Неточные совпадения
Его голый затылок, с косицами крашеных
волос и
засаленной анненской лентой на галстухе цвета воронова крыла, стал хорошо известен всем скучливым и бледным юношам, угрюмо скитающимся во время танцев вокруг игорных столов.
Смотрим: невдалеке от дороги, у развалившихся ворот, от которых остались одни покосившиеся набок столбы, стоит старик в
засаленном стеганом архалуке, из которого местами торчит вата, и держит руку щитком над глазами, всматриваясь в нас. На голове у него теплый картуз, щеки и губы обвисли, борода не брита, жидкие
волосы развеваются по ветру; в левой руке березовая палка, которую он тщетно старается установить.
Священник села и попадья приняли Мисаила с большим почетом и на другой день его приезда собрали народ в церкви. Мисаил в новой шелковой рясе, с крестом наперсным и расчесанными
волосами, вошел на амвон, рядом с ним стал священник, поодаль дьячки, певчие, а у боковых дверей полицейские. Пришли и сектанты — в
засаленных, корявых полушубках.
Испуганная, она не сразу заметила Володина. Наряд ее был, по обыкновению, неряшлив:
засаленная блуза над серою, грязного юбкою, истоптанные туфли.
Волосы нечесаные, растрепанные. Взволнованно говорила она Передонову...
Это был невысокий, но плотный господин лет сорока, с темными
волосами и с проседью, выстриженный под гребенку, с багровым, круглым лицом, с маленькими, налитыми кровью глазами, в высоком волосяном галстухе, застегнутом сзади пряжкой, во фраке необыкновенно истасканном, в пуху и в сене, и сильно лопнувшем под мышкой, в pantalon impossible [Здесь: немыслимые брюки (франц.).] и при фуражке,
засаленной до невероятности, которую он держал на отлете.
В такт цифрам он встряхивал своими подстриженными в скобу
волосами, а потом добыл из кармана пиджака потертый бумажник и вынул из него пачку
засаленных кредиток.
Пришел необычно рослый и собой коренастый пожилой человек. Борода вся седая, и в голове седина тоже сильно пробилась: русых
волос и половины не осталось. Изнуренный, в лице ни кровинки, в
засаленном, оборванном архалуке из адряса, подошел к Марку Данилычу и отвесил низкий поклон.
Из одного края
засаленного, сшитого из разноцветных ситцевых лоскутьев одеяла глядели его рыжие жесткие
волосы, из-под другого торчали большие, давно не мытые ноги.
— Нож — разлюбезное дело… — как-то особенно смачно произнес высокий коренастый мужик с всклокоченными черными
волосами и бородой, в расстегнутом армяке, из-под которого виднелась рубаха страшно
засаленная, но когда-то бывшая красной.
Он был совершеннейший тип разбогатевшего жида, променявшего свой прародительский
засаленный лапсердак на изящный костюм от модного портного и увешавшего себя золотом и бриллиантами, но и в этом модном костюме и богатых украшениях он все же остался тем же сальным жидом, с нахально-самодовольной улыбкой на лоснящемся лице, обрамленном клинообразный классической «израильской» бородкой, в черных
волосах которой, как и в тщательно зачесанных за уши жидких пейсах, проглядывала седина.