Мертвая вода

Найо Марш, 1964

В рыбацкой деревушке Порткарроу наступили прекрасные времена: сотни людей стекаются, чтобы попробовать целебные воды местного родника, которые якобы способны излечивать все – от бородавок до астмы. Новая хозяйка, мисс Эмили Прайд, получив в наследство эти земли, решает разобраться в «святости» источника и прекратить незаконную наживу на вере людей в исцеление. Местные жители, совсем не обрадованные таким поворотом дел, анонимно донимают пожилую даму угрозами. А спустя неделю на острове происходит убийство…

Глава 2. Мисс Эмили

I

— Беда моей семьи в том, — промолвила мисс Эмили Прайд на изысканном французском, переводя взгляд с Аллейна куда-то вдаль, — что мы всегда заходим слишком далеко.

Ее голос звучал на высокой наставительной ноте, как обычно, когда рассказ предстоял длинный. Волны ностальгии уносили Аллейна далеко в прошлое, когда он вот так же сидел в этой самой комнате, изменившейся куда меньше, чем он сам или пожилая леди. Здесь, будучи еще кандидатом в дипломатический корпус, он сражался с неправильными французскими глаголами и внимал очаровательным сплетням тех времен, когда папа́ мисс Эмили был капелланом при посольстве в Париже. Сколько ей сейчас, интересно? Лет восемьдесят?.. Аллейн постарался собраться и принялся слушать внимательнее.

— Моя сестра, Фэнни Уинтерботтом, тоже не избежала этого недуга. Помню, на одном неофициальном вечере в нашем посольстве ее пригласили выступить. Чистый гротеск — Фэнни появилась в каком-то невообразимом наряде, с букетом из овощей. Она обладала определенным талантом своеобразного, дикарского сорта и была в ударе (ключевое слово здесь, как вы увидите). Воспламененная успехом у публики, она сочинила экспромтом некий двусмысленный спич, в конце которого швырнула свой букет в посла. Удар пришелся прямо в диафрагму и едва не кончился плачевно.

Взгляд мисс Эмили вернулся из неведомых далей и вновь сфокусировался на Аллейне.

— Никто из нас не свободен от склонности к сумасбродствам, — добавила она, — но у моей сестры она проявилась в самой крайней степени. Я не могу не усмотреть здесь связи со случившимся.

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мисс Эмили.

— Тогда вы далеко не так проницательны, каким обещали стать в юности. Что ж, я объясню. — В устах мисс Эмили эта фраза всегда звучала зловещей угрозой. — Моя сестра Фэнни, — вернулась она к прежнему повествовательному тону, — вышла замуж. За некоего мистера Джорджа Уинтерботтома, весьма выгодно занимавшегося торговлей. Это все, что о нем нужно знать. Он умер, оставив ее бездетной вдовой с более чем солидным состоянием. В числе прочего она унаследовала так называемый остров, который я упомянула в своем письме.

— Порткарроу?

— Именно. Вы не могли не слышать о недавних событиях на этом безликом во всех прочих отношениях клочке суши.

— Да, разумеется.

— В таком случае объяснять не надо. Напомню лишь, что за последние два года там зародился и пышно расцвел некий культ, который я всецело не одобряю. Он и является причиной моего беспокойства, побудившего меня прибегнуть к вашей помощи.

Она сделала паузу.

— Да, конечно, все, что в моих силах… — поспешно откликнулся Аллейн.

— Благодарю. Кстати, произношение у вас ухудшилось. Так вот. Фэнни только поощрила своих арендаторов во всей этой истории с бородавками. Моя сестра приехала на остров и расспросила ребенка. У нее самой как раз был какой-то нарыв на пальце ноги, она погрузила его в воду, и тот, очевидно, от ледяной воды, прорвался. Наверняка он и так уже созрел, и это вот-вот случилось бы само по себе, но Фэнни тут же принялась твердить о чуде. Были и другие подобные случаи «исцелений», столь же истерического характера. Поднялась шумиха, и сестра не преминула ею воспользоваться — расширила гостиницу, огородила источник, в газетах появились рекламные объявления, на острове открыли магазин. Местные жители, насколько я понимаю, тоже неплохо наживаются.

— Надо думать.

— Итак, далее. Моя сестра Фэнни умерла в возрасте восьмидесяти семи лет. Я унаследовала все ее имущество. Думаю, не нужно говорить, что я не намерена поддерживать этот недостойный балаган и тем более извлекать из него выгоду.

— Вы хотите продать остров?

— Разумеется, нет. Соберитесь, Родерик, — резко скомандовала мисс Эмили. — Я ждала от вас другого.

— Прошу прощения.

Она только отмахнулась.

— Продать его значило бы нажиться на нынешней фальшивой славе и позволить этому вздору продолжаться и дальше. Нет, я хочу вернуть остров к его прежнему состоянию и уже дала поручение адвокатам ознакомить с моим решением всех заинтересованных лиц.

— Понятно.

Аллейн встал, глядя сверху вниз на свою бывшую наставницу. Мисс Эмили совершенно вжилась в роль пожилой француженки определенного типа. Черная ткань ее одежд полностью отвергала всякий намек на нарядность. Лицо казалось серым. Из драгоценностей — только гагат и золото. Весь облик пожилой леди дышал отстраненной, вневременной старомодностью и абсолютным самообладанием. Обстановка в комнате полностью ему соответствовала — инкрустированная мебель, чопорные стулья с выцветшей мягкой обивкой, пожелтевшие фотографии, с одной из которых на Аллейна смотрело его собственное юное лицо. В искусной работы вазе торчал неизменный пучок сухих метелок целозии. Одним словом, все было комильфо — по вкусу хозяйки. Да, ей никак не меньше…

— Мне восемьдесят три, — проговорила мисс Эмили, словно подслушав его мысли, — и вам не переубедить меня, если вы собирались, Родерик.

— Я слишком трепещу перед вами, мисс Эмили, чтобы даже подумать об этом.

— Ох, нет! — проговорила она по-английски. — Надеюсь, вы не всерьез.

Аллейн поцеловал ее маленькую высохшую руку, как она учила его когда-то.

— Итак, поведайте мне, каков ваш план?

Мисс Эмили снова перешла на французский.

— В общем и целом, как я уже сказала, восстановить статус-кво. То есть, в конечном счете, убрать ограду, закрыть магазин и разоблачить всю эту историю.

— Признаться честно, — сказал Аллейн, — я никогда не был так настроен против подобных вещей. Бородавки могут проходить в силу каких-то иррациональных причин — такие случаи слишком хорошо известны, чтобы сомневаться в них. Конечно, это скорее исключение из правил, но все же исцеления силой веры вполне реальны, насколько я понимаю. Не знаю, почему вы занимаете такую жесткую позицию, мисс Эмили. Конечно, если вас отвращает неизбежная вульгаризация…

— Разумеется. Еще больше мне не нравится использование источника в коммерческих целях. Однако в первую очередь это личное — я столкнулась однажды как раз с таким случаем, когда «исцеление верой» не сработало. У моей очень близкой подруги был рак, и ей вбили в голову — буквально вбили, уверяю вас, — что она сможет излечиться подобным способом. Ее ждало жестокое разочарование. Она до последнего отказывалась верить, что средство не сработало, и тем мучительнее было крушение последних надежд. Все это повлияло на меня самым тягостным образом. Я готова скорее умереть, — с неожиданной силой завершила она, — чем хоть в малой степени нажиться на другой подобной трагедии.

Повисла короткая пауза.

— Да, — проговорил Аллейн. — Теперь я понимаю ваше отношение к этой истории.

— Но я пока не объяснила, почему решила просить о помощи именно вас, Родерик. Должна сказать, что я написала майору Бэрримору, арендатору паба и гостиницы, и проинформировала его о моем решении. Я уведомила его, что намерена сама посетить остров и проследить за выполнением своих распоряжений. Также, поскольку это непосредственно ее коснется, я известила хозяйку магазина, некую мисс Элспет Кост. Я дала ей три месяца, в течение которых она должна либо закрыть его, либо превратить в нормальное заведение, никак не связанное с источником. Также она должна воздержаться от нелепого ежегодного фестиваля, за устройство которого, как мне известно, она сейчас принялась и который широко разрекламировала в прессе.

— Полагаю, обоих ваши письма крайне поразили…

— Видимо, настолько, что они до сих пор не могут прийти в себя. Это было неделю назад, и я до сих пор не получила никакого официального отклика.

Мисс Эмили так подчеркнула предпоследнее слово, что Аллейн почувствовал, что от него ждут уточняющего вопроса.

— А неофициального? — позволил он себе поинтересоваться.

— Судите сами. — Отойдя к столу, она вернулась с несколькими листками бумаги и протянула своему бывшему воспитаннику.

Аллейн взглянул на один из них, подумал и разложил в ряд на ближайшем столике. Всего листков было пять. «Черт! Вот это поворот!» Знакомая картина — газетные вырезки, приклеенные на вырванные из тетради линованные страницы. На первой — заметка о нескольких случаях исцеления, озаглавленная «Снова Ключ Фей». Лондонская «Сан», легко узнать. Ниже — беспорядочно собранное из отдельных слов, тоже вырезанных из газет, предложение: «УГРОЗА закрытия Не пройдет ПРЕДУПРЕЖДАЕМ». Надпись на втором листке гласила просто: «ОПАСНО вмешиваться». На третьем — «Предотвратим осквернение любой ценой». На четвертом — «Местные готовы вмешательство будет ФАТАЛЬНО» и на пятом, последнем, целая строчка газетного заголовка — «ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ» с дополнением из кусочков «можете оказаться на ее месте».

— Что ж, — заметил Аллейн, — милая подборка, должен сказать. Когда они пришли?

— В последние пять дней, один за другим. Первое, видимо, отправили сразу после получения моих писем.

— Вы сохранили конверты?

— Да. На них почтовый штемпель Порткарроу.

— Можно взглянуть?

Мисс Эмили принесла пять дешевых конвертов. Адрес на них также был составлен из газетных строчек.

— Я могу их забрать? И письма?

— Разумеется.

— Вы подозреваете кого-нибудь? — спросил Аллейн.

— Нет.

— У кого был ваш адрес?

— У владельца паба, майора Бэрримора.

— Фокаст-стрит, 37 — несложно подобрать из любой газеты. Хотя постойте-ка — он не составлен из отдельных слов, тут целая строчка. И шрифт я не узнаю.

— Вероятно, это из местной газеты. Извещение о вступлении в права наследства.

— Да, скорее всего.

Аллейн попросил у мисс Эмили конверт побольше и сложил в него все материалы.

— Когда вы планируете отправиться в Порткарроу?

— В понедельник, — невозмутимо ответила та. — Что бы ни случилось.

Поразмыслив немного, Аллейн присел и взял ее руку в свои.

— Так вот, моя дорогая мисс Эмили. Пожалуйста, выслушайте, что я вам скажу — если не возражаете, по-английски.

— Само собой — я ведь и пригласила вас, чтобы выслушать ваше профессиональное мнение. Что касается того, чтобы говорить по-английски, — хорошо, как вам будет угодно. Enfin, en ce moment, on ne donne pas une leçon de français^[3].

— Нет. Скорее урок здравого смысла, если позволите. Конечно, я ни на минуту не допускаю, что эти угрозы стоит воспринимать буквально. Наверняка они должны просто заставить вас держаться подальше от острова, а в случае неудачи больше вы о них и не услышите. С другой стороны, они явно показывают, что в Порткарроу у вас есть враг, и если вы отправитесь туда, реакция может последовать самая неприятная.

— Вполне очевидно, и я полностью готова к этому. Однако, — голос мисс Эмили зазвучал громче, — если они думают, что меня можно запугать…

— Подождите. Вам совершенно необязательно ехать туда самой, верно? Ваши адвокаты справятся и без вас — прекрасно справятся. И это будет… самый достойный и разумный способ все уладить.

— Пока я не увижу своими глазами, что там происходит, я не могу дать исчерпывающих распоряжений.

— Нет, можете. Пусть вам предоставят подробный отчет о состоянии дел на острове.

— Этого недостаточно.

Нужно было ее поколебать.

— Вы показывали эти послания вашим адвокатам? — поинтересовался Аллейн.

— Нет.

— Думаю, они дали бы вам тот же совет.

— Я бы его не приняла.

— Что, если этот человек все же готов исполнить свои угрозы? Прибегнуть к насилию? Знаете, это не так уж невероятно.

— Поэтому я и обратилась к вам за советом. Очевидно, мне нужно принять меры, чтобы защитить себя. Какие именно? Конечно, я не умею обращаться с оружием и знаю, что на него в любом случае нужно разрешение. Полагаю, при вашей должности вы сможете снабдить меня чем-то подходящим и будете столь любезны, чтобы дать мне небольшой урок по его использованию.

— Я не стану добывать вам разрешение в обход закона, а тем более учить беглой стрельбе. Это просто смешно.

— Ну, есть же и другие меры предосторожности, — отступилась дама. — Ходить посередине дороги, не покидать дом после наступления темноты, не назначать встреч в безлюдных местах…

Аллейн внимательно посмотрел на свою старую наставницу. Показалось ему или в ее невозмутимом взоре мелькнул лукавый огонек?

— По-моему, вы делаете из меня дурака.

— Ну и кто из нас теперь смешон? — саркастично спросила мисс Эмили.

Он поднялся.

— Хорошо. Как офицер полиции, я считаю крайне неразумным для вас отправиться в Порткарроу. А как ваш давний благодарный ученик заверяю вас, что встревожусь, если вы будете упорствовать в своем решении. Моя дорогая мисс Эмили, — уже другим тоном добавил он, — ради бога, прошу вас, останьтесь дома.

— Вы добились бы большого успеха, — заметила мисс Эмили, — если бы продолжили карьеру в дипломатическом корпусе. Никогда не понимала, почему вы решили сменить род деятельности.

— Похоже, в данном случае я не добился ничего.

— Нет. Я должна ехать. Но я бесконечно вам обязана, Родерик.

— Полагаю, это объясняется тем семейным сумасбродством, которое вы упомянули.

— Возможно. — Показывая, что аудиенция окончена, она встала и вновь перешла на французский. — Передайте мои самые добрые пожелания вашей жене и сыну.

— Спасибо. Трой тоже желает вам всего наилучшего.

— Вы выглядите усталым. Когда у вас отпуск?

— Как выдастся такая возможность. Надеюсь, скоро. — Лукавый вид мисс Эмили вновь его встревожил. — Пожалуйста, не надо туда ехать! — умоляюще попросил он.

Она с безукоризненным изяществом протянула ему руку для поцелуя.

— Au revoir et mille remerciements^[4].

— Mes hommages, madame, — откликнулся Аллейн сердито.

С самыми дурными предчувствиями он покинул свою старую наставницу.

II

В девять часов вечера поезд из Лондона прибыл в Данлоумэн, где была пересадка на автобус до Порткарроу. Сойдя на станции, Дженни сразу же наткнулась на несколько плакатов, изображающих причудливую Зеленую Даму. Большие надписи поперек каждого рекламировали «Фестиваль Ключа Фей». Еще не оправившись от первого потрясения, девушка тут же испытала новое, увидев Патрика Феррира. Он протискивался через толпу к турникету — крупный, почти не изменившийся за эти два года.

— Дженни! — окликнул он. — Привет! Решил тебя встретить.

— Но это ведь такая даль! — упрекнула она, хотя ей было приятно.

— Ерунда! Подожди, я сейчас.

Добравшись наконец, он взял у нее из рук чемоданы.

— Молодец, что приехала! Страшно рад тебя видеть.

Под табличкой «Автобус до Порткарроу» собралась целая толпа. Пока Патрик подгонял машину, Дженни рассматривала собравшихся людей. Толпа была на удивление разношерстной, но в то же время всех объединяло нечто неуловимое, словно они были членами какой-то странной секты. Подошел автобус, началась посадка. У одной девушки Дженни заметила на ноге стальной браслет. Дальше спокойно ждал своей очереди мужчина с изнуренным лицом и затравленным взглядом. Скромный полный юноша с перевязанным ухом. Женщина, то и дело начинавшая смеяться без видимой причины и малейшего отклика от сопровождающей пожилой леди, державшей ее под руку и смотревшей прямо перед собой. Других проявлений цели, объединяющей прибывших, заметно не было, хотя догадаться о ней не составляло труда. Один за другим все они скрылись в автобусе.

Патрик подъехал на двухместном автомобиле, с трудом запихнул чемоданы в багажник, и через секунду они уже мчались по улице.

— Очень мило с твоей стороны, Патрик, — поблагодарила Дженни. — А какая машина!

— Нравится?

— Новая, наверное?

— Да. Был повод — как-никак, я все же поступил в адвокатуру, Дженни, помнишь?

— Конечно. Мои поздравления.

— Не знаю, не испарится ли твоя вежливость, когда ты увидишь, как я этого достиг. Ты вряд ли могла представить в самых бурных фантазиях то, во что превратился остров.

— Я читала английские газеты в Париже, да и твои письма были достаточно подробны.

— И все же тебя ждет потрясение, обещаю. Я даже сомневался, стоило ли тебя приглашать.

— Со стороны твоей мамы это было очень мило, и мне очень приятно вернуться. Патрик, как же здорово снова оказаться в Англии! Когда показалась электростанция в Баттерси, я буквально плакала от счастья.

— Похоже, твоя сентиментальная привязанность к местам осталась прежней. Тогда от вида острова ты, наверное, будешь рыдать, и это точно не будут слезы радости. Кстати, — добавил Патрик после паузы, — ты приехала как раз к переломному моменту.

— Какому?

— В лице очень старой и сердитой дамы по имени мисс Эмили Прайд, которая унаследовала остров от своей сестры, покойной леди Уинтерботтом. Новая владелица полностью разделяет твои взгляды на эксплуатацию источника. Вы с ней должны поладить.

— Что она собирается сделать?

— Прикрыть лавочку, если только объединенные усилия заинтересованных сторон не вынудят ее изменить решение. Все заранее трясутся от страха. Она прибывает в понедельник, дыша яростью и стремлением восстановить статус-кво.

— Как фея-крестная наоборот?

— Да, вроде того. Явится, потрясая черным зонтом и испуская искры. Конечно, — добавил вдруг Патрик, — и вся эта история случилась словно по волшебству. У газетчиков как раз был мертвый сезон, вот они и ухватились за нее, как ты помнишь. Раздули из бородавок Уолли целую сенсацию. Сюда потянулись паломники. Советники миссис Уинтерботтом тоже заинтересовались, засуетились, и, как говорится, на нас пролился золотой дождь. Который до сих пор не прекращался.

Они миновали предместья Данлоумэна и выехали на дорогу, ведущую вдоль берега.

— Было приятно время от времени получать твои письма, — сказал Патрик после паузы. — Ключевое выражение здесь — «время от времени».

— Мне от тебя тоже.

— Рад, что тебя миновало искушение затянуться в черный атлас и нацепить кучу побрякушек, в отличие от многих девушек, поработавших во Франции. И все же ты изменилась.

— Надеюсь, ты не скажешь, что я обзавелась фальшивым французским акцентом?

— Нет, ни в коем случае. У тебя вообще ни малейшего акцента.

— Видимо, в этом и есть перемена.

— Тебе нужно побеседовать с мисс Прайд. Прежде чем унаследовать богатства Уинтерботтомов, она была какой-то жутко крутой наставницей в языке для тех, кто поступает на дипломатическую службу. У нее вокруг рта морщинки от произнесения трудных звуков.

— Так ты ее видел?

— Видел разок. Около года назад она приезжала с сестрой и была в ярости от происходящего.

— Похоже, — заметила Дженни после паузы, — сейчас все и впрямь серьезно?

— Не то слово, — отозвался Патрик с неожиданным ожесточением.

Дженни спросила про Уолли Трехерна. Тот, как выяснилось, совсем отбился от рук.

— Он толком не понимает, что к чему, но чувствует себя гвоздем программы. К его жилищу целые экскурсии устраивают. Домик украшен под такой китчевый пасторальный стиль — чуть ли не водоросли вокруг двери, кораблики в бутылках. Миссис Трехерн по-прежнему верна себе и джину, зато мистер Трехерн совершенно преобразился, так и сочится елейным благочестием и торгует мальчишкой направо и налево.

— Ты меня пугаешь.

— Думаю, лучше тебе заранее узнать все самое худшее. Еще в следующую субботу намечен ежегодный фестиваль, который организует мисс Кост. Шествие к источнику под пение хора, а Уолли, одетый маленьким рыбаком, будет читать вирши — если, конечно, сможет их выучить, бедняга.

— Нет! Не может быть!

— Боюсь, что очень даже может.

— Патрик, а что же на самом деле с исцелениями? Со всеми этими паломниками? Что с ними происходит?

Патрик немного помолчал, затем ответил без тени иронии в голосе:

— Думаю, то же, что и обычно в таких случаях. Осечка следует за осечкой, все уже считают это бессовестным надувательством и стыдятся своего участия, как вдруг, без всякой видимой причины, кто-то — иногда и двое или больше — после тех же манипуляций вдруг избавляется от бородавок, мигрени, астмы или хронической диареи. И их благодарный энтузиазм не знает границ. Такие случаи перекрывают остальные, неудачные, и обеспечивают всю эту шумиху, и деньги, и эту машину, и сувенирный магазин мисс Кост. Если ты не в курсе, она продала свой прежний бизнес и развернула на острове новый. Продает маленькие пластмассовые фигурки Зеленой Дамы, брошюрки и буклеты собственного сочинения, вязаные жилеты и прочую ерунду, которую стыдно даже перечислять. Ну что, уже жалеешь, что приехала?

— Да нет. А твоя матушка, что она думает по этому поводу?

— Кто ее знает. У мамы дар не принимать вещи близко к сердцу.

— А доктор Мэйн?

— При чем здесь он? — резко спросил Патрик. — Извини. Да, Боба Мэйна это тоже коснулось — его заведение расширилось, и все места неизменно заполнены.

Дженни почувствовала, что дала маху, и поспешно спросила:

— Ну а священник? Он-то как отреагировал?

— С ловкостью, достойной иезуита. Никакого официального одобрения, но в нужных случаях — как будто так и надо. Весьма разумно с его стороны.

Тем временем они поднялись на прибрежные холмы, откуда открылся вид на Порткарроу.

Первым, что заметила Дженни, была красная неоновая вывеска «Мальчика с омаром», ярко горевшая в спустившихся сумерках. Прилив почти достиг максимума, и неверный, колеблющийся отсвет отражался в темной воде. Следующей бросалась в глаза цепочка разноцветных огоньков, связывавших остров с деревней, которая, кажется, занимала больше места вдоль берега, чем раньше. Линии фонарей и светящихся окон, повторяя извивы мыса и бухты, походили на ожерелье, небрежно брошенное на иссиня-черную ткань. Пожалуй, это было даже красиво. Под утесами стояли машины — там, наверное, парочки занимались любовью или просто смотрели на море. У дороги торчали большой сборный многоместный гараж и кафе.

— Ну вот, — сказал Патрик. — Готова к погружению в пучину?

Для узкого и крутого спуска сравнение было в самый раз. Он сам по крайней мере остался прежним, да и деревня на первый взгляд тоже. Здание почты стояло на своем месте, дальше за ним — все тот же герб у въезда, только свежепокрашенный.

— Это теперь «старая деревня», — пояснил Патрик. — В новой части сплошные гостиницы и магазины. Трехерн, кстати, у нас теперь еще и паромщик. Я высажу тебя с чемоданами у пристани, вытащу этого пьяницу из паба и тогда отгоню машину, идет?

У пристани никого не было. Набегающие волны негромко шлепали о сырые подпорки и с легким шипением выкатывались на берег. Знакомо и приятно пахло морем. Дженни бросила взгляд на остров. Там, за узкой полоской воды, на площадке у берега теперь стоял фонарь. Вокруг собралась группа людей. Их голоса звучали ясно и спокойно. Вдоль дамбы, чуть притопленной приливом, тянулись провода с разноцветными лампочками, натянутые между металлическими столбами. Вокруг их забетонированных оснований закручивались с тихим плеском водовороты.

Вернулся Патрик, ведя с собой Трехерна. Тот, в фуражке с эмблемой «Мальчика с омаром», рассыпался в преувеличенно радушных приветствиях.

— Вон там катер, — объяснил Патрик, указывая пальцем. — Специально для переправы во время прилива. Но мы и на веслах доберемся, не против?

Они подошли к элегантной шлюпке — называвшейся, разумеется, «Фея».

— Автобусом приехало много народу, — вспомнила Дженни.

— Ну, — откликнулся он, помогая девушке забраться в шлюпку. — Это все на фестиваль.

— Бедняги! — провозгласил Трехерн. — Да исцелят их силы небесные от недугов!

— Избавьте нас, — поморщился Патрик.

Журчание воды и равномерный скрип весел в уключинах напомнили Дженни те дни, когда они с Патриком наведывались в их маленькую бухточку.

— Сегодня такой теплый, тихий вечер, — проговорила она.

Патрик, сидевший рядом с ней на корме, кивнул и приобнял девушку.

— Ты не представляешь, — прошептал он ей на ухо, — как приятно снова тебя увидеть.

Дженни ощутила запах твида от его пальто. Она искоса взглянула на своего спутника — тот смотрел прямо перед собой. Несмотря на темноту, она почувствовала, что он улыбается.

Надо было спросить Трехерна про Уолли, что Дженни и сделала.

— Он у нас молодца, спасибочки, мисс. Вот увидите, как изменился наш парнишка, невинно доставляющий радость и благодарение взыскующим оных.

Дженни не нашла ничего лучше, как сказать:

— В самом деле?

— И нисколько не кичится притом своим исключительным положением, — добавил Трехерн. — Кроток как мышонок, но осиян благодатью изнутри. Вот какой он, наш Уолли.

Патрик, едва сдерживаясь, изо всех сил стиснул ей руку.

На берегу Трехерн, пригласив Дженни заглядывать к бывшему ученику, тем же елейным голосом пожелал им доброй ночи и ушел.

Девушка огляделась. В круге света, отбрасываемом фонарем у причала, виднелась большая витрина, вставленная в фасадную стену старого дома. За стеклом угадывались силуэты множества мелких предметов.

— Да, — кивнул Патрик. — Это и есть магазин мисс Кост. Давай не будем здесь задерживаться.

Полностью осознать масштаб изменений Дженни смогла, только когда они поднялись по расширенной и переделанной лестнице к дверям «Мальчика с омаром». Старый паб, хоть и подновленный, остался тем же, зато по обеим сторонам пристроили два огромных двухэтажных крыла, совершенно подавивших основное здание. Добавился новый, солидный вход, а за отдернутыми шторами открывался холл, где собралось множество постояльцев — читавших, игравших в карты, писавших письма. На заднем плане виднелся стол для пинг-понга, а еще дальше — бар.

— Ну вот, — сказал Патрик.

Они собирались двинуться дальше, когда из главного входа показалась чья-то фигура и неуверенно двинулась в их направлении. В глаза бросался странный наряд — длинная блуза поверх брюк, на голове нечто вроде остроконечного колпака со свешивающимся концом. Мальчик сильно вырос, и Дженни сперва не узнала его, но когда он, неуклюже шаркая, добрался до пятна света, увидела знакомое лицо.

— Костюм от модного дома мисс Кост, — прокомментировал Патрик.

— Уолли! — воскликнула Дженни. — Неужели это ты?

Тот лукаво взглянул на нее и постучал костяшками пальцев себе по лбу в качестве приветствия.

— Добрвечер, добрвечер, — проговорил он (голос у него еще не сломался) и протянул руки. — Я Уолли — вот, смотрите, все прошло.

— Уолли, ты не помнишь меня? Мисс Уильямс? Нет?

Мальчик растянул рот в ухмылке.

— Не-а.

— Твоя учительница.

— Мне одна леди пять шиллингов дала, во как. Целых пять.

— Нельзя выпрашивать подачки, — нахмурился Патрик.

Уолли рассмеялся.

— Не-е, я никогда. — Он повернулся к Дженни. — Приходите на меня посмотреть. Ага, приходите к Уолли.

— Ты ходишь в школу?

— Ага, в школу. Я на фостиваль иду.

Он снова выставил напоказ свои руки и вдруг был таков.

— Ничего, Дженни, не обращай внимания. Пошли дальше.

Патрик провел гостью через старую дверь, где теперь висела табличка «Вход воспрещен».

— Постояльцы сюда не заглядывают, — пояснил Патрик. — Контора и стойка администратора в новом здании. Тут, можно сказать, по-семейному, Дженни. Будешь жить в моей комнате — надеюсь, не возражаешь?

— А ты как же?

— Все нормально. У меня есть берлога на такой случай.

— Дженни! — В маленький холл вошла миссис Бэрримор. — Как я рада тебя видеть!

Она была одета куда элегантней, чем раньше, и выглядела просто замечательно. Женщины расцеловались с большой теплотой.

— Я так рада! — повторяла миссис Бэрримор. — Так рада!

Ее рука на плече девушки слегка подрагивала, в глазах стояли непонятно чем вызванные слезы, изумившие Дженни.

— Патрик покажет тебе комнату. Ужин в нашей старой столовой. Я… немного занята сейчас. У нас тут кое-какое собрание — Патрик объяснит, — поспешно сказала она. — Надеюсь, это ненадолго. Ты не представляешь, как приятно тебя снова увидеть, правда, Патрик?

— Совершенно не представляет, — откликнулся тот. — Я и забыл про срочное собрание. Это касается мисс Прайд и нашей стратегии, Дженни. Как там дела, мама?

— Не знаю. Не очень. Не могу сказать.

Она заколебалась, знакомым жестом сплетая пальцы от волнения. Патрик поцеловал ее.

— Поменьше об этом задумывайся. Как там говорят у вас в Антиподии, Дженни, — «все будет путем»? Все будет путем. Не бойся, мама.

Однако когда та вышла, Дженни на секунду заметила в его глазах серьезную озабоченность.

III

Майор Бэрримор, стоя в старом баре на коврике перед камином, с письмом мисс Прайд в руке и двойным скотчем на каминной полке, обозревал созванное им экстренное собрание. Присутствовали священник, доктор Мэйн, мисс Кост и мистер Айвз Нанкивелл, новоиспеченный мэр Порткарроу, а по совместительству хозяин лучшей мясной лавки. Это был низкорослый человечек с выражением неизменного изумления на лице.

— Нет, — продолжил майор, — никому кроме вас я пока не говорил. Чем меньше людей знает, тем лучше. Надеюсь, вы согласны?

— Судя по письму, — откликнулся доктор Мэйн, — через неделю это все равно будет знать вся деревня.

— Злобная старуха! — воскликнула мисс Кост дрожащим голосом. — Вот кто она такая! Или сумасшедшая! А скорее всего, и то, и другое!

Послышалось тревожное бормотание.

— Позвольте узнать, майор, как вы сформулировали ваш ответ? — спросил мэр.

— Взял несколько дней на размышление и послал телеграмму: «Номер забронирован будем рады обсудить означенный вопрос».

— Весьма достойно.

— Тут все дело в том, как я вам уже говорил, чтобы нам прийти к соглашению между собой. Она назвала вас как людей, с которыми хотела бы встретиться. У нас была неделя на то, чтобы все обдумать. Какую линию мы изберем? Ведь лучше действовать слаженно, не так ли?

— Однако возможно ли между нами согласие? — заговорил священник. — Думаю, мои взгляды всем известны. Я всегда заявлял о них открыто — с кафедры или в любом другом месте.

— И все же, — вмешалась мисс Кост, единственная, кто ходил на проповеди, — вы не станете отрицать, что исцеления были истинными?

— Не стану. Я благодарю за них Господа, однако осуждаю некоторую… некоторую излишнюю публичность.

— Ну-ну-ну! — воскликнул мэр. — Надо смотреть на вещи шире. Надо думать о всех членах нашего сообщества. По моему мнению, сэр, исключительные свойства нашего источника не принесли Порткарроу ничего кроме блага. Ничего кроме блага. И разве широкая общественность не имела права знать о той пользе, которую может получить здесь? Я думаю, имела, имеет и должна иметь в будущем!

— Прекрасно, господин мэр! — подхватил Бэрримор. — Именно так!

— Правильно! — выкрикнула мисс Кост.

— Может быть, она продаст остров? — спросил вдруг доктор Мэйн.

— Вряд ли, Боб.

— Стало быть, та-ак, — протянул мэр. — Та-ак… Допустим — имейте в виду, джентльмены, я говорю неофициально, в частном, так сказать, порядке — допустим, она все же решится на это. Тогда, думаю, в покупке будет заинтересован непосредственно муниципалитет. Это наш общ… — Он осекся, покосившись на священника. — Наш гражданский долг. Либо, возможно, группа благонамеренных местных жителей…

— Полагаю, они окажутся не одиноки в своем желании, — сухо заметил доктор Мэйн. — Если торги будут открытыми.

— Не будет никаких торгов, — сказал майор Бэрримор. — Насколько я могу судить, она одержима желанием положить конец всему этому.

Мистер Нанкивелл позволил себе недоверчивую ухмылку.

— Видимо, она не представляет себе цены вопроса.

— Скорее ее волнуют другие ценности, — пробормотал священник.

В этот момент и вернулась миссис Бэрримор.

— Сидите-сидите, — проговорила она и сама опустилась на стул у двери. — Вы не против?..

Мистер Нанкивелл пустился было в галантные излияния, однако Бэрримор быстро их пресек.

— Да, тебе лучше послушать, Маргарет, — сказал он, бросив беспокойный взгляд на жену. — Возможно, она захочет поговорить с тобой.

— Разумеется, разумеется! — подхватил мэр. — Настоящие леди понимают друг друга так, как нам, грубым мужчинам, не дано, верно я говорю, мисс Кост?

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — ответила та, одарив миссис Бэрримор тяжелым взглядом.

— Мы пока так никуда и не продвинулись, — напомнил доктор Мэйн.

Мэр откашлялся.

— У нас тут, конечно, не официальное заседание, так сказать, — начал он, — однако, будь это так и будь я его председателем, я бы предложил перейти наконец к сути.

— Очень хорошо, — поддержал Бэрримор. — Я согласен. Предлагаю избрать господина мэра председателем нашего собрания. Все за?

Послышалось нестройное согласное бормотание, и Нанкивелл тут же взял дело в свои руки. Он предложил, чтобы каждый по очереди высказался — как нужно реагировать на демарш мисс Прайд. Начали со священника, который повторил, что всем известны его взгляды и он будет по-прежнему им следовать.

— Значит ли это, — требовательным тоном спросил майор Бэрримор, — что если она решит отказаться от эксплуатации источника, убрать изгородь и отменить фестиваль, вы встанете на ее сторону?

— Во всяком случае, не стану разубеждать.

Мэр громко фыркнул.

— Простите мою прямоту, мистер Карстерс, но будьте добры, скажите нам, что, по-вашему, было бы с вашим церковным фондом, если бы не средства от источника? Откуда бы вы взяли деньги, чтобы восстановить башню? Ниоткуда — вы и близко на такое не могли бы рассчитывать.

Священник, чье лицо обычно носило несколько землистый оттенок, мучительно покраснел.

— Пожалуй, — подтвердил он.

— Ха! — воскликнула мисс Кост. — Вот вы и попались!

— Недаром я методист, — торжествующе провозгласил мэр.

— Да, это чувствуется, — согласился мистер Карстерс.

— Давайте так. Станете ли вы, сэр, поощрять эту женщину в ее глупых намерениях? Станете или нет?

— Нет. Пусть решает сама.

— По-моему, достаточно, — с плохо скрываемым нетерпением сказал доктор Мэйн.

— Согласна, — неожиданно поддержала его миссис Бэрримор.

Мисс Кост, ядовито улыбаясь, перевела многозначительный взгляд с нее на Мэйна, а потом на майора Бэрримора.

— Кстати, а как насчет вас, доктор? — поинтересовался мистер Нанкивелл.

С неприязнью глядя на собственные руки, тот ответил:

— Как ни странно, я в чем-то согласен с преподобным. Я тоже никогда не скрывал своих взглядов, хотя научного объяснения случаям исцеления у меня нет. Я не поощрял, но и не отговаривал пациентов от использования источника. Когда от этого была очевидная польза, я не пытался хоть словом подорвать их веру в его силы. Моя позиция — нейтралитет.

— Что не помешало вам, — заметил майор Бэрримор, — добавить добрую дюжину мест к своему задрипанному санаторию. Прошу прощения, преподобный.

— Кит!

Майор обернулся к жене.

— Что, Маргарет? Что тебя так взволновало?

Мисс Кост пронзительно рассмеялась.

— Вы совершенно правы, — опередив миссис Бэрримор, с ледяным холодом ответил доктор Мэйн. — Я тоже получил от этого выгоду, как и остальные. Но что касается моей практики, думаю, действия мисс Прайд окажут на нее мало влияния в дальнейшем. Как и на популярность источника. Больные, предрасположенные к таким идеям, по-прежнему будут думать, что он им поможет. Или надеяться на это — что, в принципе, одно и то же.

— Однако для общины в целом — совсем не одно и то же, — сердито заметил Бэрримор. — В прессе нас просто выставят на посмешище. — Он осушил свой бокал одним глотком.

— А фестиваль?! — запричитала мисс Кост. — Фестиваль! Столько сил! Столько ожиданий! И такое разочарование!

Она всплеснула руками, пораженная новой мыслью.

— А Уолли?! Ведь он выучил! Несколько недель корпел над этими строчками! Сегодня наконец смог повторить! Всего одна малюсенькая ошибка! И хор полностью готов!

— Поистине так! — с чувством проговорил мистер Нанкивелл. — Но мы по-прежнему ждем ответа доктора. Так что надумали? Что вы скажете старой леди?

— Ровно то же, что две минуты назад сказал вам, — отрезал доктор Мэйн. — Если она захочет узнать мое мнение — что бы она ни сделала, все может и дальше пойти тем же чередом, пока увлечение источником не иссякнет. Так я ей и отвечу.

— Ну, это уже что-то, — хмуро пробормотал мэр. — Хотя вряд ли достаточно для женщины ее возраста, твердо вознамерившейся все разрушить.

— Лично я, — горячо вмешалась мисс Кост, — не буду миндальничать! Я скажу ей!.. Нет, — поправилась она, беря себя в руки, — я буду умолять ее! Буду взывать к ее лучшей стороне — надеюсь, она у нее есть. Очень надеюсь!

— Я, как председатель, поддерживаю, — важно кивнул мистер Нанкивелл. — Хотя и с оговорками не в пользу оптимистичного взгляда на вещи. Вы, майор?

— А что я могу? Постараюсь, конечно, ее урезонить. Обрисую ситуацию как есть, со всеми бесспорными случаями исцелений. Если наш ученый друг, — он бросил сердитый взгляд на доктора Мэйна, — перестанет становиться в позу и соблаговолит поддержать меня, может быть, и удастся переубедить старуху. В общем, — добавил он, пригладив ладонью волосы и выдавив полуулыбку, — сделаю, что смогу. Надо еще выпить. Кто-нибудь присоединится?

Мэр и, после некоторых уговоров, мисс Кост согласились составить ему компанию. Бэрримор направился к старой барной стойке. Когда он открыл дверь, послышались звуки голосов и шагов со стороны главного входа. К ним заглянул Патрик.

— Извините, что прерываю, — проговорил он и повернулся к матери: — Автобус прибыл.

Та вскочила.

— Надо идти. Прошу прощения.

— Черт! Ну хорошо, — смирился Бэрримор и добавил для остальных: — Я недолго. Пат, запиши напитки, ладно? Два двойных виски и сладкий порто.

Он вышел в сопровождении жены и пасынка. Вскоре послышался его голос, приветствующий гостей:

— Добрый вечер, добрый вечер! Проходите! Наверное, устали с дороги. Мы очень рады вас видеть!..

Голос постепенно удалился и стих.

— Да… — неопределенно промолвил мэр после непродолжительного молчания. — Да… Кстати, мы ведь так и не услыхали, что думает наша леди? Миссис Бэрримор?

Воцарилась неловкая тишина. Мисс Кост иронично усмехнулась.

IV

— «…И вы крайне меня обяжете, — диктовал Аллейн, — если сможете выделить кого-нибудь, кто приглядывал бы за островом, когда туда прибудет мисс Прайд. Скорее всего, за угрозами ничего не последует, однако, как мы знаем, порой они оказываются вполне реальными. Должен предупредить, что, хотя мисс Прайд восемьдесят три, она находится в полном здравии и, узнав о наблюдении, может очень рассердиться. Без сомнения, как и везде в полиции, у вас не хватает штатов, и вы не обрадуетесь моей просьбе, но если ваш человек заметит хоть что-то, пусть даст мне знать. Если только на работе не случится ничего экстраординарного, я прямо завтра беру недельный отпуск, который мне давно положен, и выезжаю по указанному адресу. Еще раз прошу прощения за неудобство, искренне ваш…» Отлично. Суперинтенданту А. Ф. Кумбу. Отправьте сразу, хорошо?

Покончив с этим, он взглянул на часы. Пять минут после полуночи. Стол пуст, все папки закрыты. На листке календаря был еще понедельник, и Аллейн перевернул его. Следовало написать раньше, теперь письмо прибудет не раньше самой мисс Эмили… Вдруг накатила усталость, даже двигаться не хотелось. Помедлив секунду-другую, Аллейн закурил трубку, обвел взглядом свой кабинет и наконец вышел в длинный коридор.

Спустившись по ступенькам, он пожелал доброй ночи констеблю у дверей. По рукам так и бежали мурашки, хотя, наверное, это все просто глупое предчувствие. Проезжая по набережной, суперинтендант думал, что ни за что не станет с утра звонить своему коллеге на Порткарроу. Еще не хватало!

Примечания

3

В конце концов, у нас сейчас не урок французского (фр.). — Здесь и далее примечания переводчика.

4

— До свидания, и тысяча благодарностей.

— Мое почтение, мадам (фр.).