«Овод»

Владислав Крапивин, 1959

«Серые лохматые облака летели низко. Костя и Тамара, запрокинув головы, смотрели, как навстречу облакам падает и не может упасть парашютная вышка. – Будто на экране, – сказал Костя. – Замедленная проекция. – Ну, вот опять ты со своими терминами, – хмыкнула Тамара. – На экране облака всегда плоские и ужасно скучные…»

Серые лохматые облака летели низко. Костя и Тамара, запрокинув головы, смотрели, как навстречу облакам падает и не может упасть парашютная вышка.

— Будто на экране, — сказал Костя. — Замедленная проекция.

— Ну, вот опять ты со своими терминами, — хмыкнула Тамара. — На экране облака всегда плоские и ужасно скучные…

— Не всегда. Это зависит от…

— Не спорь, — она тряхнула косой. — Они скучные, как твои разговоры о съемках, композиции, освещении и… тоска в общем…

Костя пожал плечами и зашагал вдоль забора стадиона, на котором таяли бугорки липкого снега — следы недавней игры мальчишек. Костя в другое время, пожалуй, тоже «вспомнил бы детство» и пустил в забор пару снежков. Но сейчас он шел и сердито размахивал портфелем.

Но долго сердиться он не мог.

— Ты все дразнишься, — начал он, — а киноискусству, если хочешь знать, принадлежит будущее.

— Вот новость!

— И потом, воспитательное значение… Хороший фильм может помочь человеку смелый поступок совершить, или даже…

— Уж не хочешь ли ты рассказать еще раз, как, посмотрев «Чапаева», решился в конце концов прыгнуть с парашютной вышки?

— А что? — обиженно блеснул очками Костя. — Да нет, я не про то… У меня в отряде один мальчишка есть. Вчера он «Овода» посмотрел. Так вот… Вечером он на лыжах в Покровку бегал. За книгой для больного товарища. До Покровки двенадцать километров, а дорога через лес. Вернулся уже в одиннадцатом часу… Мне это мать его товарища рассказала, того, который болеет. Вот пожалуйста: влияние героического кинообраза…

Тамара молчала. Она вспомнила, что именно вчера вечером начался плотный теплый ветер, который громыхал железом крыш и заставлял таять снега…

Сначала думали, что в кино пойдет весь шестой «А». Но оказалось, что многие видели «Овода» раньше, и желающих собралось человек десять.

По дороге ребята завернули в книжный магазин. Феде нужно было узнать, не поступила ли в продажу книга, которую обязательно хотел купить Вовка. Сам Вовка третий день лежал с простудой, но страдал не столько от болезни, сколько от скуки и от тревоги, что прозевает книгу.

— Так и называется: «Фритьоф Нансен» — внушал он Феде утром. — Не забудь… Если бы ты знал, Федька, как она мне нужна!

Федя знал.

В магазине продавщица сказала, что книга была утром, но уже распродана. Федя хотел отойти от прилавка, когда его остановил плотный человек в кожаном пальто.

Конец ознакомительного фрагмента.