. Перестройка позволила сбросить оковы тоталитарного режима, но привела к распаду СССР и многочисленным трагедиям населявших его народов. Е. П. Бажанов работал все эти годы в главном политико-идеологическом штабе государства, ЦК КПСС, и чета Бажановых изнутри наблюдала за формированием и реализацией стратегии перестройки. Наряду с внутренней тематикой в этой части рассматривается эволюция внешней политики Москвы, включены сюжеты, посвященные другим странам – Китаю, Северной и Южной Корее, Камбодже, Восточной Германии, Греции, Италии, Франции, Испании, Португалии.
Оглавление
- Часть 7. Разбитые мечты
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Бажанов Е. П., 2017
© ООО «ИТК «Дашков и K°», 2017
Часть 7
Разбитые мечты
Глава 1. Ветер перемен
Перемены начались не только в нашей с Наташей личной жизни, но и в жизни всей гигантской сверхдержавы СССР. В марте 1985 года скончался дряхлый К.У. Черненко, его сменил у штурвала власти молодой, пышущий энергией, симпатичный М.С. Горбачев. Страна тогда жаждала перемен.
Экономика находилась в застое. Промышленное производство перестало расти, большая часть выпускавшейся продукции никуда не годилась. Автомашины глохли на дорогах, телевизоры взрывались, бритвы не брили, туфли расклеивались после первой носки. Деревня, разоренная Сталиным еще в 1920–1930-е годы, так и оставалась бедной и неспособной прокормить страну. Люди из провинции ездили за сотни, а то и тысячи километров в Москву, чтобы купить колбасу, сыр, сгущенное молоко и мясные консервы. Но и в столице продовольственные магазины пустели, приходили во все более убогое состояние. Стремительно ухудшалось качество продуктов, люди травились ими. Зарплаты были мизерными, жилья не хватало, медицинское обслуживание отличалось примитивизмом. Стремительно нарастали такие недуги, как спекуляция дефицитными товарами, взяточничество, пьянство, уличная и организованная преступность.
Большинство граждан давно потеряло веру в коммунистическую утопию и особенно в начальство, которое погрязло в коррупции и вело, в сравнении с простыми людьми, довольно сытую жизнь. СССР оставался закрытой страной, но уже не такой, как при Сталине: через туризм, кинофильмы, книги и импортные товары советские граждане убеждались, что на Западе население живет гораздо лучше, богаче и свободнее.
В предыдущих томах отмечалось, что такие настроения стали проникать в советское общество давно, в пору наших детства и юности. Помню, однажды на уроке обществоведения в сочинской школе учительница спросила, как мы представляем себе людей коммунистического завтра. Советский руководитель Хрущев любил говорить тогда о стремительном приближении СССР к коммунистическому раю, обещал в скором будущем бесплатные транспорт и хлеб, оплату гражданам уже не по труду, а по потребностям: сколько тебе надо добра, столько и получишь. Подобные обещания казались пустой и глупой болтовней детям, большинство которых обитало в деревянных халупах, регулярно заливавшихся весенними паводками до крыш. Неудивительно поэтому, что все встретили одобрительными возгласами выходку одноклассника. В ответ на вопрос учительницы он вышел к доске, достал из кармана фотографию полуголого мускулистого мужчины и почти голой женщины и заявил: «На фото “Мистер Универсум” Стив Ривз, чемпион мира по культуризму, и звезда Голливуда Мерилин Монро. Такими, как они, и должны быть люди коммунистического завтра».
Неудовлетворительная экономическая ситуация вкупе с шумным хвастовством Хрущева, его неотесанными манерами и одновременно усиливавшимся восхвалением лидера в СМИ провоцировали у сочинцев резкое неприятие властей. Школьники придумали себе забаву. Набирали охапку газет и искали там фотографии Хрущева. Кто увидит — должен был первым плюнуть на фото, за что получал призовое очко. В кинотеатрах аудитория встречала появление Хрущева в киножурналах хохотом и свистом. Для контраста: упоминание о Сталине, а тем более кинокадры с ним вызывали аплодисменты. Не все аплодировали, но многие, и делали это, в частности, в отместку надоевшему болтуну Хрущеву.
Позднее, уже став взрослым человеком, я осознал ту положительную роль, которую Н.С. Хрущев сыграл в преодолении кровавого сталинского наследия. Тогда же, как и всех окружающих, он меня раздражал.
Это было время, когда Хрущев уже поссорился с Кеннеди и мир чуть не оказался ввергнутым в глобальный термоядерный конфликт из-за Кубы и Западного Берлина. Но весь ужас происходившего я начал понимать гораздо позже, в институте. Тогда же мы, сочинцы, и не только самые юные из нас, а, наверное, в своем большинстве, не очень интересовались происходящим в политических отношениях между Москвой и Вашингтоном. Если советская пропагандистская машина и клеймила «империалистов», то проклятия и угрозы проносились мимо наших ушей. Мы уже привыкли не слушать Кремль или воспринимать услышанное как лживую и скучную пропаганду.
Как говорили одноклассники, «если радио сообщает, что американцы кого-то убили, значит, людей прибило наше правительство. А когда телевидение твердит, что за границей началась стачка рабочих, то на самом деле бастуют где-то у нас».
Это не указывало на то, что в Сочи росло антипатриотичное поколение. Напротив, мы любили свой зеленый, благоухающий субтропический город, обожали «самое синее в мире» Черное море, величавые Кавказские горы, увенчанные белоснежными шапками. Но мы инстинктивно, на подсознательном уровне отвергали систему московских вождей с их постоянным враньем, пустыми обещаниями. У нас не было к Западу ни обиды, ни возмущения, только интерес и уважение.
Так было в Сочи, и (как тоже уже упоминалось в томе 1) аналогичные суждения обнаружил я, поступив в 1964 году в МГИМО. В своих взглядах и привязанностях большинство студентов мало отличались от сочинцев.
В 1970-е годы недовольство людей усилилось. До М.С. Горбачева у руля в Кремле сменились один за другим несколько немощных стариков. Ничего, кроме иронии и презрения, в народе они не вызывали. Поэтому, когда высшую должность в стране занял М. Горбачев, люди встрепенулись и мгновенно поверили в нового лидера. В обществе впервые за долгое время повеяло оптимизмом, перераставшим в энтузиазм. Горбачева засыпали письмами с выражением поддержки и всевозможными идеями о том, как жить дальше, что делать.
Рекомендации были неоднозначными, противоречили друг другу. Одни граждане выступали за перестройку хозяйственного механизма страны, введение в него рыночных элементов. Другие, напротив, видели выход из застоя в «закручивании гаек» в сталинском духе: ужесточении производственной дисциплины, борьбе с пьянством, очищении рядов компартии от коррупционеров. Были и такие, которые ратовали за либерализацию политической и духовной жизни общества.
Мы с Наташей испытывали симпатии к новому лидеру и к его неподдельному стремлению вывести Советский Союз из застоя. Поэтому с удвоенным энтузиазмом воспринимали перспективу моей работы в ЦК КПСС, сулившей не только престиж, комфортную жизнь, но и причастность к важным делам.
Прежде всего, однако, надо было в очередной раз заняться обустройством домашнего гнезда. Еще до отъезда в Китай мы, в основном усилиями Натули, хорошо оборудовали нашу квартиру на Университетском проспекте. И тем не менее сразу столкнулись с уймой проблем — оформлением документов, ремонтом, приобретением продовольственных и промышленных товаров, организацией транспорта, отдыха, лечения и т. д. Основную нагрузку, как обычно, взяла на себя моя трудолюбивая, энергичная, талантливая и, главное, преданная семье жена.
Я вчитываюсь в ее ежедневники той поры и поражаюсь гигантским масштабом и разнообразием задач, которые ей приходилось решать. Наташа общается с сотрудниками ЖЭКа, столярами, сантехниками, строителями, телефонистами, страховщиками, завскладами, кассирами, портными, обувщиками, маклерами по обмену жилплощади, садовниками, стекольщиками, полотерами. Она достает по блату, за взятки мебель, трубы, газовые баллоны, ткани, деликатесы, лекарства, цемент, оконные рамы, строительный брус, чайники, электронагреватели, холодильник, обеспечивает уход за нашей автомашиной, ее стоянку, обшивку стульев, перевозку удобрений на дачу, подачу туда электричества, газа и воды, возведение на даче хозблока, душевой и т. д. и т. п. Всего не счесть.
Нам, конечно, помогали родные, с которыми мы общались ежедневно, друзья и знакомые — те, с кем сблизились еще в студенческие годы или в ходе долгосрочных командировок в США и КНР, в Москве уже в более поздние годы. Круг нашего общения был чрезвычайно широк и включал представителей самых различных социальных групп — от дипломатов и ученых до рабочих и продавцов. Большинство было друзьями прежде всего Наташи, которая с годами лишь наращивала свой талант общения с людьми.
Приведу выдержки из дневниковых записей за 1985 год, касающиеся нашей личной жизни.
…В воскресенье уехали на дачу к родителям Наташеньки, ночевали там, вернулись только сегодня вечером. Гуляли в лесу, работали в саду, спали, читали, беседовали. Чудесно отдохнули, надышались чистым воздухом, усладили взор сказочно красивыми видами — лес, река, поля. После Китая подмосковная природа кажется нереально богатой и яркой.
Вернулись полные сил и желания трудиться.
…В гостях у Натулиных родителей общались с Резо Очигавой, замначальника Батумского пароходства по экономике. Очень приятный, образованный, легкий в общении, умный человек средних лет. Умеют грузины себя вести, комфортно в их компании. Нет тяжести, чванливости и т. п. Может быть, обобщать неправильно, но с ними весело.
…В пятницу допоздна были родственники. Смотрели по видео 2-ю и 3-ю серии фильма «Крестный отец». Осталась последняя. В субботу ходили в гости к Юле и Алику Ефремкиным. Повеселились, вернулись домой только во 2-м часу ночи.
…Натали героически продолжает наводить порядок, что очень непросто, учитывая горы вещей, которые мы привезли из двух командировок.
…Отпуск закончился, сегодня выхожу на работу. Прошел отпуск совершенно бездарно. Сидели в Москве, и я фактически ничего не делал. Не читал, не писал диссертацию, не занимался как следует уборкой дома. Лишь только футбол вызывал у меня интерес. Просиживал часами у телевизора, наблюдая за весьма скучными матчами. Оторвался от политики, Китая, работы, публицистики. Что это, нервная переутомленность? Будем считать, что имел место процесс адаптации к новой жизни, новым условиям. Нервная усталость действительно накопилась. Здорово меня в последнее время оскорбляли, подводили, предавали.
Приехали в отпуск из США В. и И. Рахманины. Володя рассказал, как меня нещадно «поливает» В. Трифонов. Потом из Пекина прибыла Нина Грешных, которая сообщила, что меня поносит С. Гольдин и т. д.
Последней каплей стала авария с машиной. Если чем и занимался полезным в июне, так это машиной: и на строительстве гаража работал, и аккумулятор доставал, соря при этом деньгами, и десятки часов проводил за ремонтом и изучением машины. 180 рублей отдал за страховку, 100 рублей — за чехлы и т. д. и т. п. То есть вгонял в машину большие деньги. И на тебе: в самой безобидной ситуации врезался в зад грузовику. Первая авария за десять лет. Помял капот, разбил радиатор. На машину и смотреть не хочу, говорить о ней и то не желаю. Но пора вернуться в нормальное состояние. А то выглядит дело так, что Китай сделал из меня морального и физического инвалида.
…Были в гостях у В. Грешных, вернувшегося из-за границы. Обсуждали, как помогать друг другу, как совместно решать бытовые проблемы.…П. Яковлев утверждал, что мне в отделе завидуют, выделил в этом смысле В. Воробьева.
…В прошлую субботу встретил в аэропорту Толю Торкунова, участвовали в вечеринке у него дома. После недели болезни был на подъеме, полон теплых чувств к Торкуновым. Посидели неплохо. На неделе, во вторник, Торкуновы нанесли нам ответный визит.
Кроме них, ни с кем на неделе не общались. Шли дожди, порою проливные, и я, закончив работу, бежал под худым ломаным-переломанным зонтиком домой. Дома смотрели с Наташенькой фильмы.
…В пятницу принял С. Лукина[1], сегодня С. Нагорного. Удовлетворения не получил.…Выбивает из колеи то, что много гадостей слышал в последнее время в свой адрес (причем со всех сторон).
…Не писали девять дней… Главное событие — бракосочетание племянницы Анечки. Оно состоялось вчера, 10 августа, в 11.00 в зале бракосочетания Брежневского (бывшего Новочеремушкинского) района. Все устроил отец жениха Димы: вместо положенных трех месяцев ждали гораздо меньше. Натали подарила Анечке оригинальное платье, Дима был в фестивальном костюме (они продавались за 50 % цены тем, кто работал на фестивале).
Я заехал на нашей «Волге» в Сокольники, взял там жениха и невесту, свидетельницу Ани (Аню Бебешко), и мы отправились в ЗАГС. Вика и Толя арендовали такси на весь день и передвигались отдельно от нас. Они заехали за Натали. Все ко времени прибыли к ЗАГСу. Там уже ждали Димин папа Борис Викторович и Димин свидетель Валера. Минут десять спустя нас пригласили в зал. Женщина-регистратор говорила очень красиво и проникновенно. Я всех снимал и от избытка чувств прослезился.
Вот Анечка и стала совсем взрослой, а еще вроде бы недавно лежала на кровати в большой комнате (спальной) в родительской квартире в Сочи и шевелила пальчиками. Это когда ее только-только привезли из роддома в начале мая 1963 года. Я с одноклассником Т. Чернокондратенко тогда выпил на радостях, хотя самому было всего 17 лет.
Мы с Натулей тоже женились, когда нам было по 22 года.
После регистрации мы с Натали уехали на своей машине домой, а Диму, Анютку и свидетелей катал таксист. У нас оставалось два часа свободного времени. Я хотел съездить на Донское кладбище к Мамуле, но не собрался. Свадьба началась в 15:00. Мы приехали с Н.А. и Е.П. последними. Кроме Викули, Толи, нас четверых на свадьбе были свидетели (Валера с женой), еще один приятель Димы с женой, сестра Бориса Викторовича с супругом и дочерью с женихом. Сестра Димы, родители.
Готовили все в основном они — и продукты доставали, и жарили, пекли, на стол накрывали, напитки покупали. Викуля с Толей ездили на отдых в Очамчиру (где им очень понравилось) и вернулись только 6 августа. Так что подключились на последнем этапе. Моя роль была совсем скромной — достал 5 кг говяжьей вырезки, 25 порций печенки в сухарях. И все, пожалуй. Поручали купить и свиную вырезку, но не удалось.
Стол ломился от яств — икра, дорогие сорта соленой рыбы, заливная осетрина, пирожки, холодное мясо, шампанское, вина, воды, овощи, торты и т. д. и т. п. Благодаря непринужденности хозяев за столом сразу же воцарилась добрая раскованная атмосфера. Произносили хорошие тосты. Евгений Павлович и Наташа — сестра Димы — сказали просто великолепно, да и родители Димы здорово сказали. Семья замечательная. До чего же хорошие люди! От общения получаешь удовольствие. И Аньку взахлеб хвалят!
Я доснял пленку — отправил на проявку в США с И. Рахманиной. Больше ничего полезного не сделал. Подарили чайный сервиз, сделанный в Китае, но на европейский манер, Диме — клетчатую рубашку и Анютке украшение на шею — золото с бирюзой. Плюс 500 рублей и магнитофон. Так что в общей сложности более-менее. Да, еще бычка на подставке.
Но думаю, что со временем продолжим «список». Надо молодым сделать приятное. Меня прямо гложет это. Только делать родственникам приятное и доставляет мне истинное удовольствие. А тем более Анютке — этим я ведь отдаю дань памяти моим родным Папуле и Мамуле. Как же жаль, что они никогда не узнают, что Анечка уже совсем большая, что у нее есть муж, что она оканчивает МГИМО, что у нее большая и хорошая квартира!!! Как абсурдно коротка и печальна в своей сути человеческая жизнь!!!
Вернусь, однако, к свадьбе. Было весело, хорошо. Не мешала даже жара, которая в течение трех дней (четверг, пятница, суббота) терзала москвичей. После холодного июля большой контраст. В пятницу я чуть не задохнулся. Но вчера погода не мешала.
Е.П., Н.А. и Натали уехали в 21:00. Мы (родители, Наташа Быстрова и я) оставались с молодыми до 23:00. Отвели их на стоянку такси, и они направились в свадебное путешествие — в Сочи, затем в Ялту.
Встал сегодня утром с чувством беспокойства: как они там? Но главное не это, главное — вопрос Диминой работы. Вещь серьезная. Диму распределили во Внешпосылторг. Он туда не хочет и правильно делает. Отец помог ему получить приглашение в Минрыбхоз. Он там всех знает, да и Дима, по словам Б.В., будет заниматься интересным делом, использовать владение скандинавскими языками, станет человеком.
Раз подобные настроения — спорить не стал. Отец сказал, что с МВТ договоренность есть. Но, увы. Прошло две недели, и выяснилось, что в МВТ Диму ждут. То есть его не отпустили. Я засуетился, разволновался. Попросил коллегу позвонить по вертушке Новаковскому, нач. управления кадров МВТ. Тот сказал, что разберется. Вечером дал ответ — письмо из Минрыбхоза было, но отпустить не могут, знает редкие языки, ценный специалист.
Стал звонить друзьям. Все что-то обещали, но помочь сходу никто не смог. Уговорил Нину Грешных. Она позвонила М.С. Капице, тот обещал устроить, но выразил удивление, что Дима хочет уйти из МВТ в столь «непрестижное» министерство. Результат пока неизвестен. Зная М.С., побаиваюсь, что может ничего не сделать.
Но главное другое. На душе неспокойно: может быть, надо было пробивать МИД, может, делается ошибка? Ведь я обязан помочь, это святой долг. Надо что-то предпринимать. Вчера из разговоров с Б.В. понял, что и он сомневается и не против МИДа. Только вот как туда попасть?
Проклятье. Мне уже почти 40 лет, а я ничего не могу сделать. Если Анютке раньше помогали, то только благодаря усилиям Натули. Ладно, вернусь к этой теме завтра.
Теперь о недавних событиях. На неделе были у Грешных — они вернулись с Валдая, и Валера отправился теперь под Ярославль. На следующий день провожали Володю Р. в США. У родителей Иры были они и мы. Хорошо посидели.
…Заканчиваем диспансеризацию. Масса недугов, чего только у нас с Натали нет! А до Китая болячек почти не было. Слава богу, что вырвались из ада! Дома никак не наведем порядок.
…Воскресенье провели неплохо. После дождя приготовили шашлык. Мясо было отличным, и хотя я его подпалил, а некоторые куски почти сжег, тем не менее ели с аппетитом.
Выехали позже обычного, где-то в 9 часов. Во второй раз поехали новой дорогой, Новорижской. Она широкая, односторонняя, пустая. Нет населенных пунктов, светофоров, милиции. Качество дороги — покрытие, знаки, оформление, конечно, на грани фантастики, вернее сказать, дикости (нет разметки, железные ограждения почему-то уже сломаны и ржавые, некоторые выбоины внушительные). Но красивые пейзажи, тишина, в общем, ехать приятно.
Только, к сожалению, мало — 10 км от развилки у дачного района до этой дороги, около 16 км по самой дороге, а далее — через поселки, совхозы, дома отдыха. Но и эти места красивы (может, потому что не надоели?). В целом до дома на спидометре вышло примерно 80 км. Вернулись, когда уже было темно, а часы показывали почти 11 ночи.
Анютка с Димой сейчас в Крыму. Но собираемся их «отзывать». Владимир Иванович Симаков, папа Иры, согласился взять Диму в свое Управление (по торговле с капстранами) в МВТ, но хочет видеть его на этой неделе (так как 25-го уходит в отпуск).
Ира Р. была вчера у нас на даче — я жарил шашлык и кур. Отдохнули неплохо. Сегодня настроение похуже из-за того, что завтра надо идти на работу. Опять неделя мучений в этой духоте.
…Постоянно думаю о родителях. Чем больше времени отделяет от их жизни, тем острее боль, глубже печаль. Глупая вещь жизнь, просто дурацкая. Кто и зачем ее выдумал? Если уж жить, так как рыба или муравей, чтобы не жалко было умирать, не жалко было окружающих.
…Находимся на даче Е.П. и Н.А. Погода стоит солнечная, сухая. В будние дни она раздражает — в Москве душно и жарко, в сочетании с бензинными парами, столь обильно присутствующими в воздухе, жара становится особенно неприятной.
…На прошедшей неделе были на дне рождения Т. Торкунова, провожали И. Рахманину, укатил на поезде В. Грешных.
Вчерашний день прошел с пользой. Привел в порядок коллекцию магнитофонных кассет, носильные вещи, убрал гостиную. Натуленька тоже весь день возилась по дому — стирала, раскладывала вещи. Ведь мы до сих пор не разобрали привезенное. Не хватает «емкостей». В спальной штабелями на шкафу и у стен стоят коробки. Ими забита темная комната, в коридоре тоже масса хлама. Бульшая часть статуэток запихнута в шкафы, коробки.
Тонем в одежде. Только вчера, наводя порядок, обнаружил, что у меня десятки брюк — белых, серых, в заклепках, застежках и т. п. Нужны ли они? Выйдут из моды, не успею и по одному разу надеть.
С деньгами пока трудностей нет, но зарплата моя не та, что за рубежом. В Пекине я получал последний год более 2 тыс. юаней (вначале было где-то 1700–1800, но затем резко вверх пошел американский доллар, а вслед за ним и наша юаневая зарплата). Здесь я получаю 350 рублей, чистыми же выходит где-то 270.
…Мой день рождения отмечали у нас. Были родственники плюс Ефремкины. Натали, лапочка, вложила столько души и сил, хотя у нее болела пяточка (нарыв). Разошлись рано — на следующий день я шел на демонстрацию.
…Наташенька ежедневно решает хозяйственные вопросы. Удивляюсь, как много она делает, как у нее все получается!
…Я занимаюсь видеотекой, вместе регулярно смотрим видеофильмы. Принимаем Натулиных родителей, Вику с Толей — показываем им фильмы, по ходу переводя диалоги на русский язык.
…Наташенька моя опять возилась полночи, легла поздно. Надо мне за эту проблему взяться.
…Вырвался с работы в 19:30, сел на микроавтобус и прибыл в пансионат «Кунцево». Наташенька с родителями уже приехала туда на такси.
Стоял страшный мороз — минус 20 °С. Природа была в глубоком чистом снегу. И «Кунцево» предстало совсем по-иному, не так, как под дождем 7–8 ноября. Дали нам прекрасную трехкомнатную квартиру, теплую, просторную, уютную.
В итоге «Кунцево» на этот раз очень понравилось. Гораздо больше, чем «Клязьма». Там, как в общежитии, а здесь — прямо дача со всем комфортом и в то же время с уединенностью, великолепными пейзажами. Будем ездить. Наташеньке ведь очень нравится, и она там по-настоящему отдыхает.
…Католическое Рождество. Наташка вчера соорудила елку: она у нас американская, искусственная, серебристая, игрушки те, что привезли из США. Елочка получилась очень красивая. Я предлагал купить настоящую, но Натулька не хочет.
…Анютка вчера упала (до этого Викуля), а сегодня госэкзамен по английскому. Надеюсь, что все будет в порядке с экзаменом. Падения не случайны — температура держится в районе нуля, страшный гололед. Как скачет температура!
Умер замдиректора ИДВ Кривцов, вместо него будет В.С. Мясников. Наш друг.
Вечером продолжали смотреть многосерийный фильм «Thorn birds». Потрясающе сильная картина. История семьи в Австралии в 20–30-х годах ХХ столетия.
Сегодня день рождения Мамуленьки!!! Нашему Родненькому Человечку был бы 71 год.
Утром поехали с Наташкой на Черемушкинский рынок, купили белые хризантемы, с ними — в Донской монастырь. Плита была почти под снегом, с подтеками замерзшей воды. Снег отбросили, поместили цветы у плиты, постояли немного. Я вспомнил детство, поступление в институт и последние годы Мамочки. Вечером поехали праздновать день рождения к Викуле и Толе. Очень хорошо посидели вчетвером. Вернулись в 23:00.
В закончившемся году сдало здоровье. Еще в 1984 году вовсю гонял в Пекине в футбол, бегал по утрам, а в 1985 году под силу осталась только ходьба. Живот болел меньше, но с 31 декабря 1984 года появились боли в правом боку и часто на протяжении всего прошлого года беспокоили. Одолели фурункулы — то в носу, то на губе, то в глазу. Пару раз застужал горло, насморк мучает постоянно. Иногда напоминает о себе радикулит.
Понял, что жизнь — короткая и хрупкая штука, что осталось жить всего ничего. Не успеешь оглянуться — и пора прощаться. Понял, что пропустил время рождения ребенка. Избегал этой темы, стеснялся говорить с Натулей, как родить потомство. Ведь в США были и врачи, и все условия. Проморгал. Сейчас и рожать уже страшно.
Опишу встречу Нового года. Отмечали дома: мы, Натулины папа и мама, Викуля, Толя, Абакумовы (Наташа и Володя), Черно-рыж Леня, Лена и их дочь Карина, 11 человек. Натулька поставила искусственную елку, привезенную из США, украсила ее игрушками оттуда же, всеми рождественскими «причиндалами»: носок, башмачок, золотой дождь и т. п. Еду скупали чуть ли не месяц: мясо, соленья, спиртное. Основную работу сделала, конечно, Натулька. Гости принесли кое-что сухим пайком.
Стол получился богатый и красивый: икра, язык, колбасы, шампанское, водка. Скатерть — рождественская, красные свечи в обрамлении искусственной зелени.
Сели в половине 12-го, проводили Старый Новый год, выслушали выступление М.С. Горбачева и подняли бокалы шампанского за Новый год. Смотрели новогоднюю телепрограмму, шоу по видео, английского комика Benny Hill. Н.А. и Е.П. уехали в 2:30, с ними Абакумовы. Всемером досидели до 7 утра. Я лег спать, Натулька убирала, как всегда, до победного конца. Легла в 9 утра.
Вечером пошел гулять один. Пешком дошел до общежития МГИМО (Новочеремушкинская, 26). Ностальгия вдруг «заела». Жил там в 1964–1965 годах, 20 лет назад. В районе мало что изменилось: те же убогость, запущенность и какая-то дикость (пустыри, безлюдные дворы и улицы). Несколько раз обошел вокруг общежития, нашел окна комнаты, в которой жил, «пятачки», на которых сражался в футбол. Обнаружил целый ряд изменений: вход перенесли за дом, старый — заперт, рядом выстроили какое-то странное здание (клуб, больница?).
Вернулся на трамвае, потом пешком.
Завершу эту главу выдержками из дневника Наташиного папы Евгения Павловича за 1985 год.
26. V. С Бажановыми и Севастьяновыми (2) были на даче. Уезжали в дождь. Весь день стояла хорошая погода. Вернулись в 12 ч ночи.
30. V. У Наташи невыносимая боль в зубе. Болит более двух месяцев. Неделю лечит врач в Боткинской, а боль нарастает. В 21:30 с Ниной поехали в поликлинику, зуб у Наташи вырвали.
31. V. Навестили ребят. Смотрели фильм «Крестный отец».
1–2.VI. Были в Троицкой. 2.VI приехали ребята.
5. VI. У нас были ребята и Резо (Реваз) Очигава.
15–16.VI. На машине ребят ездили на дачу. Вечером присутствовали на дне рождения Валеры (невропатолога из 4-го Гл. управления).
22. VI. По дороге в Троицкую на ухабистом участке меня растрясло и начались боли. Потом затихли.
23. VI. В обед выпил немного коньяка и вермута со льдом. Через 1,5–2 ч начались боли. Дома принял горячую ванну и стало легче, но при купании при резком движении ощущал сильную боль. Ночью спал с перерывами, болело.
25. VI. С 9 до 11 ч находились в больнице у Нины. Сделали рентгеновские снимки. Предварительное мнение — камень в мочевом канале.
26. VI. В 14 ч лег в больницу им. Боткина, 7-й корпус. 1 июля сделали операцию, удалили камень.
31. VII. Выписался из больницы. Жил у Наташи. У нас ремонт.
5. VIII. Перебрался домой.
С 8.VIII выписан на работу. Взял отгул 2 дня.
10. VIII. Были на свадьбе Анюты.
11. VIII. С ребятами ездили на дачу.
12. VIII. Вышел на работу.
13. VIII. С Ниной посетили Акимченко в гостинице «Россия».
17–18.VIII. На дачу к нам приезжала Ира Рахманина.
19. VIII. С Ниной смотрели в «Зарядье» кинофильм «Неудобный человек».
2. IX. Подал заявку на путевку в Трускавец, сан. «Рубин», «Алмаз». 17.IX. Дома устроили пробу батарей. Течь в спальне и столовой. Дежурила Наташа.
29. IX–5.X. Командировка в Таллинн.
7. X. На даче были Наташа, Женя, Вика и Толя. Делали шашлык. 17.X. Приезжала Наташа. Выяснилось, что будут заказывать новые держатели для гардин в столовой. Поставленные снимут. Нужно менять окна и двери.
19–20.X. Мастера делали шкаф в коридоре. 19.X провел в Троицкой. 20.X у нас гостили Наташа и Женя.
25. X. Нас навестили трое Ляшенко.
26. X. Были на дне рождения Владимира Сергеевича.
27. X. Взяли универсал, вывезли с балкона вещи. Ребята ездили на своей машине.
30. X. С Ниной в филиале МХАТа смотрели спектакль «Кроткая» Достоевского.
2. XI. У Наташи обедали и смотрели три фильма.
6. XI. Отмечали день рождения Жени Бажанова.
7. XI. Наташе в поликлинике вскрыли нарыв на пятке. В 15 ч уехали в пансионат «Кунцево».
8. XI. Наташа ездила на перевязку в поликлинику.
9. XI. В 15:40 из пансионата вернулись домой.
14. XI или 15.XI отвез три материала по госпремии т. Гаврилову. С Ниной ходили на премьеру спектакля «Серебряная свадьба» Александра Мишарина в МХАТе.
16–17.XI. С Наташей и Женей провели время в пансионате «Клязьма».
18. XI. Прошло собрание коллектива.
19–30.XI. Ездили в командировку в Одессу и Ленинград. Ночью с 2-го на 3 декабря у Н. начал болеть бок.
6. XII. Умер муж Светланы — Юра.
7–8.XII. Были в пансионате «Клязьма». Женя простуженный.
8. XII. Вечером с Ниной навестили Светлану.
9. XII. Состоялись похороны Юры Булычиева.
10. XII. Полдня ждал дома мастеров, чтобы отремонтировать умывальник.
13. XII. С Ниной и Наташей ходили в Театр им. Вахтангова.
14. XII. Участвовали в поминках, 9-й день, Юры Булычиева. Потом заехали к Наташе.
15. XII. Провели день на даче у Никитиных.
19. XII. У Наташи отметили мой день рождения. Присутствовали Кленовские, Степановы, Дворниковы.
21–22.XII. С ребятами побывали в пансионате «Кунцево».
24. XII. Вечером 21.XII начались боли в левой части головы с отдачей в затылок. Так временами и 22, и 23, и 24.
27. XII. Случились два приступа стенокардии. Принимал валидол. Вечером давление 150/85. Начал пить лекарство.
28. XII. Давление 140/85.
Глава 2. Возвращение в науку
Несмотря на груз домашних забот, Наташа практически сразу (с 1 августа 1985 года) вернулась в Отдел социалистических стран Азии Института востоковедения АН СССР. Встретили ее тепло. Первым заместителем директора института продолжал трудиться хороший знакомый Наташиного папы Георгий Федорович Ким. Он всегда благоволил Наташе, очень высоко оценивал ее научный потенциал и всячески поддерживал мою жену. По-доброму, можно сказать, по-отечески относился к Наташе заведующий отделом Игорь Степанович Казакевич.
Продолжалась, и даже стала теснее, дружба Наташи с выдающейся кореисткой Фаней Исаковной Куликовой-Шабшиной. Активно общалась моя жена с монголисткой Галиной Сергеевной Яскиной, поддерживала товарищеские отношения с кореистами С. Суслиной и В. Воронцовым, с монголистами М. Гольманом и Е. Байковой. Кореист Тихомиров, бывший высокопоставленный сотрудник КГБ, не скрывал своих симпатий к Наташе, чуть ли не пытался ухаживать за нею. Кореисты старшего поколения, Юрий Ванин и Геннадий Грязнов, в силу своих ограниченных способностей, малой продуктивности и идеологической зашоренности испытывали к Наташе зависть, которая все более нарастала, хотя до поры до времени скрывалась.
Завидовать ведь было чему. Наташа не только повидала мир, пожив в общей сложности 10 лет в двух важнейших государствах, США и Китае, но и опубликовала две монографии. Напоминаю, это: «Позолоченное гетто. Очерки о жизни в США эмигрантов из Китая, Кореи и Японии» и «Последний рубеж». Кроме того, вышла в свет пара десятков Наташиных научных статей.
Наташа сразу с головой ушла в работу, тем более что появление у государственного руля в СССР М.С. Горбачева вызвало оживление советской внешней политики, в том числе на азиатском направлении. В 1985–1986 годах моя супруга сумела подготовить три классные аналитические записки, которые были направлены в высшие политические инстанции СССР — ЦК КПСС, МИД, Минобороны, КГБ. Одну из них, которую считаю абсолютно уникальной по источниковедческой базе и анализу проблем, привожу здесь.
Отношения между КНДР и КНР на современном этапе(1982–1985 годы)Н.Е. Бажанова, старший научный сотрудник Института востоковедения АН СССР
ВведениеОтношения КНР с КНДР, как и со всеми другими социалистическими странами, прошли извилистый и сложный путь. На протяжении более чем 20 лет (с 1960-х и вплоть до начала 1980-х годов) Пекин открыто пытался оторвать Пхеньян от СССР и социалистического содружества, подчинить корейское руководство своему политическому контролю и использовать его в борьбе за реализацию собственных устремлений на мировой арене. На разных этапах эти задачи решались с неодинаковой степенью успеха. Руководство КНДР, само зараженное националистическими настроениями, то сближалось с КНР, тесно взаимодействуя с ним в международной политике, то по различного рода причинам несколько отдалялось от Пекина.
С 1982 года в китайско-корейских отношениях открылся очередной этап. Его специфика связана с тем, что в 1982 году китайское руководство на XII съезде КПК утвердило корректировку внешнеполитического курса, провозгласило линию на «независимость и самостоятельность» внешней политики КНР, на «развитие дружеских связей со всеми странами мира на основе пяти принципов мирного сосуществования», на подчинение своей деятельности на международной арене задачам модернизации страны. В рамках откорректированного курса Пекин отказался от прямой конфронтации с СССР, от стратегического антисоветского партнерства с Западом, согласился на улучшение советско-китайских отношений, активизировал политическую поддержку развивающихся стран. Появились и продолжают появляться новые нюансы и в подходе к КНДР, к ситуации на Дальнем Востоке в целом. Все это, естественно, сказалось и еще будет сказываться на подходе КНДР к КНР, на корейско-китайских отношениях. В данной связи рассмотрение нынешнего этапа отношений между КНДР и КНР представляет определенный научный и практический интерес.
I. Экскурс в историю отношений между КНДР и КНР(1949–1981 годы)Отношения КНДР с КНР были крайне неодинаковы на разных этапах своей эволюции.
В первый период, охватывающий 1949–1957 годы, когда Китай в целом шел в едином строю сил социализма, сотрудничество КНР с КНДР было действительно тесным и эффективным. 5 октября 1949 года, сразу вслед за образованием Китайской Народной Республики, между двумя государствами были установлены дипломатические отношения, в августе 1950 года стороны подписали первое соглашение о товарообороте.
В ходе корейского конфликта (1950–1953 гг.) оснащенные советским оружием и боевой техникой китайские добровольцы сыграли важную роль в изменении хода боевых действий. Вслед за достижением перемирия КНР стала оказывать КНДР значительную материальную помощь в восстановлении хозяйства[2].
В конце 50-х — начале 60-х годов, когда китайские лидеры перешли к «дифференцированной» политике в отношении социалистических стран, КНДР превратилась в объект усиленной обработки Пекина, направленной на отрыв корейского руководства от СССР.
Со второй половины 1962 года стали заметны симптомы усиливавшегося влияния Пекина на позиции северокорейского руководства, что проявилось в подходе КНДР к единству социалистической системы, участию в интернациональных процессах. Корейское руководство приняло линию Пекина в его конфликте с Индией, развернуло «антиревизионистскую» кампанию, поддержало антисоветские выпады КНР в связи с Карибским кризисом. В 1962–1963 годах представители ТПК[3] на съездах ряда коммунистических партий солидаризировались с позицией китайского руководства[4].
Трения между Пхеньяном и Пекином возникли в конце 1964 года, когда в ответ на просьбу КНДР о кредите китайская сторона предложила создать смешанную комиссию для определения целей и действительно требуемых сумм. Такое вмешательство во внутренние дела встретило отпор с корейской стороны, побудило ее в новом свете оценить политику КНР. Переоценке способствовала также позиция Пекина перед лицом возросшей агрессивности США в Юго-Восточной Азии.
Летом 1966 года Пекин пошел на открытое обострение отношений с КНДР. Появление в «Нодон синмун» от 12 августа 1966 года редакционной статьи «Защитим самостоятельность» в известном смысле завершало этап скрытого отпора КНДР великодержавным притязаниям Пекина[5].
В 1966–1967 годы маоисты, используя хунвейбинов, обрушились с нападками на КНДР. Ее обвиняли в том, что она выбрала «путь беспринципного компромисса», пытается сидеть между двумя стульями. Хунвейбиновская печать публиковала разного рода измышления о внутреннем положении в КНДР, ее экономических и внутриполитических осложнениях. Масштабы антикорейской кампании приобрели такой размах, что корейская сторона вынуждена была выступить 26 января 1967 года со специальным заявлением[6].
В начале 1970-х годов Пекин приступил к нормализации отношений с социалистическими государствами, при этом действительно всестороннее восстановление связей, включая межпартийные, имело место только с КНДР. Широкое развитие получили контакты между двумя странами по военной линии. Оживились взаимная торговля, научные, культурные и спортивные обмены, контакты между общественными организациями. Реакция КНДР на все более откровенный поворот преемников Мао Цзэдуна к сближению и взаимодействию с Западом позволила им выделить эту страну в качестве одного из наиболее перспективных объектов своей политики по отношению к социалистической системе в новых условиях[7].
В 1976–1979 годах, когда китайцы уже совершенно беззастенчиво действовали как попутчики Запада, в том числе в деле подавления национально-освободительных движений, корейская печать характеризовала Китай как страну, якобы проводящую «пролетарскую революционную линию»[8].
Развивая отношения с КНДР по всем линиям, Пекин, разумеется, был особенно заинтересован во взаимопонимании и широком взаимодействии с корейской стороной по вопросам мировой политики, и прежде всего по вопросам борьбы против «гегемонизма», под которым он подразумевал политику СССР.
Внешняя политика КНДР все больше вступала в противоречие с интересами Советского Союза. КНДР имела близкий с китайцами подход к таким вопросам, как определение характера эпохи и ее движущих сил, проблемы разрядки, войны и мира, разоружения, движения неприсоединения и «третьего мира», коллективной безопасности в Азии и Европе. КНДР приветствовала занятие Китаем Парасельских островов, выступила в унисон с китайцами с осуждением «вмешательства внешних сил» во внутренние дела Африки, заняла негативную позицию по отношению к помощи социалистических стран Анголе и Эфиопии, двусмысленную позицию в отношении кэмп-дэвидской сделки. Пхеньян совместно с Пекином действовал в полпотовской Кампучии, резко осудил Вьетнам за «агрессию» против этой страны, умолчал о нападении КНР на СРВ.
Установление дипломатических отношений между КНР и США и заключение китайско-японского мирного договора были положительно восприняты в Пхеньяне. Корейское руководство, видимо, в тот период питало иллюзии, что в условиях сближения КНР с США и Японией Пекин сможет оказать какое-то содействие в деле нормализации отношений КНДР с этими государствами и урегулировании корейской проблемы.
Вместе с тем дальнейшее развитие стратегического партнерства Пекина с США и Японией в ущерб целям Пхеньяна в корейском вопросе, некоторые двусторонние разногласия, ужесточение линии Китая в экономических связях с КНДР, внутренние процессы в КНР порождали у корейского руководства все большие недовольство и беспокойство.
КНДР была обескуражена заявлениями Дэн Сяопина в Токио и Вашингтоне в начале 1979 года, смысл которых состоял в том, что объединение Кореи не является актуальной задачей, что с ее решением можно подождать и 10, и 100, и 1000 лет. Недовольство корейской стороны усилилось в результате визитов в КНР в 1980 году министра иностранных дел Японии Охиры и министра обороны США Брауна, в ходе которых Пекин углубил взаимопонимание с Вашингтоном и Токио по «корейскому узлу». КНДР по существу оказалась перед единым фронтом США, Китая и Японии в корейском вопросе.
Ким Ир Сен имел в виду Китай, когда заявил на VI съезде ТПК, что социалистические страны «не должны идти на беспринципный компромисс с империализмом, не должны жертвовать интересами других стран ради собственной выгоды» (эта часть доклада в китайской печати была опущена).
В Пхеньяне не могли спокойно относиться к тем процессам в Китае, которые развенчивали культ личности Мао, вели к отказу от многих прежних догм и постулатов, близких руководству КНДР. Китайский прагматизм опрокидывал многие «теоретические» положения чучхе, наносил удар по всей идейно-политической платформе корейского руководства.
В тот же период в очередной раз обострились противоречия между двумя странами по вопросам экономического сотрудничества, в частности по поставкам в КНДР китайской нефти. Во время переговоров по торговле на 1980 год китайцы потребовали перейти на оплату нефти в конвертируемой валюте и по мировым ценам. В связи с отказом корейской стороны на эти условия поставки нефти в КНДР были прерваны[9].
II. Корейско-китайское политическое сотрудничество в 1982–1985 годахДля корейско-китайских отношений последних лет характерен интенсивный делегационный обмен на самых различных уровнях, включая высший.
В 1981–1982 годах были осуществлены взаимные визиты на уровне премьеров (Ли Ден Ока и Чжао Цзыяна), поездка в Китай корейской партийной делегации во главе с членом Политбюро ЦК, секретарем ЦК ТПК Ким Ен Намом, неофициальный визит Ху Яобана и Дэн Сяопина в Пхеньян в дни празднования 70-летия Ким Ир Сена, обмен военными (с китайской стороны во главе с министром обороны Гэн Бяо) и парламентскими (с китайской стороны — член Политбюро ЦК, член Секретариата ЦК КПК Си Чжунсюнь, а с корейской — секретарь ЦК ТПК Хо Ден Сук) делегациями, группами руководящих работников Министерства иностранных дел и другие поездки.
Центральным событием в корейско-китайских отношениях явился официальный визит Ким Ир Сена (15–25 сентября 1982 г.) в Китай, первый с 1975 года. Благодаря этой поездке политическое, экономическое и военное сотрудничество сторон заметно активизировалось.
В 1983 году в КНДР выезжали: партийно-правительственная делегация на празднование 35-летия республики во главе с председателем ПК ВСНП[10], членом Политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнем, министр иностранных дел КНР У Сюэцянь, парламентская делегация во главе с заместителем ПК ВСНП, членом Секретариата ЦК КПК Чэнь Писяном. В Китае, в свою очередь, побывали: делегация ТПК во главе с членом Политбюро ЦК ТПК Со Юн Соком, парламентская делегация во главе с председателем Постоянного совета ВНС КНДР Ян Хен Себом. Неофициальный визит (свой первый за рубеж) нанес Ким Чен Ир. В 1983 году были, кроме того, проведены две закрытые встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном на корейско-китайской границе.
В 1984 году имел место обмен визитами между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном. В Китае побывали премьер Административного совета КНДР Кан Сен Сан, министр иностранных дел Ким Ен Нам.
В 1985 году состоялась встреча Ким Ир Сена с Ху Яобаном в пограничном городе Синыйчжу. В праздновании 35-й годовщины вступления китайских добровольцев в войну в Корее участвовала партийно-правительственная делегация КНР во главе с членом Политбюро ЦК КПК, членом Секретариата ЦК КПК, заместителем Премьера Госсовета КНР Ли Пэном. В Нью-Йорке была организована встреча члена Политбюро ЦК ТПК, вице-президента КНДР Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном.
В последние годы происходит существенное развитие всего комплекса делегационных обменов между КНДР и КНР (табл. 1).
Таблица 1
Делегационные обмены между КНДР и КНР в 1980–1985 годах[11]
* По состоянию на 1.XII.1985.
Как видно из табл. 1, делегационные обмены между КНР и КНДР стали быстро возрастать с 1982 года и ежегодно увеличиваются почти вдвое. При этом следует иметь в виду, что о части взаимных визитов стороны не сообщают в прессе. Судя по высказываниям китайских официальных лиц и корейских дипломатов в Пекине, «неучтенными» остаются до 10 % от общего числа делегаций.
Делегационный обмен осуществляется по всем линиям. В партийные связи, базирующиеся на ежегодно согласуемых планах, вовлечены большинство членов ЦК КПК и ТПК, сотрудников аппарата центральных комитетов. Поездки предусматривают обмен опытом, ознакомление с работой, участие в деловых совещаниях и торжествах, отдых и т. п. Интенсивный обмен по тем же параметрам происходит по линии комсомола, руководящих хозяйственных кадров, парламентариев. В постоянном контакте находятся военные ведомства, общественные организации. Развит обмен по линии обществ дружбы, провинций и городов (особенно пограничных). В контактах участвуют журналисты, деятели культуры, спортсмены, школьники и т. п.
Повышенное внимание уделяет друг другу печать КНДР и КНР. В 1980 и 1981 годах в центральных газетах КНДР было опубликовано соответственно 386 и 489 материалов по китайской тематике и только 350 и 377 по СССР (по другим странам значительно меньше). В 1984 году таких материалов уже было 610 (по СССР — 540). Китайская печать поместила в 1981 году 320 материалов по Корее (по Румынии — 180, Югославии — 160), в 1984 году — 355 (по Румынии — 163, Югославии — 145)[12].
Обе стороны неизменно в превосходных тонах оценивают состояние их отношений. Во время приема Гэн Бяо в КНДР в июле 1982 года корейский министр обороны О Дин У подчеркивал: «Китайско-корейская дружба является живым образцом пролетарского интернационализма, ярко сияет в истории международных отношений рабочего класса. Отношения между нашими партиями, народами и странами особые, замечательные, искренние, подобные отношениям между членами одной семьи». Гэн Бяо, в свою очередь, заявил: «В мире трудно найти такие отношения взаимного доверия и поддержки между партиями и народами, как между Китаем и Кореей. Народы наших стран всегда будут стоять вместе, несмотря ни на какие бури и изменения в мире»[13].
В телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК от 1 сентября 1982 года говорилось: «ТПК и корейский народ, которые всегда дорожат непобедимой корейско-китайской дружбой, скрепленной кровью в ходе длительной антиимпериалистической совместной борьбы и прошедшей испытания временем, будут и впредь рука об руку с Компартией Китая и братским китайским народом в борьбе против империализма, за торжество дела социализма»[14].
В ходе пребывания Ким Ир Сена в КНР в сентябре 1982 года руководители двух стран постоянно подчеркивали «бессмертность и нерасторжимость» китайско-корейской дружбы[15]. На переговорах в Пхеньяне в мае 1984 года с Ху Яобаном Ким Ир Сен заявлял: «Между ТПК и КПК, между корейским и китайским народами существует традиционная давняя дружба, народы наших стран живут как родные братья. Развитие этой традиционной дружбы в значительной мере стимулирует развитие революционности и стабильности между нашими странами»[16].
Подводя итоги визита в КНР Кан Сен Сана в августе 1984 года, китайские руководители отмечали, что этот визит «не только в полной мере продемонстрировал великую дружбу и сплоченность Китая и Кореи, но и продвинул вперед неуклонное, стабильное развитие отношений дружбы и сотрудничества между ними»[17].
На торжествах по случаю 35-летия вступления в Корейскую войну китайских добровольцев Ли Пэн говорил: «Две партии, две страны, два народа — Китай и Корея — в длительной совместной революционной борьбе кровью сплотили глубокую боевую дружбу. Эта дружба была подготовлена и выпестована при жизни председателя Мао Цзэдуна и премьера Чжоу Эньлая вместе с товарищем президентом Ким Ир Сеном»[18].
В ответ председатель ЦК Общества корейско-китайской дружбы Ли Чжа Бан отметил, что «в последние годы в Китае неоднократно бывал Ким Ир Сен, посещал КНР Ким Чен Ир, а Ху Яобан и Дэн Сяопин, в свою очередь, приезжали в КНДР. Эти события способствовали дальнейшему углублению особых дружественных отношений между руководителями двух стран и подняли традиционную корейско-китайскую дружбу на новую высокую ступень развития. Народ КНДР будет прилагать все усилия во имя непрерывного укрепления этой дружбы, скрепленной кровью и выдержавшей испытания»[19]. В передовой «Жэньминь жибао» по случаю торжеств в Корее содержались аналогичные тезисы, подчеркивалось, что «сотрудничество между КНР и КНДР стало особенно тесным в последние годы, когда участились взаимные визиты руководителей двух стран»[20].
Непременным атрибутом контактов между Пхеньяном и Пекином является взаимное восхваление и поддержка внутренней и внешней политики друг друга, лично руководителей двух стран, констатация «полного единства» взглядов по всем без исключения вопросам.
В приветственной телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК говорилось: «Компартия Китая превратилась в испытанный авангард китайского рабочего класса и надежную направляющую силу китайского народа. Сегодня трудолюбивый, талантливый братский китайский народ, последовательно придерживаясь четырех основополагающих принципов и ведя энергичную борьбу за строительство наиболее демократической и наиболее цивилизованной социалистической державы, тем самым добился политической стабильности и сплоченности всей страны, поставил экономику страны на путь надежного развития.
Ваша партия на международной арене активно выступает против империализма, колониализма, расизма, в поддержку и за солидарность с освободительной борьбой эксплуатируемых и угнетенных народов мира, за укрепление сплоченности с развивающимися странами и в защиту мира и безопасности в Азии и во всем мире.
Все эти вековые перемены, происшедшие в Китае, являются законным результатом правильной политики и мудрого руководства КПК, творчески применявшей всеобщую истину марксизма-ленинизма в конкретной обстановке китайской революции»[21].
Принимая Ким Ир Сена осенью 1982 года, китайские лидеры называли его «великим вождем корейского народа», упоминали о «блестящих достижениях корейского народа на всех фронтах, как внутреннем, так и внешнем». В прессе сообщалось, что руководители двух стран имели «полное единство мнений по всем обсуждавшимся вопросам». Выделялся их одинаковый подход к оценке роли Азии, третьего мира и движения неприсоединения в современном мировом развитии, готовность координировать усилия на международной арене[22].
Во время пребывания в КНДР в мае 1984 года Ху Яобан подчеркивал, что «имеет с председателем Ким Ир Сеном и назначенным его преемником Ким Чен Иром идентичные точки зрения на развитие обстановки в Азии и на Корейском полуострове»[23]. На приеме 10 мая Ху Яобан отметил, что «по обсуждавшимся вопросам стороны достигли полного единогласия», его переговоры с Ким Ир Сеном «окажут позитивное и глубокое воздействие на безопасность, мир и стабильность в Азии». Ким Ир Сен в ответной речи указал, что «он и Ху Яобан обнаружили полное согласие в оценке нынешней международной обстановки, особенно положения в Азии и на Корейском полуострове, а также в подходе к мирному воссоединению Кореи»[24].
На торжествах в КНДР в октябре 1985 года в выступлениях корейской стороны была дана высокая оценка роли китайских добровольцев в войне в Корее. В подчеркнуто теплых тонах характеризовались отношения между двумя странами на современном этапе. Китай назывался «надежным союзником и прочным тылом» КНДР. Воздавалась обоюдная хвала достижениям КНР и КНДР, китайцы выделяли заслуги Ким Ир Сена, корейцы — Дэн Сяопина и Ху Яобана. Китайские представители восхваляли «независимую и самостоятельную» политику КНДР, говорили об «огромных усилиях КНДР по обеспечению мира и безопасности в Азии и во всем мире»[25]. В поздравительной телеграмме по случаю 70-летия Ху Яобана в ноябре 1985 года Ким Ир Сен назвал китайского лидера «близким другом корейского народа, вносящим большой вклад в дело укрепления и развития великой дружбы между Кореей и Китаем».
В последних выступлениях корейской прессы внешняя политика Китая характеризуется как «отвечающая интересам мира и социализма», вносящая «большой вклад в борьбу против империализма». Поддерживается китайская концепция сотрудничества между развивающимися странами в рамках Юг — Юг, выражается поддержка позициям КНР по вопросам воссоединения с Тайванем. Корейское руководство занимает сходные позиции с Пекином по так называемой кампучийской проблеме. КНДР не признает правительство НРК и осуждает политику СРВ в отношении Кампучии. Пхеньян участвовал в создании «коалиционного правительства» кампучийской контрреволюции, что открыто признавалось, в частности, в ходе визитов в Таиланд в 1982 году члена Политбюро ЦК ТПК Ким Ен Нама и члена Президиума Политбюро ЦК ТПК Ли Ден Ока[26]. В 1984–1985 годах Пхеньян стал действовать более осторожно, но по-прежнему поддерживает дипотношения с «правительством» Н. Сианука, оказывает ему моральную и особенно материальную поддержку.
III. Различия в позициях и противоречия между КНДР и КНРНесмотря, однако, на внешний весьма благополучный «фасад» корейско-китайских отношений и стремление Пхеньяна и Пекина всячески поддерживать и оберегать этот фасад, между сторонами продолжают существовать различия в позициях и противоречия по целому ряду вопросов внешней и внутренней политики. В годы «культурной революции» трения между Пхеньяном и Пекином, как уже говорилось выше, порой выходили наружу. Сейчас о них, как правило, можно лишь строить предположения на основе анализа высказываний руководителей двух стран, материалов прессы, чтения «между строк».
Довольно прозрачный намек на наличие «дистанции» между КНДР и КНР сделал Ким Ир Сен в интервью перуанской делегации, опубликованном газетой «Нодон синмун» 31 октября 1983 года. Он сказал: «Географически мы — полуостровная страна, находящаяся между большими странами. Вокруг нас Китай, Советский Союз и Япония… Расположенные вокруг нас большие страны издавна зарились на нашу страну и пытались поставить ее под свой контроль. <…> Низкопоклонники разделились на прокитайские, пророссийские и прояпонские группы… пытались добиться независимости страны под эгидой Китая или Советского Союза… Я критически взглянул на обстановку в национально-освободительном движении и остро почувствовал, что мы должны бороться, опираясь на силы своего народа».
В отдельных случаях корейские представители в частном порядке намекают на то, что у КНДР нет сколько-нибудь близких отношений с КНР, что с китайцами «трудно иметь дело», что для Пекина характерны «метания и зигзаги из стороны в сторону, то вправо, то влево», что политика Китая «эгоистичная», китайцы «чинят козни» и т. п. Подчеркивается, что Корея вынуждена терпеть такую китайскую политику, ибо между двумя странами существует очень длинная граница и стоит поссориться с Пекином, как «КНДР из полуострова превратится в остров».
Заслуживают, видимо, внимания и предположения в иностранной печати о том, что преемник Ким Ир Сена Ким Чен Ир лично не благоволит в последнее время к Пекину[27]. В этой связи примечательно, что Ким Чен Ир не присутствовал ни на одном мероприятии в рамках недавних торжеств в честь вступления китайских добровольцев в Корейскую войну, не принял ни одну из 30 китайских делегаций, прибывших на торжества.
В высказываниях китайских официальных лиц тоже порой можно уловить нотки раздражения корейскими партнерами: их «скрытностью, неискренностью», «шараханьями в политике».
Рассмотрим конкретно различия и противоречия между КНДР и КНР в той степени, в какой это позволяют имеющиеся данные.
Проблема урегулирования на Корейском полуостровеГлавное разногласие между КНДР и КНР — в подходе к урегулированию на Корейском полуострове. Именно из-за этого вопроса в корейско-китайских отношениях возникали в прошлом и продолжают возникать скрываемые от посторонних глаз трения, а порой и острые конфликты.
Официально КНР полностью поддерживает линию Пхеньяна, в том числе идею создания Конфедеративной Демократической Республики Корё, требование о выводе американских войск из Южной Кореи, инициативу о трехсторонних переговорах (КНДР, США, Южная Корея) с целью урегулирования корейской проблемы. Китай, по признанию как Пекина, так и Пхеньяна, явился посредником в установлении неофициальных контактов между США и КНДР. Корейское руководство не оставляет расчетов использовать хорошие отношения Пекина с Вашингтоном для получения дивидендов в вопросе урегулирования на полуострове.
Китай, однако, к неудовольствию Пхеньяна, ведет двойную игру в корейском вопросе. Опасаясь того, что обострение обстановки в Корее неизбежно отразится на китайско-американских и китайско-японских отношениях, на реализации планов модернизации экономики КНР, Пекин фактически взаимодействует с Вашингтоном и Токио в корейском вопросе, подталкивает Север на диалог и компромиссы с Югом, рекомендует КНДР не акцентировать внимания на проблеме вывода американских войск, отодвигая ее решение на неопределенное время.
Китайские руководители не разделяют беспокойства корейской стороны по поводу напряженности на полуострове. Пекин, в отличие от Пхеньяна, не высказывает возражения против формирования альянса США — Япония — Южная Корея. Декларации в поддержку позиции КНДР зачастую используются Пекином только для того, чтобы добиться каких-то уступок от Вашингтона в двусторонних китайско-американских отношениях. Китай налаживает двусторонние контакты с Южной Кореей, осуществляя на деле американскую идею «перекрестного признания» великими державами обоих корейских государств.
Свидетельством расхождений в позициях КНР и КНДР по корейскому вопросу является абсолютное преобладание в корейской прессе перепечаток советских материалов на эти темы над перепечатками аналогичных китайских материалов.
В первой половине 1982 года Пекин довольно энергично поддерживал КНДР. Министр обороны КНР Гэн Бяо на переговорах с корейскими руководителями в июле 1982 года потребовал от США убрать свои войска и военное оборудование с Юга Кореи, обвинил Вашингтон в «гегемонистских действиях» на Корейском полуострове, в «неразумной поддержке фашистского режима Чон Ду Хвана»[28].
Принимая Ким Ир Сена в сентябре 1982 года, китайские лидеры заявили о своей безоговорочной поддержке всех корейских инициатив по объединению страны. Вместе с тем Пекин на этот раз воздержался от критики США и Южной Кореи в связи с проблемами Корейского полуострова. Ким Ир Сен же выступил с резкими обвинениями в адрес «американского империализма» в связи с обострением положения в Корее и международной обстановки в целом.
Сдержанность китайцев объяснялась изменением ситуации в отношениях КНР с США. В августе 1982 года стороны после долгих споров подписали очередное коммюнике по тайваньской проблеме, и Пекин немедленно снизил накал пропагандистских выступлений против Вашингтона, в том числе и по корейской проблематике.
На переговорах с госсекретарем США Дж. Шульцем в феврале 1983 года китайские лидеры полностью «забыли» упомянуть о ситуации на Корейском полуострове, где как раз в тот самый момент начались крупнейшие военные маневры Пентагона и южнокорейских войск «Тим спирит — 83». Лишь после протеста со стороны Пхеньяна мининдел КНР У Сюэцянь в коридоре походя бросил Дж. Шульцу одну малозначительную фразу о Корее[29]. Уже после отъезда Дж. Шульца явно для «умиротворения» КНДР китайская печать выступила с двумя комментариями, в которых Вашингтону рекомендовалось убрать войска с Юга Кореи (но о военных маневрах так ничего и не говорилось, равно как и об угрозе США миру в Корее и т. п.)[30].
Весной 1983 года произошло дальнейшее потепление в китайско-американских отношениях, и выступления КНР по КНДР стали еще сдержаннее. В сентябре 1983 года на встрече Ху Яобана с Ким Ир Сеном в районе китайско-корейской границы Пекин убедил корейского руководителя добиваться смягчения обстановки на полуострове. Китайцы взяли на себя роль посредника между КНДР, с одной стороны, и США и Японией, с другой. В ходе переговоров с министром обороны США К. Уайнбергером в Пекине в сентябре 1983 года Дэн Сяопин по существу дал заверения Вашингтону в том, что у северокорейской стороны нет намерения осуществлять вторжение в Южную Корею, указав при этом, что ослабление напряженности на Корейском полуострове отвечает в долгосрочном плане как американским, так и китайским интересам[31].
Вскоре, однако, 9 октября 1983 года в Рангуне произошел взрыв, в результате которого погибли высокопоставленные представители Сеула. В китайской печати без каких-либо комментариев опубликовали одинаковые по объему статьи о позициях Бирмы и КНДР по рангунскому инциденту. Было процитировано заявление бирманского правительства, что «убийство в результате взрыва в Рангуне 9 октября 17 высокопоставленных официальных лиц Южной Кореи является делом рук КНДР[32]. По дипломатическим каналам китайская сторона прямо обвинила Пхеньян в организации террористического акта и выразила свое возмущение тем, что КНДР торпедирует диалог на Корейском полуострове. Пхеньян в ответ отозвал из Пекина посла и всех советников своего посольства. Временным поверенным остался первый секретарь посольства КНДР в КНР[33].
Накануне визита в Японию (24–28 ноября 1983 г.) Ху Яобан вновь встретился с Ким Ир Сеном на границе. Стороны договорились «замять» разногласия. Ким Ир Сен подтвердил интерес к диалогу со своими оппонентами по «корейскому узлу» при посредничестве Пекина. В Токио Ху Яобан действовал как бы по поручению Пхеньяна, и тем не менее некоторые из высказываний Ху Яобана в Токио не могли понравиться в КНДР. Китайский лидер заявил, в частности, что обе корейские стороны не должны больше принимать действия, ведущие к обострению напряженности на полуострове, и что если Север нападет на юг, Китай его не поддержит[34]. Корейская печать не только опустила эти высказывания Ху Яобана, но и вообще весьма скупо осветила его визит в Японию.
В начале 1984 года КНДР выдвинула предложение о проведении трехсторонних переговоров с участием двух корейских государств и США с целью заключения мирного договора взамен соглашения о перемирии и подписания с Югом декларации о ненападении. Предложение было согласовано с Пекином, и Чжао Цзыян, находившийся с визитом в США в январе 1984 года, по просьбе корейцев передал его Белому дому. Пхеньян же, как говорили китайские официальные лица, неожиданно для руководства КНР решил в тот самый момент выступить с упомянутой инициативой публично. Чжао Цзыян был якобы «обескуражен» этой акцией КНДР[35].
Китайская сторона откликнулась публичным одобрением корейского предложения. У Сюэцянь в беседе с Ким Ен Намом 7 февраля 1984 года сказал: «Предложение, выдвинутое КНДР, является рациональным и будет содействовать смягчению ситуации на Корейском полуострове и мирному воссоединению Кореи, китайская сторона приложит усилия для проведения трехсторонних переговоров»[36]. Ху Яобан в интервью агентству Синьхуа 12 мая 1984 года заявил: «Мы полностью поддерживаем данное предложение»[37].
Вашингтон отклонил предложение корейской стороны, потребовав участия в переговорах и КНР. Однако Пхеньян был против этого, и Пекин, как отмечали в беседах представители МИД КНР, согласился с корейской позицией.
Тем не менее само выдвижение Пхеньяном идеи трехсторонних переговоров свидетельствовало о влиянии Пекина на северокорейскую позицию: ранее КНДР соглашалась вести переговоры о мирном договоре лишь с США, без участия Сеула.
Китайские лидеры продолжили диалог по Корее в ходе переговоров в Пекине в марте 1984 года с японским премьером Я. Накасонэ. И на этот раз линия, взятая Пекином, не могла полностью устроить КНДР. Ху Яобан повторил тезис о готовности «противостоять любым действиям, с какой бы стороны они ни исходили, направленным на обострение напряженности на Корейском полуострове»[38]. Китайская сторона не высказала никаких возражений против формирования тройственного союза Вашингтон — Токио — Сеул, а в прессе КНР появился ряд материалов, в которых американские войска на Юге Кореи характеризовались как «передовая линия» обороны против «советской экспансии на Тихом океане»[39]. В КНДР практически обошли молчанием визит Я. Накасонэ в КНР.
В ходе майского визита в КНДР Ху Яобан публично в очередной раз выступил с заявлениями, которые должны были понравиться хозяевам. 6 мая на массовом митинге в Пхеньяне он сказал: «Китай последовательно и решительно выступает против размещения США своих войск в Южной Корее и вмешательства во внутренние дела Кореи. Во время нынешнего визита американского президента в Китай китайские руководители, в том числе и я, еще раз дали понять, что Китай полностью поддерживает Корею в деле мирного объединения без внешнего вмешательства и требует от США полного вывода всех войск из Южной Кореи, выступает за объединение Кореи в форме конфедерации»[40].
На самих же переговорах Ху Яобан продолжал убеждать Ким Ир Сена принять встречное предложение Р. Рейгана о четырехсторонних переговорах, не настаивать на немедленном выводе американских войск с Юга и пойти на контакты с сеульским режимом[41]. На пресс-конференции в г. Янь-цзи 12 мая Ху Яобан подчеркивал: «Мы всегда выступали против дислокации американских войск в Южной Корее. В ходе визита мы вновь открыто подтвердили нашу позицию. Северная Корея уже многократно со всей ясностью давала понять о своем желании вести консультации с США и по вопросам вывода войск.
Мы уже передавали некоторые послания Северной Кореи такого характера правительству США. Мы надеемся, что власти США уделят надлежащее внимание справедливому призыву корейской стороны и посредством контактов и переговоров будут шаг за шагом решать существующую проблему. На наш взгляд, в процессе самостоятельного мирного объединения Кореи упомянутая проблема должна быть решена»[42].
На встрече Ху Яобана с Ким Ир Сеном в Синыйчжу 4–6 мая 1985 года китайская сторона заявляла, что переговоры между Севером и Югом «вывели бы КНДР из изоляции», что положение на Корейском полуострове должно быть спокойным, там должны царить доверие и мир, не должны происходить инциденты[43].
Выступая в Токийском пресс-клубе 25 апреля 1985 года, Пэн Чжэнь разъяснял, что КНР выступает за расширение контактов и диалога между Севером и Югом Кореи[44]. Дэн Сяопин в беседе с делегацией партии Комэйто 1 августа 1985 года выразил надежду на продвижение вперед диалога между Севером и Югом Кореи, а также на возможность осуществления трехсторонних переговоров. Действия Китая, сказал китайский руководитель, заключаются в том, чтобы содействовать диалогу между Севером и Югом и трехсторонним переговорам, осуществлению мирного объединения в форме конфедерации между Севером и Югом. Если на Корейском полуострове разразится война, подчеркивал Дэн, пострадают все, в том числе и КНДР, и дело объединения Кореи[45].
В публикациях по случаю 37-й годовщины образования КНДР китайская печать всячески выпячивала роль Сеула в процессе мирного урегулирования в Корее, указывалось, что корейский вопрос должен быть мирно решен корейскими сторонами, что диалог между Севером и Югом должен быть во что бы то ни стало продолжен[46].
На торжествах в Пхеньяне в октябре 1985 года объединение Кореи выделялось корейской стороной в качестве самой актуальной проблемы мировой политики. Подчеркивалось, что без ее решения «нельзя думать о мире в Азии». Четко прозвучала критика «американского империализма». С китайской стороны упор был сделан на важность мирного диалога Север — Юг, трехсторонних переговоров КНДР — Ю. Корея — США.
В частном порядке китайские представители добавляют, что в КНР существует скептическое отношение к перспективам диалога Север — Юг: сохраняется взаимное недоверие сторон, создание Конфедерации Корё не совсем реально (китайская схема «одно государство, две социальные системы» исходит из наличия единой власти — центрального правительства КНР, в Корее же — соединение двух властей). Диалог будет трудным, долгим, малорезультативным, но, подчеркивают в Пекине, тем не менее он лучше, чем конфронтация.
Контакты Китая с Южной КореейВ Пхеньяне вызывают раздражение китайские контакты с Южной Кореей, число которых неуклонно растет. Этот вопрос, согласно заявлениям корейских дипломатов, регулярно поднимается на переговорах между руководителями КНДР и КНР. Демарши не имеют эффекта. Пекин отрицает наличие подобных контактов. По сообщению «Нодон синмун», на недавней встрече в Нью-Йорке Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном китайский премьер в очередной раз заверил, что «Китай против вступления Южной Кореи в ООН и не имеет с ней никаких отношений»[47].
Факты и некоторые заявления самих китайских лидеров свидетельствуют, однако, о том, что КНР поддерживает и продолжает развивать связи с Южной Кореей. Характерны, в частности, следующие высказывания китайской стороны.
По сообщениям японских газет, заместитель председателя Постоянного комитета ВСНП Е Фэй заявил на встрече с делегацией японского общества международных молодежных связей 29 февраля 1984 года, что «Китай впредь будет принимать активное участие в спортивных соревнованиях, культурных мероприятиях и конференциях, проходящих в Сеуле»[48]. 31 июля 1985 года на японо-китайских консультациях мининдел Японии С. Абэ поднял вопрос о налаживании прямых торговых связей между КНР и Южной Кореей, передал предложение Южной Кореи об обмене торговыми представительствами между Сеулом и Пекином, Токио и Пхеньяном. У Сюэцянь заметил, что Китай не считает целесообразным менять существующие каналы торговли через третьи страны, но будет готов рассмотреть другие варианты, если изменится негативное отношение Пхеньяна к торговым связям между КНР и Южной Кореей.
Председатель ЦИК Комэйто Ё. Такэири на встрече с Дэн Сяопином 1 августа 1985 года передал устное послание Чон Ду Хвана, в котором выражено стремление к развитию отношений между Сеулом и Пекином. Одновременно глава южнокорейского режима поблагодарил китайскую сторону за то, что она разрешает контакты между корейцами, живущими в КНР, и их родственниками на юге Кореи, за осуществление торговых и спортивных связей с Сеулом, участие китайских представителей в различных международных форумах на территории Южной Кореи. Дэн Сяопин в ответ подтвердил, что Китай будет развивать подобные контакты с Сеулом, но прежде чем «идти дальше», надо подождать прогресса в диалоге Север — Юг. КНР готова посредничать в таком диалоге[49].
На переговорах в июле 1985 года с турецким премьером Озалом Чжао Цзыян также подтвердил, что КНР идет на определенные контакты с Южной Кореей, выполняет некоторые посреднические функции между Севером и Югом[50].
Проявлением недовольства Пхеньяна такими заявлениями китайских руководителей можно считать статью в «Нодон синмун» в августе 1985 года, в которой подчеркивалось, что «…Китай не является одной из заинтересованных сторон в корейском вопросе»[51]. Заслуживает в этой связи внимание информация в зарубежной прессе о том, что Сеул якобы предлагал провести встречу руководителей КНДР и Южной Кореи в КНР, но северокорейская сторона отказалась от услуг китайцев[52].
Контакты между КНР и Югом Кореи имеют место по целому ряду направлений.
С августа 1983 года Пекин начал разрешать въезд в Китай для участия в мероприятиях, проводимых по линии международных организаций, официальным представителям Южной Кореи. В 1985 году в Южной Корее побывало более 10 китайских делегаций на различные международные форумы.
По спортивной линии с 1984 года Китай участвует во всех соревнованиях, проводимых в Южной Корее под эгидой международных организаций. В 1985 году китайские спортсмены не менее 15 раз посещали Южную Корею, южнокорейские — не менее 12 раз — КНР[53].
По поводу участия КНР в Олимпиаде 1988 года в Сеуле Ху Яобан на встрече с председателем Ассоциации депутатов японского парламента за японо-китайскую дружбу М. Ито 22 марта 1984 года заявил: «Китай руководствуется международными правилами в вопросе об участии в международных соревнованиях. КНДР об это уже уведомлена»[54]. В последнее время китайская сторона высказывается насчет Сеульской Олимпиады осторожнее, подчеркивает свою поддержку идеи Пхеньяна о проведении Олимпиады 1988 года в обеих частях Кореи. Тем не менее по существу Китай готовится принять участие в Сеульской Олимпиаде.
Экономические связи между Пекином и Сеулом до последнего времени осуществлялись через Гонконг и Японию. Ху Яобан намекнул в интервью газете «Нихон кэйдзай» на возможность в будущем полной легализации торговли с Южной Кореей. Отвечая на вопрос, осуществляет ли Китай прямую торговлю с Южной Кореей и не намерен ли Пекин оживить экономические связи с Сеулом, он заявил: «Прямой торговли между Китаем и Южной Кореей нет. Что касается развития экономических связей между двумя странами в будущем, то этот вопрос мы хотели бы решать в зависимости от обстановки на Корейском полуострове»[55].
Японская газета «Иомиури симбун» сообщила 30.VIII.1985 г., что правительство КНР приняло в начале августа 1985 года решение об ослаблении ограничений на торговлю с Южной Кореей, в соответствии с которым Пекин дал действующим в Гуанчжоу, Гонконге и других районах китайским внешнеторговым организациям указание активизировать китайско-южнокорейские торговые связи.
Впредь торговые связи будут якобы осуществляться непосредственно между двумя странами. Решено также отменить запрет на экспорт в Южную Корею промышленного сырья, которое может быть использовано в военной промышленности. Косвенная китайско-южнокорейская торговля через Гонконг составила в 1983 году 839 млн гонконгских долларов, а в 1984 году — 1,444 млн гонконгских долларов. По данным западной прессы, Южная Корея инвестировала средства в ряд предприятий в специальных экономических зонах КНР. В Пекине якобы «позитивно относятся к подобным шагам Сеула, выражая готовность к сотрудничеству в области технологий с южнокорейскими компаниями»[56].
Встречи родственников корейской национальности, проживающих в Китае и Южной Корее, начали осуществляться с 1984 года, а переписка между ними — с 1979 года. Вопрос о взаимных поездках родственников был решен во время переговоров Накасонэ с Ху Яобаном и Чжао Цзыяном в марте 1984 года. Как официально подтвердил представитель МИД КНР, Чжао Цзыян дал согласие на предложение японской стороны разрешить проживающим в КНР корейцам встречаться со своими родственниками, проживающими в Южной Корее[57].
С 1984 года китайские самолеты, выполняющие регулярные рейсы в Японию, пролетают через воздушное пространство Южной Кореи и обслуживаются ее диспетчерами. Китай согласился предоставить аналогичные услуги для самолетов Южной Кореи. В ноябре 1984 года швейцарская авиакомпания осуществила чартерный полет по маршруту Пекин — Сеул.
В апреле 1984 года между Южной Кореей и КНР периодически практикуется открытие телефонных, телексных и телеграфных каналов связи через Японию на время международных спортивных состязаний (чемпионата Азии по баскетболу среди юниоров, чемпионата Азии по плаванию в Сеуле в 1984 году и т. д.).
Пекин и Сеул неоднократно успешно сотрудничали в последние годы при возникновении различных инцидентов: имели место переговоры между официальными лицами КНР и Южной Кореи, китайская сторона именовала партнеров представителями Республики Кореи.
Проблемы двустороннего характера. Разногласия и противоречия в северокорейско-китайских отношенияхРазногласия существуют в северокорейско-китайских отношениях и по проблемам двустороннего характера.
У сторон отсутствует полное понимание и одобрение внутренней политики друг друга. Анализ высказываний китайских лидеров на встречах с руководителями КНДР, материалов прессы КНР показывает, что Пекин предпочитает игнорировать «идеи чучхе». О них упоминается крайне редко, и не как об идеологии, а только как о принципе «самостоятельности». В Китае, хотя и уделяют в последнее время повышенное внимание Ким Чен Иру, но в большинстве случаев избегают называть его наследником Ким Ир Сена. В частных беседах китайские представители открыто высказывают свое отрицательное отношение к чучхе, методам управления экономикой в КНДР, к «наследованию» власти, «культу личности» и т. п. Проводится мысль, что корейское руководство близко по своему мировоззрению китайской «банде четырех».
У руководства КНДР, в свою очередь, порождают настороженность и опасения некоторые перемены в китайской внутренней политике, связанные с пересмотром наследия Мао, антикультовыми тенденциями, отказом от кооперирования в деревне, широким допуском в страну иностранного капитала, послаблениями в области идеологии, проникновением в КНР «буржуазного образа жизни».
При освещении XII съезда КПК в 1982 году корейская печать опустила выдвинутые Ху Яобаном положения об ошибках Мао и недопустимости «культа личности», о затухании классовой борьбы в период строительства социализма, об опасности волюнтаризма, штурмовщины и авралов в экономике, о необходимости использовать рыночный механизм, материальные стимулы в развитии народного хозяйства и т. п.
В ознаменование 90-летия со дня рождения Мао Цзэдуна газета «Но-дон синмун» опубликовала редакционную статью, в которой в превосходных тонах характеризуются заслуги Мао в революционной борьбе китайского народа, в международном революционном движении. Публикуются другие подобные материалы[58].
В корейской печати, как правило, обходится стороной китайская политика «открытых дверей». Японская газета «Иомиури симбун», комментируя переговоры между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном в мае 1984 года, указывала, что «по вопросам политики “открытых дверей” выявились разногласия в мнениях сторон». Газета обратила внимание на то, что Ху Яобан делал акцент на важность упомянутой политики, Ким Ир Сен же, как видно из китайских и корейских публикаций, «не отреагировал на эти заходы, отмалчивался»[59].
Печать КНДР весьма скупо информировала о 3-м Пленуме ЦК КПК 12-го созыва, на котором было принято решение о проведении крупномасштабных реформ в городе и который в КНР охарактеризовали как «исторический пленум». «Нодон синмун» поместила лишь краткое изложение протокольного сообщения Синьхуа о созыве пленума, составе его участников и двух принятых им постановлениях[60]. В последующем корейская печать не давала каких-либо дополнительных материалов по Пленуму ЦК КПК, не излагала и не комментировала решение о проведении экономической реформы.
Появляющиеся в печати КНДР упоминания об экономической политике Пекина носят самый общий характер и не раскрывают ее сути. Корейские представители и на двусторонних мероприятиях в речах и тостах уклоняются от собственных оценок перемен в подходе Пекина к управлению народным хозяйством. Самое большое, на что идут корейцы, — это выражение в общей форме удовлетворения по поводу достижений и пожелания новых успехов в выполнении решений съезда и пленумов ЦК КПК.
Вместе с тем в последнее время корейцы стремятся ознакомиться с тем новым, что появляется в КНР в социально-экономической области. В частности, интерес к нововведениям, к опыту создания специальных экономических зон был проявлен в ходе визитов в Китай Кан Сен Сана, Ким Ен Нама, министра внешних экономических дел Тен Сон Нама. Весьма вероятно, что опыт китайцев учитывался в КНДР при подготовке закона «О совместных предприятиях» (сентябрь 1984 г.), да и сама идея принятия такого закона, очевидно, родилась под влиянием китайского образца.
Источником определенных разногласий между двумя странами остается пограничный вопрос. Корейская сторона стремится на договорной основе зафиксировать границы. При этом она хотела бы получить от Китая всю территорию горы Пэктусан, которая является символом антияпонской революционной борьбы в Корее, по возможности добиться других территориальных уступок. Во время визита Чжао Цзыяна в Пхеньян в 1981 году был поднят вопрос о желательности полного отнесения к КНДР горы Пэктусан. Чжао Цзыян ответил, что не уполномочен решать данный вопрос. Позднее от Пекина был получен ответ, в котором говорилось, что еще не подошло время, когда нужно решать вопрос о горе Пэктусан[61].
Вплоть до настоящего времени китайская сторона весьма неохотно идет на обсуждение пограничных вопросов, не желая зафиксировать границу в документах и тем более идти на уступки КНДР в территориальном вопросе.
Объектом споров между КНР и КНДР является континентальный шельф у берегов Кореи. 30 января 1974 года Сеул и Токио заключили «соглашение о совместном освоении южной части континентального шельфа», предусматривавшее «создание зоны совместного освоения» на континентальном шельфе в Восточно-Китайском море к югу от 32 градуса северной широты. Сразу после подписания соглашения КНДР и КНР выступили с протестами. В заявлении МИД КНДР от 2 февраля 1974 года указывалось, что «континентальный шельф нашей страны является ценным достоянием нашей нации и никто не имеет права посягать на него»[62]. 4 февраля 1974 года МИД КНР охарактеризовал соглашение как посягательство на суверенитет Китая. Пекин утверждал, что вопрос о том, как делить континентальный шельф, должен быть решен Китаем и другой заинтересованной стороной[63]. Печать КНДР этот протест китайцев не упомянула.
В мае 1980 года в связи с началом разведочного бурения шельфа в «зоне совместного освоения» Пекин выступил с новым протестом, в котором говорилось о суверенитете Китая над той частью Восточно-Китайского моря, где ведется разведка морского дна[64]. «Нодон синмун» поместила редакционную статью, охарактеризовавшую соглашение как «недопустимый акт грабежа национальных богатств корейского народа»[65].
В последние годы данный вопрос не поднимался Китаем или КНДР, но вместе с тем решения он пока не нашел. По сообщениям иностранной печати, в КНДР выражают недовольство тем, что Пекин без согласования с корейской стороной начал сдавать в аренду западным нефтяным компаниям участки континентального шельфа в Восточно-Китайском море.
О территориальных претензиях Китая к КНДР свидетельствуют публикации в последние годы географических карт, на которых Корея обозначена как утраченная территория Китая[66].
Примечателен и факт различной трактовки в КНДР и КНР древнего государства Пархэ (Бохай), просуществовавшего с 698 по 926 год. Корейские ученые считают, что Пархе было самым могущественным государством в истории корейского народа. В Центральном историческом музее КНДР его границы показаны по реке Ляохэ на Ляодунском полуострове, по реке Амур и северной границе нынешнего Приморского края СССР. Сделаны ссылки на хронику 727 года и археологические раскопки в упомянутых районах. Корейские представители подчеркивают в беседах, что необходимо с крайней осторожностью относиться к утверждению китайских исторических хроник, которые грешат неточностями и апологетикой политики китайских императоров. В китайских же публикациях Бохай называется древним китайским государством[67].
Определенные трения возникают между КНР и КНДР из-за проблемы эмигрантов.
Вплоть до 1960-х годов в КНДР проживало около 40 тысяч китайцев, к 1981 году их оставалось уже не более 10 тысяч, а по состоянию на середину 1985 года — только 6 тысяч. Китайское население уменьшается за счет массового выезда на родину. В частных беседах с иностранными дипломатами в Пекине в 1982–1985 годах китайские представители жаловались на «серьезные притеснения» хуацяо корейскими властями. По китайским данным, хуацяо практически дозволяется заниматься в Корее лишь физическим трудом. Их зачастую не принимают на работу, существуют ограничения для поступления китайцев в корейские средние специальные и высшие учебные заведения. Китайцев не допускают на политические занятия, которые проводятся на заводах и предприятиях, где они работают. В 1984–1985 годах в некоторых вопросах эмигрантам сделаны послабления, но, по мнению китайской стороны, недостаточные.
В Китае проживает около 1,5 млн корейцев, в основном в Яньбянь-Корейском автономном округе на северо-востоке КНР. В ходе визита в КНР в 1982 году Ким Ир Сен, по некоторым сведениям, жаловался на ассимиляторскую политику китайских властей в отношении корейских эмигрантов[68]. Пхеньян не устраивает, что корейцев насильно заставляют учить китайский язык, запрещают иметь в доме портреты Ким Ир Сена, селят вместе с китайцами. За последние годы только нескольким корейцам разрешили учиться в вузах КНДР, на родине предков.
Периодически между Пхеньяном и Пекином имеют место и другие инциденты, как, например, переход на китайскую территорию группы высокопоставленных северокорейских офицеров в 1982 году и т. п.
Советский фактор в корейско-китайских отношенияхПолитика Пхеньяна в отношении Пекина тесно связана с советско-северокорейскими отношениями. Корейское руководство на протяжении последних двадцати с лишним лет стремилось лавировать между КНР и СССР, не примыкая ни к одной из двух сторон и используя советско-китайские противоречия для извлечения политических и экономических дивидендов. Как уже отмечалось выше, национализм, нежелание находиться в рядах соцсодружества, особые идеологические и политические позиции на деле сближали Пхеньян с Пекином в ущерб советско-корейским отношениям.
В последний период (1982–1985) в позициях корейского руководства произошли определенные подвижки. Появившаяся тенденция к улучшению советско-китайских отношений, неудовлетворенность многими аспектами политики Пекина, эскалация военных приготовлений США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), сложное экономическое положение страны и ряд других факторов толкнули корейское руководство на активизацию отношений с СССР, видоизменение позиций по международным проблемам, на проведение более сбалансированной линии в отношении СССР и КНР. Одновременно КНДР, которая ранее упорно отказывалась выражать свое мнение по вопросам отношений между СССР и Китаем, теперь стала предлагать свои посреднические услуги в интересах их урегулирования. Пхеньян явно опасается остаться в стороне от процесса нормализации советско-китайских отношений.
После визита Ким Ир Сена в СССР в мае 1984 года КНДР заметно активизировалась в области двусторонних советско-корейских отношений. Руководство КНДР и лично Ким Ир Сен стали уделять подчеркнутое внимание советским делегациям, произошли положительные изменения в отношении к советским представителям и специалистам. Корейская сторона предлагает расширить делегационный обмен в различных областях и поднять его уровень, она заметно увеличила число студентов, аспирантов и стажеров, в том числе гуманитарного профиля, направляемых в СССР. Особая заинтересованность проявляется в расширении экономического сотрудничества, включая элементы производственной кооперации.
КНДР стала поддерживать советские внешнеполитические инициативы. Так, корейской стороной одобрено предложение СССР о комплексном подходе к проблемам безопасности в Азии. Об этом заявлялось на официальных встречах представителей двух стран, в частности во время визита Кан Сен Сана в СССР (24–29.XII.1985)[69].
В коммюнике по итогам визита в СССР Ким Ен Нама (16–23.IV.1985) подчеркивалось: «Отметив как позитивный фактор оживление связей между СССР и КНР, стороны выразили убеждение, что нормализация советско-китайских отношений соответствовала бы коренным интересам народов двух стран, делу мира и укрепления позиций мирового социализма»[70]. Интерес Пхеньяна к улучшению советско-китайских отношений фиксировался в целом ряде других случаев.
Что касается Пекина, то на него возымело действие обновленная линия КНДР в отношении СССР, на что в Пхеньяне и рассчитывали. Начиная с 1960-х годов китайское руководство неизменно стремилось ограничить советское влияние на КНДР и по возможности оттеснить СССР из этого района. Потепление в советско-корейских отношениях не могло не вызвать беспокойства в Пекине.
В 1982–1983 годах КНР все еще не оставляла попыток открыто провоцировать недоверие в КНДР к СССР. Во время приема Ким Ир Сена осенью 1982 года китайские лидеры публично выступали с тезисами о «внешней агрессии в Афганистане», о «схватке двух сверхдержав за гегемонию», о «гонке вооружений СССР и США» и т. д.[71] В китайской печати проводилась мысль о том, что Советский Союз несет ответственность за обострение обстановки на Корейском полуострове и т. п.[72]
В 1984 году Пекин изменил линию поведения, отказался от публичных и вообще прямых, «в лоб», попыток подрыва советско-корейских отношений. Накануне отбытия Ким Ир Сена в поездку в СССР и страны Восточной Европы Ху Яобан пожелал корейскому руководителю успеха[73]. По его возвращении Ху Яобан выразил удовлетворение успешной поездкой[74].
Параллельно Пекин прилагал усилия по нейтрализации движения КНДР в сторону СССР. Так, по мнению иностранных обозревателей, это было главной целью визита Ху Яобана в КНДР в мае 1984 года, накануне поездки Ким Ир Сена в Советский Союз. Японская газета «Нихон Кэйдзай симбун» писала, что «в условиях переориентации Северной Кореи на Советский Союз Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан отправился в Северную Корею, чтобы приложить самые большие усилия для сохранения союзнических отношений с Северной Кореей». Газета далее подчеркивала, что «готовясь к поездке в Советский Союз, Ким Ир Сен намерен добиться некоторых дипломатических преимуществ над Пекином, который опасался влияния Советского Союза на своего стратегически важного союзника»[75].
Гонконгская печать указывала, что «Ху Яобан хочет предотвратить переход Северной Кореи в стан СССР»[76]. Министр обороны США К. Уайнбергер, касаясь визита в Москву Ким Ир Сена и Ху Яобана в КНДР, высказывал мнение, что «эти визиты, возможно, связаны с соперничеством между СССР и Китаем»[77].
Пекин по-прежнему прилагает усилия, чтобы предотвратить «крен» корейской политики в сторону СССР. Больше стало публиковаться материалов в поддержку позиции КНДР по «корейскому узлу», еще больше внимания уделяется корейским делегациям. Одновременно различными косвенными путями китайская сторона пытается посеять сомнения в КНДР относительно мотивов СССР и даже припугнуть корейское руководство. В частности, в гонконгской прессе появлялись сообщения о том, что китайские лидеры в беседах с представителями ряда развивающихся стран, дружественных КНДР, проводили мысль, что Китай «не потерпит советских военных баз» в Корее, что Советский Союз рассчитывает использовать Пхеньян в качестве «пешки» в противоборстве с США[78].
Различия в подходе КНДР и КНР к другим международным проблемамИмеются различия в подходе КНДР и КНР к другим международным проблемам. Они также затушевываются, и догадаться об их существовании можно лишь путем сравнительного анализа заявлений руководителей и материалов прессы двух стран.
Главное, что не устраивает Пхеньян во внешней политике Пекина, — это курс на тесное взаимодействие с США и Японией, поддержка военных приготовлений Вашингтона и Токио на Дальнем Востоке, игнорирование их попыток сколотить тройственный альянс с привлечением Сеула. Соединенные Штаты не признают КНДР и многое из того, что они делают в АТР, направлено прямо против Пхеньяна. Естественно, что для КНДР США вместе с их союзниками являются противниками, создают угрозу безопасности республики. Китайцы же, напротив, рассматривают Вашингтон и весь западный лагерь в АТР в качестве экономических и политических партнеров.
Показательно в этой связи, что все последние годы пресса КНДР практически замалчивала политические и военные контакты Пекина с Вашингтоном и Токио. В КНДР почти ничего не сообщалось о поездках в Китай Дж. Буша (1982), Дж. Шульца (1983), Р. Рейгана (1984); Накасонэ (1984); в США — Чжао Цзыяна (1984), Ли Сяньняня (1985); Ху Яобана в Японию (1983) и т. д. Различной была реакция КНДР и КНР на поездки Рейгана и Накасонэ в Сеул и Чон Ду Хвана в Вашингтон и Токио, Рейгана в Токио (в КНДР эти поездки подвергали резкой критике, в Китае — они освещались в чисто информативном плане, без какого-либо осуждения).
В то время как в Пекине проявляют определенный интерес к идее создания «Тихоокеанского сообщества» (выдвигаемой США и Японией), отношение Пхеньяна к ней резко негативное. Корейская печать выступает с критическими статьями, разоблачающими реакционность замысла «Тихоокеанского сообщества». Как подчеркивал теоретический орган ЦК ТПК журнал «Кыллочжа», «корейский народ будет и впредь, как и раньше, активно бороться за сохранение мира в АТР, против попыток создавать агрессивные «союзы» и «сообщества», идущие вразрез интересам и чаяниям народов этого региона»[79].
Как уже говорилось выше, корейская сторона выразила полную поддержку предложениям СССР, направленным на стабилизацию обстановки на азиатском континенте. В КНДР расценили решение участников Организации Варшавского договора о продлении срока действия Договора как «весьма правильное», поддерживают мирные инициативы соцстран, направленные на оздоровление обстановки в Европе, осуждают возрождение западногерманского реваншизма, отмечают необходимость дальнейшего укрепления единства содружества, активизации борьбы за мир, противодействия опасным планам США.
КНДР развивает отношения с ДРА. С 21 по 28 октября 1985 года по приглашению ЦК НДПА в ДРА находилась очередная делегация ТПК. Корейские представители выражали солидарность с борьбой афганского народа против «империализма и региональной реакции». Говорилось о необходимости дальнейшего развития межпартийных связей с НДПА на основе принципов пролетарского интернационализма[80]. В начале декабря 1985 года афганская делегация во главе с членом руководства НДПА М. Барьялаем находилась в КНДР и была принята Ким Ир Сеном[81].
У Китая по всем упомянутым вопросам иные позиции.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что корейская сторона постоянно поднимает тему общих задач КНДР и КНР в борьбе с империализмом, на что Пекин отвечает молчанием.
Недовольство корейской стороны различными аспектами внешней политики Пекина проскальзывает порой в беседах с представителями СССР и других стран. Делались, в частности, высказывания о том, что Корея всегда опасается неожиданных и опасных шагов КНР в сторону США и Японии. Корейцы сетовали, что Китай ведет закулисные переговоры с Вашингтоном, не информируя об их содержании. Указывалось, что КНР в стремлении развивать отношения с Западом игнорирует интересы соцстран, включая КНДР.
Корейцы неоднократно признавали, что в КНДР не одобряют курса Пекина на расширение связей с Японией, не согласны с позицией КНР относительно претензий Японии на «северные территории» и размещения советских ракет «СС-20» на Дальнем Востоке.
Китайские руководители со своей стороны пытаются успокоить Пхеньян, убедить его в правильности китайского внешнеполитического курса. Ху Яо-бан в ходе визита в КНДР в 1984 году подчеркивал, что развитие отношений с США полезно для стабильности в мире и для осуществления четырех модернизаций, просил «не беспокоиться» о «стратегических отношениях» с США. Американцы, мол, стремятся создать такое впечатление, но Китай не будет втянут в стратегическое партнерство. Развивая межгосударственные отношения, Китай всегда будет выступать против «непотопляемых авианосцев» (американские войска в Корее и т. д.). Пекин постоянно уговаривает КНДР перейти к политике «открытых дверей» по китайскому образцу.
Различия между Пхеньяном и Пекином в подходе к международным проблемам не следует вместе с тем преувеличивать. Национализм руководства ТПК по-прежнему толкает его на позиции, близкие Китаю и недружественные СССР.
Так, на переговорах в Индонезии 27–28 ноября 1985 года Пак Сен Чер осудил «доминационистские устремления сверхдержав» в регионе, высказался за вывод вьетнамских войск из Кампучии и за проведение там всеобщих выборов с участием представителей «коалиционного правительства». Пак Сен Чер предложил Джакарте наладить регулярные политические консультации в рамках движения неприсоединения «с целью сохранения чистоты движения»[82].
В те самые дни, когда в Пхеньяне принимали делегацию НДПА, Ким Ен Нам находился с официальным визитом в Пакистане. Корейский мининдел подчеркивал дружеский характер отношений между КНДР и Пакистаном, близость позиций двух стран по проблемам Азии, движения неприсоединения, упрочения мира и международной безопасности. Ким Ен Нам молча выслушал выпады Президента Пакистана Зия-уль-Хака против Афганистана, передал ему приглашение посетить КНДР[83]. По пути в Пакистан Ким Ен Нам останавливался в Пекине и вел там переговоры с У Сюэцянем[84].
Торгово-экономические связи между КНДР и КНРВ Пхеньяне и Пекине придают большое значение взаимным торгово-экономическим связям. Для КНДР Китай является вторым по важности после Советского Союза экономическим партнером, который обеспечивает значительную часть необходимых импортных товаров, помогает в реконструкции и строительстве хозяйственных объектов, оказывает финансовую и военную помощь, посредничает в установлении контактов с западными фирмами.
Чисто экономический интерес Китая к сотрудничеству с КНДР в настоящее время ограничен из-за слабости корейской экспортной базы, большой клиринговой задолженности корейской стороны, нежелания нынешнего китайского руководства отвлекать средства на помощь за рубежом.
Однако в политическом плане с точки зрения предотвращения отхода корейского руководства от Пекина, сближения КНДР с СССР экономические связи рассматриваются Китаем в качестве важной составной части его взаимоотношений с Пхеньяном. При этом в последнее время Пекин уделяет все большее внимание обеспечению собственных коммерческих интересов в торгово-экономическом сотрудничестве с КНДР (табл. 2).
Таблица 2
Торговля КНР с КНДР (в млн руб.)*
Экономические связи КНДР с КНР в прошлые периоды по экономическим и политическим причинам неоднократно подвергались колебаниям[85]. Сохраняются трудности в торгово-экономическом сотрудничестве двух стран и в последние годы.
Удельный вес КНР во внешней торговле КНДР колеблется в районе 15 % (СССР — более 24 %), удельный вес КНДР во внешней торговле КНР очень незначительный, менее 1 %. Торговля с 1980 года ведется в швейцарских франках по мировым ценам, на клиринговой основе.
Как видно из табл. 2, товарооборот между КНР и КНДР, несколько варьируясь, в целом не вырос за последние годы. В 1984 году он был немного ниже, чем в 1981 году, в 1985 году, видимо, вернется к уровню 1981 года. Экспорт КНР сокращался, а импорт возрастал (в 1985 г. наблюдается обратное явление), но при этом китайский экспорт во все годы (за исключением 1982 г.) превышал импорт КНР из КНДР.
Характерный момент торговли КНДР с КНР — регулярное недовыполнение корейской стороной своих обязательств (это явление наблюдается и в торговле КНДР с большинством других стран). Китай же свои обязательства, как правило, выполняет. Все это вместе ведет к несбалансированности товарооборота.
В 1981 году истек срок действия долгосрочного торгового соглашения (1977–1981 гг.) между КНР и КНДР. Китай вначале решил отойти от практики долгосрочного планирования торговли с КНДР и осуществлять ее только на базе годовых протоколов. Такая позиция обусловливалась невыполнением корейской стороной своих внешнеторговых обязательств, а также внутренними экономическими трудностями КНР.
Ким Ир Сен, однако, в ходе своих переговоров с китайскими руководителями в сентябре 1982 года смог переубедить их, и в октябре стороны подписали новое долгосрочное торговое соглашение об обмене основными товарами на 1982–1986 годы. Торговля осуществляется в соответствии с этим соглашением и ежегодно подписываемыми протоколами о товарообороте и платежах (на 1985 год подписан 12.I.1985 г. в Пекине).
В порядке погашения клиринговой задолженности ежегодно предусматривается увеличение экспорта КНДР в КНР, но на практике погашения не происходит. В качестве ответной меры Пекин стремится ограничивать поставки своих товаров (как следствие — почти ежегодное сокращение китайского экспорта). Постепенно клиринговая задолженность КНДР накапливается и через какой-то срок по просьбе корейской стороны или погашается, или переносится в кредит.
На конец 1981 года задолженность КНДР составляла около 190 млн рублей. Стороны договорились, что она будет погашена в течение 5 лет (1982–1986). В 1982 году Пхеньян выполнил свои годовые обязательства на 73 %. Особенно велики были недопоставки «валютных» товаров — цинка, свинца, стального листа, мочевины. По выплате ранней задолженности корейцы выполнили обязательства на 68 %. Со стороны Китая недопоставок не было. В итоге клиринговая задолженность КНДР выросла до 260 млн рублей. Была достигнута договоренность о беспроцентной рассрочке платежей, а объем торговли на 1983 год запланирован аналогичный 1982 году.
В 1983 году корейцы выполнили обязательства всего на 63 %. Китайский импорт из КНДР уменьшился по сравнению с 1982 годом на 21,1 %. КНР выполнила протокольные обязательства на 95 %. Товарооборот сократился на 10,8 %.
В 1984 году протоколом было предусмотрено, что торговля между КНР и КНДР возрастет по сравнению с уровнем 1983 года на 16,6 %, в том числе экспорт КНДР — на 20,9 %, импорт КНДР — на 12,5 %. Фактически же товарооборот сократился на 1,9 %, при этом импорт КНДР уменьшился на 2,3 %, экспорт — на 1,3 %. КНДР в значительной степени недопоставила в КНР железную руду, горячекатаный стальной лист, цинк, цемент, оконное стекло, были сорваны поставки свинца и сигарет. Китай в качестве ответной меры не выполнил своих протокольных обязательств по нефти и нефтепродуктам, коксующемуся углю, совсем не поставил марганцевую руду[86].
На 1985 год запланирован товарооборот примерно на уровне 1984 года при некотором превышении китайского импорта над экспортом, но, как видно по данным за первое полугодие, КНДР не выполнит своих обязательств.
В корейском экспорте в КНР на минеральное сырье и металлы приходится около 85 % от общего объема, на химические товары — примерно 2,5 %, пищевкусовые — 13–15 %. КНДР поставляет на китайский рынок стальной прокат, антрацит, цемент, железную руду, чугун, металлорежущие станки, различные ткани, а также продукты моря, руды цветных металлов, цветные металлы, одежду, овощи и т. д.
Как видно из табл. 3, корейская сторона регулярно недопоставляет в Китай важнейшие товары экспорта.
По данным китайской таможенной статистики, удельный вес товаров группы «Топливо, минеральное сырье, металлы» составляет в экспорте КНР в КНДР более 90 %, товаров группы «Машины, оборудование и транспортные средства» — около 7 %. КНР поставляет нефть, нефтепродукты, коксующийся уголь, хлопок-сырец, поваренную соль, марганцевую руду, гипсовый камень, соевые бобы и другие сельскохозяйственные продукты (табл. 4). Экспортируются также химические продукты, текстильные изделия, обувь и другие товары легкой промышленности, обработанные сельскохозяйственные продукты, цветные металлы.
Для корейцев очень важны поставки нефти, и КНДР постоянно «нажимает» на КНР, добиваясь увеличения ее поставок. Китай идет на это неохотно, требуя увеличения корейского экспорта черных и цветных металлов, цемента и т. д. Но КНДР недопоставляет даже предусмотренное соглашениями, предпочитая сбывать эти товары в капстраны за конвертируемую валюту.
Таблица 3
Экспорт из КНДР основных товаров в КНР[87]
Таблица 4
Экспорт из КНР основных товаров в КНДР[88]
В 1980 году КНР поставила в КНДР 1,5 млн т нефти и нефтепродуктов в обмен на 2,5–2,8 млн т железной руды, некоторое количество цемента. В обмен на 2,5 млн т кокса и коксующих углей корейцы экспортировали в Китай такое же количество антрацита. Примерно эти же объемы сохранились в 1981–1983 годах.
В ходе визита Ким Ир Сена в КНР в ноябре 1984 года китайская сторона согласилась увеличить поставки нефти и кокса, а также предоставить кредит на оплату поставок продовольствия из Китая. Есть данные, что во время встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном в Синыйчжу в мае 1985 года была достигнута новая договоренность о поставке Китаем в КНДР сверх протокольных обязательств 100 тыс. т нефти и 100 тыс. т коксующегося угля[89].
Таким образом, китайско-корейская торговля не растет главным образом из-за постоянного срыва корейской стороной запланированных поставок, из-за ее неспособности погашать накопившуюся клиринговую задолженность и ответных мер КНР. Следует также учитывать и то, что Пекин выражает недовольство качеством многих корейских товаров (особенно готовых изделий). Неоднократно Китай отказывался от партий корейских станков и тракторов.
Между КНДР и КНР развиваются и другие формы экономического сотрудничества, в которых Пекин в основном выступает в качестве помогающей стороны. Китайско-корейское сотрудничество уступает по масштабам советско-корейскому, но тем не менее имеет существенное значение для народного хозяйства КНДР.
Стороны создали три смешанные комиссии: по научно-техническому сотрудничеству (XXV сессия в 1985 г.); по эксплуатации энергоресурсов реки Амноккан (Ялуцзян) (XXXVIII сессия в 1985 г.); по сотрудничеству на пограничных железных дорогах.
В соответствии с протоколом, подписанным в октябре 1982 года, после визита в Китай Ким Ир Сена КНДР и КНР обязались развивать сотрудничество в области машиностроения, химической и фармацевтической промышленности, промышленности строительных материалов, сельского, лесного и водного хозяйства, а также здравоохранения.
За последние годы с помощью КНР в КНДР построены или строятся следующие хозяйственные объекты: нефтеперерабатывающий завод «Понхва» в районе г. Синыйчжу мощностью 2 млн т в год и нефтепровод от границы до завода; текстильный комбинат в Пхеньяне (оба объекта сданы в эксплуатацию в 1982 г.); целлюлозно-бумажный комбинат в районе г. Хэджу мощностью 11 тыс. т писчей бумаги; завод в Пхеньяне; ТЭЦ в Анчжу (сдана вторая очередь на 400 тыс. кВт); ТЭЦ в районе г. Сунчхон на 200 тыс. кВт;
2 станции метрополитена в г. Пхеньян.
В 1985 и 1986 годах на р. Амноккан КНДР и КНР совместно сдадут в эксплуатацию две гидроэлектростанции. До этого уже были сданы в строй две ГЭС. В результате общая мощность совместно построенных гидроэлектростанций, находящихся в ведении китайско-корейской комиссии по совместной эксплуатации энергоресурсов р. Амноккан, составит 1,61 млн кВт, а годовая выработка электроэнергии 7,65 млрд кВт·ч[90].
В ходе визита в Китай корейской делегации во главе с министром внешних экономических дел Тэн Сон Намом (11.VI–3.VII.1984) был в принципе решен вопрос о разработке в Северо-Восточном Китае, у границы с КНДР, с участием корейских рабочих и техников залежей коксующегося угля для нужд народного хозяйства КНДР. Китай рассматривает это как «интернациональную помощь» (в КНР избыток собственной рабочей силы).
Во время пребывания в КНР правительственной экономической делегации во главе с заместителем премьера Административного совета Кан Дин Хэ в январе 1985 года было подписано соглашение об оказании Китаем экономической помощи КНДР. Помимо разработки залежей коксующегося угля, соглашение предусматривает, что Китай на условиях кредита сделает следующее: окажет содействие в строительстве завода шариковых авторучек в Хамхыне и тепловой электростанции в северном районе на берегу р. Чхончхонган.
В 1982 году было подписано три соглашения между Банком Китая и Банком для внешней торговли КНДР о торговых и неторговых платежах и об обмене валют.
В 1983 году стороны достигли соглашения о транзитной перевозке китайских экспортных и импортных грузов в торговле с Японией через корейский порт Чхончжин, имеющий железнодорожное сообщение с КНР. С октября 1983 года ходят прямые пассажирские поезда Пхеньян — Пекин (2 раза в неделю). Ранее поезда доходили только до границы.
Пекин предоставляет КНДР финансовую помощь, хотя и делает это неохотно и в недостаточных с точки зрения корейского руководства количествах. Пхеньян постоянно ставит перед КНР вопросы, связанные с такой помощью. Они фигурировали, в частности, на встречах в 1982 году Ким Ир Сена с китайскими лидерами, когда корейской стороне удалось добиться согласия Китая на предоставление КНДР кредита размером в 100 млн долл. для выплаты задолженности капстранам. Китай также обещал способствовать активизации контактов западных фирм с КНДР. Этого, конечно, было явно недостаточно, чтобы существенно содействовать улучшению положения корейской экономики. Но на большее китайцы не согласились.
По некоторым данным, китайцы отклонили предложение Кан Сен Сана (выдвинуты во время его визита в КНР в 1984 г.) о сооружении в Северо-Восточном Китае в счет выплаты долгов с корейской помощью мощной угольной шахты, которая должна быть оснащена оборудованием, импортированным КНДР из Польши. И Ху Яобан, и Чжао Цзыян уклонились от каких-либо конкретных обязательств по увеличению прямой экономической помощи КНДР, обратив внимание Кан Сен Сана на различные трудности в народном хозяйстве Китая.
В этой связи примечательно высказывание Чжао Цзыяна на приеме в посольстве КНДР о том, что «в нашей работе и реформах был достигнут некоторый прогресс, несколько повысился жизненный уровень народа, однако имеется еще немало трудностей и проблем, ожидающих дальнейшего изучения и разрешения»[91].
Как уже отмечалось выше, неоднократно за эти годы КНР соглашалась погашать или отодвигать выплату клиринговой задолженности КНДР. Китай оказывает на льготных условиях техническое содействие, дает беспроцентные кредиты сроком погашения в течение 10 лет, не взимает плату за услуги своих специалистов.
При этом китайская сторона постоянно обращает внимание Пхеньяна на то, что Китаю трудно оказывать помощь, что КНДР — более богатая страна (по ВВП, количеству зерна на душу населения и некоторым другим показателям). В неофициальном порядке китайцы сетуют, что в общей сложности КНР уже оказала КНДР помощь на 2 млрд юаней (957 млн руб.), но в Корее об этом предпочитают не вспоминать. Корейцы же продолжают жаловаться на недостаточную экономическую помощь Китая, в частности на ограничение поставок кокса, нефти, на отказы китайской стороны предоставить КНДР дополнительные кредиты.
В последние годы после довольно продолжительного застоя активизировалось китайско-корейское сотрудничество в военной области. Китай продолжает помогать в техническом оснащении вооруженных сил КНДР, поставляя самолеты, бронетранспортеры, танки, самоходные артустановки, радио и радиолокационную технику, боевые катера, транспортные средства. В китайских военных учебных заведениях обучается небольшая группа специалистов из Корейской народной армии. Однако объемы китайской помощи и в этой области не устраивают КНДР.
ЗаключениеТаким образом, между КНР и КНДР осуществляется тесное политическое, военное и экономическое сотрудничество. Однако оно не является полностью гладким: между сторонами сохраняются и на отдельных направлениях усиливаются различия и разногласия (урегулирование на Корейском полуострове; оценка политики США и их союзников; двусторонние трения; идеологические расхождения; коллизии в торгово-экономической сфере и т. д.).
Тем не менее долговременная заинтересованность Пхеньяна и Пекина друг в друге остается неизменной и перевешивает имеющиеся различия и разногласия. Близость КНР и КНДР обусловливается многими объективными и субъективными факторами, в том числе географическим соседством двух стран, тесными историческими связями, общностью культурного и психологического склада корейского и китайского народов, традициями совместной борьбы сначала против японского милитаризма, затем против США. Главное же — это нынешняя политическая, идеологическая, экономическая потребность сторон друг в друге.
Для КНДР Китай — необходимый «тыл» во взаимоотношениях с Югом Кореи, Западом, «рычаг» в оказании влияния на США и их союзников в урегулировании на Корейском полуострове. КНР — важнейший (наряду с СССР) экономический партнер и источник помощи. Ссора с Пекином поставила бы Пхеньян в весьма сложное положение, особенно в условиях конфронтации в Корее. Как говорят сами корейцы, КНДР оказалась бы «в тисках» со всех сторон (протяженность китайско-корейской границы составляет 1600 км). Следует иметь в виду и то, что руководство ТПК по-прежнему остается на националистических позициях, а без тесных отношений с Пекином особый курс Пхеньяна в мировой политике и международном коммунистическом движении был бы немыслим. Национализм и вытекающая из него близость позиций по целому ряду актуальных международных проблем укрепляет базу корейско-китайского сотрудничества.
В этой связи активизация в последнее время интереса КНДР к развитию сотрудничества с СССР не дает оснований говорить о коренной переориентации корейского руководства в ущерб отношениям с Пекином. Речь скорее идет о некоторых тактических нюансах в рамках неизменной политики балансирования КНДР между Советским Союзом и Китаем. Нынешняя корректировка корейской политики объясняется скорее прагматическими соображениями Пхеньяна, стремлением получить от СССР экономическую и военную помощь, политическую поддержку в связи с экономическими трудностями внутри страны, дальнейшим укреплением военного и экономического потенциала Южной Кореи, активизацией ее связей с США и Японией.
В целом же упомянутые выше объективные и субъективные факторы позволяют прийти к выводу, что «параллельное» развитие отношений с СССР и КНР является долговременным курсом корейского руководства, отказ от этого курса возможен лишь в случае каких-либо крупных изменений в ситуации на Дальнем Востоке.
Что касается Пекина, то он твердо намерен «не уступать» КНДР Советскому Союзу и рассматривает сохранение преобладающего влияния на эту страну в качестве одного из главных приоритетов своей внешней политики. Пхеньян является единственным идейно-политическим партнером КНР в Азии, его самым близким другом на международной арене в целом — на XII съезде КПК и во всех последующих китайских документах КНДР неизменно называется первой среди стран, тесно сотрудничающих с Китаем (наряду с Румынией и Югославией).
Развивая отношения с КНДР, Пекин действует в рамках политики дифференцированного подхода, направленной на разобщение социалистического содружества и постепенный отрыв социалистических стран от СССР. Учитывая аномалии в идеологии и политике корейского руководства, его «особые» позиции в соцсодружестве и мировом коммунистическом движении, играя на корейском национализме, китайцы стремятся подключить КНДР к «борьбе против гегемонизма», использовать Корею для соответствующей работы среди неприсоединившихся стран. На нынешнем этапе КНР действует тоньше и завуалированнее, но суть китайской линии на корейском направлении пока не изменилась.
Еще одним направлением научных изысканий Наташи стала тема налаживания отношений с Южной Кореей. Ранее (см. т. 2, ч. 4) я уже упоминал, что Наташа еще в 1981 году, выступая на ситанализе «Корейский узел» в Институте востоковедения, изложила свое нестандартное видение нашей политики в Корее. Ситанализ организовал новый директор института Евгений Максимович Примаков, а участвовал в мероприятии весь цвет советского востоковедения — представители не только науки, но и ЦК КПСС, МИДа, других государственных структур, связанных с выработкой и реализацией внешней политики СССР.
Храня в памяти богатый опыт общения с корейцами в США, Китае и других странах, Наташа высказалась за налаживание по крайней мере неофициальных контактов с Южной Кореей, подчеркивая, что это будет способствовать снижению напряженности на Корейском полуострове, удовлетворению наших экономических потребностей и, возможно, позволит в какой-то степени ослабить привязку Сеула к военно-политической стратегии Вашингтона на Дальнем Востоке.
Говорила Наталья Евгеньевна не только убедительно, но и эмоционально: «Настало время прекратить сложившуюся практику, когда хвост вертит собакой и указывает, что ей делать. Почему мы должны смотреть на Южную Корею глазами Пхеньяна? Ведь не подлежит сомнению тот факт, что Южная Корея превратилась в успешное и уважаемое за рубежом государство, которое весьма заинтересовано в сближении с СССР. В наших национальных интересах перестать слепо следовать линии северокорейского руководства и позитивно откликнуться на инициативы Сеула». И здесь Наталья Евгеньевна отметила, как активно и настойчиво южнокорейское правительство добивается размораживания отношений с СССР.
Далеко не все согласились с тезисами Натальи Евгеньевны. Так, один товарищ, сотрудник ЦК КПСС, заявил: «Согласие на заходы со стороны южнокорейцев не только торпедирует наше сотрудничество с союзником, КНДР, но и подорвет единство всего социалистического лагеря, приведет к потере доверия к нашей стране среди всех прогрессивных сил Земли». Военный аналитик поддержал и развил аргументацию партийца: «Несмотря на все причуды Ким Ир Сена, Северная Корея является самым важным бастионом на Дальнем Востоке в нашей борьбе против американского и японского империализма и китайского ревизионизма. Считаю политически неверным выступать за забвение союзника СССР в угоду репрессивному режиму на Юге Кореи».
Но зато тезисы Наташи горячо поддержали Евгений Максимович Примаков и его заместитель по Институту востоковедения Георгий Федорович Ким.
В своем выступлении Е.М. Примаков сделал акцент на следующих моментах:
1. Пхеньян формально выступает за единство социалистических стран, а на деле бросает вызов усилиям СССР объединить прогрессивные силы планеты в антиимпериалистической борьбе. Северокорейское руководство находится на националистической платформе и при этом стремится жить за счет Советского Союза.
2. Южная Корея успешно модернизируется, уже обогнала Север по ключевым показателям экономического роста и, как следствие, укрепляются ее позиции на мировой арене.
3. Сеул проявляет растущий интерес к нормализации отношений с СССР. Далее Евгений Максимович выразил полное согласие с Н.Е. Бажановой в том, что наши шаги навстречу Южной Корее будут способствовать снижению градуса конфронтации на Корейском полуострове, более независимому от США поведению Сеула, удовлетворению наших экономических интересов.
Еще более решительно звучал голос Г.Ф. Кима. Он заявил, что «пришло время перестать плестись в хвосте ненадежной, авантюристичной и пользующейся дурной репутацией линии Пхеньяна и сконцентрироваться на удовлетворении национальных интересов Советского Союза».
Все эти призывы, однако, не находили отражения в политике Москвы. Как отмечалось в приведенной выше аналитической записке Н.Е. Бажановой, в первой половине 1980-х годов Ким Ир Сен, встревоженный китайским курсом рыночных реформ и открытости Западу, совершил очередной поворот в своей внешней политике. Вновь стал заигрывать с СССР, который, совсем испортив отношения с Западом и КНР, почувствовал потребность в северокорейском союзнике. Приход к власти в 1985 году М.С. Горбачева поначалу не внес изменений во взаимоотношения в рамках «треугольника» Москва — Пхеньян — Пекин.
М.С. Горбачев поставил задачу преодолеть разногласия с социалистическими странами. Новый лидер требовал строить отношения на равноправной основе, никому не навязывать своих рецептов и не отлучать от себя непокорных и своенравных. Ким Ир Сену понравилась такая постановка вопроса, тем более что с китайцами у него нарастали трения. Началось очередное сближение Москвы с Пхеньяном, в том числе в военной области. Китайцы на это болезненно реагировали. Давали понять, что пролет советских военных самолетов над территорией КНДР, заход наших кораблей в северокорейские порты создает дополнительное препятствие на пути нормализации отношений КНР с СССР.
У нас с Наташей «братание» со сталинистским режимом в Пхеньяне на антиамериканской и антикитайской платформе энтузиазма не вызывало. Вместе с тем уже в 1985 году стали намечаться признаки либерализации в общественных науках, приоткрытия для ученых возможностей творческого осмысления внешнего мира и нашей внешней политики. В этих условиях Наташа принялась за написание эссе по некоторым особенностям корейской цивилизации, новейшей истории Кореи, активизировала работу над монографией по экономике КНДР.
Вспоминали мы и о корейских сюжетах, связанных с нашей прошлой командировкой в Китай, в частности о том, как мы впервые ехали на поезде в Поднебесную в апреле 1982 года. Чтобы не скучать, мы придумывали себе развлечения. Например, наведывались в соседний вагон, который монополизировали северокорейские дипломаты. Дипломатов насчитывалось четверо, но все купе вагона были забиты оформленным на их имена багажом — ящиками, тюками, мешками, чемоданами.
Как объяснил нам начальник поезда, северокорейцы так путешествуют всегда. По указанию начальства они на государственные средства приобретают за рубежом разнообразные изделия — шампанское, мыло, стиральные порошки, крупы, шоколад и т. д. и везут все это в Пхеньян. Там дефицит немедленно передается в специальные валютные магазины, где отовариваются иностранцы и северокорейская номенклатура. Получив разъяснения начальника поезда, мы сразу же вспомнили, что не раз встречали дипломатов КНДР в московских хозяйственных, парфюмерных, бакалейных магазинах. Они предавались лихорадочной скупке целых партий товаров. Мы считали, что дипломаты готовились к спекуляции советским ширпотребом на родине. Оказывается, они выполняли ответственные задания партии и правительства.
Корейский вагон запомнился еще и весьма специфическими запахами. В нос била смесь ароматов маринованного чеснока, вяленой рыбы, грязных портянок. Хотелось бежать из этой газовой камеры куда глаза глядят. Мы возвращались в свое купе и коротали время с попутчиками, в том числе дипломатами, работавшими в советском посольстве в Пхеньяне.
Они жаловались на убогость жизни в КНДР: из развлечений охота и рыбалка, в городе иностранцев ждут только в немногочисленных спецресторанах и спецмагазинах. В обычное заведение лучше не заглядывать, все равно не обслужат. Пекин в сравнении с Пхеньяном выглядит райским местом, с изобилием замечательных товаров. Это при том, что китайские реформы находились в самом начале пути! И еда в китайском вагоне-ресторане отличная, в КНДР столь вкусных вещей днем с огнем не сыщешь! А нам она казалась никудышной, в Пекине мы впоследствии угощались несравненно более качественными блюдами. Зато, отмечали дипломаты-кореисты, китайские военные смотрятся несерьезно, даже комично, какие-то расхлябанные, в кедах с болтающимися шнурками, в мятой форме. А северокорейские бойцы выглядят здорово. Бравые, подтянутые, аккуратные, внушающие уважение.
О том, как мы общались с северокорейскими дипломатами в Пекине, уже рассказывалось в части 5 многотомника. Встречали мы в КНР и местных корейцев, а таких в этой стране насчитывалось полтора миллиона. Переселение корейцев в Китай приняло широкие масштабы в конце XIX столетия. Из-за социально-экономических невзгод жители Страны утренней свежести устремлялись, кто куда мог. Китайская Маньчжурия была под боком, земли и работы там хватало, и обездоленные корейские крестьяне охотно туда направлялись. После закабаления Кореи Японией в Маньчжурию потянулись также борцы сопротивления, политики и военные.
Основная часть современной корейской общины в Китае так и базируется в трех северо-восточных провинциях КНР, составляющих Маньчжурию. К границе с КНДР примыкает с китайской стороны уже упоминавшийся выше Яньбянь-Корейский автономный округ с преобладающим корейским населением. Китайские корейцы производили впечатление малоассимилировавшихся людей: китайским языком владели плохо, соблюдали корейские традиции, живо интересовались делами на родине предков.
Кроме корейской тематики мы взялись с Натулей за книгу по Китаю, с помощью жены я продолжал корпеть над докторской диссертацией.
Наши усилия на ниве науки находили отражение в дневниковых записях.
…Вчера в общей сложности часа четыре провели над диссертацией — делали выписки из китайских материалов. Связались с А.В. Никольским (Политиздат). Наша заявка на книгу «У Великой Китайской стены» включена в перспективный план. В следующий вторник подъедем в издательство, выступим по Китаю, обсудим все рабочие вопросы.
…Договорились с Натулей взяться по-настоящему за написание книги по Китаю. А Натуля параллельно продолжит работу над книгой по северокорейской экономике.
…С удовольствием читаем книгу царского дипломата Юрия Соловьева «25 лет моей дипломатической службы» — о годах, проведенных им в российских посольствах за рубежом. Первые главы посвящены Китаю. Читаешь и поражаешься, как ничего в этом мире не меняется. Та же вражда между сотрудниками посольства, те же межведомственные трения, тот же гегемонизм в политике, похожие на теперешние интриги в дипкорпусе и т. п. Хорошо описан быт иностранцев в Китае, взаимоотношения с местным населением, нравы и обычаи китайцев, политика России. Книга издана в 1928 году, сейчас такую, конечно, не пропустили бы.
…Прочли книгу дипломата Юрия Соловьева. Он служил в Китае, Греции, Черногории, Румынии, Германии, Испании. В книге нет выдающегося анализа эпохи, сенсационных открытий, но в ней масса интересного о той профессии и тех странах (Китай), которым мы тоже посвятили свою жизнь. Книга очень человечная, теплая, и когда прочтешь ее, возникает глубокая грусть о навсегда ушедших временах, людях, делах, грусть о человеческой судьбе и жизни. Сколь наше существование на этой земле скоротечно!
Книга настроила на творческий лад. Вот только в голову почему-то лезут американские воспоминания, переживаем, что не смогли отобразить на бумаге все то, что хотели и чувствовали. Может быть, когда-нибудь впоследствии?
…Периодически возникает сильное, щемящее, какое-то ностальгическое желание написать хорошую книгу. Но желание как неожиданно охватывает, также неожиданно испаряется. Ни за что пока не сажусь. Даже диссертацию делаю спустя рукава.
…Наташенька не покладая рук пишет аналитическую записку по отношениям КНДР с Китаем. Консультируется со мной. Одновременно продолжает разрабатывать тему северокорейской экономики, помогает мне с диссертацией по внешней политике КНР. Вспоминаем нашу книгу по США «Последний рубеж». Сожалеем, что ее так «обкорнали» редакторы. Хотели вложить в нее частичку своей души, но…
…Натуля сочиняет очередную записку: «Политика США на Корейском полуострове». Тема тоже серьезная и важная, и Наташа единственная, кто ее может осилить.
…Натуля наконец «добила» записку по отношениям КНДР с Китаем. Почти 50 страниц печатного текста! Вся история взаимоотношений начиная с 1949 года, в том числе спорные проблемы, которые держатся в секрете.
…За диссертацию взялся и в какой-то степени продвинул вперед третью часть. Надеюсь «добить» за эту неделю (работая по вечерам дома). Речь идет о самом первом, сыром варианте, совсем нескладном — просто подборки цитат, тезисов, мыслей. Но это главное. Когда «собью» всю работу в таком виде, тогда станет ясно, что оставить, а что выкинуть, куда что перебросить. Такое занятие надо в жизни иметь, оно заражает оптимизмом, отвлекает от неприятностей и переживаний, дает цель и перспективу, уничтожает депрессию.
Очень помогает Натуленька — подбирает и сортирует материалы, анализирует проблемы, дает советы по структуре диссертации и т. д.
…Со всей ясностью осознал, что написанные три книги — чушь, белиберда. Думал, завоюем известность. Какая там известность! Их никто и в руки не брал!
Глава 3. Вознесенные на «Олимп»
Для Натули наука была главным направлением трудовой деятельности, ну а я 1 августа 1985 года уже вышел на работу, из-за которой и был отозван на Родину из Пекина. Стал старшим референтом в Отделе ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран.
Уже попав в аппарат ЦК КПСС, я осознал глубину своей оплошности, когда в беседе с послом пытался отказаться от перевода на Старую площадь (как неофициально называли ЦК КПСС по местонахождению его аппарата). И дело не только в том, что работники ЦК считали себя обитателями Олимпа. Людям, пригласившим меня в отдел, занимавшийся международными делами, пришлось яростно сражаться за мою кандидатуру.
В то время (1985) кадровыми вопросами командовал Егор Кузьмич Лигачев, который спустил указание оказывать доверие исключительно лицам с богатым опытом партийной работы. Иначе говоря, профессиональным борцам за светлое будущее. С точки зрения Егора Кузьмича, несмотря ни на какие новые веяния, непозволительно было разбавлять голубую аппаратную кровь суррогатом. Ему представлялось опасным пускать чужаков неизвестно с какими мыслями в голове в главный храм КПСС.
Лигачеву пытались возражать: международные дела, мол, особые, там требуются страноведы со знанием иностранных языков — в обкомах и райкомах таких не сыщешь, вот и приходится черпать кадры в МИДе, в советских посольствах за рубежом. Егор Кузьмич через полпредов в Отделе оргпартработы разъяснял, как находить выход из положения.
Предлагаемый путь выглядел до гениальности простым. Надо было заприметить политически зрелых студентов МГИМО или МГУ и «вести» их. Вначале обеспечить длительную загранкомандировку, затем по возвращении ребят из-за кордона направить их в горком или райком, прокатать лет 5–6 в горячем партийном цеху и, если они не подкачают, проявят себя, открыть им, закаленным как сталь, врата в святая святых, в ЦК КПСС.
При всем своем блеске план, однако, имел минусы. Во-первых, кто эти люди, которым вменялось в обязанности «вести» молодняк на протяжении 10–15 лет? Бессмертные и бессменные аппаратчики? Во-вторых, можно ли представить себе специалиста, скажем по Японии, который согласился бы забросить профессиональные заботы, японский язык и на 5–6 лет переключиться на проведение партсобраний на ликеро-водочных заводах и вручение переходящих знамен лучшим коллективам по приему стеклотары? И это без гарантии попасть потом в ЦК на японское направление! Пожалуй, даже камикадзе не решился бы добровольно совершить подобный вираж.
В моем случае лигачевцев удалось перехитрить. Я был принят в отдел как человек, который якобы долгие годы совмещал профессиональные обязанности с выполнением партийных поручений. Тем не менее, уже трудясь в ЦК КПСС, я должен был порой краснеть за свое малопартийное прошлое.
Заслушивали меня на заседании профбюро. Один из членов уважаемого органа, отметив, что мало знаком с моей профессиональной деятельностью, стал журить меня за жидкий послужной список в сфере партработы. По его словам, невозможно было ожидать высокого КПД от человека, никогда не провозглашавшего с трибуны лозунги. При этом профсоюзный активист отлично знал, что мои служебные обязанности в ЦК заключаются не в мобилизации масс на построение развитого социализма, а в анализе ситуации в странах Азии и разработке внешнеполитических рекомендаций.
…Здание ЦК отличалось от подавляющего большинства других учреждений звенящей тишиной и шокирующей пустотой коридоров. Ответственные товарищи трудятся, им некогда болтаться по этажам и курить на лестничных площадках. Это первая заповедь, которую должен был усвоить новоиспеченный аппаратчик. Необходимо ежеминутно и даже ежесекундно делать вид, что ты страшно занят, горишь на работе и ничего больше на свете, кроме беззаветного служения великому делу, тебя не интересует.
Заканчивать трудовой день в 18:00 считалось просто кощунством. На час-другой, а еще лучше и на третий стоило задержаться в офисе. А уже затем с чувством собственного превосходства над окружающим миром, с усталой и озабоченной физиономией можно было не спеша двинуться к выходу.
Особым шиком являлось прибытие на службу в субботу, а еще лучше в воскресенье. Пусть всего минут на десять, но показаться, повертеться перед шефом. Наиболее смышленые товарищи специально копили документы, чтобы доложить их руководству именно в выходной день. Отметиться и затем мчаться вон, на волю. Если добраться до Старой площади лично не представлялось возможным, тогда использовался телефон. Были такие, кто ежечасно названивал дежурному в кабинете заведующего отделом, справлялся, нет ли срочных дел, ЧП. Как правило, ничего не случалось, но зато звонивший фиксировался в журнале дежурного и тем самым получал дополнительный шанс вырасти в глазах начальства и коллег.
На самом деле не только в выходные, но и в будни не существовало никакой потребности в сверхрвении аппаратчиков. Поэтому, соблюдая ритуал позднего ухода со службы, они решали в рабочее время личные дела. Один высокопоставленный функционер дни напролет пропадал на теннисном корте, а то и у любовниц. К концу «смены», однако, он подкатывал к Старой площади и часов до десяти вечера гарцевал вокруг еще большего начальства, а заодно изгалялся над подчиненными, мешая им вернуться к семьям. Товарищ названивал низшим по должности, и о горе, если кого-нибудь не оказывалось на месте.
Поэтому, запершись в кабинетах, сотрудники дремали, играли в шахматы, разгадывали кроссворды и поджидали вызова на ковер. Жен аппаратчики инструктировали всегда и всюду подчеркивать, что не видят супругов, что те «вкалывают» сутки напролет. Помню, одна такая дамочка жаловалась на перегруженность избранника судьбы даже в тот день, когда его отдел за полной никчемностью ликвидировали и он собирал пожитки в кабинете, бегал с обходным листом.
Вторая заповедь заключалась в том, чтобы держаться со всеми нецековцами на расстоянии и обращаться с ними как с младшими и незначительными. В первый же день меня проинструктировали: посетители, пусть даже твои ближайшие друзья, попав в штаб партии, должны чувствовать свою ничтожность, трепетать. А посему никакого панибратства ни с кем. Говорить с посторонними полагалось сухо, внушительно, назидательно, в повелительном наклонении. Командовать, а не говорить. Пришедшему отводилась роль слушающего и козыряющего.
Конечно, практиковались и другие формы общения с внешним миром. В частности, человека можно было вызвать для отчета, и тогда открывал рот он, разумеется, для оправданий. Особенно хвалить за проделанную работу не рекомендовалось. Две-три поощрительные реплики, а далее следовало акцентировать внимание на упущениях и ошибках, ориентировать на взятие новых вершин в строительстве светлого будущего.
Был в нашем отделе товарищ, который вызывал специалистов из нижестоящих организаций для приведения в порядок досье или перевода собственных выступлений за рубежом на иностранный язык. Другой — питал слабость к сексотам, после исповедования которых звонил в низовые партколлективы и предлагал наказать «заложенных» нарушителей дисциплины и диссидентов.
Но вообще-то Е.К. Лигачев и иже с ним не очень поощряли появление посторонних в партийном штабе. Однажды Секретариат ЦК разослал циркуляр, в котором с возмущением констатировалось, что по зданиям ЦК болтается слишком много чужаков и их число, о позор, возрастает. Помимо всего прочего, они наносили штабу прямой материальный ущерб. Съедали в буфетах дефицитные продукты и скупали в киосках редкие книги. На Старой площади развернулось соцсоревнование за сокращение потока посетителей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Часть 7. Разбитые мечты
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
1
Имеется в виду А.В. Лукин. Далее по тексту аналогичные случаи привычно-бытового написания инициала имени какого-либо лица специально не оговариваются.
4
См.: Огнев Ю.И. Китайско-корейские отношения и особенности внешней политики КНДР (1963–1977). М.: ИДВ, 1978.
12
В прессе КНР публиковалось еще больше материалов по СССР, но значительная их часть носила негативный характер.
67
См.: История Китая: Учебник для старших классов. Шанхай, 1984. С. 92; Китай. 1985. № 11. С. 24–27 и др.
85
См., например: Мун Де-До. Торгово-экономические отношения КНР с КНДР и Южной Кореей (1949–1983 годы) // Восток и современность (НИБ). 1984. № 1 (31).
86
См.: Экономика и внешнеэкономические связи социалистических стран Азии // ИБ 1985. № 381–382. С. 28, 65–66.
