Медная долина

Вадим Сепия

Напарники пытаются раскрыть личину лидера экстремистской группировки, чья цель – смена жестокого режима власти на противоположный, путем наибольшего террора.

Глава 2

10:45 Площадь Ткацкого района.

Толпа не унималась. Сотни эльфов разных возрастов скандировали лозунги и размахивали плакатами. Швейный завод продолжал гудеть, не обращая внимание на мусор у своих стен. Лица его вчерашних рабочих забыты. Стены не чувствуют отчаяния и сожаления. Когда-то он приютил местных. Стал их кормильцем. Вторым домом. Сейчас, их разделяет стена из полицейских. Они строгие, молчаливые. В касках и с железными щитами. В их крепких руках дубинки ждут сигнала. Пять метров отделяют несчастных от равнодушных.

В центре митингующих — переносная трибуна. Двухметровый эльф держит рупор. Он аристократически одет в однотонные, серые, клетчатые брюки и пальто. Красный шарф элегантно опоясал белый воротник рубашки. Длинные, светлые волосы аккуратно собраны в пучок на затылке. Бледность острого лица разбавляют медные, округлые очки. Взгляды устремлены на него. Одни смотрят с воодушевлением, те кто напротив — с презрением. Последние пока не получили распоряжение о задержания этой личности — Лорена Крайта. И вынуждены лицезреть представление.

— Вы все здесь — герои! — кричал он металлическим голосом, — Вы не боитесь, не молчите, боритесь на свою жизнь. За своих жён и детей. В конце концов, за выживание. А значит, имеете право. Государство готовило вас к работе с малых лет. Учило за ваши же деньги — шить одежду, чинить машины, быть верными гражданами своего кормящего города. И вы были ими.

Рабочие поддерживали каждый возглас лидера. Алодировали, кричали, лезли на столбы, размахивая плакатами.

— Чем же они вам отплатили? На этот раз не несчастной подачкой в виде тридцати медяков за рабочий день, а выбросили на улицу. Поставив к станкам продукт, так всеми обожаемой, промышленной революции — автоматонов! — продолжил Лорен, — Им не надо платить, их не надо кормить, жестянки могут сутками напролёт работать без усталых глаз. Это замечательно. Это прорыв безусловно… Но кто позаботится о нас? И самое главное, кто ответит за наши разрушенные судьбы? Вот главный вопрос мэру города!

Ситуация становится более накаленной. Из толпы выбегают молодые эльфы и бросают в стражей порядка жестяные банки, камни и палки под одобрительный шум. Те продолжают стоять на месте, прикрываясь щитами.

Лорен Крайт надел цилиндр, принесенный его подручным. Рядом с ним встала женщина, средних лет во рванье. Её уши проколоты серьгами, как и у большинства протестующих. Как и у самого Лорена. Некоторые из них медные, серебряные, редко золотые. Они символизируют статус и противостояние системе, которая исповедует телесную чистоту и опрятный вид. Никто не надругается над эльфийской красотой. Так учили с детства, такова культура.

— У миссис Кери, есть что вам рассказать, — сказал Лорен и передал рупор женщине.

— Друзья мои, — начала она, — Вы все меня хорошо знаете. Я работала в мастерской шестьдесят лет. Даже несмотря на гроши, которые получала, и была счастлива. У меня нет мужа, но на хрупких плечах трое детей. Я одевала их в школу и оплачивала институт. Моя дочь учится на швею. До недавних событий, но робот заменил меня, — на её глазах блеснули слезы, — У него нет детей. Нет мечты. Нас с дочерью уволили в один день. Пособия не платят, мы не подходим под их программу, как говорят в администрации. Сказали, что район охватила чума и для работы здесь больше нет условий, что тут опасно.

Крайт резко вырвал громкоговоритель:

— Но все мы знаем, что болезнь была занесена искусственно на ваш завод! Её создали в лабораториях и пустили на территорию вместе с крысами.

Унесли кучу жизней. Мы знаем имена этих предателей. И все для того, чтобы под прикрытием, вместо живых несчастных рабочих, поставить к станку бездушных автоматонов. Они ответят за это!

Несколько разъяренных эльфов напали на полицейских. Копы в свою очередь применив дубинки, жёстко встретили. Тех, кто уже лежал и стонал от боли — тащили под руки в тюремные грузовики. Стражи держали чёткое построение и выглядели непреодолимой силой. За ними, в стенах заводов, продолжала кипеть работа. Роботы шили и вязали в штатном режиме. Не во что не ставя оппонентов. Будто насмехаясь над жалкими попытками, быть услышанными.

Лорена Крайта и миссис Кери схватили. Полицейские, скрыв свои лица, отвели лидера митинга в фургон. Остальные демонстранты разбежались после неудачных попыток прорвать кольцо из щитов. Большинство задержано, ещё большая часть избита. Те, кто скрылись в улочках, оказались под прицелом прибывшей бригады правопорядка с псами-ищейками. По радио и телевидению объявлен комендантский час в Ткацком районе — по причине угрозы терроризма.

Три сотни эльфов, построились в шеренгу, перед задним входом в участок. Небольшая местность со скудной растительностью и влажной почвой. Высокий бетонный забор закрыл обзор цивилизованному миру. Ни к чему добропорядочным гражданам глазеть на нарушителей. Руки у всех за головой. Вздохи и стоны прорезались сквозь ряды. Охранники с карабинами бродили между раздетыми до нижнего белья беднягами.

Ворота разъехались в стороны. Посигналив, служебная машина, остановилась перед толпой. Водитель спешно вышел и открыл пассажирскую дверь. Оттуда с курительной трубкой в зубах, выбрался эльф. Он расхаживал в кожаных подкованных туфлях, цокая ими около задержанных. Глаза его бесцветные, почти серые, навязчивые. Голова с бритыми наголо висками. Остатки волос на макушке прилизаны к затылку. Чёрные как ночь. Легкая борода мешала определить на вскидку его возраст. Гладкое, бледное лицо как у юного эльфа, но на лбу — прорези старческих глубоких морщин. На нем нестандартный чёрный фрак, блестели серебряные пуговицы, даже там, где их не должно быть. За ним прислужливо ходил полицейский. Он держит в руке его цилиндр и кобуру с револьвером. С ухмылкой, прибыший всматривался в глаза задержанным. Его взгляд впивается в душу оппонента. В них просматривается необъяснимый, волчий голод.

— Очень жаль, наблюдать вас здесь в таком положении господа, — сказал он, — Моё имя Дэрш Мэденс, я — старший космисар Зелёной долины, — Дэрш склонился. Его голос звучал грубо, но сильно, с неуловимой издевкой, которую можно почувствовать, но не услышать, — Я понимаю вас. Вы ни в чем не виноваты. Послушали лжепророков, таких как мистер Крайт. Его сладкие речи о псевдосправедливости, и образ праведника затмили ваш разум. Но я здесь для того чтобы уберечь от подобных шарлатанов. Государство вас никогда не оставит, а эти сомнительные личности высосут все ваши сбережения прикрываясь митингами за праведность.

К комиссару подошёл капитан и передал список. Мэденс усмехнулся, зачитывая имена, указанные на бумаге:

— Преподаватель технического института Лорт Шир, Старший механик Перф Дарст, Оперная певица — Лери Круфт, сержант — Норт Хабс, — он смял лист, затем выбросив, — Будьте так любезны, подойдите ко мне.

Бедняги вышли под дулом ружей. Опустили головы и смотрели на треснувший асфальт. Через шрамы его пробивались зелёные ростки.

— Мистер Ширт, — обратился он к тощему мужчине с бородкой, — Свидетели утверждают, что ты, будучи преподавателем, агитировал студентов на подобные выходки на площади — абсолютно незаконные в государстве. Ты подбил молодые, трудовые умы, на агрессию в сторону государства и его защитников. Повёл всех на митинг в статусе лидера. И подверг опасности сотрудников полиции. Что ты скажешь в свою защиту?

— Господин, — устало говорил тот, — Мы с вами оба знаем, чем это закончится. Мне нечего сказать. Я в ваших руках.

Дэрш наклонил голову к уху учителя:

— А по — другому и не могло быть. Ты знал — на что идёшь, — прошептал комиссар. И подошёл к следующему пленнику.

Второй мужчина одет в рабочий комбинезон, исписанный красного цвета лозунги. Лицо исчесанное, щетинистое, синие круги под глазами. Уши на острие забиты железными кольцами.

— Мистер Перф Дарст, — сказал Дэрш, — Ты в свою очередь, возглавил группу бывших, уволенных рабочих завода. Поддерживал иллюзию о том, что болезнь искусственно вытравила эльфов со станков, с подачи самого мэра города. Дабы заменить их на автоматонов, и вот что из этого вышло.

— Моя жена погибла от заводской болезни, — ответил Дарст, — Всё из-за таких как вы. Мы бы ушли с наших рабочих мест сами, но нас даже не предупредили и начали травить. Я не жалею о содеянном, и я не животное, с которым можно так обращаться.

— Вижу, — сказал Дэрш. Он вытер большим пальцем слезу с века механика. Тот дрожал, то ли от злобы, то ли от страха, — По — вашему, с вами поступили не по справедливости, а государство — рассадник коррупции и нечестивцев, вытравили не в чем неповинных эльфов работяг. Забрали последний кусок хлеба, — комиссар отошёл и осмотрел остальных, — Расскажите, старший механик, каково это быть праведником? Разве не ваши сын — не имеющий должного образования, жена, имеющая инвалидность, отец, который давно на пенсии, работали бок о бок с вами, не имеющие на это законного права? Они занимали места тех работяг, которые сейчас на улице, по вашей вине. Вы дали взятку директору, чтобы тот принял ваших родственников на работу. Дал им хорошо оплачиваемые должности. Все это есть в показаниях не менее виновного в злодеяниях, директора Филса, — Мэденс обратился к толпе, — И вот за ним вы пошли? За самым настоящим преступником! Поставили свои жизни и будущее под угрозу. Одумайтесь.

Комиссар закурил гравированную трубку. Все следили за его резкими движениями, передающие сдержанную ярость. Он достал платок и вытер пот с лица. Одернул фрак. Выдохнул дым и облокотился о свой паромобиль. Никто не смел нарушать паузу, все застыли. Дэрш отстранено, прищурился и посмотрел под ноги.

— Мисс Лери Круфт, — сказал он, не меняя позы, — Насчёт вас, у меня нет достоверной информации. Расскажите, как вы оказались в толпе ослепших животных?

Миловидная, слегка полная женщина средних лет, мелкими шагами вышла вперёд. Её кучерявые белые локоны забавно пружинили при встряске, перетягивая внимание на себя.

— Я знаю вас, мистер Дэрш Мэденс, — сказала она, режущим голосом, — Вы мне показались очень воспитанным джентльменом, в нашу прошлую встречу.

— Не думал, что мы с вами встречались, — ответил он, пытаясь вспомнить.

— Банкет при дворце мэра. Я там пела для вас, — сказала мадам Круфт, — Это было чудесное время господин. Впервые я навестила Зелёную долину.

Комиссар устроился поудобнее. Он улыбнулся, осмотрев запачканное пышное платье певицы и рану на её голове, с застывшем пятном крови, босую левую ногу. Жалкий вид такого уровня артиста, тешил комиссара.

— Начинаю припоминать, — сказал Дэрш, — Как вы докатились до такого, милая? — показал он на причёску и платье.

— Всё проще чем кажется, комиссар. Увидела, как живут эльфы Зелёной долины. Как они забыли про болезни. Не стареют так быстро, как мы. Какие у них дома, возможности. Каким воздухом они дышат. Какое солнце и небо они видят. Это места из сказок. Их ладони белоснежны и нетронуты трудом. Затем я вернулась домой и моя жизнь перестала быть отныне прежней.

— Мм… Интересно. Продолжайте, — сказал он.

— Что плохого в том, что я хочу жить также? — спросила она, — Вы управляете этой ямой и никого отсюда не выпускаете. Эльфы работают на вас до самой смерти. Чтобы вы чувствовали себя хозяевами своей жизни. Даже сейчас, вы смотрите на меня как на мусор, господин. Мы добываем еду которую никогда не попробуем. Шьем одежду, которую никогда не наденем. Поем для вас песни, которые никогда не услышим. Я ненавижу свою жизнь, когда вижу таких как вы. Разве я виновата, что родилась в дыре, которую создали подобные вам?

— Неважно какие у вас убеждения. Закон един для всех. Я думал, когда вы впервые меня увидели, вы это поняли. — сказал Дэрш, — К сожалению, мадам Лери Круфт, или к счастью, больше вы для меня не споете.

По сигналу, троицу увёл конвой внутрь здания. Комиссар надел шляпу-цилиндр и сел в машину.

— Записать имена всех, передать в администрацию мэра и отпустить по домам. Они устроили ад на улицах, пусть таковой станет их жизнь, — сказал Дэрш. Машина тронулась с места.

Тюрьма «Вечная цитадель» 14:07

Заводная башня отворачивает от себя многих. Её видят все. Один из тёмных символов Элантриля. Символ вечной, жестокой справедливости. На окраине города — самая величественная. Эльфы поглядывают в сторону цитадели. Острые углы, стены, ранят их взоры своей архитектурой, предостерёг на будущее. Четыре раза в день башня перестраивается. Выпученные наружу механизмы, скрипами впиваются в слух, приводя башни в движение. Слева направо, снизу вверх. Как пазлы, она меняет свое строение. Отсюда никто не сбегал. Многие не доживали до своего выхода на волю. Внутри строения скрывалась токсичная, заполоненная крысами сливная яма. Болезни, убийства, суициды, насилие. Все это заслуживали преступившие закон, по мнению жителей.

Ветер разгулялся. В воздухе стоял душный предвестник ливня. Кислотный дождь знаменует комендантский час во всем городе. Разрешено передвижение только стражникам порядка в специальных плащах. Лишённые этого, порой вынуждены ночевать в рабочих бараках своих предприятий, до его окончания. Об этом плаще вспомнил Хольт, но поздно, плащ остался пылится дома. Лейтенант сидел на лавочке у входа в тюремную крепость. В это время людно. Открывалось короткое окно встреч с заключёнными. Поэтому Клэй назначил именно это время для встречи, но самого не видно. Так же, как и белого, блестящего Дабла, которому нет равных.

Посетители выстроились в очередь. В основном это женщины, многие с детьми. После проверки документов и справок, их пускали внутрь. Отцы, мужья, друзья сидели в отделе для посетителей за прозрачной стеной. Общение велось через трубку телефона. У каждого заключённого свой график встреч, который зависит от его поведения, и самоотдачи за киркой в шахте. Рабочее место находилось под тюрьмой, где работы не прекращались. Каждый вносил свой вклад в развитие города, вне зависимости от желания и проступка.

— Ты опоздал, что неудивительно, — послышался знакомый голос за спиной Хольта.

Тот обернулся. У входа стоял Клэй. Как всегда показательно невозмутимый. Но его приподнятая бровь и растерянный взгляд во время колкостей в сторону офицера, выдавали настоящий внутренний настрой офицера.

— Где ты припарковал машину? — спросил Вист, — Я думал, ты ещё в больнице.

— Думать — это моя работа. Оставьте это мне, лейтенант, — ответил Клэй, — А паромобиль на парковке администрации, меньшее я и не жду. Долго стоять тут не стоит, время подгоняет.

Тюремный хол представлял собой мрачную пародию на театральный. Окно регистрации как касса. Все такая же очередь. Но слишком много железа и стали, вместо плитки вокруг.

— Хольт! — сказал охранник, спускаясь с лестницы, — Вист Хольт. Какими судьбами?

Полный эльф с пышными бакенбардами махал рукой, не скрывая детской радости. Ларф Касар несколько лет назад студент и друг лейтенанта. К сожалению, учёбу он так и не окончил. Но стремление быть ближе к закону дало свои плоды. Офицер сразу не признал старого знакомого, бока которого намерены разорвать его запачканную обеденной трапезой рубаху. А в молодые годы, этим двум не давали отбоя отборные красотки института.

— Ларф, — сказал Хольт, — Как ты похорошел.

— Да знаю, — ответил тот, обняв друга, — Недавно занялся легко атлетикой. Все говорят, что начал набирать форму.

— Ты должно быть шутишь, — сказал Клэй. Брут приподнял бровь, намереваясь вступить в беседу с юмором, но его прервал напарник:

— Офицер, вы уже договорились о встрече с заключённым?

— Это я и собираюсь сделать, — ответил Клэй, не сводя глаз с пузатого Ларфа, — Жди здесь лейтенант.

Клэй удалился.

— Кто этот модник? — спросил Ларф, — Парфюм у него едкий, как помои.

— Мой напарник, — ответил Вист, — Ты лучше расскажи, как ты тут оказался. Я думал, ты охраняешь детскую колонию.

— Меня повысили, — сказал тот, — Двадцать лет я терпел издевательства от этих мелких негодяев, а их ведь даже не ударишь. Тут же, мимо тебя даже слово обронить трусят. Ходит отребье в кандалах, в глаза не смотрят.

— Рад за тебя, — сказал Хольт. Они присели на лавочку.

Рядом мамы с детьми. Последние перебивали любую фразу своим криком. Этот шум настолько всем приелся, что никто из сотрудников уже не обращал на него внимание. Предупреждения если и были, то игнорировались.

— Тебя я смотрю, ещё держит при себе дядя Шерф, — сказал Ларф, — Любит он зятя.

— Причина значит в любви, а не в моём профессионализме? — спросил Хольт.

— Ты знаешь, о чем я говорю старина.

— Из-за него я здесь. По его просьбе. Ты можешь мне помочь, — сказал лейтенант, — Проведи к Альфару Киру.

— Так вот, что ты тут вынюхиваешь. Вас к нему не пустят. Можешь передать это блондинчику, — ответил Ларф, — К нему не принимают посетителей с самого дня заключения. Каждый день его колют спецслужбы.

— Что насчёт его родителей?

— Их тут не было. Охранники поговаривают — они его и сдали.

— О как, — сказал Хольт, заметив, как Клэй с кем — то спорит у окна, — Похоже, нас и вправду не впустят.

— Да. Так что было приятно с тобой повидаться. Мне жаль, — ответил тот, поднявшись.

— Пятьдесят медяков, и ты делаешь нам короткую встречу с Киром возможной, — ввёл друга в ступор следователь.

— Ты что совсем голову потерял?

— Восемьдесят и по рукам.

— Это коррупция, Хольт.

— Сто.

— Прекрати Вист, — запаниковал Ларф.

— Двести, и двадцать минут на беседу. Только я и он.

— Пять минут и двести пятьдесят, — ответил тот шёпотом.

— Десять минут.

— По рукам, — крикнул Ларф, — Чёрт возьми Хольт, из-за тебя меня уволят, а то хуже и посадят.

— Зачем тогда соглашаться? — спросил Хольт.

— Это моя недельная зарплата.

— Когда идём?

— Третий этаж, через пять минут, и ты один, — сказал толстяк и ушёл по лестнице вверх.

Вист смотрел, как Брут ругается с полицейскими. Оппоненты непреклонно стояли на своём. Попытка успокоить молодого следователя не привела к успеху. Хольт наблюдал представление, которое, впрочем, он мог остановить, окликнув своего напарника, но прервать старшего в команде — преступление против этики Клэя. Дарованию уже указывали на выход, постепенно к нему оттесняя. Это было на руку Хольту. По уговору беседовать с Киром, должен он один.

В конце железного коридора. Под тускловатый свет ламп. Виделась туша знакомого охранника. Лифт, позади скрипя, отправился вниз. Прямо по курсу — комната для встречи с заключёнными. Этот отдел на удивление пуст. Ларф заметно нервничал и ждал, когда закончится авантюра, и звон медяков зашелестит в кармане. Хольт положил обещанное вознаграждение в потную ладонь подельника. Тот показал на дверь, за которой ожидал Альфар Кир. Тощий, лысый подросток с искрой безумия в глазах. Цвет нездоровой кожи. Губы синие, облезлые. Наручники перетянули запястья. С любопытством, он наблюдал за движениями лейтенанта. Тот же не торопясь, сел напротив.

— Я вас не знаю, — сказал Кир, — Сегодня меня уже допрашивали. В голове ещё мутно от лекарств, поэтому заранее прошу прощения.

— Меня зовут Вист Хольт. Я здесь, чтобы помочь тебе. Давай оставим нашу встречу в тайне, — сказал он.

— Мне вы ничем не поможете, господин.

— Тебе может и нет. Ты прав. Но я могу помочь Талии, и, твоему ребёнку, — сказал Хольт. Мальчишка широко растопырил глаза.

— Она вам все рассказала? — голос его задрожал, — Как Талия?

— У неё все плохо Альфар, — ответил Вист, — Пьяный любовник ее матери не даёт им покоя. Недавно он напал на них. Мне удалось его угомонить, но незнаю надолго ли.

— Шоб…, — произнёс Кир, — Рано или поздно он убьёт кого-нибудь. Но, кто вы? Почему Талия раскрыла вам тайну о ребенке, она её скрывает даже от матери?

— Я друг Элии. И здесь ради её дочери, — ответил Хольт, положив ладонь на грудь, — Единственный способ спастись ей — это покинуть Элантриль. Она сказала, что ты знаешь как.

— Вы отвезёте её в Зелёную долину? — спросил он.

— Да. Она сказала, что ты был там.

— Был. Дважды, — сказал Альфар.

— Что ты видел?

— Голубое небо. Зелёные бескрайние поля, деревья, скалы, реки. Там животные, не только коты, собаки, и крысы как здесь, — рассказывал Альфар, потупив взгляд, — Воздух такой девственный. Он чист и непорочен. Еда растёт прямо на деревьях. Никакого голода. Никакого страха. Никаких тюрем и пыток. После смерти я хочу попасть именно туда.

— Если там так хорошо, почему ты вернулся? — спросил Вист.

— Я люблю Талию, своего ребёнка. И ещё, я люблю жителей города. Хочу чтобы они увидели то же что и я, — ответил мальчик, — Когда это произойдёт, стены города в один миг рухнут. Пелена с глаз невежд падёт. Мы пойдём к светлому будущему, все вместе.

— Ты достойный человек Альфар, — сказал Хольт, — Не каждый способен страдать за свои идеи, как ты.

Кир поднял свои руки. На некоторых пальцах, ногти содраны. Остатки кожи на их месте гноились. Он показал это.

— Знаете, в чем проблема этого города, господин?

— Догадываюсь, — ответил Хольт, — Я не раз думал об этом.

— В таких как вы, — сказал Альфар, — Лжецах и лицемерах, которые пойдут на любые подлые вещи ради своих интересов. Даже прикрываясь беременной девушкой, чтобы развязать мне язык. Я не знаю, что вы сделали с Талией, но знайте лучше вы, каждый ответит по делам своим.

Хольт посмотрел на часы.

— Проницательно. Кто такой Пророк? — спросил он, — Ответь и, возможно, мы тебя помилуем.

— Мне ваша милость не нужна господин, прощайте, — сказал Альфар.

Подросток удалился. Ларф тарабанил в железную дверь:

— Хольт, пошёл ты, немедленно уходим, — бормотал он.

Двое старых друзей стояли на улице. Один задумчиво опустил голову, второй нервно бегал вокруг, потирая ладони.

— Если меня раскроют Хольт, клянусь небом, ты медяками не отделаешься, — сказал Ларф, — Вдруг этот негодяй сдаст тебя и меня.

— Не сдаст. Он не такой как мы, — ответил Вист, лазая по карманам пальто.

— Прошу тебя уезжай, — продолжал толстяк, — Вот, такси напротив, не хочу чтобы нас видели вместе.

— Я бы с радостью, но у меня нет денег, — ответил Вист, — Всё у тебя.

— Ну, тогда, удачи. Ничего личного, — ответил Ларф и забежал внутрь.

Звук буксующих шин прорезал слух. Блестящий Дабл остановился натротив. Водитель пригласил лейтенанта внутрь.

— Едем в отдел командир? — спросил Хольт.

— Да. Но только когда расскажешь, что узнал у девочки Нара, — ответил Клэй.

— Ничего такого, что навело бы нас на логово Пророка, — сказал тот.

— Кто это ещё такой?

— Некий революционер. Его пришествие ждут несогласные с властью. По словам девушки — он помогает покидать город экстремистам. Коим был мистер Кир. Полагаю, он нам и нужен, — рассказал Вист.

— Что сказал Альфар? — спросил Брут. По выражению лица — он знал о допросе парня, — Я не буду спрашивать тебя, как ты к нему пробрался. Но уверен, что это коррупция. Или кумовство. Что в принципе для тебя обычное дело. Ты ведь не просто так проторчал там все это время?

— Я не смог вывести его на диалог, — сказал Хольт.

— Неудивительно, — фыркнул Клэй, — Но если ты скрыл что-то, это навредит делу, учти.

— И ты не получишь повышение?

— Да. Мне есть, куда расти в отличии от тебя, — сказал Клэй.

— Что нашёл ты, Клэй? — спросил Хольт.

— В больнице нет зарегистрированных пациентов с именем Раль Шурт. Никогда не было. Кроме чумных из Ткацкого района, никто к ним не поступал последний месяц, — сказал Брут.

— Значит, это выдуманная история…

— Чтобы была причина для задержания Альфара Кира, — сказал Клэй, — Другими словами, его просто похитили. Ублюдки.

— В чем дело? — иронично спросил Хольт, — Ты с таким сталкиваешься впервые?

— Никто не имеет право преступать закон. Ни ты, ни я, никто-либо другой, — ответил Клэй, — Очевидно, не только мы интересуемся Пророком. Нужно больше информации. Едем в отдел и подготовим отчёты. Изучим их. Найдём зацепки и доберёмся до него раньше других.

— Вперёд Клэй. Веди.

Глава 3. Пять дней спустя. Центральный район. 02:34. Квартира Виста Хольта.

Крыша дома пробивалась барабанной дробью кислотного ливня. Спальное окно запотело. Над горящей, забытой лампой маячат комары и мошки. На кухне подтекает кран, вбивая капли в корпус раковины, в такт дождю. Успокаивающий, зелёный оттенок улицы содрогается шумом, скользящими вдалеке по рельсам паровозов. Крошки усыпали стол. На нем хлеб, пустая тарелка, недопитое молоко в стакане, куриная кость. Холодильник пуст. Дневной зарплаты хватало лишь на оплату квартиры и перекусить. Несмотря на то, что работа Хольта — элитная, да ещё и та, о которой он мечтал, ежедневных выплат в полной мере не хватало. Но жаловаться глупо, многие в городе получали, куда меньше. Каждый год новые реформы и законы обещали улучшение жизни, на что большинство и уповали. Позволить себе жилье, даже вблизи железнодорожных путей в центре города, могли немногие. Квартира, при этом, любезно выдавалась государством и оставалась в его владении. В случае чего-либо, жители выселялись, и жилье занимали новые. Это бывало редко, в основном за преступления или мелкие нарушения. Поэтому бездомных было не так много, чем часто хвастался мэр по телевидению. В любом случае, «Вечная цитадель» всегда готова принять обездоленных к себе.

Конец ознакомительного фрагмента.