Неточные совпадения
Когда на другой день стало светать,
корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным
голосом, и думал о счастье…
— Ой, Климуша, с каким я марксистом познакомила-ась! Это, я тебе скажу… ух!
Голос — бархатный. И, понимаешь, точно
корабль плавает… эдакий — на всех парусах! И — до того все в нем определенно… Ты смеешься? Глупо. Я тебе скажу: такие, как он, делают историю. Он… на Желябова похож, да!
Всюду над Москвой, в небе, всё еще густо-черном, вспыхнули и трепетали зарева, можно было думать, что сотни медных
голосов наполняют воздух светом, а церкви поднялись из хаоса домов золотыми
кораблями сказки.
Вы смотрите и на полосатые громады
кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки шлюпок, движущихся по блестящей лазури, и на красивые светлые строения города, окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на пенящуюся белую линию бона и затопленных
кораблей, от которых кой-где грустно торчат черные концы мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи, в которых прыгают соляные пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов вёсел, звуки
голосов, по воде долетающих до вас, и величественные звуки стрельбы, которая, как вам кажется, усиливается в Севастополе.
Лозищане глядели, разинувши рты, как он пристал к одному
кораблю, как что-то протянулось с него на
корабль, точно тонкая жердочка, по которой, как муравьи, поползли люди и вещи. А там и самый
корабль дохнул черным дымом, загудел глубоким и гулким
голосом, как огромный бугай в стаде коров, — и тихо двинулся по реке, между мелкими судами, стоявшими по сторонам или быстро уступавшими дорогу.
Ничего не понимая, я между тем сообразил, что, судя по
голосу, это не могла быть кто-нибудь из компании Геза. Я не колебался, так как предпочесть шлюпку безопасному
кораблю возможно лишь в невыносимых, может быть, угрожающих для жизни условиях. Трап стукнул: отвалясь и наискось упав вниз, он коснулся воды. Я подвинул шлюпку и ухватился за трап, всматриваясь наверх до боли в глазах, но не различая фигур.
В каюте Геза стоял портрет неизвестной девушки. Участники оргии собрались в полном составе. Я плыл на
корабле с темной историей и подозрительным капитаном, ожидая должных случиться событий, ради цели неясной и начинающей оборачиваться
голосом чувства, так же странного при этих обстоятельствах, как ревнивое желание разобрать, о чем шепчутся за стеной.
— «Господи боже отец наших, заповедавый Ною, рабу твоему, устроити кивот ко спасению мира…» — густым басовым
голосом говорил священник, возводя глаза к небу и простирая вверх руки: — «И сей
корабль соблюди и даждь ему ангела блага, мирна… хотящие плыти на нем сохрани…»
Боровцов. И опять же ваша пешая служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем неведомые, морские чудища круг
корабля подымаются, дорогу загораживают, вопят разными
голосами; птица Сирен поет; и нет такой души на
корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это — служба.
Вдруг слышит, что подле нее кто-то повелительным
голосом требует у Христенека, Доманского и Чарномского их шпаги. Принцесса оглянулась: перед ней стоял гвардейский капитан Литвинов, объявлявший ее спутникам арест. Ни Орлова, ни Грейга, ни дам, приехавших с принцессой, на
корабле не было. Вместо их стояли вооруженные солдаты. Таков был блистательный спектакль, устроенный на
корабле «Трех иерархов» усердием и ревностию графа Алексея Григорьевича Орлова.
Правда, и ответы гуслиста не обещали уступчивой искренности: но, по крайней мере, дипломатка старалась
голосом сирены привлечь в свою область этого нового Язона [Язон — греческий герой, возглавивший поход аргонавтов (по имени
корабля «Арго») за золотым руном (миф.).], хранящего золотое руно, то есть тайну похищения Паткуля.
«Однако ж, — подумал он, — одарил же меня Господь кой-каким рассудком, правил я успешно хозяйством на
корабле, вынес и собственное хозяйство от крушения, к тому ж, грех таить, писать охотник, да и отказываться от чести, мне сделанной, постыдно» — и решился принять должность, на которую вызвал его
голос дворянства целого уезда.