Жизнь взаймы

Николай Леонов, 2019

Новый роман о мастере сыска полковнике Льве Гурове. Четверть века на книжном рынке! Во дворе своего дома застрелен начинающий предприниматель Рауф Гулиев. По найденным у него документам следствие установило, что убитый имел огромные долги, в основном перед мелкими финансовыми организациями. Полковник МУРа Лев Гуров недоумевает: неужели кредиторы начали расправляться со своими должниками таким жестоким образом? Он берет в оборот директора одной из заемных фирм и выясняет, что Гулиев – не единственная жертва «долгового» бизнеса. Кто-то давно и планомерно убирает заемщиков, преследуя куда более чудовищные цели, чем просто возврат денег…

Глава 3

Машина едва отъехала от Управления, когда позвонил Юрий Ревошин. Он заявил, что готов встретиться с Гуровым. Полковник взглянул на часы, стрелки приближались к восьми тридцати вечера. Прикинув, сколько времени потребуется на беседу с директором заемной фирмы, Гуров вздохнул и предложил Ревошину явиться в Управление к девяти утра. Ему страшно не хотелось откладывать допрос подозреваемого, но назначать встречу на одиннадцать ночи — это уж слишком. Ревошина же перспектива пропустить рабочий день, отпрашиваться у начальства, объяснять, что за срочное дело у него вдруг появилось, совершенно не вдохновила, и он принялся уговаривать Гурова не откладывать встречу на утро, а побеседовать прямо сейчас. Гуров объяснил, что в данный момент он занят и освободится разве что к полуночи, но Ревошин заявил, что готов ждать.

Рвение Ревошина настораживало. То, что полковник торопится получить представление о том, что собой представляет подозреваемый и стоит ли брать его в разработку, было вполне логично. Но чего ради Ревошин так рвется на встречу с Гуровым? Хочет поскорее снять с себя подозрения? Или выяснить, какие версии рассматривает полиция и стоит ли волноваться о собственной шкуре?

«Ладно, с этим разберемся позже. Сейчас лучше сосредоточиться на сотрудниках фирмы «Акция-Заем» и ее директоре», — оборвал собственные мысли Гуров.

Автомобиль как раз остановился напротив яркой вывески, рекламирующей услуги заемной фирмы. Леонид Мейерхольд поспешно выскочил из машины, обогнул капот и распахнул перед Гуровым дверцу. После утреннего конфликта он всеми силами старался сгладить негативное впечатление: с разговорами не лез, от комментариев воздерживался и выражение лица с оскорбленного сменил на деловито-профессиональное. Гуров еще не понял, по нраву ли ему эти изменения, но терпеть расшаркивания он точно не собирался.

— Больше так не делайте, — приказным тоном заявил он водителю.

Мейерхольд смутился, но взгляд Гурова выдержал.

— Я вас понял, товарищ полковник.

— Пожалуй, мне стоит обозначить свои представления о вашей роли. Дело в том, что я терпеть не могу подхалимство, в какой бы форме оно ни выражалось, — внезапно проговорил Гуров. Он не собирался болтать с Мейерхольдом по душам, ведь потерпеть его присутствие оставалось всего несколько часов, но слова сами собой сорвались с языка, и теперь уже Гуров не мог молчать: — Лизоблюдов и им подобных — тем более. Не выношу тех, кто сует нос в чужие дела. Не боюсь стукачей и кляузников… Ладно, забудьте. Давайте просто проживем этот день, не досаждая друг другу.

Мейерхольд не нашелся что ответить, но Гуров ответа и не ждал. Быстрым шагом он прошел к конторе и скрылся за дверью. Несмотря на поздний час, офис оказался открыт. Помещение состояло из центрального холла и нескольких кабинетов. В холле за шикарным столом сидела миловидная блондинка. Не из тех, что красуются на обложках глянцевых журналов, а из категории так называемых «теплых» блондинок.

— Доброго времени суток, меня зовут Татьяна, — при виде Гурова она встрепенулась. — Как я могу к вам обращаться?

Заученные фразы так и сыпались с уст девушки. В этом не было ничего удивительного, шаблонная система общения охватила всю страну. Теперь в организациях, предоставляющих услуги населению, невозможно было услышать простую человеческую речь. Только шаблоны, фальшивые улыбки и заверения в искренней любви и преданности. А за этими улыбками и стандартными фразами скрывалось всегда одно: желание раскрутить клиента на максимальную сумму, впарить ему низкопробный товар по баснословной цене. В таком мире теперь жил Гуров. В таком режиме жила теперь вся страна.

— Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, — Лев Иванович достал удостоверение. — Проводите меня к вашему директору.

— Позвольте ознакомиться с документом, — попросила миловидная девушка, назвавшаяся Татьяной.

Гуров развернул удостоверение так, чтобы она могла сличить фото с оригиналом. К этому процессу Татьяна отнеслась серьезно: с минуту смотрела на снимок, время от времени переводя взгляд на полковника, после чего совершенно невозмутимо заявила, что выполнить просьбу Гурова не может.

— Господин Марочкин принимает только по предварительной записи, — улыбка во все тридцать два зуба. — Но вас может принять кто-то из менеджеров. Пожалуйста, пройдите в комнату ожидания, я все организую.

— Менеджеры меня не интересуют, — заявил Гуров. — А речи о предварительной записи советую оставить для клиентов. Все, что я хочу от вас знать, — в каком кабинете сидит директор фирмы.

— Понимаю ваше нетерпение, — продолжая играть роль, заученно улыбалась Татьяна. — Прошу вас, пройдите в комнату ожидания, я посмотрю, что можно для вас сделать.

«Да что ж за день такой сегодня, — мысленно простонал Гуров. — Сначала это тупое задание, затем выскочка-водитель, после хам-патологоанатом, а теперь еще это! Ну уж нет, играть по правилам этой конторы я точно не стану».

Гуров склонился над столом, всем телом навис над хрупкой девушкой Татьяной и тихо, но с нажимом произнес:

— Запомните одну простую истину, милочка, если не хотите навлечь на свою голову гнев начальства, лучше не спорьте с представителями власти, — после этой фразы Гуров развернулся и скрылся в коридоре.

Коридор, в который выходило с десяток дверей, был узким и длинным. Освещение подкачало: две тусклые лампочки в самом конце коридора и дверной проем давали возможность рассмотреть таблички, но и только. Одна из них, с надписью «Директор», отыскалась в самом конце коридора. Гуров толкнул дверь, та легко поддалась, и полковнику открылась картина, красноречиво показывающая суть работы директора заемной фирмы.

Господин Марочкин сидел за широким столом, вернее, не сидел, а растекался по спинке солидного офисного кресла. Глаза его были закрыты, ноги закинуты на стол, руки скрещены на груди. Комнату оглашало тихое сопение: господин директор попросту спал.

— Вижу, работы у вас невпроворот, — намеренно громко произнес Гуров, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.

Марочкин вздрогнул, открыл глаза и уставился на Гурова. Ноги его автоматически слетели со стола и с громким стуком ударились о паркетный пол. Какое-то время он соображал, кем может быть вошедший. Гуров буквально видел, как в мозгу Марочкина идет сложный процесс обработки информации. Клиент, разгневанный родственник или проверяющий? От ответа на этот вопрос зависело, какой стиль поведения выбрать. Марочкин остановился на варианте с проверяющим. Лицо его приобрело выражение учтивой доброжелательности, типа, смотрите, я полностью открыт и прозрачен, мне нечего скрывать.

— Ваша правда, день был тяжелым, — тон Марочкина соответствовал выражению лица. — Простите за это… за неподобающий вид, вы застали меня врасплох. Обычно офис-менеджер предупреждает о посетителях, но вы наверняка и сами знаете, как сложно найти достойных сотрудников.

— Тем более когда работа так утомительна, — поддел Гуров.

— Еще раз приношу свои извинения, — смутить Марочкина оказалось не так-то просто. — Могу я узнать, что привело вас в нашу контору?

— Ваша деятельность, — ответ прозвучал неопределенно.

— И какую из проверяющих инстанций вы представляете? Вы ведь действуете не как частное лицо, я правильно понимаю?

— Не как частное, тут вы правы. Московский уголовный розыск — для вас достаточно серьезная инстанция?

— Уголовный розыск? — Марочкин изменился в лице. — Не понимаю, каким образом наша деятельность могла заинтересовать уголовный розыск? ОБЭП, налоговая, гражданское право — это еще понятно, но уголовный розыск? Уверяю вас, мы действуем на законных основаниях. Если хотите ознакомиться с учредительными документами, я с радостью вам их предоставлю и даже не стану спрашивать, на каком основании вы ими интересуетесь.

— Я ими не интересуюсь, — ответил Гуров. — Скорее, меня интересуют ваши клиенты.

— Клиенты? Но позвольте, это же конфиденциальная информация! Скажите хотя бы, в каком контексте они вас заинтересовали? Кто-то из наших заемщиков совершил уголовное преступление? — Марочкин нервничал все сильнее. — Поверьте, я не имею намерения скрывать от вас информацию. Просто хочу знать чуть больше.

— Рауф Гулиев является вашим заемщиком? — перешел к конкретике Гуров.

— Гулиев? Нужно просмотреть базу данных. Клиентов очень много, всех не упомнишь, — заявил Марочкин.

— Так просмотрите, — приказал Гуров. По лицу Марочкина он видел, что имя Гулиева тому хорошо известно, и сейчас он просто пытается выиграть время.

Марочкин схватился за мышь, монитор его компьютера засветился ровным светом. Пару минут он щелкал кнопкой, наводя курсор на определенные графы.

— Гулиев, Гулиев, — бормотал он себе под нос, делая вид, что пытается удержать в памяти фамилию. — Как, вы сказали, его имя?

— Рауф, — терпеливо повторил Гуров.

— Не могу найти, — Марочкин продолжал щелкать мышью. — Быть может, у вас имеется его адрес? По адресу поиск идет быстрее.

— Улица Электродная, дом пятнадцать, квартира восемьдесят шесть, — по памяти продиктовал Гуров.

— Вот, готово, — минуту спустя заявил Марочкин. — Рауф Гулиев, в базе с шестнадцатого января. Сумму задолженности сообщить не могу, сами понимаете, коммерческая тайна.

— Сумма меня не интересует, — сообщил Гуров. — Думаю, и вас она тоже больше не волнует. Рауф Гулиев убит сегодня ночью.

— Убит? Убит? — растягивая слова, воскликнул Марочкин, но удивление в голосе звучало фальшиво. — Как? Я хочу сказать, каким образом? Вернее, за что?

— Полагаю, за то, что с шестнадцатого января не оплачивал свой долг, — спокойно произнес Гуров.

— О боже, вы думаете, что его убил я? Бред! Вы ведь понимаете, что это полный абсурд? — Марочкин выпустил из рук мышь и до боли честными глазами уставился на Гурова. — Если бы я убивал всех своих должников, мой бизнес давным-давно бы развалился. Зачем мне это?

— Этот вопрос я хотел задать вам, — проговорил Гуров. — Но раз уж вы сами об этом заговорили, то повторяться не стану. Итак, давайте обсудим, чем выгодна вам смерть Рауфа Гулиева?

— Да перестаньте, вы ведь несерьезно, — Марочкин заставил себя улыбнуться. — Вы меня разыгрываете.

— Считаете, полковнику уголовного розыска больше нечем заняться?

— Простите, не знаю вашего имени-отчества и не думаю, что дел у вас мало, но официально заявляю — к смерти Рауфа Гулиева я не имею ровным счетом никакого отношения.

— Имя мое Лев Иванович, фамилия Гуров, — наблюдая за реакцией Марочкина, представился Гуров. — И ваши заверения пока всего лишь пустой звук.

— Скажите, вы имеете представление о том, как построен бизнес микрофинансовых организаций? — сменил тактику Марочкин.

— Уверен, что вы меня просветите, — Гуров едва заметно улыбнулся, попытки Марочкина казаться удивленным его веселили. Притворяться Марочкин совершенно не умел. Гуров даже подумал, как он умудрился столько времени продержаться в бизнесе, где все построено на лжи.

— Мы ссужаем деньгами организации и частных заемщиков. Под определенный процент. Чем дольше заемщик пользуется нашими деньгами, тем выгоднее фирме. Объясню на примере Гулиева: он занял определенную сумму, каждый месяц он обязался выплачивать проценты, одновременно с этим гася сумму задолженности малыми частями. Проценты мы с него получали, а тот факт, что сумма займа оставалась непогашенной, — случай вполне обыденный. За шесть месяцев мы и так вернули всю сумму, которую ссудили Гулиеву. То есть как организация — мы не внакладе, он не лишил нас средств, напротив, он являлся стабильным источником дохода. Ежемесячным источником дохода. Так что убивать его нам совершенно невыгодно, это вы понимаете?

— Вы говорите неправду, — спокойно заявил Гуров. — По крайней мере, за пять месяцев из шести он не погасил ни одного процента, начисляемого на сумму задолженности, не говоря уж о самом долге.

— У вас неверная информация, — начал возражать Марочкин, но Гуров жестом заставил его замолчать.

— У следствия имеется документ, подтверждающий этот факт, — резко произнес он. — Гулиев — ваш должник, из тех, кто никогда не расплатится. И это тоже факт. Так что у вас были причины желать ему смерти.

— Но ведь мертвые не платят, как ни цинично это звучит, — Марочкин предпринял очередную попытку оправдаться. — Ладно, поговорим откровенно. Мы знаем, что у Гулиева нет сбережений, в собственности нет объектов недвижимости. Все его наследство — подержанный автомобиль, рыночная цена которого едва ли покроет десятую часть долга. К тому же, по нашим сведениям, мы не единственная организация, заемщиком которой он является.

— Откуда вам это известно? — спросил Гуров.

— У нас хорошо поставлена система сбора информации, — ответил Марочкин. — Мы знаем, что в случае смерти Гулиева по меньшей мере три микрофинансовые организации имеют право претендовать на его собственность. Из этого следует, что в случае смерти клиента нам достанется четвертая часть от продажи копеечного автомобиля. Вы по-прежнему считаете, что это достаточно веский мотив для убийства?

— Будем считать, что относительно Рауфа Гулиева вы меня убедили, — внезапно произнес Гуров.

— Убедил? Правда? — Марочкин облегченно вздохнул. — Ну, надо же! Я-то думал, что вы решили меня арестовать.

— Но для того, чтобы снять подозрения с вашей организации, мы должны провести доскональную проверку по всем вашим клиентам, — как ни в чем не бывало продолжил Гуров. — Предоставьте мне список ваших заемщиков, и будем считать, что разговор окончен.

— Но… Позвольте… ведь это незаконно! Вы предлагаете мне нарушить закон? На это нужны санкции, разрешение прокурора, или что там делают в таких случаях?

— Есть и другой вариант: я ухожу, а через час возвращаюсь с разрешением на изъятие всей документации фирмы. Заодно придется захватить и ордер на задержание. Ваше задержание. Трое суток проведете в следственном изоляторе, но зато не нарушите закон.

— Нет, это совершенно неприемлемый вариант, — Марочкин застонал. — Что же мне делать? Я не могу просто взять и выдать вам базу данных клиентов. Разве что вы сможете оформить надлежащие бумаги, чтобы в случае необходимости я смог прикрыть свою… шею. Необязательно предъявлять ее сейчас. Просто скажите, что такой документ будет оформлен.

— Договорились, — сдерживая улыбку, произнес Гуров.

Марочкин снова взялся за мышь и защелкал по клавиатуре. Через минуту заработал принтер. Собрав солидную стопку бумаг, Марочкин передал их Гурову.

— На этом все? — с надеждой в голосе спросил он.

— Пока да, — Гуров забрал листы из рук Марочкина. — Всего хорошего. И не уезжайте из города, вы можете понадобиться следствию.

Гуров вышел из кабинета, Марочкин проводил его печальным взглядом. Оказавшись на улице, Гуров дошел до машины, уселся на переднее сиденье и устремил задумчивый взгляд в пустоту. Мейерхольд искоса поглядывал на полковника, но рот держал на замке. Так Гуров просидел минут пять, не меньше. Потом, приняв решение, повернулся к Мейерхольду и задал вопрос:

— Леонид, в вашем телефоне хорошая камера?

Вопрос прозвучал неожиданно и застал Мейерхольда врасплох.

— Камера? Имеете в виду фотокамеру? — растерянно переспросил он.

— Да-да, фотокамеру. Мощная ли у вас фотокамера? — нетерпеливо повторил Гуров.

— Шестнадцать мегапикселей, одна фронтальная и две основные, — выдал Мейерхольд.

— Значит, мощная, — сделал вывод Гуров. — По крайней мере, звучит солидно. Еще один вопрос: вы все еще хотите принять участие в расследовании?

— Вы берете меня в команду? Серьезно? — слова Гурова настолько поразили Мейерхольда, что он начал заикаться. — Я буду вам помогать? На самом деле? По-настоящему?

— Леонид, не заставляйте меня сомневаться в своем решении, — с угрозой в голосе проговорил Гуров.

— Нет-нет, не нужно сомневаться. Я готов, честно, — затараторил Мейерхольд. Лицо его раскраснелось, то ли от волнения, то ли от удовольствия, и выглядел он при этом как школьник, которому объявили, что его наконец-то берут в футбольную команду.

— Отлично, этого ответа я и ждал, — голос Гурова смягчился. — Итак, запоминайте: сейчас вы достанете камеру, наведете ее на дверь конторы «Акция-Заем» и будете снимать всех, кто входит и выходит. Если же выйдет директор, вы будете следовать за ним, куда бы он ни пошел. Забейте номер моего телефона на быстрый набор и докладывайте обо всем, что происходит. Черт, вам же нужно будет держать наготове камеру!

— У меня есть гарнитура, — поспешно сообщил Мейерхольд. — Я могу снимать и звонить одновременно.

— Отлично, похоже, вы были правы, когда заявили, что можете оказаться весьма полезным, — похвалил Гуров. — Значит, так и поступим. Сидите здесь до тех пор, пока не выйдет директор или пока не получите других распоряжений.

— Как я узнаю его? — задал вопрос Мейерхольд. — Ведь я его ни разу не видел.

— Запоминайте описание, — приказал Гуров. — Ему под сорок, рост выше среднего, волосы русые, стрижка короткая, челка зачесана назад. Одет в светлую льняную рубашку с коротким рукавом, темные брюки, в кармане рубашки синий декоративный платок. Когда разговаривает, склоняет голову на левый бок. Это все.

— А если он меня заметит? Я имею в виду, когда придется следить за ним, — Мейерхольд волновался как мальчишка.

— Постарайтесь, чтобы этого не произошло. Если же он обратит на вас внимание, притворитесь озабоченным родственником. У Марочкина куча клиентов, а родственников у них еще больше, — посоветовал Гуров. — Как думаете, справитесь?

— В детстве я играл в школьном театре, — выдал Мейерхольд, и Гуров не сдержал улыбки.

— Тогда я за вас спокоен, — весело проговорил он. — Ну, все, я пошел. Удачи, Леонид. И спасибо за помощь.

— Рад стараться, товарищ полковник, — по-военному четко ответил Мейерхольд.

Гуров вышел из машины, поймал попутку и поехал в Управление. По дороге он набрал номер Юрия Ревошина, чтобы сообщить, что ждет его через полчаса на Петровке.

Мейерхольд остался в машине один. Его оживление сменилось сосредоточенностью. Приготовив камеру, он не отрывал взгляд от дверей заемной конторы. Минут двадцать все было спокойно, затем сотрудники конторы начали расходиться по домам, и Мейерхольд защелкал камерой. А спустя еще полчаса в дверях показался сам директор фирмы. Мейерхольд узнал его сразу. Сделал пару снимков и бросил телефон на соседнее сиденье, чтобы освободить руки.

Марочкин остановился на крыльце. Он разговаривал по телефону, голова его при этом склонилась на левый бок. Мейерхольд держал руку на ключе зажигания, уверенный, что, завершив разговор, директор заемной фирмы сядет в машину. Но этого не произошло. Марочкин убрал телефон в карман брюк и медленным шагом направился к перекрестку. Мейерхольд оказался в замешательстве: следовать за директором пешком или же поехать на машине? Если ехать, то Марочкин рано или поздно непременно заметит странный эскорт, и тогда миссия будет провалена, а Мейерхольду ужасно не хотелось оказаться человеком, провалившим первое же порученное задание. Идти за объектом пешком — тоже была рисковая затея. Что, если, дойдя до перекрестка, Марочкин поймает машину, а Мейерхольд к тому времени окажется без колес?

— Что делать? Какой вариант выбрать? — вслух размышлял Мейерхольд. — Надо что-то решать, иначе ты потеряешь объект. Спокойно, подумай, как бы на твоем месте поступил полковник. Скорее всего, он бы рискнул и поехал на машине. Или же пошел пешком?..

От тягостных раздумий его спас сам Марочкин. Дойдя до перекрестка, он открыл дверь ближайшего кафе и скрылся внутри. Мейерхольд вздохнул с облегчением. Теперь не нужно было решать, какой из вариантов выбрать. Все, что ему оставалось сделать, — это перегнать машину поближе к кафе. Так он и поступил. Выбрав место, с которого благодаря стеклянным витринам кафе просматривалось насквозь, он припарковал автомобиль и вышел. Он подумал, что будет неплохо осмотреться на месте. Вдруг в кафе имеется второй выход и Марочкин уйдет незамеченным?

Войдя в кафе, Мейерхольд осмотрелся. Народу внутри было много, практически все столики оказались заняты. Он заметил Марочкина, который занял стол у стены. Перед ним уже стояла чашка дымящегося кофе, из которой он время от времени делал маленькие глотки. Парень за стойкой вопросительно посмотрел на Мейерхольда. Чтобы не вызывать подозрений, водитель заказал что-то из выпечки навынос и поинтересовался, где туалет. Получив ответ, прошел в ярко освещенный коридор, открыл дверь с табличкой, изображающей человечка в брюках, убедился, что туалет пуст, и вернулся к барной стойке.

Марочкин сидел на прежнем месте, но теперь перед ним стояла тарелка с мясным блюдом. Увидев все, что хотел, Мейерхольд вернулся в машину. С водительского сиденья ему был виден затылок Марочкина. Мысленно похвалив себя за удачный выбор наблюдательного поста, Мейерхольд распаковал кекс, купленный в кафе, и с наслаждением впился в него зубами. С выпечкой он покончил задолго до того, как у столика Марочкина появился новый объект. Мейерхольд схватился за камеру.

В объектив он наблюдал за мужчинами. При появлении мужчины Марочкин не встал и руки ему не протянул, но Мейерхольд не сомневался, что со вновь прибывшим Марочкин знаком не первый день. Тот спокойно занял стул напротив, однако заказ делать не стал. Марочкин склонил голову набок, из чего Мейерхольд сделал вывод, что тот завел разговор. Пришедший молча слушал, время от времени кидая короткие реплики.

Затем пришла его очередь говорить. По губам Мейерхольд не мог понять слов, и тогда он принял решение, что следует вновь войти в кафе и попытаться подслушать разговор. Идея ему так понравилась, что он тут же вышел из машины, перебежал дорогу и вошел в кафе.

Столик возле Марочкина и его собеседника как раз освободился. Мейерхольд опередил немолодую парочку и плюхнулся на освободившийся стул с таким видом, точно дожидался этого места целый год. Немолодая парочка, которую он опередил, осуждающе покачала головой и направилась к другому столику, а к Мейерхольду поспешил официант.

— Доброго вечера вам, — приветствовал он Мейерхольда. — Готовы сделать заказ?

— Я только что сел, — недружелюбно бросил Мейерхольд. — Пойдите, обслужите кого-нибудь другого. Когда буду готов, я сам вас позову.

— В нашем заведении не принято занимать столик без заказа, — предупредил официант.

— Хорошо, принесите мне морковный салат, — отмахнулся Мейерхольд. — И больше меня не беспокойте, я жду звонка.

Мейерхольд демонстративно выложил на стол телефон. Официант скривился, но оставил Мейерхольда в покое. За соседним столиком продолжался разговор, но как водитель ни напрягал слух, слов разобрать не мог.

Тогда он решил действовать более решительно. Взяв в руки папку с перечнем блюд, он как бы невзначай уронил ее на пол. Та отлетела и упала в метре от стола Марочкина. Мейерхольд свесился со стула, пытаясь достать папку. При этом голова его оказалась на том же расстоянии. Долго висеть, не привлекая внимания, Мейерхольд не мог, но все же кое-что услышать успел.

— Вам помочь? — услышал он голос официанта.

— Я же сказал, что жду звонка и не желаю, чтобы меня беспокоили, — сердито проговорил Мейерхольд, вынужденный принять вертикальную позу.

— Ваш салат, — официант небрежно выставил тарелку перед Мейерхольдом.

— Надеюсь, вы в него не плюнули? — на полном серьезе спросил Мейерхольд.

— С вас двадцать четыре рубля, — сохраняя нейтральное выражение лица, объявил официант. — Желаете расплатиться?

Мейерхольд бросил на стол полтинник.

— Не забудьте принести сдачу, — предупредил он. — Дарить вам двадцатку я не собираюсь.

Официант ушел, а Мейерхольд предпринял новую попытку приблизиться к столу объекта. Сначала он сдвинул стул так, что расстояние сократилось на добрых полметра, затем выгнул спину, будто потягиваясь. Но эти манипуляции пользы не принесли. Тогда он снова проделал тот же трюк, что и раньше, но на этот раз уронил вилку. Случайно она упала дальше, чем рассчитывал Мейерхольд. Вилка оказалась под стулом Марочкина. Мейерхольд раздумывал, стоит ли ее поднимать. Если подойти слишком близко, Марочкин обратит на него внимание, и кто знает, насколько он наблюдательный и насколько хороша его память. Вдруг позже Мейерхольду придется идти за ним пешком? Если Марочкин его запомнит, то сразу поймет, что его преследуют.

И все же он решил рискнуть. Перегнувшись влево, он потянулся за вилкой, нащупал ее и на короткий миг задержался в таком положении. В этот момент говорил собеседник Марочкина, и Мейерхольд забыл об осторожности, пытаясь получить максимум информации.

— Вы что-то потеряли? — услышал он над ухом голос Марочкина.

— Вилка отлетела, простите, — не поднимая головы, пробормотал Мейерхольд. — Все, она у меня. Еще раз простите.

— Нужно было просто подозвать официанта, — посоветовал Марочкин. — Вы ведь все равно не станете есть грязной вилкой.

— Об этом я как-то не подумал, — заявил Мейерхольд и вернулся в исходное положение. На Марочкина он так и не взглянул.

Тот пожал плечами и вернулся к прерванному разговору. Мейерхольд поковырял морковный салат и через пять минут покинул кафе. Марочкин и его приятель пробыли в кафе чуть дольше. Когда они вышли, собеседник Марочкина запрыгнул в автобус, а сам директор вернулся к конторе, сел в машину и поехал по направлению к центру. Мейерхольд последовал за ним. Не доехав метров триста до метро «Свиблово», Марочкин свернул с центральной дороги и въехал во двор жилого дома. Там он припарковал автомобиль, включил сигнализацию и вошел в один из подъездов.

Мейерхольд выждал несколько минут и тоже вышел. В подъезд он заходить не стал, дошел до угла, прочитал название улицы и номер дома и позвонил полковнику Гурову.

Конец ознакомительного фрагмента.