Неточные совпадения
В пекарне колебался приглушенный шумок, часть плотников
укладывалась спать
на полу, Григорий Иванович влез
на печь, в приямке подогревали самовар, несколько человек сидело за
столом, слушая сверлящий голос.
Он был в их глазах пустой, никуда не годный, ни
на какое дело, ни для совета — старик и плохой отец, но он был Пахотин, а род Пахотиных уходит в древность, портреты предков занимают всю залу, а родословная не
укладывается на большом
столе, и в роде их было много лиц с громким значением.
Мужик глянул
на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. Он сидел неподвижно
на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка
улеглась на полу у самых его ног и опять заснула. Бирюк сидел возле
стола, опершись головою
на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
Поплевав
на пальцы, она начала раскладывать кабалу. Карты падали
на стол с таким звуком, как будто бы они были сваляны из теста, и
укладывались в правильную восьмиконечную звезду. Когда последняя карта легла рубашкой вверх
на короля, Мануйлиха протянула ко мне руку.
Улегся я
на лавке. Дед и мальчишка забрались
на полати… Скоро все уснули. Тепло в избе. Я давно так крепко не спал, как
на этой узкой скамье с сапогами в головах. Проснулся перед рассветом; еще все спали. Тихо взял из-под головы сапоги, обулся, накинул пальто и потихоньку вышел
на улицу. Метель утихла. Небо звездное. Холодище страшенный. Вернулся бы назад, да вспомнил разобранные часы
на столе в платочке и зашагал, завернув голову в кабацкий половик…
Ничто уже, по-видимому, не радовало теперь старика — не радовал даже запах горячих щей, которые дымились
на столе; он отказался от обеда и молча
улегся на печку.
Больше я не написал ни одного слова. Мыслей было много в голове, но все они расплывались и не
укладывались в строки. Не окончив письма, я подписал свое звание, имя и фамилию и пошел в кабинет. Было темно. Я нащупал
стол и положил письмо. Должно быть, в потемках я натыкался
на мебель и производил шум.
Ноги не
укладывались, всему телу было неудобно, и она повернулась
на другой бок. По спальне с жужжаньем летала большая муха и беспокойно билась о потолок. Слышно было также, как в зале Григорий и Василий, осторожно ступая, убирали
столы; Ольге Михайловне стало казаться, что она уснет и ей будет удобно только тогда, когда утихнут эти звуки. И она опять нетерпеливо повернулась
на другой бок.
Я вышел из-за
стола и стал
укладываться на диване. Перспектива провести целую ночь в теплой комнате под благословляющею десницей почтенного старца была так соблазнительна, что в моей отяжелевшей голове не было других мыслей… Чепурников с писарем удалились за перегородку и продолжали там свою беседу о предстоящей кампании.
Я заснул. Мне казалось, что я забылся только
на мгновение, но, очевидно, прошло довольно много времени.
На станции было тихо,
на столе стоял самовар и чайные приборы. Очевидно, мои спутники успели напиться чаю и
улеглись спать. Свеча была погашена, и только железная печка освещала комнату вспышками пламени.
Крестясь и поминаючи покойницу, низкими поклонами поблагодарив хозяев, тихо народ разошелся. Чапуринские стряпухи убрали посуду, работники
столы и скамьи
на двор унесли; улица опустела… По сеням, по клетям да по сенницам
улеглись мужики и бабы деревни Осиповки поспать-отдохнуть после сытного обеда. Девки с ребятишками — в лес по грибы да по ягоды. Пришлые поминальщики, направляясь к своим деревням, разбрелись по разным дорогам.
Не помню, долго ли простояла я так, но когда вышла из церкви, там никого из институток уже не было… Я еще раз упала
на колени у церковного порога со словами: «Помоги, Боже, молитвою святого Твоего угодника Николая Чудотворца!» И вдруг как-то странно и быстро успокоилась. Волнение
улеглось, и
на душе стало светло и спокойно. Но ненадолго; когда коридорные девушки стали развешивать по доскам всевозможные географические карты, а
на столе поставил глобус, приготовили бумагу и чернильницы, сердце мое екнуло.
— Всякому свое, — сказал Нитятко и отошел к
столу. — Только я не понимаю, Александр Ильич, из-за чего вам биться?.. Я, откровенно говоря, разумел вас несколько иначе… Увлечения юности
улеглись — прекрасно… Теперь вы здраво взглянули
на существующий во всем образованном мире порядок вещей и хотите служить вашей родине, а для того нужна власть, нужно положение.