Разбойник Кадрус

Эрнест Ролле

Эрнест Ролле – один из многочисленных французских исторических романистов конца XIX в., чьи имена, достаточно популярные среди их современников, в настоящее время (порой незаслуженно) забыты. Представленный в этом издании роман «Разбойник Кадрус» переносит читателя во времена кровавой зари французской революции, когда многочисленные шайки Душителей, Шофферов, Сальных масок и прочих грабителей безнаказанно хозяйничали в долинах Рейна, Луары и Роны, а самым весомым аргументом во всевозможных спорах служила шпага. Но и среди разбойников встречались личности, выделявшиеся чистотой помыслов и внутренним благородством, что выгодно отличало их от «собратьев по профессии». Одним из таких персонажей и был главный герой романа Кадрус, с которым не сумели совладать ни пришедший к власти Наполеон Бонапарт, решивший навести порядок в стране, ни его правая рука, начальник тайной полиции Савари.

Глава X

Как Кадрус и Фоконьяк отказались от должностей в армии его величества

Не успели вернуться Жорж и Фоконьяк домой, как слуга принес к ним визитную карточку.

— Маркиз, — сказал Жорж, прочтя, — адъютант генерала Савари желает с нами говорить.

Он передал карточку Фоконьяку. Тот взглянул на нее, а потом сказал слуге:

— Скажи этому капитану, что маркиз Алкивиад де Фоконьяк от имени своего и кавалера де Каза-Веккиа извиняется, что не может немедленно его принять, и просит его подождать несколько минут, пока они переоденутся. Ступай!

Слуга ушел. Де Фоконьяк посмотрел на Жоржа.

— Уж не напал ли Савари на наш след? — сказал он на языке, изобретенном их шайкой.

— Не думаю, — сказал Жорж с равнодушным видом. — Жак уверял нас, что в настоящую минуту опасаться нечего.

— Чего хочет этот Савари?

— Дать ответ на наши просьбы.

— Это правда. Уже не принес ли он и патенты?

— Вероятно.

— Что нам делать?

— Отказать.

— Предоставь мне вести разговор.

— Охотно.

Жорж позвонил. Явился слуга.

— Проси! — сказал Жорж. — Не забудь, что ты должен разыгрывать роль оригинала, — шепнул он на ухо Фоконьяку.

— Как же! — сказал гасконец с беспримерной самоуверенностью. — Оригинальность благородных маркизов де Фоконьяк известна…

Он не успел закончить — вошел адъютант Савари. Несмотря на аксельбанты и эполеты, которые, как ярлык на склянке, показывали положение и чин молодого человека, синие очки, закрывавшие глаза, беловатый цвет лица, кошачьи ухватки скорее принадлежали к дипломатическому, чем к военному ремеслу. Он был верным представителем своего начальника, этого разнородного существа, наполовину адъютанта императора, наполовину полицейского. После всех формул известной вежливости, бросив взгляд вокруг, взгляд, угаданный, но не виденный Жоржем и его товарищем — синие очки мешали видеть, куда глядел адъютант, — он сказал с заученной улыбкой, что он пришел от Савари, своего генерала, доложить маркизу Алкивиаду Фоконьяку и его благородному другу Жоржу Каза-Веккиа, что его величество, удостоив принять в соображение особенные достоинства этих господ, принимал их поручиками в свою армию.

После подобного вступления эти три лица поклонились друг другу. Потом де Фоконьяк величественно заговорил:

— Капитан, скажите его величеству, что маркиз де Фоконьяк…

— Благородный друг, — сказал Жорж, — я замечу тебе, что ответ твой императору отнесет не этот господин.

— Это правда! Но видишь ли, мой милый, когда мы, Фоконьяки, имеем привычку говорить с королями, нельзя вообразить, что есть на свете люди, которых нельзя допустить к императору. Я забыл, что этот господин не знатный дворянин. Капитан извинит эту ошибку.

Адъютант, ошеломленный подобной дерзостью, наклонился еще ниже, чем в первый раз, и еще глубже постарался рассмотреть комнату и сердца обоих людей, которых он имел перед собой.

— Скажите же генералу Савари, капитан, что мы отказываемся от патентов, и прибавьте, что мы очень обижаемся, что с нами поступили так скупо.

— Друг мой, — сказал Жорж с притворным спокойствием, — ты мог бы не упоминать о нашей законной щекотливости, но, конечно, хотя мы очень желали бы служить государю, которому служите вы, знатный дворянин не может принимать некоторые должности, не роняя себя А мой благородный друг маркиз де Фоконьяк принадлежит, так же как и я, к такой фамилии, где чин поручика считается слишком ничтожным. Нашим величайшим честолюбием было бы отдать наши шпаги к услугам такого гения, какой управляет Францией в эту минуту, но будьте так добры и сообщите генералу причины отказа, к которому побуждает нас то, что другие могут считать предрассудками, а мы считаем священными преданиями. Предки моего благородного друга командовали полками при Конде и Дианкуре, так же как мои предки в Италии. Император наверняка поймет, что благородная кровь не может изменить прошлому, и даст нам единственную должность, которая по традиции принадлежит нашему дому, — должность полковника.

— Да, именно полковника! — с твердостью подтвердил Фоконьяк.

Дипломат-адъютант был поражен этими притязаниями.

Отказать в чем-нибудь Савари казалось ему до того непостижимым, что он осмотрелся вокруг себя, как человек старающийся возвратить потерянное равновесие, и совершенно растерялся. Алкивиад подоспел к нему на помощь.

— Господин адъютант, — скромно сказал он, — мы с кавалером могли бы предложить наши услуги Англии. Правда, полк стоит там довольно дорого, но подобная безделица не могла бы остановить Фоконьяка или Каза-Веккиа. Мы могли бы также бросить наш взор на германскую конфедерацию; там за ничтожную цену можно купить три полка и, следовательно, быть три раза полковником. Мы приехали во Францию, для того чтобы иметь честь служить гениальному человеку.

Уроженец Лангедока в доказательство своей вежливости любезным движением руки сделал знак смущенному адъютанту, что тот может выйти. Тот ушел, пораженный дерзостью Фоконьяка и надменностью Жоржа.

— Ты увидишь, — сказал Алкивиад, как только удостоверился, что офицер не может его слышать, — ты увидишь, он произведет нас в полковники.

— Я начинаю думать, что они довольно глупы для этого, — сказал Жорж, пожимая плечами. — Все-таки нам не надо полагаться на это. Савари, этот полицейский генерал, — злая обезьяна, хотя мы и побили его. Будем остерегаться его засад. Надо, однако, отдать тебе справедливость, ты великолепен в твоей роли оригинала. Но смотри, чтобы не было преувеличения.

— Не бойся! — ответил уроженец Лангедока своим настоящим голосом и на своем родном языке.

— Фуше все же меня тревожит, — сказал Жорж.

— Полно! — сказал Фоконьяк. — Он не подаст признака жизни против нас. Я подкупил одного из секретарей самого важного начальника департамента. Человек этот должен сообщать мне все, он совершенно в моих руках. Он знает, что изменить мне — значит обречь себя на верную смерть; я доказал ему это.

— Потом Жак, которому он дал место возле себя, наблюдает за ним.

— Я не думаю, чтобы он подозревал это, — сказал Фоконьяк улыбаясь.

— Он не сообщал мне ничего, — сказал Жорж.

— Стало быть, Фуше спокоен.

Опять постучали в дверь. Явился слуга.

— Господа, — сказал он, — вас спрашивают.

— Кто?

— Жак от имени Сернефа. Он мне сказал, что этих имен достаточно для того, чтобы вы их приняли.

— Пусть войдет.

В эту минуту Крот, разыгрывавший роль нищего, явился в обыкновенной одежде чиновников. Он поклонился и подал Жоржу письмо. Лакей ждал, смотря на эту сцену. Жорж, вместо того чтобы отослать его, прочел письмо при нем и, улыбаясь, сказал Жаку:

— Поблагодарите господина де Сернефа за его приглашение к обеду. Он хорошо сделал, напомнив мне, что его отец был знаком с моим. Скажите ему, что я буду у него.

— Хорошо, — ответил Жак и ушел.

Лакей все слышал. Он делал вид, будто стирает пыль. Де Фоконьяк понял хитрость Жоржа относительно этого шпиона.

— Кто такой этот Сернеф? — спросил он.

— Младший сын мелкого дворянина. Отец его оказал кое-какие услуги моему отцу, и я весьма ему обязан.

— Заплати свой долг, кавалер, заплати, если представится случай. Долги надо платить всегда.

— Я думаю, что этот господин пригласил меня к обеду с намерением потребовать от меня какой-нибудь услуги.

Он передал письмо Фоконьяку. Тот прочел про себя: «Фуше берется преследовать Кротов».

В эту минуту на двор гостиницы шумно въехал всадник. Через минуту он вошел к двум мнимым дворянам и подал им конверт. Жорж распечатал. Это был приказ Фуше явиться к нему. Жорж слегка побледнел, Фоконьяк удивился. Оба предвидели большую опасность.