Солнечный луч. На перекрестке двух миров

Юлия Цыпленкова, 2023

Сколько поворотов у дороги? Вроде бы только показалось, что ты прошел последний и дальше будет только прямой путь, как судьба вновь закладывает петлю.Пожелала Шанриз-Ашити передать весточку в родной мир, и вот уже портал раскрыт, но посланием стала она сама. Боги слышат мольбы, когда они идут от сердца, только дверь в Белый мир захлопнулась и обратной дороги, кажется, нет.Но всё ли так, как кажется на первый взгляд? Быть может, Высшие Силы отправили не послание, а посланника?

Глава 7

Улицы были заполнены народом настолько, что казалось, даже птичье перо не может проскользнуть между человеческими плечами. Сегодня государь Камерата Ивер II Стренхетт принимал поздравления своего народа. Младенца показали еще утром после его рождения. Потом были объявлены празднества, во время которых к королю шли родственники, послы других государств, важные сановники, придворные и высшая знать. Они подносили богатые дары, стремясь перещеголять друг друга в щедрости и роскошестве.

И пока над городом гремели фейерверки и знать соперничала между собой, кто больше поразит государя, по улицам столицы и всех прочих городов Камерата лилось полноводной рекой вино, раздавались яства за счет городской казны и немного государственной. Впрочем, в столице пиршество оплачивал сам король, как и циркачей с музыкантами, игравшими, казалось, в каждом переулке. Веселье длилось с утра до ночи и с ночи до утра.

Лишь только два человека не принимали в них участия: королева и сам наследник, в честь которого гремело королевство. Даже прислуга, меняясь, могла выкроить денек на шумную гулянку, как и фрейлины Ее Величества. Но юной матери этикет предписывал не покидать покоев, пока ее здоровье полностью не поправится. Что до младенца, то ему весь этот шум и гам был попросту безразличен. У Его королевского Высочества сейчас были иные интересы и потребности, кои и удовлетворялись в полной мере как им самим, так и его окружением, следившим за высочайшим желудком и его пеленками.

И вот по прошествии десятидневных празднеств пришло время счастливому отцу явиться перед своим народом, дабы подданные могли лично пожелать Его Величеству всяческих благ и увидеть его благосклонную улыбку и легкий кивок в знак благодарности. Люди несли цветы и кидали их под ноги монаршего скакуна. Так что если сказать, что столица в этот день цвела, то не будет никакой ошибки — улицы были завалены цветами. А где еще не проехал государь со свитой, по тротуарам текли цветочные реки. Но когда он появится, в воздух взлетят разом все букеты, заменив собой огненный фейерверк на живой и ароматный.

Закончатся же все гулянья, едва король вернется во дворец. Да, этот выезд был финальной фазой. И после этого дни покатятся по заведенному кругу. Юный принц будет расти и радовать успехами своих родителей, государь править своей страной, а подданные служить ему и отечеству кто как может. И только я оставалась незваным гостем на всем этом действе, потому что не сбиралась ни поздравлять, ни гулять на шумных улицах, а просто ждала, когда мы сможем отправиться в Тибад. Да и случайно попасться на глаза тому, кто смог бы донести во дворец, что видел меня, я считала полнейшей глупостью.

Впрочем, сегодня я сделала исключение. Во-первых, в толчее разглядеть одного-единственного человека сложно, особенно когда все взгляды устремлены в сторону процессии. А во-вторых, я вдруг поддалась желанию увидеть знакомые лица. Просто взглянуть со стороны на тех, с кем была близко знакома. Этакая небольшая меланхолия, за которой не скрывалось ничего, кроме минутного любопытства.

Одевшись в платье, купленное мне тетушкой, и накинув плащ, я выбралась на улицу. Дядюшка и тетушка ушли раньше. Они должны были приветствовать процессию вместе с высшей знатью столицы. По понятным причинам никто не заговаривал о том, чтобы я отправилась с ними. Да и сама я поначалу даже и не думала выходить из дома, но потом взвесила все за и против и отправилась наряжаться.

Прислуга меня не останавливала и в сопровождение не навязывалась. Никаких указаний у них на это не было, а я не просила компании. О, вас, должно быть, интересует, как отнеслись к моему появлению слуги, раз уж я упомянула о тех, кто работал в доме графа Доло? Не узнал ли меня кто-то из них? Все-таки прошло всего три года, а это слишком малый срок, чтобы забыть младшую родственницу хозяев, которая к тому же должна была стать их королевой, да и заменить целый штат за это время невозможно. И будете совершенно правы.

Если кто-то из слуг и поменялся, то мне об этом не было известно. Я мало кого знала по именам, больше наглядно. И почти все они были на своих местах, только вот узнать меня не имели ни единой возможности по самой простой причине — магистр Элькос. Мой добрый друг уже на следующее утро после моего появления в доме дядюшки принес мне безделушку — заколку с жемчужинкой.

— Пока люди будут видеть заколку, они не разглядят ни ваших черт, ни цвета волос, — сказал мне маг, вручив свой подарок.

— Но не будет ли это подозрительно? — засомневалась я. — Если черты мои будут расплываться…

— О нет, — отмахнулся Элькос. — Всего лишь искажение восприятия. Кто-то узреет нос картошкой, кто-то впалые щеки, кто-то обильные веснушки. Для одних у вас будут карие глаза, для других серые. Я могу создать постоянную маску, но это потребует больше сил, да и подпитывать маску придется хотя бы раз в два дня, иначе она поплывет, а это неудобно и расточительно. Нам с вами нужна каждая капля моих сил. Потому я даю вам зачарованную заколку. Ее резерва хватит надолго. Главное условие — ее должны видеть.

— Замечательно! — воскликнула я, и смысл скрываться под покровом дочери Левит отпал сам собой.

Теперь, наверное, вы задались вопросом, почему же я тогда опасалась попасться на глаза кому-то во время празднеств? И вновь ответ прост. В одиночестве на гульбище мне делать нечего, а сопровождать меня мог только дядюшка, но! Во-первых, он был женат, и если бы нас заметили, то после разговоров было не миновать. А во-вторых, он был уже в том почтенном возрасте, когда площадям предпочитают удобное кресло у камина. Оставался Элькос, но тут мог бы воспротивиться его сиятельство как глава рода и поборник моей чести. Все-таки маг был посторонним мужчиной. Что до балов, то мне совершенно не хотелось выдумывать, откуда я появилась и кем являюсь графу Доло. Да и риск попасть под подозрение был значительно выше, чем даже на том же народном гулянье. Так что я оставалась в выделенных мне дядюшкой покоях и занималась более важным делом — расшифровкой.

О нет, сейчас я не стану рассказывать о том, что мне удалось прочитать, потому что рассказывать нечего. Я пока попросту разбирала символы, чтобы после уже не спотыкаться на каждой новой комбинации. Так что оставим книгу и прочие вопросы, коих должно быть немало у благородной публики, а отправимся наконец смотреть на торжественный выезд Его Величества со свитой.

Уйдя подальше от аристократического квартала, я остановилась за спинами людей среднего и простого сословия. Ждать пришлось немало, потому что народ собирался задолго до начала выезда. Все хотели занять местечко получше, я же вперед лезть не намеревалась. И пока я пропускала других, дорога окончательно оказалась скрыта от меня чужими головами. Оглядевшись, я приметила водосточную трубу, крепление к стене которой имело достаточную ширину, чтобы наступить на него одной ногой и немного приподняться. К этой трубе я и отступила, пока никто другой не занял приглянувшееся мне местечко.

И вот теперь я просто ждала и слушала разговоры, лившиеся вокруг меня в изобилии. Ничего особенного. Две подруги, посмеиваясь, обсуждали своих мужей, успевших нагуляться за десять дней празднеств. Еще одна женщина отчитывала свою дочь за то, что та сбежала к своим подругам вместо того, чтобы идти в школу. Услышав это, я улыбнулась. Судя по одежде, девушка принадлежала к простому сословию, да и возраста была почти на выданье. Стало быть, она ходила в одно из учреждений, которые я открыла в столице для детей бедного и среднего класса, а не в школу при Доме Левит, где давали только начальные знания.

Потом подошли трое мужчин и две женщины. Они тоже обсуждали прошедшие гулянья и посмеивались. Однако мне это было малоинтересно, и вскоре я перестала следить за течением разговоров вокруг себя, пока не услышала, как сказала одна из недавно подошедших женщин:

— Жаль, что герцогиня Шанриз пропала. Сейчас бы ей хвалу кричали.

— Мы за ее светлую душу выпили, — отозвался мужчина. — Будет ей покой, а нам радость. У короля сыночек долгожданный родился.

— Тьфу, — сплюнула вторая женщина. — Может, живая, а ты «покой».

— Была б живая, уже бы нашли, — ответил тот же мужчина. — А раз не нашли, стало быть, и нет ее уже в нашем мире. Вот пусть ей хорошо и будет там, где теперь душа ее живет.

Они дружно вздохнули и вернулись к празднествам, а я, отвернувшись, усмехнулась. Какой бы смысл ни вложил в свои слова этот человек, но он был прав. И мир теперь у меня другой, и душе моей там хорошо… снова будет, когда вернусь. Сразу стало тоскливо, как бывало, лишь стоило подумать о невозможности оказаться там, куда стремилось сердце.

Прижав ладонь к животу, я шепнула:

— Мы найдем путь домой, обещаю.

А еще спустя пару минут послышался цокот лошадиных копыт, и по улице разнесся крик глашатаев:

— Государь Камерата!

Люди оживились и потянулись ближе к кромке тротуара, а я поспешила на свое крепление, чтобы увидеть процессию. На дорогу уже летели цветы, и народ закричал добрые пожелания наследнику престола и его отцу. У меня не было цветов, и кричать я не намеревалась, потому что на голос мой заколка не действовала. Да и не до криков мне было, потому что горло вдруг свело спазмом. Я увидела его.

Ив не изменился. Те же резковатые черты, те же черные волосы, та же горделивая посадка и едва приметная благожелательная улыбка, какую он обычно дарил своим подданным. Ничего не изменилось, кроме коня. Теперь короля вез скакун белоснежной масти. И пока я глядела на государя, мне вдруг вспомнился момент нашего знакомства на мое семнадцатилетие. Тот пронзительный взгляд, таивший толику иронии и любопытства. И как мое сердце забилось тогда…

Оно и сейчас отбивало взволнованный ритм, но это был лишь миг встречи с прошлым, и не больше, потому что я помнила всё. И его ласки, и его ревность, и его щедрость, и его себялюбие, и его коварство, и подлость. Я помнила всё и не сожалела об утраченном ни единой минуты. И все-таки это был мой мужчина, с которым я прожила бок о бок шесть лет из семи, что мы знали друг друга. Первый, но не единственный на всю жизнь.

Но вот король подъехал совсем близко, взгляд его мазнул по рядам людей, стоявших с моей стороны, и переместился дальше. А вместе с этим успокоилась и я. Дыхание выровнялось, и я перевела взор на сопровождение. Впереди монарха и по бокам, как всегда, ехали его гвардейцы. А на некотором отдалении следовали приближенные государя. Конечно же, среди них был и Олив Дренг. И, в отличие от своего господина, этот плут озарял улицу жизнерадостной улыбкой и подмигивал хорошеньким девушкам, каких успевал заметить.

Однако мое внимание привлек другой мужчина — его светлость герцог Нибо Ришемский. В седле он был не один. Перед ним сидел прелестнейший мальчик, которым мог быть только его сын — юный герцог Арвин Ришемский, а заодно запасной наследник престола. И останется им, пока у короля не родится второй ребенок мужеского пола. Впрочем, Нибо дышаться должно было уже легче. Но так как Арвин все-таки был вторым после принца, то и находился сейчас в свите государя.

А после я перевела взгляд на отца второго наследника. В нем тоже не было перемен. Нибо был по-прежнему хорош собой, только лощеность, какая имелась в пору нашего знакомства, исчезла окончательно. И это, пожалуй, добавило ему привлекательности еще больше. Все-таки невероятно красивый мужчина и ликом, и статью. Признаться, я залюбовалась. Впрочем, без каких-либо затаенных помыслов. Да и отношения наши до моего исчезновения давно успели измениться, и я относилась к его светлости с доверием и даже дружеским участием. Так что сейчас я любовалась другом, пусть не близким духовно, но всё же другом.

Возможно, мое внимание оказалось слишком пристальным, потому что и Нибо уже с минуту смотрел в мою сторону. Хотя для него пристальные женские взгляды не были чем-то необычным. Герцог Ришемский неизменно находился в центре дамского интереса. Мы даже встретились взглядами. И я уже собиралась устремить свой взор дальше, чтобы и он отвернулся, но в это мгновение тот самый мужчина, который пил за покой моей души, привстал на цыпочки. Я была вынуждена сдвинуться правее, однако положение мое стало вовсе неудобным. Покачнувшись, я охнула, постаралась перехватить трубу повыше и сбила с волос заколку.

Охнув повторно, я метнула взгляд на процессию, и на короткий миг время застыло. Глаза Нибо Ришемского вдруг расширились, и я поспешила исчезнуть из поля его зрения. Присев за своей заколкой, я прижала ладонь к груди — сердце мое неслось в бешеном галопе. Неужто узнал?

— Хэлл, не оставь, — прошептала я.

После надела заколку, выдохнула и распрямилась. Осторожно выглянув из-за плеча моего живого укрытия, я увидела, что процессия движется дальше. Кажется, ничто не потревожило ее мирного течения. Никто не вертел головой, не оборачивался и не выкрикивал мое имя. Даже Ришем, успевший уехать вперед, не предпринимал попыток разобраться, показалось ему или нет.

Далее находиться здесь я посчитала излишним. Мне более не хотелось рассматривать придворных. Жили они без меня эти три года, проживут и еще тридцать. И я, протискиваясь там, где толпа была особенно плотной, направилась прочь, теперь жалея, что решилась посмотреть на королевский выезд. Я уходила, браня себя и Ришема, зачем-то глядевшего на меня столько времени, что не упустил момента падения заколки.

Впрочем, ему ведь и вправду могло померещиться, потому что видел он меня без заколки короткий миг. Секунда-две, не больше. Вообразить за это время можно многое, а в действительности рассмотреть — нет.

Конец ознакомительного фрагмента.