Глава 1
— Ну и зачем ты нас собрал, Диорит? — брюзгливо осведомился Циркон, неторопливо устраиваясь в резном кресле с символом клана Видящих на спинке. — Не знаю кому как, а мне некогда с бездельниками пустой болтовнёй заниматься.
Циркона не любили. Есть такая категория людей, которые даже время спросят так, что хочется вместо ответа дать им в морду — так вот, Циркон был очень ярким её представителем. Однако для кабинетного учёного он был на удивление крепким парнем, так что в морду-то ему как раз давали часто, но вот побить удавалось далеко не всегда. Причём больше всего Циркона не любили его же кланеры, которым в основном и приходилось его терпеть. Несколько раз случались даже вялые попытки его сместить, но успехи Циркона как управленца были настолько для всех очевидны, что кланеры, скрипя зубами, вновь и вновь избирали его старейшиной Видящих.
— Кто здесь бездельник, ещё разобраться надо, — хмуро отозвался Диорит. — А вопрос важный, и давно уже назрел. Если раньше мы жили как один народ и всё делили по справедливости, то теперь у нас одни живут в роскоши, а другим еле-еле грибов хватает. Люди волнуются.
— А помнишь, как ты всех призывал моему клану грибную норму урезать? — с насмешкой спросил Кальцит. — Тогда ты тоже по справедливости делил?
— На то веская причина была, — после секундного замешательства твёрдо ответил Диорит.
— Так и сейчас веская причина есть, — усмехнулся Кальцит. — Только тебя почему-то не устраивает, когда веская причина тебя касается.
— Есть, есть веская причина, — с мерзкой ухмылкой подхватил Циркон.
Диорит начал постепенно краснеть от злости.
— Ты, Циркон, Маланиту задницу лижешь, и он тебе подкидывает от щедрот, вот и подпеваешь сейчас Кальциту!
— От каких ещё щедрот? — с ленивым презрением возразил ему Циркон. — Рецептуры сплавов, к примеру, взять: Формирующие откуда их берут? Это же мы всё разрабатываем, так что Маланит с нами за дело рассчитывается. А вот ты за детектор слизней всё никак с нами рассчитаться не можешь. Так кто здесь бездельник?
— Сам же знаешь, что нельзя было вниз спускаться, пока вздох Геи шёл, — мрачно сказал Диорит. Претензия Циркона совершенно очевидно была справедливой, и это сильно убавляло ему уверенности.
— А кого волнуют твои объективные трудности? — хмыкнул Циркон. — Слёз нет, сатуратов нет, экстрактов нет, искры все уже погасли… нижние мхи тоже давно кончились. Не можешь работать и зарабатывать — лижи задницы, кто-нибудь над тобой сжалится.
Диорит вскочил с кресла с налитыми кровью глазами. Циркон тоже вскочил, но Диорит оказался быстрее, и его мощный удар заставил Циркона отлететь обратно в кресло. Формованный камень в очередной раз доказал свою прочность, и кресло не пострадало. Торжествующий Диорит на мгновение потерял бдительность и сразу же за это поплатился, когда моментально оказавшийся рядом Маланит двинул ему в ухо. С другой стороны его молодецким ударом приголубил Кальцит, и Диорит поплыл. Добить его уже не успели, потому что остальные старейшины немедленно присоединились к веселью, и драка как-то незаметно перешла в беспорядочную свалку, когда каждый дрался сам за себя, а удары прилетали со всех сторон.
Наконец, драка сама собой постепенно утихла. Циркона подняли и посадили обратно в кресло — похоже, ему досталось ото всех, — а остальные смогли занять свои места сами, без посторонней помощи.
— Так что, братья, обсудим вопрос? — спросил Диорит, со страдальческим выражением лица потирая ухо. — Что бы вы там ни говорили, а в людях уже чувствуется недовольство.
— Поддерживаю, — неожиданно заявил Кальцит. — Я считаю, что пора всерьёз задуматься о том, что настало время поменять уклад. Жизнь сильно изменилась, и старый уклад уже не годится.
— Это чем тебе наш уклад не нравится? — немедленно вскинулся уже пришедший в себя Циркон.
— Тем, что не годится, — терпеливо повторил Кальцит. — Вот посмотри сам, Циркон — как мы раньше жили? Все, считай, кормились из одного котла — собрались, установили для каждого клана грибную норму, а дальше внутри кланов тоже делим всем поровну. Ну, хорошим мастерам чуть больше доставалось, но всё равно, жили примерно одинаково. Вот пока всем только-только хватало, эта система нормально работала — все ведь понимали, что соседу тоже нужно есть. А как появилось лишнее, так сразу же встал вопрос: как это лишнее делить? У меня в клане такие страсти закипели, все тут же начали выяснять, кто лучше работал, да кто больше заработал. А как это решить? Мастер сделал вещь, которая хорошо продалась — вроде всё просто, да? Он заработал, он и получил. Но он ведь и чужим трудом пользовался! Сколько из этого надо выделить другому мастеру, который ему инструмент сделал? Да хотя бы тем женщинам, которые ему обеды готовили и в мастерской убирали! Мы пробовали какой-то учёт делать по нормочасам — ничего не выходит, только скандалы пошли. Как ни подели, всё равно куча недовольных будет.
— Верно говоришь, Кальцит, — утвердительно кивнул заметно помрачневший Маланит. — Мы у себя замучились уже высчитывать, кому сколько причитается, и при этом кто только нас грязью не поливает. Вот удивительное же дело — чем лучше люди живут, тем больше недовольных. Но обратно на грибную норму никто почему-то не хочет.
— У нас труднее всего с бабами, — поддержал их Циркон. — Арди лавку открыли в Доломитном, навезли туда всякого. Наши девки будто с ума сошли, толкутся там целыми днями, какими-то тряпками трясут. Заколочки, булавочки… тьфу! Ратникам княжеским глазки строят. И только одно от них слышно: дай денег, дай денег, дай денег! Вот попомните мои слова: куда-то не туда мы идём!
— Что предлагаешь, Циркон? — с интересом посмотрел на него Маланит. — Ты же у нас слишком умный, так давай, научи: что делать-то надо? И куда идти?
— Я умный, поэтому ничего делать не собираюсь, — сварливо заявил Циркон. — Я женщин ущемлю, а они сразу и сами вой подымут, и мужчин своих против меня настроят. У нас и так народ неблагодарный, то и дело пытаются какие-то выборы против меня замутить. Если народ хочет идти в пропасть, то я никого останавливать не собираюсь. Сам на краю остановлюсь и ручкой им помашу.
— Это не они неблагодарные, это ты говнистый, — гоготнул Диорит.
— Что ты сказал? — Циркон начал угрожающе привставать из кресла.
— Ну хватит вам! — рявкнул Кальцит. — Развлеклись немного, и достаточно, давайте уже делом заниматься. В общем, мы у себя заканчиваем эту затею с учётом нормочасов, пусть народ сам решает, кто сколько заработал. Официально вам объявляю, что в самое ближайшее время клан Созидающих вводит у себя денежную систему.
— В каком смысле «денежную систему»? — все старейшины с удивлением уставились на Кальцита.
— В прямом, — отрубил Кальцит. — Начинаем использовать деньги для внутренних расчётов. Например, уборщица вымыла пол в мастерской — мастер договаривается с ней об оплате, и сам ей платит. Не хочет платить? Может не платить, тогда моет сам, или жену заставляет, или сидит в грязи по уши. Клан обеспечивает всем минимальные потребности в еде и одежде, а на остальное зарабатывай сам. То есть муку, соль, что там ещё, клан тебе даст, а если хочешь сгущёнки — зарабатывай и плати.
— А в качестве денег что у вас будет? — непонимающе переспросил Маланит.
— Так деньги и будут, — ухмыльнулся в ответ Кальцит. — Зачем придумывать то, что давно уже придумано?
— То есть гривны, что ли? — брезгливо осведомился Диорит. — И чем вы тогда будете отличаться от наружников?
— Мы много чем будем отличаться от наружников, — отрезал Кальцит. — А насчёт наружников, Диорит, я тебе вот что скажу: ты с ними не жил и ничего про них толком не знаешь, а вот из нас многие там учились. Мы все, конечно, любим говорить, что, мол, наружники дураки и всё такое, но те, кто снаружи пожил, на самом деле понимают, что у наружников можно многому научиться. Мы, как оказалось, не умеем жалкую кучку жратвы без ругани распределить, а они миллионные города нормально снабжают.
— Этак ты и в подданные князя подашься, — саркастически хмыкнул Диорит. — И налоги ему начнёшь платить.
— И подамся, — подтвердил Кальцит. — И налоги заплачу. А почему нет, Диорит? Мы с Арди говорили об этом, и он правильно сказал, что это прежде всего нам самим выгодно. Чем быть независимым и последний гриб на три дня растягивать, я лучше пойду под князя и буду жить не хуже наружников.
— И налоги платить тебе тоже выгодно будет?
— А налоги мы и так будем платить, никуда не денемся. Все наши деньги через княжеские банки проходят, вот княжьи люди и будут вычитать налог с каждой нашей продажи. Сейчас Арди договорился с князем, чтобы полностью освободить нас от налогов на двадцать лет, и наполовину ещё на двадцать, так что через двадцать лет уже начнём платить понемногу.
— Так что, ты и в самом деле собрался под князя пойти? — хмуро спросил его Маланит.
— Такое дело надо всем народом решать, а не мне одному, — пожал плечами Кальцит. — Но вообще Арди хороший вариант предложил: согражданственный союз, как у Ренских. То есть мы таким образом будем не подданными князя, а просто с ним в союзе. Прав чуть поменьше, чем у граждан, зато и обязанностей тоже меньше.
Старейшины задумались.
— Ну ладно, — недовольно заявил Диорит, прервав продолжительное молчание. — С моим вопросом что решим?
— Да поможем, Диорит, о чём речь, — махнул рукой Кальцит. — Я тебе денег одолжу, ну и на первое время продуктов каких-нибудь, а потом у Арди закупишься. А вообще нам надо и между кланами на деньги переходить. И проще, и удобнее, и сразу понятно кто кому сколько должен.
Продолжение совета вышло скомканным. Старейшины витали в своих мыслях и ничего толком не решили. Расходились все непривычно задумчивыми.
— Кальцит, постой, — негромко окликнул его Диорит. — Дело есть.
Кальцит остановился, с удивлением на него глядя.
— У меня есть две слезы. Возьмёшь?
Тот выпучил глаза, от удивления потеряв дар речи.
— Ну что ты таращишься на меня, — недовольно сказал Диорит. — Держал их в своём резерве на крайний случай. Но сейчас вздох на убыль пошёл, скоро начнём вниз спускаться, так что нет смысла их и дальше придерживать. Племя без них вполне обойдётся.
— А ещё если отдать их племени, то племя скажет тебе спасибо, но денег ты не получишь, — догадался Кальцит.
— И это тоже, — ухмыльнулся Диорит. — Но главное — не хочу быть у тебя в долгу, хотя за предложение помощи благодарю. Не ожидал. Ну так что — за сколько возьмёшь?
— Возьму по пятнадцать тысяч, — сказал Кальцит, как следует поразмыслив. — Десять дам сразу, а остальные двадцать надо будет у Арди брать, их отдам через неделю-две. Я на тебе наживаться не хочу, брат, так что это верхняя цена. Мы с Арди, конечно, на этом заработаем, но там и без слезы расходов будет очень много.
— Пойдёт, брат, — согласился Диорит, не очень умело скрыв удивление от прозвучавшей суммы. — Только про слёзы молчи, договорились? Это дело только между нами.
— Я и своим ничего рассказывать не стану, — понимающе кивнул Кальцит. — А вообще-то говоря, почему ты должен такие вещи племени даром отдавать? Надо бы сделать какой-то общий фонд, и из него платить за то, что для всего племени делается.
— Надо бы, — согласился Диорит, в задумчивости почесав затылок.
* * *
В лицо ударил стремительно несущий мелкие снежинки ледяной ветер — здесь, наверху причальной вышки, ветер ощущался особенно сильно, хотя огромная туша дирижабля, казалось бы, должна была хорошо от него прикрывать. Я посмотрел вниз — управляющий уже стоял там, отворачиваясь от ветра, и, по-моему, немного дрожал. У меня мелькнула было мысль сказать ему, что впредь встречать меня не нужно, но я прогнал её прочь. В сословном обществе очень трепетно относятся к таким вот маленьким знакам иерархии, и мой демократизм был бы просто не понят. Во всяком случае, изо всех моих предыдущих попыток ни разу ничего хорошего не вышло, так что всё, что я мог сделать — это быстрее спуститься и пройти в замок, чтобы старый Фальк поменьше мёрз на ветру.
— Здравствуйте, почтенный, — тепло приветствовал я его, когда платформа со скрипом и похрустыванием ледка, наконец, спустилась вниз. — Однако погодка нынче не радует.
— Здравствуйте, ваша милость, — поклонился он. — Погода не радует, но в замке тепло.
— Значит, идём скорее в замок, — улыбнулся я.
В замке действительно было хорошо натоплено, вкусно пахло какой-то едой, а на моём столе уже лежал отчёт управляющего. Дочка Леннарта принесла поднос с горячим чаем и свежими булочками и, кокетливо на меня поглядывая, поставила его на стол.
— Спасибо, Эрика, — поблагодарил я её. — Мужа ей ещё не нашли, почтенный? Красавица, да ещё и с хорошим приданым — женихи, наверное, каждый день у порога толпятся.
Эрика зарумянилась, а Леннарт досадливо махнул рукой:
— Что толку оттого, что женихов много, если ей ни один не нравится?
— Значит, не увидела пока никого достойного, — серьёзно сказал я, и Эрика с признательностью на меня посмотрела. — Она ещё молодая, так что спешки нет, можно выбирать не торопясь.
— Знаем мы, как они выбирают не торопясь, — хмуро ответил Фальк. — Десяти нормальным откажут, а выберут игрока и пьяницу.
— Такое, увы, случается, и не так уж редко, — с грустью согласился я. — Если позволишь дать тебе совет, Эрика: прислушивайся к мнению отца. Почтенный Леннарт хорошо знает людей и обязательно поможет избежать подобной неприятной ошибки. Ну ладно, почтенный, не будем больше смущать юную девушку, а вернёмся лучше к нашим скучным занятиям. Ваш отчёт я обязательно прочитаю, а пока просто расскажите своими словами как у нас обстоят дела.
— Да нечего особенно и рассказывать, ваша милость, — отозвался Фальк. — Всё идёт в точности как запланировали. На следующий год сможем отказаться от закупки молока и овощей на стороне. Правда, некоторые старосты размахнулись было и дальше увеличивать поголовье, но я пока запретил. У нашего молокозавода производительность ведь не бесконечная, и лучше немного недостающего купить на стороне, чем сидеть со своим молоком и не знать куда его деть. Если решим ещё одну линию ставить, тогда и поголовье под неё увеличим.
— Очень хорошо, почтенный, — с удовлетворением сказал я. — Вот что мне в вас нравится, так это то, что всё у вас всегда идёт по плану — без непредвиденных расходов и незапланированных доходов.
— А незапланированные доходы — это плохо? — удивился Леннарт.
— А что в них хорошего? Эти доходы ведь не с неба падают. Наверняка они потребуют дополнительных расходов, или перераспределения ресурсов, или ещё чего, а в результате всё планирование летит кувырком. И будет ли в конечном итоге от этого прибыль — совсем неясно. Может и убыток выйти. Ну так значит, никаких проблем у вас нет?
— Есть проблемы, ваша милость, — поморщился тот. — Мелкие, но неприятные.
— Солдаты? — сразу же догадался я.
— Совершенно верно, ваша милость. В целом они прилично себя ведут, но сброда там тоже хватает. В основном мелкие грабежи крестьян, но случается и что-то посерьёзнее. В тюрьме у нас сейчас сидит парочка — убили крестьянина, изнасиловали жену, забрали деньги. Стража их прямо на месте преступления взяла.
— А что они делают в тюрьме? — не понял я. — Суд, последнее напутствие и виселица, в таком вот порядке. Судья у нас есть, капеллан имеется, палач тоже в наличии — так в чём задержка-то?
— Задержка в графе Дамиане Коппе, — мрачно ответил управляющий. — Он требует вернуть его людей, а в случае отказа грозит разгромить Раппин. Мне пришлось ему сказать, что решить это можете только вы, так что сегодня он обязательно явится.
— Ах, вот как! Ну что же, пускай является.
Граф задерживаться не стал и вскоре действительно явился. Или, точнее говоря, ворвался. Дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошёл высокий блондин. Он вполне мог бы сойти за образец истинного арийца, если бы не изрядно кривоватый нос. Впрочем, от природы нос мог быть и прямым, а покривился, например, в борьбе с язычниками и прочими врагами веры.
— Барон Арди? — потребовал он.
— Я-то барон Арди, а вот вы кто? — поднял я глаза от бумаг. — И каким образом вы сюда попали?
— Я сюда вошёл, как видите, — язвительно ответил он.
— Правильнее сказать, ворвались без приглашения, — поправил его я. — В вашем воспитании определённо имеются серьёзные изъяны. Однако я жду ответа на вопрос кто вы такой.
— Я — граф Дамиан Копп, командующий силами империи, размещёнными в вашем баронстве, — объявил он.
— Не могу сказать, что я так уж рад знакомству, — я, наконец, отложил перо в сторону. — Но раз уж оно состоялось… слушаю вас, граф.
Граф Дамиан начал багроветь.
— А что насчёт вашего воспитания, барон? Вас учили, как полагается обращаться к тем, кто выше вас по положению и по древности рода? — осведомился он, всем своим видом показывая презрение к моей невоспитанности.
— Древность наших родов мы с вами сравнивать не будем, — усмехнулся я. — И не думаю, что результат этого сравнения вас бы обрадовал. А вот что касается положения, то здесь следует прояснить наши с вами отношения. Вы не мой сюзерен, а просто какой-то граф неизвестно откуда. Вы здесь всего лишь гость, причём незваный и нежеланный, и я терплю вас исключительно в силу моей лояльности императору.
Я думал, что он сейчас взорвётся, но он неожиданно сумел взять себя в руки и успокоиться. Впрочем, успокоился чисто внешне — судя по его эмоциям, граф по-прежнему был изрядно зол, так что у меня всё ещё оставалась надежда, что он всё-таки совершит какую-нибудь глупость.
Граф вдруг осознал, что стоит передо мной, как подчинённый перед начальником, огляделся и, заметив стул, уселся без приглашения.
— Лояльность императору? — с изрядным ехидством переспросил он. — Или всё-таки кому-то другому?
— Этот вопрос я буду обсуждать с императором Дитрихом, а вовсе не с вами, — спокойно ответил я. — Однако если у вас есть какие-то сомнения в моей лояльности, то вы можете сообщить о них моему сюзерену епископу Дерптскому. Итак, какое дело привело вас ко мне, граф?
— Немедленно отпустите моих людей, которых вы незаконно задержали! — потребовал он.
— Вы о тех преступниках, которые сидят у меня в тюрьме? — как бы с некоторым трудом припомнил я. — Мы обязательно о них поговорим, но сначала, раз уж вы так удачно ко мне заглянули, давайте обсудим другой вопрос. Мой управляющий доложил о множественных случаях грабежей моих крестьян.
— Если мои храбрые воины и позаимствовали у вашей черни окорок-другой, это не стоит даже упоминания, — отрезал граф. — В конце концов, они защищают империю и заслуживают соответствующего уважения.
— Я решительно не понимаю, граф, каким образом они защищают империю в моём баронстве, и от кого именно они её здесь защищают. Но подобные философские рассуждения мне в любом случае неинтересны. Поговорим о практической стороне: вот моё письмо вам с приложенным счётом — прошу подписать распоряжение о возмещении убытков, причинённых вашими солдатами.
Граф уставился на меня с таким изумлением, будто я потребовал у него не банальную компенсацию, а дочку в жёны, и к ней приданое.
— Вы в своём уме, барон? — довольно грубо осведомился он. — С чего вы взяли, что я заплачу вам хотя бы пфенниг?
— Отказываетесь платить? — понимающе покивал я. — Прошу вас так и написать на счёте, — и доверительно сообщил: — Счетоводы требуют.
Тот с сомнением покрутил головой, но всё же взял ручку и размашисто написал: «В оплате отказано».
— Благодарю вас, — сказал я, бережно убирая бумаги в папку. — Теперь можно поговорить и о той парочке. Вам известно, что они преступники, и их задержали прямо на месте преступления? Суд приговорил их к смертной казни через повешение.
— Они мои солдаты, — с нажимом сказал граф, — и я не позволю какому-то барону из захолустья держать их в тюрьме, и уж тем более казнить. Если они действительно виноваты, то я накажу их сам.
Я, в общем-то, и не ждал, что он позволит мне их повесить. Если бы я действительно их казнил, то это было бы серьёзным ударом по его авторитету у подчинённых.
— И каким именно образом вы собираетесь мне не позволить, граф? Будете угрожать?
— Буду именно угрожать, — со зловещей улыбкой заявил он. — Либо вы немедленно освобождаете моих людей, либо я приду сюда с моими солдатами и освобожу их сам. А может быть, и сам повешу кого-нибудь. Вашего управляющего, например — он мне порядком надоел своим нытьём.
— Серьёзная угроза, — я откинулся на спинку кресла в раздумьях. — Но понимаете ли, граф, я не могу освободить их просто так, на основании каких-то слов. Есть установленная процедура, и мы обязаны ей следовать. Вот вам лист бумаги — напишите мне записку с вашими требованиями. Свою угрозу тоже не забудьте записать, чтобы мои люди знали, из-за чего я был вынужден освободить преступников.
— Вы вообще барон или какой-то… — он повертел рукой в воздухе, подбирая слово, — …делопроизводитель?
— Я — барон, который ведёт свои дела должным образом, и у которого они всегда в порядке, — назидательным тоном заявил я.
Граф покрутил головой в недоумении, но всё же взял ручку и написал то, что требовалось. Я взял листок и быстро пробежал глазами написанное.
— Уступаю грубой силе, — торжественно объявил я, убирая требование графа в папку и набрасывая записку палачу. — Вот распоряжение об освобождении ваших людей. Кстати, вам следует оплатить их довольствие за время нахождения в заключении. Порядок должен быть во всём!
Граф покраснел от злости, но снова сдержался. Схватив мою записку, он стремительно вылетел из кабинета не попрощавшись.
