Неточные совпадения
Щедрин имеет в
виду представителей религиозно-мистического
движения в протестантизме.] того времени и что Лабзин, например, посвящал ей те избраннейшие свои сочинения, которые не предназначались для печати.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его
видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в
движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими
движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому
виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Княгиня была женщина лет сорока пяти, маленькая, тщедушная, сухая и желчная, с серо-зелеными неприятными глазками, выражение которых явно противоречило неестественно-умильно сложенному ротику. Из-под бархатной шляпки с страусовым пером виднелись светло-рыжеватые волосы; брови и ресницы казались еще светлее и рыжеватее на нездоровом цвете ее лица. Несмотря на это, благодаря ее непринужденным
движениям, крошечным рукам и особенной сухости во всех чертах общий
вид ее имел что-то благородное и энергическое.
Она, казалось, также была поражена
видом козака, представшего во всей красе и силе юношеского мужества, который, казалось, и в самой неподвижности своих членов уже обличал развязную вольность
движений; ясною твердостью сверкал глаз его, смелою дугою выгнулась бархатная бровь, загорелые щеки блистали всею яркостью девственного огня, и как шелк, лоснился молодой черный ус.
Сначала она читала с
видом внимательным и благосклонным, но вдруг лицо ее переменилось, — и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее
движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.
— Студенческое
движение насквозь эмоционально, тут просто «кровь кипит, сил избыток». Но не следует упускать из
вида, что тут скрыта серьезная опасность: романтизм народников как нельзя лучше отвечает настроению студенчества. И, так как народники снова мечтают о терроре… — осторожно намекал он.
Вид леса в самом деле поразил Райского. Он содержался, как парк, где на каждом шагу видны следы
движения, работ, ухода и науки. Артель смотрела какой-то дружиной. Мужики походили сами на хозяев, как будто занимались своим хозяйством.
Жар несносный;
движения никакого, ни в воздухе, ни на море. Море — как зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби.
Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.
Тяжеловато и очень хитро это дело: уйти из
виду так, чтобы не заметили твоего
движения, когда смотрят на тебя во все глаза, а нечего делать, надобно действовать так.
— Ну, Вера, хорошо. Глаза не заплаканы. Видно, поняла, что мать говорит правду, а то все на дыбы подымалась, — Верочка сделала нетерпеливое
движение, — ну, хорошо, не стану говорить, не расстраивайся. А я вчера так и заснула у тебя в комнате, может, наговорила чего лишнего. Я вчера не в своем
виде была. Ты не верь тому, что я с пьяных-то глаз наговорила, — слышишь? не верь.
В его
виде, словах,
движениях было столько непринужденности, вместе — не с тем добродушием, которое имеют люди вялые, пресные и чувствительные, — а именно с добродушием людей сильных и уверенных в себе. Его появление нисколько не стеснило нас, напротив, все пошло живее.
Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает
движение и пределы, дает
вид дела и форму общих интересов для достижения своих личных целей.
Подруга ее, небольшого роста, смуглая брюнетка, крепкая здоровьем, с большими черными глазами и с самобытным
видом, была коренастая, народная красота; в ее
движениях и словах видна была большая энергия, и когда, бывало, аптекарь, существо скучное и скупое, делал не очень вежливые замечания своей жене и та их слушала с улыбкой на губах и слезой на реснице, Паулина краснела в лице и так взглядывала на расходившегося фармацевта, что тот мгновенно усмирялся, делал
вид, что очень занят, и уходил в лабораторию мешать и толочь всякую дрянь для восстановления здоровья вятских чиновников.
За третьим выкриком следовало быстрое
движение руки и в журнал влетала характерная егоровская двойка в
виде вопросительного знака.
Счастье в эту минуту представлялось мне в
виде возможности стоять здесь же, на этом холме, с свободным настроением, глядеть на чудную красоту мира, ловить то странное выражение, которое мелькает, как дразнящая тайна природы, в тихом
движении ее света и теней.
Вид первой извозчичьей пролетки, запах кожи, краски и лошадиного пота, а также великое преимущество держать в руках вожжи и управлять
движением лошадей вызвали у меня желание стать извозчиком.
Рядом с Харитиной на первой скамье сидел доктор Кочетов. Она была не рада такому соседству и старалась не дышать, чтобы не слышать перегорелого запаха водки. А доктор старался быть с ней особенно любезным, как бывают любезными на похоронах с дамами в трауре: ведь она до некоторой степени являлась тоже героиней настоящего судного дня. После подсудимого публика уделяла ей самое большое внимание и следила за каждым ее
движением. Харитина это чувствовала и инстинктивно приняла бесстрастный
вид.
Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает
движение и пределы, дает
вид дела и форму общих интересов, для достижения своих личных целей» [Цитата взята из «Былое и думы».].
После слов племянника Лебедева последовало некоторое всеобщее
движение, и поднялся даже ропот, хотя во всем обществе все видимо избегали вмешиваться в дело, кроме разве одного только Лебедева, бывшего точно в лихорадке. (Странное дело: Лебедев, очевидно, стоявший за князя, как будто ощущал теперь некоторое удовольствие фамильной гордости после речи своего племянника; по крайней мере с некоторым особенным
видом довольства оглядел всю публику.)
Здесь же все было на
виду, каждое
движение, каждое слово, каждая мысль.
Аристашка только замычал, с удивлением разглядывая новое начальство. Это был небольшого роста господин, неопределенных лет, с солдатскою физиономией; тусклый глаз неопределенного цвета суетливо ерзал по сторонам. Дорожный костюм был сменен горно-инженерским мундиром. Все
движения отличались порывистостью. В общем ничего запугивающего, как у крепостных управляющих, вроде Луки Назарыча, умевших наводить панику одним своим
видом.
Не понимаю венгерских дел… Вроде австрийцев, кладут оружие… [Имеется в
виду «помощь» Николая I австрийскому императору Францу-Иосифу в подавлении венгерского национально-освободительного
движения.]
Белоярцев молча прохаживался по зале и, останавливаясь у окна, делал нетерпеливые
движения при
виде стоящих у подъезда двух дрожек.
Он осторожным, ловким, привычным
движением всунул золотой в руку швейцара, который уже держал ее за спиной приготовленной и сложенной в
виде лодочки.
Пожилой гость в форме благотворительного ведомства вошел медленными, нерешительными шагами, наклоняясь при каждом шаге немного корпусом вперед и потирая кругообразными
движениями свои ладони, точно умывая их. Так как все женщины торжественно молчали, точно не замечая его, то он пересек залу и опустился на стул рядом с Любой, которая согласно этикету только подобрала немного юбку, сохраняя рассеянный и независимый
вид девицы из порядочного дома.
Я спустился к самой воде. В этом месте дневное
движение еще не кончилось. Чиновники только что воротились с вечерних занятий и перед ужином расселись по крылечкам, в
виду завтрашнего праздничного дня, обещающего им отдых. Тут же бегали и заканчивали свои игры и чиновничьи дети.
Изнуренные лица, вялые
движения и общий убитый
вид сразу выделял их из общей массы, точно они сейчас только были откопаны откуда-то из-под земли и не успели еще отмыть прильнувшей к телу и платью желтой вязкой глины.
Ее теперь бесила и серая летняя пара мужа, и его блестевшие очки, и нерешительные
движения, и эта широкая лысина, придававшая ему
вид новорожденного.
Осмотрены были водяные турбины, которые приводили в
движение воздуходувные меха, пять паровых машин, механический корпус, где работали вертикальные и горизонтальные токарные станки, строившийся паровой молот и даже склады чугуна в штыках и припасах, железо во всевозможных
видах: широкополосное, брусковое, шинное, листовое и т. д.
Жизнь представлялась ему в
виде необъятного пространства, переполненного непрерывающимся
движением.
Покуда имеются в
виду только страшные слова, которые, впрочем, не производят особенного впечатления, потому что за ними не слышится той жизненности и страстности, которые одни могут дать начало действительному
движению.
Форма одежды визитная, она же — бальная: темно-зеленоватый, длинный, ниже колен, сюртук, брюки навыпуск, с туго натянутыми штрипками, на плечах — золотые эполеты… какая красота. Но при такой форме необходимо, по уставу, надевать сверху летнее серое пальто, а жара стоит неописуемая, все тело и лицо — в поту. Суконная, еще не размякшая, не разносившаяся материя давит на жестких углах, трет ворсом шею и жмет при каждом
движении. Но зато какой внушительный, победоносный воинский
вид!
Я как-то говорил о наружности этого господина: высокий, курчавый, плотный парень, лет сорока, с багровым, несколько опухшим и обрюзглым лицом, со вздрагивающими при каждом
движении головы щеками, с маленькими, кровяными, иногда довольно хитрыми глазками, в усах, в бакенбардах и с зарождающимся мясистым кадыком, довольно неприятного
вида.
— Я вам должна признаться, у меня тогда, еще с самой Швейцарии, укрепилась мысль, что у вас что-то есть на душе ужасное, грязное и кровавое, и… и в то же время такое, что ставит вас в ужасно смешном
виде. Берегитесь мне открывать, если правда: я вас засмею. Я буду хохотать над вами всю вашу жизнь… Ай, вы опять бледнеете? Не буду, не буду, я сейчас уйду, — вскочила она со стула с брезгливым и презрительным
движением.
Щука (разевает пасть, чтобы лжесвидетельствовать, но при
виде ее разинутой пасти подсудимым овладевает ужас. Он неистово плещется в тарелке и даже подпрыгивает, с видимым намерением перескочить через край. У щуки навертываются на глазах слезы от умиления, причем пасть ее инстинктивно то разевается, то захлопывается. Однако ж мало-помалу
движения пискаря делаются менее и менее порывистыми; он уже не скачет, а только содрогается. Еще одно, два, три содрогания и…)
К ней подходил все тот же помощник капитана. Теперь он с почтительным
видом остановился довольно далеко от нее, расставя ноги для устойчивости, балансируя
движениями тела при качке.
— Скажи, что я верный друг ему, никогда не забуду, — ответил он через переводчика и, несмотря на свою кривую ногу, только что дотронулся до стремени, как быстро и легко перенес свое тело на высокое седло и, оправив шашку, ощупав привычным
движением пистолет, с тем особенным гордым, воинственным
видом, с которым сидит горец на лошади, поехал прочь от дома Ивана Матвеевича. Ханефи и Элдар также сели на лошадей и, дружелюбно простившись с хозяевами и офицерами, поехали рысью за своим мюршидом.
Ехавшие сзади скакали и скоро догнали Хаджи-Мурата. Их было человек двадцать верховых. Это были жители аула, решившие задержать Хаджи-Мурата или по крайней мере, для очистки себя перед Шамилем, сделать
вид, что они хотят задержать его. Когда они приблизились настолько, что стали видны в темноте, Хаджи-Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным
движением левой руки отстегнув чехол винтовки, правой рукой вынул ее. Элдар сделал то же.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем столе или сообщая ему
движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в
виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
Это предложение точно испугало ее. Любочка опять сделала такое
движение, как человек, у которого единственное спасение в бегстве. Я понял, что это значило, и еще раз возненавидел Пепку: она не решалась переночевать в нашей избушке потому, что боялась возбудить ревнивые подозрения в моем друге. Мне сделалось обидно от такой постановки вопроса, точно я имел в
виду воспользоваться ее беззащитным положением. «Она глупа до святости», — мелькнула у меня мысль в голове.
(Общее
движение. Варвара Михайловна идет к дверям и останавливается при
виде входящего Шалимова. Он лысый.)
Лицо боярина, обезображенное судорожными
движениями гнева, доведенного до высочайшей степени, начало мало-помалу принимать свой обыкновенный мрачный, но спокойный
вид.
Эта рыба по преимуществу хищная: длинный брусковатый стан, широкие хвостовые перья для быстрых
движений, вытянутый вперед рот, нисходящий от глаз в
виде ткацкого челнока, огромная пасть, усеянная внизу и вверху сплошными острыми, скрестившимися зубами, [Щука меняет зубы ежегодно в мае месяце.
Выгода таких лес состоит в том, что они, будучи без узлов и не имея упругости, извиваются по
движению воды, разнообразят и представляют натуральным, как будто шевелящимся,
вид насаженного червяка или чего-нибудь другого; когда же насадка и конец шелковой зеленой лесы лежат на дне, то она совершенно походит на волокны длинного водяного моха, называемого водяным шелком.
Например, нужны: ловкость в руках и искусство сохранять натуральный
вид червяка, рака и насекомых, насаживаемых на крючок; острое зрение для наблюдения за
движениями наплавка, иногда едва приметными и вовсе непонятными для непосвященного в таинство уженья; нужно неразвлекаемое внимание, ибо клев рыбы, смотря по временам года и по насадке, бесконечно разнообразен; нужны сметливость и догадка…
Разорванные в нескольких местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились в груды фантастических развалин, которые продолжали двигаться, меняя с каждою секундой свой цвет, величину и очертание: то падали они друг на дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали
вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились, открывая глубокие долины и пропасти, на дне которых проносились клочки других облаков; то снова все это смешивалось в один неопределенный хаос, полный страшного
движения…
В этом положении Захар мог чувствовать малейшее
движение своего приятеля; суетливые
движения Захара, который продолжал делать
вид, как будто отыскивает спичку, не могли возбудить подозрений Гришки.
Первое
движение Дуняши при
виде гостей было откинуться поспешно назад; но, рассудив в ту же секунду, что, сколько ни прятаться, с гостями все-таки приведется провести большую часть дня, она снова показалась на дороге. Щеки ее горели ярким румянцем; мудреного нет: она готовила обед и целое утро провела против пылающей печки; могло статься — весьма даже могло статься, что краска бросилась в лицо Дуне при
виде Ванюши.
При
виде счастливого человека всем стало скучно и захотелось тоже счастья. Все задумались. Дымов поднялся, тихо прошелся около костра, и по походке, по
движению его лопаток видно было, что он томился и скучал. Он постоял, поглядел на Константина и сел.