Сгустки света

Сергей Варварин

Поддавшись секундному порыву, Виктор Колобов присваивает себе находку, от которой следовало бы держаться подальше. Довольно быстро молодому человеку становится ясно, что в будущем опасный предмет способен причинить очень крупные неприятности. Но цепь случайных и неслучайных событий не позволяет ему отыграть ситуацию назад. Избавиться от приобретения оказывается довольно непросто. Клубок проблем затягивается всё туже и приводит Колобова к открытому столкновению с сотрудниками уголовного розыска.

4

Банда Юсупова скиталась по горам и пряталась в зелёнке уже который месяц. Люди устали, военными успехами похвастаться не получалось давно. Соответственно, практически прекратилось финансирование, в прежние времена полновесной рекой перетекающее в руки Малика Юсупова от иностранных источников, заинтересованных в его услугах.

До войны Малик жил в крупном предгорном селении со старым советским названием Октябрьское, получившем своё наименование в честь социалистической революции. Он работал механизатором в местном совхозе, к своему тридцатилетию был женат, имел двоих сыновей. Жил небогато, но достойно. Правда, Юсупов всегда считал, что ему уготована лучшая роль, чем возня с тракторами. И дождался своего шанса.

Когда началась первая кампания, Малик воспринял проходящие вокруг события как возможность выбиться в люди. Он без колебаний взял в руки оружие. Отрастил бороду, которую раньше не носил. Сколотил отряд из местных, познакомился с наёмниками-иностранцами, влившимися под его начало. Заимел покровителей, которые щедро оплачивали боевые вылазки по нападению на колонны федеральных войск и другие лихие операции.

Не гнушался отряд Юсупова и прочими специфическими способами заработать, такими как похищения людей, за которых бандиты требовали выкуп у родственников несчастных пленников. Много унесенных жизней было на их счету и на его, Малика, личном счету тоже. Об убитых им солдатах Малик не переживал: так, иногда приходили мысли, что у них где-то остались матери, жёны. Но ведь ни лично он, ни его братья по оружию этих солдат сюда не звали.

Юсупов поддерживал идею становления молодой независимой республики, поэтому он легко успокаивал себя тем, что делал большое дело, воюя на своей земле с чужаками. Да и федералы особо с местными не церемонились, немало чего здесь разрушили и уничтожили. Так что кровь за кровь. Никаких угрызений совести Малик не испытывал. Численность отряда в лучшие времена доходила до пятисот человек, денег хватало. Сбылась его давнишняя мечта — он стал большим человеком, влиятельным полевым командиром.

По окончании первой войны Малик обосновался в своём родовом доме в Октябрьском. И тут выяснилось, что убивать за деньги представителей федеральной власти и строить независимую республику — это абсолютно разные вещи. Иностранных эмиссаров процветание местного населения совершенно не интересовало. Они по-прежнему готовы были платить хорошие деньги за террор в отношении федералов, но войска ушли, и центральная власть здесь перестала существовать де-факто. Чтобы зарабатывать на привычном уровне и привычным способом, полевым командирам приходилось осуществлять набеги на сёла в соседних республиках, нападая на военнослужащих и государственные органы.

Правительство России быстро поняло, что, пойдя на уступки один раз, страна получает вечный кровоточащий гнойник, грозящий охватить весь Северный Кавказ. Вопрос требовал кардинального решения. И вскоре началась вторая кампания. В республику вновь вошли федеральные войска. Пользуясь тем, что мирное население устало от войны и разрухи, центральная власть в каждом городе и селении начала договариваться с местными о мире. Взамен требовали одно: выдать боевиков, прекратить вооружённое сопротивление и сложить оружие. Кто не совершил тяжких преступлений, попадали под амнистию и спокойно возвращались домой. Не желающих сдаваться фанатиков и отморозков выдавливали в горы и уничтожали. Власти освобождали село за селом, постепенно продвигаясь вглубь территории республики.

Дошло дело и до Октябрьского, которое Юсупов вместе с частью своего отряда превратил в серьёзный укрепленный район. Вторая часть, состоящая преимущественно из иностранцев, оставаться здесь не захотела и постаралась с боем прорваться в Грузию, но этот путь уже был отрезан. Наёмники вернулись и вновь примкнули к Юсупову. О судьбе местного населения Малик не задумывался. Некоторые сельчане успели до начала боевых действий покинуть свои дома, кто-то предпочёл остаться и вынужденно прятался по подвалам.

Войска взяли село в плотное кольцо и приступили к штурму, который проходил в течение нескольких дней. Территория отвоёвывалась у боевиков метр за метром, для подавления огневых точек федералы не жалели огневых средств, активно работала авиация. Селение очень сильно пострадало в ходе штурма, от многих домов остались лишь руины. Боевики отчаянно сопротивлялись, войска несли серьёзные потери, но через три дня после начала штурма отряд Юсупова был разгромлен. Немалое количество его людей погибло, некоторые сдались в плен. Сам Малик, оставшись с горсткой бойцов, в одну из ночей предпринял отчаянную попытку прорыва в горы, которая, к счастью для него, увенчалась успехом.

В Октябрьском, да и в других местах, заново создавались органы федеральной власти. Работать туда приходили те, кто реально хотел мира и не разделял убеждения Юсупова, всё еще грезившего продолжением партизанской войны. Всех, кто ушёл под крышу новых властей, кто сдался, Малик считал предателями.

Обстановка в отряде осложнялась с каждым днём. По всем крупным населённым пунктам стояли федеральные части, которые опирались на местные органы управления, сформированные из идейных противников Юсупова. Исчезла возможность спокойно заходить в аулы и сёла для отдыха и пополнения запасов еды. Риск нарваться на засаду возрастал многократно. Спецназ методично обшаривал округу, уклоняться от боёв становилось всё сложнее. Частенько приходилось сталкиваться в перестрелках с теми, кто вчера ещё соблюдал нейтралитет или вообще воевал на одной с Маликом стороне. Отряд забился глубоко в леса, из которых без крайней необходимости боевики не осмеливались и носа высунуть.

Семью, остававшуюся в Октябрьском, Малик давно не видел. О том, чтобы проведать своих, он теперь не помышлял. От верного человечка слышал, что дом его остался частично цел и жена с детьми всё ещё живёт там. Но в селе на постоянной основе базировались рота из бригады внутренних войск, работал отдел милиции, сформированный из местных жителей, поэтому соваться туда мог бы только сумасшедший.

В остатках некогда довольно крупного подразделения Юсупова на сегодня оставалось примерно пятьдесят человек. Это те люди, кому посчастливилось вместе с командиром вырваться из окружения при штурме Октябрьского плюс десятка два примкнувших к отряду членов других уже разгромленных вооружённых формирований. Контингент состоял преимущественно из не так давно проживающих в здешних населённых пунктах мужчин, хотя оставались и иностранцы-наёмники. С боеприпасами намечались проблемы, провиант приходилось добывать путем набегов на мелкие деревни, и от этого количество недоброжелателей среди населения постоянно увеличивалось.

Управлять отрядом Юсупову становилось всё труднее: по мере успехов федералов и установления мирной жизни на освобождённых территориях, всё больше людей под его подчинением начинали роптать, задавая очень неудобный вопрос: «Малик, а что дальше?»

Религиозными фанатиками, в отличие от некоторых иностранцев, местные не являлись. Другой Родины они не имели. Все прекрасно видели, к чему всё катится, боевой дух стремительно падал. Многим за их похождения в случае сдачи в плен ничего хорошего не светило, но находились и те, кто сомневался и всё чаще и чаще смотрел в сторону дома. Наёмники один за другим покидали отряд и пытались через соседние государства, в настоящий момент не совсем дружественные России, вернуться домой. А куда бежать им, местным?

Федеральная власть объявила амнистию тем, кто добровольно сложит оружие, и это выбивало почву из-под ног у Юсупова. Он потерял уверенность в своих людях и боялся рано или поздно остаться практически в одиночку. Во время разговоров со своими братьями по оружию Малик внимательно всматривался в лица собеседников. Он пытался определить, способен ли его визави на предательство, не сдастся ли властям при первой же возможности? Чаще всего во встречных взглядах Юсупов читал сквозящую неуверенность в завтрашнем дне, страх. Люди отводили глаза в сторону, пытаясь скрыть свои чувства, но Малик много повидал на своём веку, и обмануть его, как он считал, мало кому удавалось.

«Что делать?» — ответа на этот вопрос Юсупов не знал.

Раньше, особенно в первую кампанию, Малику казалось, что он делает какое-то большое дело, воюя с регулярной армией. А затем потихоньку пришло понимание, что они стали жертвами чужих шайтанских игрищ, где им отведена роль пешек. Зарубежные покровители подбрасывали денег и обещали всякие блага, но нынче все эти спонсоры куда-то улетучились, связь с кем-либо из них абсолютно отсутствовала.

«И чего я добился? — спрашивал себя Малик. — Куда теперь податься?»

Мысли, приходившие ему в голову, не радовали. Домой нельзя, слишком много «кровников» имелось у него по всей округе. Рассчитывать на прощение не приходилось, он это знал твёрдо. Сдаться федералам и получить лет пятнадцать тюрьмы, а то и пожизненное? Нет уж, спасибо. Как же так вышло, что он из одного из патриотов, воющего за независимость своей республики, скатился до уровня простого наёмного разбойника? А если разбегутся оставшиеся члены отряда, что он будет делать один?

Перспективы вырисовывались нерадужные. Надо как-то выбираться за кордон, а для этого требуются связи, деньги. Ничего серьёзного он не скопил. Всё, что получал от спонсоров, делил между бойцами и тратил на нужды своего подразделения. Какие-то копейки, конечно, оставлял себе. Этого явно не хватит не то что на безбедную жизнь за границей, но даже на первое время. Да и добраться до тайника нынче не представлялось возможным. Деньги Юсупов хранил в своём доме, при бегстве из Октябрьского не до них ему было. И вообще, кто его ждёт за границей? Вот если б ему помогли выехать отсюда и обосноваться в одной из стран, тогда другое дело! Разве такое возможно в нынешних условиях? Суровая реальность пугала полевого командира, но перед рядовыми членами отряда он, как говорится, держал марку, делая вид, что полностью контролирует ситуацию.

Юсупов очень обрадовался, когда в начале лета на связь с ним вышел некто Абу Али с позывным «Ягуар». Это был один из высокопоставленных руководителей «Международной Исламской Бригады», совсем недавно составляющей костяк вооружённых сил республики. Ягуар позвонил по спутниковому телефону и назначил встречу, предупредив, чтобы Юсупов приходил в условленное место неподалёку от нынешней стоянки отряда в одиночку. Малик познакомился с ним года два назад, относился к Али как к покровителю, потому что именно от него к полевому командиру в течение долгого времени непрерывным потоком струился звонкий денежный ручеёк. С недавних пор связь прервалась, и Юсупов не имел понятия, где теперь обретается этот влиятельный ваххабит.

Звонок Ягуара воодушевил Малика. Раз Абу Али жив и сам предложил переговорить с глазу на глаз, значит, имеет сказать что-то серьёзное. Война практически окончена, не сегодня так завтра федералы возьмут под свой контроль всю территорию, и тогда — конец всем. Ягуару тоже необходимо отсюда выбираться, поэтому Малик ждал разговора с осторожным оптимизмом, надеясь по его результатам на какие-то для себя перспективы.

В назначенное время они встретились в горном лесу у маленького родника, еле выбивающегося из-под камней на поверхность земли. Мужчины поздоровались и присели рядышком на прогретый солнцем валун. Сопровождающие Абу Али шестеро бойцов расположились чуть в стороне, чтобы не мешать говорящим. Малик поделился последними новостями. Рассказывая об ухудшающейся обстановке, он поглядывал на своего покровителя, стараясь угадать, с чем всё-таки пожаловал гость. Но тот до поры до времени хранил молчание, и, что скрывается за бесстрастной маской на лице собеседника, полевой командир разобрать не мог. Малик очередной раз подумал: кто такой этот Ягуар?

Человек без возраста. Невысокий рост. Типичная арабская внешность, чёрные волосы, выглядывающие из-под накинутой на голову «арафатки». Длинная борода с гладковыбритыми усами. В манере двигаться действительно улавливалось что-то кошачье, созвучное с позывным. Тренированное тело напоминало крепко сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться и нанести удар. Карие глаза источали холод и смотрели внимательно, словно сканировали. Находиться под его взглядом было крайне неприятно. Кто он по национальности, Малик не представлял, а спросить не решался. Уж больно опасным казался этот человек. Общались они всегда на русском. Юсупов отмечал, что Ягуар владеет языком неплохо, а небольшой акцент абсолютно не препятствует пониманию произносимых фраз.

Закончив рассказывать, полевой командир с надеждой ждал, что скажет гость. В конце концов Малик столько каштанов натаскал из огня для этого араба за время их совместной боевой деятельности, что с лихвой доказал свою верность и вполне мог теперь рассчитывать на помощь.

Ягуар выдержал паузу, словно бы ещё сомневался, стоит ли продолжать разговор.

Наконец, он медленно произнёс слова, которые так ждал услышать Малик:

— Настало время уходить отсюда, и я про тебя не забыл. Мы с тобой давно вместе, такой человек, как ты, мне пригодится.

— Спасибо! Скажи когда? Братья ропщут, мне сложно их контролировать!

Юсупов обрадовался, что на него рассчитывают, и ему не терпелось быстрее узнать как можно больше. Ягуар внимательно посмотрел на собеседника, и тот не выдержал, отвел глаза в сторону, сжавшись под ледяным взглядом.

— Вот что, Малик. Контролировать их — твоя задача, на то ты и командир…

— Да-да, ты прав, извини, — затараторил Юсупов, опасаясь спугнуть удачу.

— Скоро всё действительно закончится. Но напоследок надо поработать. Слушай внимательно. Мне нужно крупное резонансное дело, чтоб все увидели, что никакого мира здесь нет, что повстанцы сильны и продолжают борьбу. Я долго выжидал, и вот время настало. Всё готово: пути отступления, деньги. Это будет твой финальный аккорд. Мы уйдём отсюда вместе через Грузию, дальше переберёмся ко мне на родину, обоснуешься там, потом семью к себе перетащишь. По возвращении за эту операцию мне заплатят солидный куш, и я щедро поделюсь с тобой. Работы для нас полно, весь Ближний Восток пылает. На наёмников всегда есть спрос. А из здешних мест валить надо быстро, силовики на хвост наступают всё сильнее. Решай: да или нет?

— Абу Али, — Малик старался сохранить голову ясной, но от услышанного она слегка закружилась. — Мне ведь деньги потребуются там. Семье жить на что-то надо. Кстати, ты никогда не рассказывал, откуда ты родом.

В душе он был готов пойти на любые условия, но вслух соглашаться не спешил, понимая, что сейчас самый ответственный момент переговоров.

Ягуар, конечно, заметил возбуждённое состояние Юсупова.

— Иордания, слышал про такую страну?

Малик кивнул.

— По поводу денег… Я дам тебе сотку зелени. Для начала вполне неплохо, согласись. Плюс беру тебя в свою команду.

Полевой командир на минуту задумался. Сто тысяч долларов — это хорошо, правда, у него в руках бывали и более крупные суммы. А мечтал он и вовсе о большем. Юсупов планировал в своё время занять место в руководстве независимой республики, получить в свои руки безраздельную власть. И деньги, соответственно.

Теперь же ситуация изменилась. А вместе с ней и мечты. Он понимал, что раз уж придётся бежать из родных мест за границу, то неплохо было бы напоследок срубить достойный куш на каком-нибудь крупном заказе. За границей можно нормально устроиться, имея солидный счёт в банке. Представляя себя в роли респектабельного мужчины, окружённого роскошью, Малик почему-то думал о миллионе долларов. Да, он хотел именно миллион. Вложить в надёжный банк и больше не беспокоиться о будущем. Вроде как уйти на пенсию. Он заслужил.

Но уже давно стало ясно: сейчас найти заказчика с такими деньгами нереально. Раньше надо было копить, а он всё тратил то на снаряжение и оружие, то на продукты для отряда. Теперь уже поздно, федералы переломили ход кампании, денежный поток не просто оскудел, а вообще пересох. Выбора нет. Если Ягуар уйдёт один, что останется делать? Ему, Малику, предлагают спасение, обещают работу, да и деньги, в общем-то, хорошие. Так чего кочевряжиться? Аллах с ним, с миллионом, заработает ещё. Наёмники везде востребованы, это точно. Пенсия откладывается на неопределённое время! Сейчас надо цепляться за любую возможность, чтобы выбраться отсюда. С другой стороны, Малик чувствовал, что нужен Ягуару, хотя пока до конца и не понимал зачем. Продешевить в такой момент было бы непростительной глупостью.

— Может, ещё полтинник набросишь? Я, честно говоря, немного на другую сумму рассчитывал, — он набрался смелости и запустил пробный шар.

Ягуар посмотрел на Юсупова с нескрываемым презрением, но через мгновение улыбнулся, и Малик ничего не заметил.

— А ты бизнесмен! Ладно, что мы как на базаре? Дам сто сорок тысяч, когда будем на месте, и десятку задатка сейчас. Работаем?

— Со мной мои братья, почти пятьдесят человек, как с ними быть?

На самом деле Юсупов понимал, что пятьдесят человек Ягуару не нужны. Отряд придется бросить, хотя при мысли об этом становилось не по себе, но по-другому, видимо, никак. Об этом шаге он неоднократно размышлял, обдумывая своё будущее, когда рассматривал вариант ухода за границу. Совесть его немного грызла, и спросил сейчас Малик специально, чтобы, услышав заранее известный ответ, снять с себя ответственность. Хотя бы частично.

Чтоб самому себе сказать: «Я тут ни при чём, всё решили за меня!»

— Не будь ребёнком, — раздражённо пробормотал араб, который без труда догадался о мотивах Юсупова. — Какие братья? Скоро все сдадутся федералам в расчёте на амнистию. Зачем нам предатели, Малик? Аллаху угодно, чтобы они остались здесь. Пусть выполнят задачу, а там уж как получится.

Полевой командир знал, что через пару недель, максимум месяц, отряд перестанет существовать. Люди либо разбегутся, либо их накроют федеральные войска. Война проиграна. Надо уходить за кордон, и Ягуар был его единственной возможностью сделать это. Полученным шансом следовало распорядиться правильно. Другого просто не выпадет. Юсупов услышал то, что хотел, и совесть его успокоилась.

— У тебя есть конкретный план? Что надо делать?

— Наконец-то ты вспомнил о деле, — проворчал Ягуар и приступил к изложению задуманного: — В горах чуть выше твоего родного Октябрьского есть аул, Пачу называется. Ты, конечно, знаешь его.

Малик утвердительно кивнул, и его собеседник продолжил:

— Там обычно один-два взвода десантников сидят, охраняют подход к Октябрьскому сверху. Так вот, мне передали, что десантники из аула ушли. Боевых действий в последние месяцы нет, вот командование их оттуда и убрало. Через неделю в Пачу должен прибыть сводный отряд милиции, который будет там торчать на постоянной основе вместо военных. А пока на месте осталось только местных ментов пять человек. Понимаешь, куда я клоню?

— Не совсем. Не хочешь ли ты сказать, что…

Ягуар не дал договорить Юсупову:

— Значит, так. В аул входите послезавтра на рассвете. Сутки вам, чтобы до него дойти незамеченными. Как я сказал, там пятеро ментов всего, ночуют они во втором доме от верхнего края, найдёте. Быстро их ликвидируете, тем более они на расслабоне сейчас. Берёте Пачу под контроль, занимаете круговую оборону.

— Подожди, подожди, — заволновался Малик, — от Октябрьского до Пачу не больше двадцати минут на машине, через полчаса аул окружат солдаты. Сколько мы продержимся? Час? Два? Это верная смерть!

Абу Али не привык, чтоб ему перечили, но сдержался.

— Не думаю, что кто-то оттуда вырвется. Кроме тебя, никто, скорее всего.

— Что это значит?

— Перед самой заварухой ты уйдешь, пока федералов ещё не будет. Своим скажешь, что на встречу со мной отправляешься для координации дальнейших действий и за деньгами. Ты много раз уходил и всегда возвращался, поэтому и сейчас никаких подозрений не возникнет. Примерно в четырёх-пяти километрах выше Пачу мы будем тебя ждать. С машиной. Там площадка на дороге есть в горах. На ней и встретимся.

Малик про это место знал, бывал там неоднократно. Дорога, уходящая в горы от расположенного на равнине Октябрьского, пронизывала Пачу и поднималась ещё выше к перевалу. Она петляла через лес и в том месте, о котором говорил иностранец, причудливо изгибалась, проходя по самому краю открытого всем ветрам скалистого уступа, названного Ягуаром площадкой. Оттуда очень хорошо просматривались окрестности, в том числе и застрявший в ущелье между гор аул Пачу.

— А как своим объяснить, зачем нужен этот шорох?

— Скажешь, что большой отряд на две тысячи штыков перешёл через границу, сейчас на перевале сосредотачивается, будет Октябрьское снова захватывать. И надо силы федералов отвлечь. Пятьсот штыков в Пачу на помощь придут, а полторы тысячи сразу спустятся на Октябрьское. Так что продержаться-то нужно будет часа два, вот и всё. Из-за границы наступление поддержат, маятник качнётся в обратку. Большая игра начинается, практически третья компания, и начинать её будут они, твои люди. Всем пообещай по десять тысяч долларов. Вот как раз за этими деньгами ты якобы и уйдёшь.

Ягуар замолчал и стал наблюдать за реакцией Малика, который напряжённо переваривал полученную информацию. Абу Али терпеливо ждал.

С одной стороны, проанализировав услышанное, Малик пришёл к выводу, что, в общем-то, организовать операцию, не вызывая подозрений у своих бойцов, вполне реально. Горными тропами они за сутки смогут незаметно добраться до аула, лишь бы не нарваться на какую-нибудь блуждающую группу спецназа. Ну, тут уж как повезёт. Захват Пачу, удержание его до прихода мощного подкрепления, наступление на Октябрьское, а главное, солидные деньги — всё это давало ту перспективу, которую перестали видеть бойцы его отряда в последнее время. Операция даст им надежду, что всё ещё можно изменить и ничего не потеряно. До сегодняшнего дня он никогда не обманывал своих братьев, поэтому ему поверят, полевой командир был в этом убеждён. А если кто-то во время боя примет решение сдаться, его это уже перестанет волновать. Наверняка будут и погибшие, ну что поделаешь, на всё воля Аллаха.

С другой стороны, настораживало, зачем всё-таки Ягуар хочет взять его с собой. Почему тот просто не уйдёт за кордон со своими моджахедами, если есть такая возможность? Неужели, действительно, он, Малик Юсупов, так ценен, что ради его спасения Абу Али будет рисковать? Нет ли тут обмана?

— Хорошо. Думаю, что смогу убедить своих. Люди, загнанные в угол, легко верят в любые сказки. А тут всё придумано вполне правдоподобно, — ответил Малик, прерывая затянувшуюся паузу.

Он не хотел показывать собеседнику, что всё ещё сомневается.

— Расскажи, как мы вырвемся? Я хочу знать детали.

— Я рад, брат, что ты со мной. — Ягуар выглядел довольным.

Он что-то крикнул по-арабски, и к ним приблизился один из сидящих неподалёку сопровождающих с огромным рюкзаком за спиной. Абу Али вытащил из рюкзака наружу тугую пачку долларов и отправил моджахеда обратно.

— Вот десять тысяч, как обещал. Дальше делаем так. На площадке мы будем ждать тебя на микроавтобусе. Как встретимся, поедем к перевалу. Но на самый верх не полезем, там дорога заканчивается.

Юсупов кивнул, засовывая деньги в карман.

— Свернём, по лесным дорожкам сделаем круг и спустимся вниз, оставаясь на безопасном расстоянии от Октябрьского. Затем поедем в сторону границы. По дороге машину придётся бросить, всё равно мы на ней далеко не уедем, кругом блокпосты. Пойдём по лесам пешком. Полностью граница пока не перекрыта. Верный человек нас встретит и переведёт через лазейку на ту сторону.

— Здорово, — снова кивнул Малик и нахмурился.

Абу Али читал собеседника, словно детскую книгу.

Видя, как Юсупов собирается с духом, он сыграл на опережение, слегка обострив ситуацию:

— Я знаю, о чём ты думаешь. Не понимаешь, зачем ты мне понадобился? Думаешь, Ягуар хочет затащить тебя вместе с отрядом в западню, а сам уйдёт? Так?

— Прости, Али. Я очень рад, что нужен тебе, но правда не понимаю. Почему ты с ними, — Юсупов кивнул на сопровождающих, — не уйдёшь без лишнего шума?

— Хорошо, что ты спросил. Правда, хорошо. Я тебе отвечу, а там уж сам решай.

Малик напряг все органы чувств, стараясь ничего не упустить.

— Здесь всё взаимосвязано, брат. Это война и у каждого своё предназначение. Отряд наделает много шума, погибнет, но все неверные ещё раз убедятся, что дух моджахедов не сломить. О погибших узнают через западную прессу во всём мире. Дело, которое мы отстаиваем, будет жить дальше. У нас с тобой другое предназначение. Мы нужны для более важных дел. Чтобы мы могли вершить их в будущем, твои братья должны прикрыть нас собой в настоящем, отвлечь внимание властей на себя. Пока федералы будут заниматься ими, мы сможем уйти далеко отсюда! И ещё. Деньги, которые нам заплатят за громкую операцию. С их помощью ты сможешь обустроиться за границей и продолжишь борьбу с кяфирами. А теперь самое для тебя важное. Посмотри на мою группу. Это великие воины! Я не боюсь плечом к плечу с ними вступить в любой бой. Но они здесь чужие. Не местные. Чтобы дойти до границы, мне необходим проводник!