Неточные совпадения
«Германия — прежде всего Пруссия. Апофеоз культуры неумеренных потребителей пива. В Париже, сопоставляя Нотр Дам и Тур д’Эйфель, понимаешь иронию истории, тоску Мопассана, отвращение Бодлера, изящные сарказмы Анатоля Франса. В Берлине ничего не надо понимать, все совершенно ясно сказано зданием рейхстага и “Аллеей Победы”. Столица Пруссии — город на песке, нечто вроде опухоли на
боку Германии,
камень в ее печени…»
Он устало замолчал, а Самгин сел
боком к нему, чтоб не видеть эту половинку глаза, похожую на осколок самоцветного
камня. Иноков снова начал бормотать что-то о Пуаре, рыбной ловле, потом сказал очень внятно и с силой...
Готланд —
камень с крутыми ровными
боками, к которым нет никакого приступу кораблям.
Горы изрезаны по
бокам уступами, и чтоб уступы не обваливались,
бока их укреплены мелким
камнем, как и весь берег, так что вода, в большом обилии необходимая для риса, может стекать по уступам, как по лестнице, не разрушая их.
Я попробовал освободиться — нет возможности: мой сосед лежит, как гранитный
камень, и не шелохнется, как я ни толкал его в
бока: он совсем запер мне выход.
Это, как я теперь увидел, буруны бешено плещутся в берег; увидел и узкость: надо проходить под
боком отвесного утеса, чтобы избежать гряды видных на поверхности
камней, защищающих вход от волн с океана.
Только и говорится о том, как корабль стукнулся о
камень, повалился на
бок, как рухнули мачты, палубы, как гибли сотнями люди — одни раздавленные пушками, другие утонули…
Лощина эта имела вид почти правильного котла с пологими
боками; на дне ее торчало стоймя несколько больших белых
камней, — казалось, они сползлись туда для тайного совещания, — и до того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось.
Несколько тощих ракит боязливо спускаются по песчаным его
бокам; на самом дне, сухом и желтом, как медь, лежат огромные плиты глинистого
камня.
Длина второй пещеры около 120 м, ширина и высота неравномерны: то она становится узкой с
боков и высокой, то, наоборот, низкой и широкой. Дно пещеры завалено
камнями, свалившимися сверху, вследствие этого в ней нет сталактитов. Та к как эти обвалы происходят всюду и равномерно, то пещера как бы перемещается в вертикальном направлении.
Ребятишки садили ему в
бока и спину
камни, наиболее смелые подбегали вплоть и отскакивали, высыпав на голову его пригоршни пыли.
А впереди уже выше и выше встает Рассыпной
Камень, можно рассмотреть утесистую вершину-шихан и отдельные россыпи из
камней, которые тянутся по
бокам правильными полосами.
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой тишине, без шума, как тонет
камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с
боку на
бок, ожидая страшного конца жизни.
Положив красивые руки на колени, старец сидел прямо и неподвижно, а сзади него и по
бокам стояли цветы в горшках: пёстрая герань, пышные шары гортензии, розы и ещё много ярких цветов и сочной зелени; тёмный, он казался иконой в богатом киоте, цветы горели вокруг него, как самоцветные
камни, а русокудрый и румяный келейник, напоминая ангела, усиливал впечатление святости.
Мы с ним лежим на песке у громадного
камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, — у
камня печального, хмурого. На тот
бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими
камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор.
А когда море спокойно, как зеркало, и в
камнях нет белого кружева прибоя, Пепе, сидя где-нибудь на
камне, смотрит острыми глазами в прозрачную воду: там, среди рыжеватых водорослей, плавно ходят рыбы, быстро мелькают креветки,
боком ползет краб. И в тишине, над голубою водой, тихонько течет звонкий задумчивый голос мальчика...
Он пошёл… Дома стояли по
бокам улицы, точно огромные
камни, грязь всхлипывала под ногами, а дорога опускалась куда-то вниз, где тьма была ещё более густа… Илья споткнулся о
камень и чуть не упал. В пустоте его души вздрогнула надоедливая мысль...
Купечество многозначительно переглядывалось. Иные, толкая друг друга под
бока, молча кивали головами на Фому. Лицо Якова Маякина было неподвижно и темно, точно высеченное из
камня.
Карбункул — это красный драгоценный
камень, по
бокам (кар-бун-кул) — граненый.
Красив он был, как черт в праздник, жупан шит золотом, на
боку сабля, как молния сверкает, чуть конь ногой топнет, вся эта сабля в
камнях драгоценных, и голубой бархат на шапке, точно неба кусок, — важный был господарь старый!
Бежит он вечер, бежит полночи; ноги у него
камнями иссечены, на
боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит, глаза помутились, у рта кровавая пена сочится, а ему вон еще сколько бежать осталось!
Он, часто махая крыльями, полетел
боком, как
камень, книзу.
Роща или, вернее, лес этих плантаций кончился, начался спуск, и коляска въехала в дикое ущелье между отвесно поднимающимися горами. По
бокам, на этих отвесах, гордо поднимали свои верхушки высокие пальмы различных видов, преимущественно кокосовые, развесистые тамаринды, пихты и великаны секвойи. В ущелье было прохладно. Коляска двигалась медленно по узкой дороге, загроможденной
камнями. И доктор, и Володя были в восторге, любуясь этой роскошью растительности и мрачным видом ущелья.
— Садись на этот
камень, спиною к ветру, так, — приказала Таисия, а сама осталась стоять; и говорили они не лицом, а
боком друг к другу, словно объяснялись с кем-то третьим. Трудно было поверить, что они только недавно были здесь с Михаилом Михайловичем и весело, по-французски, говорили о буре.
Атласная голубая повязка, блистающая золотыми звездочками, с закинутыми назад концами, облекала ее головку; спереди и
боков из-под нее мелькали жемчужные поднизи, сливаясь с алмазами длинных серег; верх головы ее был открыт, сзади ниспадал косник с широким бантом из струистых разноцветных лент; тонкая полотняная сорочка с пуговкой из драгоценного
камня и пышными сборчатыми рукавами с бисерными нарукавниками и зеленый бархатный сарафан с крупными бирюзами в два ряда вместо пуговиц облегали ее пышный стан; бусы в несколько ниток из самоцветных
камней переливались на ее груди игривыми отсветами, а перстни на руках и красные черевички на ногах с выемками сзади дополняли этот наряд.
— Что ж, здесь с ней и покончить?.. Сам говорил в Рыбацком… Река под
боком… Навяжем
камень, да в прорубь и аминь ее душеньке… — говорил второй голос.
Атласная голубая повязка, блистающая звездочками, с закинутыми назад концами, облекла ее головку; спереди и
боков из-под нее мелькали жемчужные поднизи с алмазами длинных серег; верх головы ее был открыт, сзади ниспадал косник с широким бантом из струистых разноцветных лент; тонкая полотняная сорочка с пуговкой из драгоценного
камня и пышными сборчатыми рукавами с бисерными нарукавниками и зеленый бархатный сарафан с крупными бирюзами в два ряда вместо пуговиц облегали ее пышный стан; бусы в несколько ниток из самоцветных каменьев переливались на ее груди игривыми отсветами, а перстни на руках и красные черевички на ногах с выемками сзади дополняли этот наряд.
А в том дому, братцы, еще с турецкой кампании, домовик поселился, на чердаке себе место умял, стружек сосновых понатаскал — прямо перина. В новые хоромы не переехал, — старый деревянный дом куда способнее, что ж
камень своими
боками обсушивать… Да и домовые, они вроде кошек — к своему стародавнему месту до того привычны, что и с кожей не оторвешь.