Неточные совпадения
Когда все уселись и всем разнесли по чашке
чаю, генерал изложил весьма ясно и пространно, в чем состояло дело: «Теперь, господа, — продолжал он, — надлежит решить, как нам
действовать противу мятежников: наступательно или оборонительно?
— Совершенно вас извиняю, господин офицер, и уверяю вас, что вы со способностями.
Действуйте так и в гостиной — скоро и для гостиной этого будет совершенно достаточно, а пока вот вам два двугривенных, выпейте и закусите; извините, городовой, за беспокойство, поблагодарил бы и вас за труд, но вы теперь на такой благородной ноге… Милый мой, — обратился он ко мне, — тут есть одна харчевня, в сущности страшный клоак, но там можно
чаю напиться, и я б тебе предложил… вот тут сейчас, пойдем же.
Лиза попробовала было сказать, что она не хочет
чаю и не выйдет, но первый звук ее собственного голоса
действовал на нее так же раздражающе, как и чужой.
— Это так; но ведь и кабатчики нынче стараются
действовать «по-благородному». Сидят в тени,
чай пьют, варенье варят, да тут же между отдыхом и мужичков обсчитывают.
— Все это возможно, а все-таки «странно некако». Помните, у Островского две свахи есть: сваха по дворянству и сваха по купечеству. Вообразите себе, что сваха по дворянству вдруг начинает
действовать, как сваха по купечеству, — ведь зазорно? Так-то и тут. Мы привыкли представлять себе землевладельца или отдыхающим, или пьющим на лугу
чай, или ловящим в пруде карасей, или проводящим время в кругу любезных гостей — и вдруг: первая соха! Неприлично-с! Не принято-с! Возмутительно-с!
Я тотчас же вручил ей
чай и сахар. Это
подействовало на старуху смягчающим образом, и хотя она и продолжала ворчать, но уже не в прежнем, непримиримом тоне.
И он несколько раз издал свои странные звуки и взялся за
чай.
Чай был страшно крепкий, не было воды, чтобы его разбавить. Я чувствовал, что меня волновали особенно выпитые мною два стакана. Должно быть, и на него
действовал чай, потому что он становился всё возбужденнее и возбужденнее. Голос его становился всё более и более певучим и выразительным. Он беспрестанно менял позы, то снимал шапку, то надевал ее, и лицо его странно изменялось в той полутьме, в которой мы сидели.
Хорошее помещение, повидимому, благоприятно
подействовало на расположение духа графа: он, весело улыбаясь, пошутил с Устюшей, так что Устюша назвала его даже шалуном, расспросил ее, хороша ли их барышня, и на вопрос ее, не угодно ли
чаю, отвечал, что
чаю, пожалуй, пусть принесут, а главное, что свой ужин еще не готов, так нельзя ли теперь водки, закусить чего-нибудь и хересу, ежели есть.
— Гм… Чьей фабрики сахар? Бобринского? То-то… А это
чай? Воняет чем-то… Сардины какие-то… Помада ни к селу ни к городу… изюм с сором… Задобрить хочет, подлизывается… Не-ет-с, милый дружок! Нас не задобришь! А для чего это он цикорного кофею всунул? Я не пью. Кофей вредно пить… На нервы
действует… Хорошо, ступай! Кланяйся там!
— Это похоже на дело!
Действуй,
действуй! — радостно заметил Григорий Лукьянович. — Тебя же, знаешь
чай сам, награжу по-царски, — прибавил он, отпуская слугу.
Сам Щурхов и Иван (прочие герои этого вечера не в силах были
действовать) сделали из своих рук носилки и таким образом отнесли малютку, обсыпанного снегом, будто обсахаренного, в дом, где раздели его, уклали в постель и где влили в него целый медный чайник зеленого
чаю (самоваров тогда еще не было).
— Сам ты молвил сейчас, и правду святую молвил, что царя-де мы потеряли, так надо нам его и возвратить попытаться; силой сам,
чай, знаешь, ничего теперь не возьмешь, стороной надо
действовать полегоньку, людьми пользоваться, а на это у меня, сам ведаешь, уменья не занимать стать.