Лекарство от скуки

Юлия Флёри, 2020

Они встретились на пересечении двух миров. Мужчина и женщина. Так банально… И что же дальше? Искорка азарта и интереса в его глазах, скорая свадьба, «они жили долго и счастливо» в перспективе? Примерно так. Вот только перспектива отчего-то не задалась. Может, потому что не каждая готова стать просто дорогой игрушкой? Да и покорение мужчины – это вовсе не вершина, а всего лишь ступень на пути к ней. А, главное, была ли любовь? Так ли случайна их встреча? Так ли невинно вспыхнувшее вдруг чувство?.. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 1

Я любила Москву. Любила её всем своим сердцем. И людей любила, и бездушные, казалось бы, строения, уютные улочки и огромные, широченные проспекты. Любила её утро и любила вечер. Я научилась делать это. Любить, ценить, понимать, чувствовать. Научилась заново. Сразу после того, как получила всё. Всё то, что большинство людей считают спутниками успеха. Машина, квартира, заграничные курорты, шубы, платья и украшения. Упала на самое дно, чтобы выкарабкаться и взобраться на вершину. Ведь вершину может оценить только тот, кто вдоволь надышался сыростью подземелья. Сладость воздуха может ощутить лишь тот, кто задыхался от его отсутствия. И теперь я дышала полной грудью, уверенно глядя вперёд, зная наверняка, чего ожидать за крутыми поворотами и насмешками, проделками судьбы. И меня переполняет это сладостное чувство, когда устала бояться, когда ждать устала и научилась делать шаги сама. Сначала робкие, нерешительные, а вот теперь задорные, чередующиеся с зазывными подскоками.

Визг тормозов заставил меня улыбнуться шире и посмотреть в зеркало заднего вида на старательно моргающего фарами, габаритными огнями и аварийкой, монстра. Ничуть не сожалея об агрессивных манёврах, я виновато прикусила нижнюю губу, для самой себя изображая игривое раскаяние. Спешно схватила с сидения сумочку, яркую папку с бумагами, и выбралась из машины.

Водитель чёрного монстра злостно просигналил, глядя, как я удаляюсь в сторону института.

— Алё, Барби, читать умеешь? Табличку «не занимать» на хрен снесла, что ли?! — Зло прикрикнул тот, а я задорно подмигнула.

— Надеюсь, место для меня застолбил? — Лукаво улыбнулась я, оглядываясь через плечико.

Краем глаза увидела, как водитель монстра было ко мне дёрнулся, разбираться, но не успел. Отзываясь на оклик друга, притих.

— Остынь, Чиж. — Прозвучало как-то неприятно уравновешено и на этом всё закончилось.

Я не любила людей, что держат эмоции под контролем. Тёмные лошадки, преподносящие неприятные сюрпризы. Реагируя на эти вибрации самоконтроля, я оглянулась снова, но разглядеть что-либо за тонированным стеклом не смогла. Раздосадовано поджала губы, зная наверняка, что мой интерес не остался без внимания. Ещё на мгновение задержала взгляд на тёмном силуэте и зачеркнула этот нелепый эпизод с парочкой зарвавшихся студентов.

В кабинет ректора вошла без стука и приглашения, под ядовитый визг его секретарши. Широко улыбнулась его растерянному лицу и уверенно шагнула вперёд, захлопывая за собой добротную дверь, отделяющую кабинет от приёмной.

— Добрый день. — Расплылась я в безумно наглой улыбке и чуть склонила голову набок, отмечая свою слабость перед мужчиной с должностью и возможностями. — Герман Юрьевич, вам насчёт меня должны были позвонить. — Доверительно шепнула, расставляя акценты.

Глаза ректора понимающе вспыхнули и тут же погасли. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и высокомерно задрал подбородок, тем самым давая наивысшую оценку увиденному. Что тут сказать… Люди подобного ранга не любят, чтобы их наклоняли и имели без защиты. Да и должность преподавателя кафедры, предположительно, я могла получить и без протекции власть имущих. Но ведь так совершенно неинтересно! Что может быть понятнее, чем звонок небожителя с невинной просьбой взять на работу девицу вроде меня? Судя по взгляду, который продолжал цепко ощупывать вполне себе заурядную внешность м-м-м… дорогой шлюхи…Герман Юрьевич за свою должность держался крепко, потому предельно вежливо улыбнулся и жестом руки указал на стул.

— Наталья Викторовна, если я не ошибаюсь? — Блеснул он небанальной вежливостью, отвешивая крепкое рукопожатие.

— Совершенно правы. Так что? Берёте меня на работу?

— Когда просят такие люди, просто грех отказываться… Кофе, чай?

— Лучше спросите, почему я выбрала именно вас. — Холодно усмехнулась я, не позволяя перейти границу той самой мелькающей на горизонте вежливости.

Я любила, чтобы меня облизывали. Чтобы делали это, несмотря на явное отвращение, на абсолютное понимание того, с кем имеют дело. О чём он сейчас думает? Уж точно не о том, какого цвета у меня диплом, не о наличии корочки бакалавра, не о заграничных курсах международного уровня. Он думает лишь о том, в чьей постели я коротала ночи, чьи слабости знаю наверняка, чьи пороки успела разглядеть в непозволительной близости.

На мой пытливый взгляд ректор выдал жёсткую улыбку и обворожительный оскал.

— Ответ на этот вопрос я знаю наверняка. Потому что мы лучшие. — Развёл он руками, пытаясь задушить неприятный момент и собственное презрение на корню. — Итак, вас интересует должность преподавателя информационных технологий. Ответственный пост, должен вам сказать. Профильные группы на первых парах доверить я вам, конечно, не могу, всё же опыт и регалии других наших преподавателей, профессоров, не позволяют просто взять и подвинуть их в сторону, а вот вести общеобразовательный курс…

— Меня устраивает. — Поторопилась объявить я до того, как Каверин успел опустить меня ниже плинтуса. — Когда я могу приступить?

— Как только будет улажен бюрократический момент. Как только я приму ваше заявление, рассмотрю его и, разумеется, одобрю. Если документы при себе, можете уже сейчас отправляться в отдел кадров и…

— Герман Юрьевич, дорогой, если вы не против… — Несмотря на мягкость голоса, я решительно продвинула папку с документами по столу. — Боюсь заблудиться в тёмных коридорах власти. Будьте так любезны… — Я подтолкнула бумаги к самым кончикам его пальцев и надавила, позволяя разгадать намерения.

Каверин благосклонно склонил голову. Протеже некоторых людей нельзя отказывать в такой мелочи, и он сумел-таки выдавить из себя вежливую улыбку.

— Секретарь передаст ваши документы в отдел кадров, но завтра…

— Завтра я непременно всё заполню, всё подпишу и завизирую. — Заверила я, внимательно глядя в его глаза.

Мужчина прищурился, он потерялся в сомнениях, пытаясь разгадать, чего же я хочу… Опустил взгляд к папке с документами и замер в немом испуге.

— Измайлова? — Не справляясь с эмоциями, вскинул Каверин взгляд и нервно сглотнул. — Та самая? — Неуверенно выговорил он, хмурясь и попутно ослабляя узел галстука.

— Страна знает своих героев? — Неприятно усмехнулась я, и Каверин подскочил со своего кресла. О-о, он мог бы сказать мне много нелестных слов, но сейчас предусмотрительно промолчал. Он очень любит свою работу. Ещё больше любит должность и её полномочия.

Справившись с эмоциями, Герман Юрьевич уселся обратно за стол и теперь смотрел на меня без ложной вежливости, опаски.

— Так вот вы, значит, какая…

— Какая? — Вызывающе подалась я вперёд.

— Самое удивительное, что я даже и не знаю… — Тихо признался Каверин, устало усмехаясь. — Тогда, пять лет назад, только о вас все и говорили, а вот я даже и представить не мог, о ком идёт речь. Как так вышло, что мы даже не пересекались?

— Я практически уверена, что те самые пять лет назад вы не единожды поблагодарили за это судьбу. За то, что не встретились, я имею в виду.

— А я вижу, вы не сожалеете?

— Сожалеть? О чём?

— Сколько голов тогда полетело?.. — Невесело улыбнулся Каверин. — Сколько достойных…

— Так, я-то здесь ни при чём. — Развела я руками. — Это система. Это она в лучших традициях медицины торопится иссекать очаг поражения вокруг гнойника. Не разбираясь, невзирая на имена и заслуги.

— Бергман… Моисей Борисович… ваш наставник. Его тоже не жаль? Сколько сил он вложил, сколько знаний…

— Уйти из института было его решением. — Отрезала тоном я и тут же оскалилась. — Да и вам ли судить? — Прищёлкнула языком. — Считайте, с моей подачи вы заняли это кресло. Как я вам путь-то ловко расчистила, а? Спасибо сказать не хотите?

— Боюсь, моей благодарности вам не унести, Наталья Викторовна.

— Ну, в таком случае предлагаю проявить свойство параллельных прямых и не пересекаться. — Заключила я в итоге, с места вставая. Расправила юбку, предельно вежливо улыбнулась, намереваясь распрощаться. — Герман Юрьевич, я… что сказать-то хотела… Знание — сила, оно же и утопия. Поэтому не стоит своим знанием делиться без особой на то причины. Зачем волновать народ, нарушать атмосферу видимого благополучия в коллективе, верно? Пять лет большой срок и уже мало кто вспомнит, что была такая студентка, Измайлова. Буду безмерно благодарна, если некоторые подробности моей общественной жизни останутся без лишней огласки.

— Чего вы хотите? — Бесцветно проронил Каверин, демонстрируя поникшие плечи, потерянный взгляд.

— Кажется, я только что всё сказала…

— Нет, чего вы хотите вообще? Зачем вам эта работа, эта должность, эти проблемы, в конце концов?

— А, вы об этом… — Я понимающе кивнула и вскинула голову, не желая принимать удар. — Последние пять лет моей жизни были крайне сложными, крайне напряжёнными. А сейчас мне настоятельно посоветовали отдохнуть, привести мысли в порядок, заняться чем-то общественно полезным. А что может быть полезнее, чем делиться знаниями?

— Овчарку спустили с цепи? — Не сдержался и оскалился Каверин, а я легкомысленно улыбнулась, невинно пожимая плечиком.

— Главное, чтобы ей не приказали взять след.

Разговор с ректором не оставил ни малейшего следа в моей душе. О нём я забыла, как только покинула кабинет. Мысленно я была совершенно в другом месте.

Долгое время я была терпелива, трудолюбива и очень старательна, а сейчас наступил момент снимать сливки, что с таким старанием я взбивала. Я нашла его. Громова. Я подступилась очень близко. Настолько, что у того больше нет шансов от меня ускользнуть. И неужели такая милая девочка, как я, не заслужила капельку любви, похвалы, восхищения…

Оказавшись в зале ресторана, я стремительно приблизилась к нужному столику, протянула руку для знакомства, решительно улыбнулась.

— Наталья Измайлова.

Мой будущий наниматель, Дмитрий Ким, стараясь не обращать внимания на, будто напоказ выставленные прелести, отстранённо кивнул.

— Присаживайтесь, поговорим. — Предложил он, тоном давая понять, что надеяться мне особо не на что. — Итак, вы хотите работать в нашей компании.

Резво начал он, а я нетерпеливо продолжила.

— Меня интересует должность руководителя отдела. Я прислала своё резюме на ваш электронный адрес. Рекомендательные письма прилагались.

— Да, я ознакомился и, должен признать, что список и фамилии в нём впечатляют, но не совсем понимаю, чем вы руководствовались, делая выбор в нашу пользу. Без ложной скромности, мы занимаем далеко не лидирующее место на рынке и ваша настойчивость… — Ким многозначительно замолчал, не упоминая о том, что до этой личной встречи я не единожды наведывалась к начальнику отдела кадров. — Также должен отметить, что подобные решения не принимаю. А самое главное, что подобными вакансиями мы не располагаем.

Он высказался, а я ничуть не расстроилась многочисленным «не».

— К вам я обратилась, потому что знаю наверняка, что договоримся. — Сообщила я, прекрасно представляя, о чём говорю. — Мой интерес к вашей компании можете считать исключительно личной симпатией, а так же тем фактом, что я не карьерист и прыгать выше головы желания не имею. Несмотря на возраст, уже успела побывать в приличных передрягах и решительно склоняюсь к тому факту, что личное спокойствие дороже. Вы в этом плане подходите мне идеально.

— Мы вам подходим! — Вызывающе хмыкнул мужчина, посмеиваясь над моими словами. — Замечательно! — Выразительно округлил он глаза. — Скажу откровенно: ваше предложение меня не интересует. Я с вами встретился, потому что меня попросили. Человек, которому я доверяю, к мнению которого прислушиваюсь. Несмотря на заверения в том, что карьера не главное, вы очень амбициозны и целеустремлённы. Уверен, Наталья, вы добьётесь успеха, но, к сожалению, не в нашей команде. Вы меня услышали? — Бросил мужчина, как он считал, заключительный взгляд в мою сторону, и сделал жест, подзывая официанта.

В этот момент мне следовало удалиться, поджав хвост, и мстительно выжимать из себя смертоносные проклятья, но я лишь нажала на своём телефоне клавишу отправить. Его аппарат довольно пиликнул и призывно засверкал экраном. Ким открыл полученный файл и скривился, уголки его рта устремились вниз. Мужчина поднял на меня взгляд и заинтересованно хмыкнул.

— Это моя частная жизнь. Девочки совершеннолетние, всё по взаимному согласию, так что… — он развёл руками, а я, будто и не было этих его пояснений, глянула на мужчину с нажимом.

— Продолжим?

— Вы очень самонадеянны. — Отметил он, но не считал это пороком. — Торг неуместен, я вам всё сказал. — Принялся он изучать полученное меню, но его телефон пиликнул снова. Пальцы на левой руке Кима дрогнули, выдавая нервозность.

На изучение следующего файла ему понадобилось время, но оно того стоило. Мужчина стиснул зубы и отложил телефон в сторону, ожидая моих слов.

— Я выпотрошу вас как пустоголовую рыбёшку, Дмитрий Александрович. — Предупредила я, а он злобно хмыкнул.

— Угрожаете?

— Приспосабливаюсь к новым условиям. Я лучший программист из тех, с которыми вам приходилось общаться. Не создавайте мне трудности, а себе проблемы.

— Мне отчего-то кажется, что как только вы сядете в кабинет начальника отдела, мои проблемы начнут прибывать в геометрической прогрессии.

— Я забуду о вас, как только исполните свою роль.

Ким заинтересованно вздёрнул брови.

— Роль? Какую?

— Назначите меня на искомую должность. — Развела я руками, очередной раз озвучивая очевидное.

— Я такие решения не принимаю. — Упрямо повторил Ким, а я наиграно вздохнула.

— Так, сделайте для меня исключение!

— Пока не пойму вашей цели, ничем не смогу помочь. Как врач.

— Ага, психиатр.

— Мы с партнёром владеем акциями в равных долях. Место, которое вас так интересует, сейчас занимает его человек, его близкий друг. Его слово против моего. Как вы себе это представляете?

— Я могу себе представить лишь то, что скажет ваш партнёр, узнав про эти махинации. — Кивнула я в сторону телефона и сохранённого в его памяти документа.

— Не смей загонять меня в угол! — Угрожающе сжал кулак Ким, а я наиграно удивилась этой грубости.

— Вы совершенно неуправляемы, Дмитрий Александрович! Давайте выпьем и всё же попробуем найти компромисс.

— А давайте мы забудем о существовании друг друга до того, как появится тягостное желание вцепиться друг другу в глотки?

— Ваша глотка интересует меня в последнюю очередь, так что говорите за себя. А что касается просьбы… Попробуйте другой вариант. Или мне и здесь что-то нужно решить за вас? Кстати, что? Идеальным будет устранить соперника, верно? Переезд в другой город или нет… в другую страну… да, именно в другую страну! Как думаете, этот аргумент будет достаточно весомым?

— Ты…

— А всё, что вам остаётся, так это просто предложить мою кандидатуру, ссылаясь как раз на того, кто вам меня и посоветовал. Или на любого другого человека, имеющего определённый вес в этом городе. Как? Подходит?

— А ты, значит, можешь уломать любого человека, имеющего определённый вес в этом городе? — В один миг расслабившись, откинулся на спинку стула Ким, а я безразлично пожала плечами.

— У каждого в этой жизни есть слабости. — Проговорила, задумавшись.

— И ты имеешь возможности эти слабости разузнать во всех подробностях?

— Подробности, Дмитрий Александрович, меня не интересуют вовсе. Только суть.

— А ты не считаешь, детка, что начала не с того конца. Шантажировать того, от кого собираешься зависеть… В чём смысл?

— Никакого шантажа, я ведь выразилась предельно ясно. Мне нужно только ваше содействие в трудоустройстве.

— Допустим… А почему я? Почему не Громов? Или ты хочешь сказать, что он кристально чист?

— Я хочу сказать, что сделала свой выбор. Ваш программист уже завтра получит предложение, от которого нормальный человек не откажется, а всё, что от вас требуется, так это вовремя назвать моё имя.

— И мы в расчёте?

— И мы снова будем на «вы», Дмитрий Александрович.

Я вышла из-за стола за несколько секунд до того, как принесли заказанный мужчиной аперитив.

— Жду вашего звонка. — Напомнила, уходя.

— И всё же это плохая примета, дорогая. — Бросил он вслед, и я заинтересованно обернулась. — Заходить с чёрного хода.

— А я небрезгливая. — Совершенно искренне отозвалась я и осторожно выдохнула: гнуть людей под себя занятие крайне утомительное. Никогда не знаешь, в какую сторону тебя развернёт штормовой ветер их недовольства.

А уже следующим утром мне позвонили из отдела кадров компании. Собеседование было назначено на полдень. Я не волновалась, я не перебирала бесконечные ряды вешалок, не маялась выбором причёски. Я настолько давно была готова к этому шагу, что, казалось, до мелочей продумала даже всевозможные варианты развития диалога. Моё резюме оказалось не единственным в руках кадровика, но и это не заставило внутренний страх шевельнуться, напомнить о себе. Громову просто нечем крыть и…

— Наталья Измайлова. — Объявила секретарь, и я сделала осторожный шаг в сторону кабинета.

Кадровик, высокий и здоровый мужик лет сорока опустил нос в бумаги, готовясь отрапортовать, представляя начальству очередного кандидата. Я едва заметно улыбнулась: Ким перестраховался. Он не стал брать на себя ответственность и ручаться за меня.

Кадровик что-то бубнил, отчего-то стараясь говорить полушёпотом, а я смотрела лишь на Громова. Только вот не было теперь в нём ничего, что напоминало о мальчишке из дворовой шпаны. Уверенный в себе, жёсткий, непозволительно красивый. Той самой завлекательной мужской красотой. Выдержанной, выращенной, проверенной не одним десятком женских сердец. На безымянном пальце правой руки виднелось кольцо — гордость его жены, что умудрилась затянуть под венец подобного самца.

Он тоже смотрел на меня. Как всегда без удивления. Как всегда ровно. Мишка меня узнал. Ничего не выражающий ещё две минуты назад взгляд потеплел, напрочь уничтожая образ большого начальника. Громов улыбнулся каким-то своим мыслям, потеряв всякий интерес к чужим словам.

— Ну что, мелкая, — проронил он, как только кадровик смолк, и нужно было что-то решать, — добилась-таки своего. — Вскинул он брови, демонстрируя вопрос, а я невинно пожала плечами.

— Теперь я очень и очень опытная, Михаил Андреевич. — Запела соловьём, скромно улыбаясь, взволнованно притупляя взор. — И вам не удастся от меня отмахнуться, даже если для этого найдётся тысяча и один повод. — Уверенная в своих силах, я, довольная результатом, чуть вытянула вперёд губы, а Громов демонстративно встал и протянул мне руку.

— Добро пожаловать в команду, Измайлова.

Громов вытянул шею, задрал вверх подбородок, выражая гордость за собственный «мужской» поступок, а я ответила на рукопожатие и всё же не смогла сдержать того триумфа, что рвался изнутри от понимания: мысль материальна, всё у меня будет! Я довольно взвизгнула, изображая неловкость, когда рукопожатие переросло в горячие объятия. Скосила взгляд на Кима, но тот лишь отстранённо улыбался: он знал меня совсем другой. Слишком свежи воспоминания о дне вчерашнем. Ещё не забылся взгляд, не стёрлись из памяти интонации. Но вместо того, чтобы вмешаться, он отступил, театрально склонив голову перед моей, без сомнения, талантливой игрой.

Официальная часть плавно перешла в вечер воспоминаний, которых оказалось куда больше, чем казалось мне. Я мысленно усмехнулась: Громов-то в душе романтик. По мне, так, было и было. Вместе росли, вместе взрослели, вместе познавали простые истины, и лишь две недели отдавались горечью в душе. А вот Миша об этом времени даже и не заикнулся, зато без зазрения совести уделял внимание нашим стычкам, перепалкам, потасовкам. Хотя оно и понятно: Киму незачем знать об этой связи. Ему и присутствовать было необязательно, но Громов настоял, обещая рассказать, какой же замечательный Наташка человек. Да так заверял, что мне и самой стало интересно послушать. Вот и сидела теперь, подпирая подбородок кулачком, глядя, как Громов умиляется, припоминая тот или иной момент.

— Нет, представляешь, такая вот ещё была, — он продемонстрировал высоту на уровне своего колена. — Такая мелкая, а уже с характером! — Восхищённо сверкнул он глазами. — Я к ней какое-то время даже приблизиться боялся, не то, что уж там большее.

— Ну, теперь-то ты свою робость поборол. — Подбодрила я, делая и свой вклад в дружественную атмосферу.

— Теперь да. Вот, смотрю на тебя сейчас и не верю, что столько времени прошло. — Громов обернулся на Кима. — Вот, кажется, ещё вчера сам таким же был. Молодым, полным сил и желания двигаться вперёд…

— Ты утрируешь, Громов, ведь всего на четыре года меня старше. — Поддела я, а он неодобрительно качнул головой.

— Да я не о том. Красивая ты… Глаза чистые, улыбка открытая и вся будто светишься изнутри. Совсем другой человек. А нас с Димкой жизнь хорошенько потрепала, да? — Обернулся он на друга снова, чтобы хлопнуть того по плечу. — Помнишь, как года три назад прижали? — Невесело ухмыльнулся он, припоминая. — Я уж думал всё, разбегаться пора. Семьи за кордон, сами по норам, если успеем, а вот нет же, выкрутились!

Я скупо улыбнулась, ведь как их тогда «жали», знала не понаслышке и была искренне рада, что смогли выкрутиться. Мне хотелось видеть Громова сильным, мне хотелось, чтобы его не покинуло желание противостоять.

Он смотрел на меня и мягко улыбался. Как своей, как родной. А мне с ним хорошо было просто молчать, позволяя себе расслабиться чуточку больше, чем была должна.

Ким ушёл, когда всё было сказано, а расставаться мы с Громовым так и не собрались. Он очень тонко почувствовал эту необходимость оставить нас наедине и поспешил откланяться. Тогда Миша посмотрел на меня прямо и непозволительно долго не отводил требовательный взгляд. Уничтожил напрочь идеально подходящую для старых друзей дистанцию и приблизился вплотную. Я тогда стояла у окна, глядя на старинный проспект, на виднеющиеся за ярким фасадом ветхие строения, а он прижался грудью к моей спине, провёл губами в миллиметре от шеи, будто не решаясь коснуться.

— Злишься на меня за то, что было? — Уточнил тихо, а я, радуясь лишь тому, что видеть Громов моего лица сейчас не мог, осторожно выдохнула.

— За то, что разбил мне сердце? — Проговорила максимально легко и свободно, но ему тон всё равно не понравился: Громов скрипнул зубами.

— Что бы ты ни думала обо мне, я точно знаю, что всё сделал правильно.

Я, сдерживая эмоции, расслабленно улыбнулась и, пытаясь найти уединение, прикрыла глаза.

— Главное, что ты сам в это веришь.

Я произнесла эти слова без умысла и подтекста, а вот Громов напрягся. Больно сжал мой локоть и дёрнул на себя, заставляя развернуться и смотреть в глаза.

— Послушай, милая, я понятия не имею, случайно ли ты здесь оказалась или нет, но хочу сказать тебе вот что: я полгода назад женился, а два дня назад жена сообщила радостную весть, что беременна. И что бы ни пришло в твою голову — только там моё будущее. Я это знаю наверняка и хочу, чтобы ты тоже запомнила.

— Мне неинтересна твоя личная жизнь. — Безразлично пожала я плечами, заставляя Громова чувствовать вину за этот выпад. — Я устроилась к тебе на работу, а не в постель. Если в моих услугах не нуждаешься, есть сомнения, так, лучше сразу разбежимся, но впредь повторять свои намёки не смей! — Локоть, что он продолжал удерживать, я из захвата вырвала и задрала подбородок, демонстрируя гордость.

— Работать, значит?.. — Ни на мгновение не поверив ни моим словам, ни эмоциям, Громов неприязненно хмыкнул, напряжённо увлажнил губы, оглянулся на рабочий стол в поисках своего бокала.

— Два дня назад я устроилась преподавателем в институт, и ваше предложение стало для меня полнейшей неожиданностью. В каком-то смысле ты прав и, придя сюда, я точно знала, кого увижу во главе стола, вот только не учёл тот факт, что я нужна вам, а не вы мне. Я без вас справлюсь, а вы без меня?

— Вот, значит, как? — Прищёлкнул он языком, задумавшись. — И что это получается? Я неуравновешенный псих? — Громов напряжённо рассмеялся, а после покаянно опустил голову. — Прости, на взводе который день, сам не понимаю, что творю. — Произнёс он скороговоркой. — А ты теперь девушка нарасхват? — Догадался, понятливо кивая.

— Сказать тебе за это спасибо? — Уколола тоном, а Громов удивился.

— Мне-то за что?

— Ну как же… не вышло из меня великого музыканта… — Произнесла я с долей горечи в голосе, разочарованно развела руками. — К счастью. — Добавила со значением.

— Не нравится тебе то, что сейчас перед собой видишь, да? Обидно было разрушить свою мечту ради меня?

Не зная, что ответить, я молча поджала губы, а Громов нерешительно продолжил. Нерешительно… напрочь растеряв весь мужской шарм, всё обаяние, всю силу.

— Ты повзрослела за те пять лет, что мы не виделись. Очень повзрослела… У тебя всё хорошо?

— Как видишь… — Поторопилась я пресечь тему, на что Миша однобоко ухмыльнулся.

— Карьеру вижу.

— Ну, раз так… то сам на свой вопрос и ответил.

— Я всё сделал правильно. — Упрямо повторил Громов. — И когда ты пришла ко мне… пять лет назад… тогда я снова всё сделал правильно.

— У меня всё хорошо, Громов. — Покачала я головой, не принимая сквозившее в его словах сожаление. — Всё хорошо. А ты и твоя компания… это всего лишь работа. Как только стану не нужна… — Я смолкла, точно зная, что Миша меня услышал.

— Уйди сейчас, — решительно выдохнул он, а я резанула взглядом, не позволяя эту повторить глупость.

— Тебя не я раздражаю, Громов. Не я, а то, что ты со мной сделал. Заставил поверить и бросил! — Тоном выделила претензию. — Не было никакой любви, я потом уже это поняла. Ты деньги у моего отца взял…

— Я всё вернул! — Повысил Миша голос, не позволяя договорить, а я глубоко вздохнула, давая понять, что не то хотела услышать.

— Прекрати заниматься самоедством, я тебя давно простила. — Отвела взгляд в сторону, скрестила руки на груди, эмоционально закрываясь. — Простила и забыла. — Старательно улыбаясь, я выдохнула. — И ты забудь. Ты начальник, а я всего лишь подчинённая. Давай продолжим именно с этого места.

— А если я не могу? — Проронил он вдруг, а я замерла, прислушиваясь к бешеной пульсации внутри себя.

— Не можешь что?

— Забыть. Если не о том, что бросил жалею, а о том, что тогда не остался? — Добавил, а я слабо улыбнулась, пряча за улыбкой этой громкий триумф.

— Главное, чтобы о том, что полгода назад женился, помнил. И о том, что два дня назад жена сообщила тебе о своей беременности. — Я поставила Громова на место, не имея в планах этих бессмысленных скорых побед.

— Ты ведь появилась, чтобы всё разрушить?

Я перевела дыхание, выдерживая негласный упрёк.

— Когда мой первый рабочий день?

Громов долго смотрел на меня, прежде чем что-то ответить. Смотрел и ждал каких-то признаний. Не дождался. Взгляд я не отвела. И в силе характера не уступила. Пожалуй, хотела бы сейчас растоптать — смогла бы это сделать. Но ведь растоптанным он мне был не нужен. Другого хотела, к иной цели шла.

— Я позвоню. — Отмахнулся он и всё же вернулся к своему бокалу, наполненному виски. А я ушла. В светлое будущее, разумеется.