Неточные совпадения
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..»
В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности,
в том духе,
в котором изъясняются дамы и кавалеры
в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона,
в духе того, что «неужели овладели так вашим
сердцем, что
в нем нет более ни места, ни самого тесного
уголка для безжалостно позабытых вами».
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И
в сердце льстец всегда отыщет
уголок.
Измученное волнениями или вовсе не знакомое с ними
сердце так и просится спрятаться
в этот забытый всеми
уголок и жить никому не ведомым счастьем. Все сулит там покойную, долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть.
Илья Ильич понимал, какое значение он внес
в этот
уголок, начиная с братца до цепной собаки, которая, с появлением его, стала получать втрое больше костей, но он не понимал, как глубоко пустило корни это значение и какую неожиданную победу он сделал над
сердцем хозяйки.
Она была отличнейшая женщина по
сердцу, но далее своего
уголка ничего знать не хотела, и там
в тиши, среди садов и рощ, среди семейных и хозяйственных хлопот маленького размера, провел Райский несколько лет, а чуть подрос, опекун поместил его
в гимназию, где окончательно изгладились из памяти мальчика все родовые предания фамилии о прежнем богатстве и родстве с другими старыми домами.
— А! наконец не до света, не до родных: куда-нибудь
в Италию,
в Швейцарию, на Рейн,
в уголок, и там
сердце взяло свое…
Она зажигала
сердца и волновала умы; не было безвестного
уголка в Европе, куда бы она не проникла с своим светочем, всюду распространяя пропаганду идеалов будущего
в самой общедоступной форме.
— у Грибоедова: «Но что теперь во мне кипит, волнует, бесит („Горе от ума“, действие третье, явление 1)] Слушайте же: вы знаете, я имел друга, которого не видал несколько лет, но для которого у меня всегда оставался
уголок в сердце.
Блажен, кого под вечерок
В уединенный
уголокМоя Людмила поджидает
И другом
сердца назовет...
— Сестрица, бывало, расплачутся, — продолжал успокоенный Николай Афанасьевич, — а я ее куда-нибудь
в уголок или на лестницу тихонечко с глаз Марфы Андревны выманю и уговорю. «Сестрица, говорю, успокойтесь; пожалейте себя, эта немилость к милости». И точно, горячее да сплывчивое
сердце их сейчас скоро и пройдет: «Марья! — бывало, зовут через минутку. — Полно, мать, злиться-то. Чего ты кошкой-то ощетинилась, иди сядь здесь, работай». Вы ведь, сестрица, не сердитесь?
— Плутовка! если бы ты знала, как ты прекрасна: разве у стариков нет
сердца, разве нет
в нем
уголка, где кровь кипит и клокочет? — а было бы тебе хорошо! — если бы — выслушай… у меня есть золотые серьги с крупным жемчугом, персидские платки, у меня есть деньги, деньги, деньги…
Так говорил сам себе мельник Филипп, чтобы было легче на совести, и только когда уже вовсе стал засыпать, то из какого-то
уголка в его
сердце выползла, как жаба из норы, такая мысль...
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасенный чудом
уголок.
Так
сердце, жертва заблуждений,
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство…
Как
в тумане каком пробыла Марья Гавриловна, пока стояла перед Алексеем, а вышел он, тяжело опустилась на стул и закрыла руками лицо… Тяжело и сладко ей было. Почувствовала она особое биенье
сердца, напоминавшее золотые минуты, проведенные когда-то
в уголке садика, поросшего густым вишеньем.
Думается Марьюшке, с ума нейдет у Фленушки, как бы скорей повидаться с молодцами, что стояли у въездных ворот Бояркиных. Огнем горит, ключом кипит ревнивое
сердце Устиньи, украдкой кидает она палючие взоры на притомившегося с дороги Василья Борисыча и на дремавшую
в уголке Парашу.
В деревенской глуши,
в забытом
уголке, никем и ничем не удерживаемый, он предался той жизни, что так по
сердцу пришлась ему во дни могущества князя Ивана.
Прошло два, три года, и Адольф, один из отличнейших офицеров шведской армии, молодой любимец молодого короля и героя, причисленный к свите его, кипящей отвагою и преданностью к нему, — Адольф, хотя любил изредка припоминать себе милые черты невесты, как бы виденные во сне, но ревнивая слава уже сделалась полною хозяйкой
в его
сердце, оставивши
в нем маленький
уголок для других чувств.
Я прожила две недели. Он приходил несколько раз, но его не принимали. Я хотела быть совершенно одна. Все я перебрала
в себе. Не оставила ни одного
уголка ни
в голове, ни
в сердце, ни
в привязанностях, ни
в воспоминаниях. Запершись, просидела я над своими тетрадями. Вот тут я записала целиком. Можно еще обманывать себя, когда память вам изменяет, когда вы объясните ваше прошедшее так, как вам
в эту минуту хочется.
— Иди, куда зовет тебя Провидение. Мне ль, старцу, тонкою нитью привязанному к земле, задерживать тебя на пути твоем? Разрешу и полечу. Пора и мне поставить
в уголок хрупкий посох. Готово
сердце мое, о боже! готово!