Эгоистка

Мистер Взахлёб, 2021

Будучи матерью-одиночкой, Кэт привыкла всё делать сама. Её дочь просит рождественский подарок, который Кэт не может себе позволить, и молодая женщина вынуждена обратиться за помощью к тому, к кому не должна: к бывшему мужу, разрушившему её жизнь.

Глава 4

Я попыталась тихо закрыть входную дверь, когда входила, чтобы несколько минут побыть наедине после разговора с Давидом, и мне это удалось.

Затем я споткнулась о пару стильных побитых кед Converse и наступила на жевательную игрушку Пенни, которая издала пронзительный писк, пробившийся сквозь звуки рок-музыки, доносившейся из моей гостиной.

— Похоже, твоя мама дома, — услышала я слова Дани.

— О нет! — захныкала Блэр.

В любой другой день я бы рассмеялась. В этот день комок встал у основания моего горла. Я скинула туфли и повесила сумочку.

— Какой приём, — сказала я. Мой голос был сухим, когда я заглянула в гостиную.

Девочки стояли перед телевизором, Леона держала пластмассовую гитару, а Блэр прижимала к груди беспроводной микрофон. Дани сидел на диване, ноги в носках лежали на журнальном столике.

На подставке у телевизора стояла игровая приставка, видеоигра была поставлена на паузу, пока все трое смотрели на меня.

— Мы просто хотели продолжить игру, — серьёзно объяснила Леона. — И, если вы вернулись, значит, дядя Дани заберёт свои игры и пойдёт домой.

— Нам было весело, — грустно сказала Блэр.

Дани поймал мой взгляд на секунду, прежде чем оторвать ноги от кофейного столика и встать.

— Продолжай играть, — сказал он, — мы с твоей мамой собираемся немного потусоваться.

Я подняла брови, но девочки завизжали от восторга, и Блэр запустила игру.

Ему понадобилось всего несколько длинных шагов, чтобы пересечь комнату, и мне ничего не оставалось, как отступить назад и позволить ему провести меня по коридору на кухню.

— Что случилось? — спросил он низким голосом.

— Ничего, — ответила я, стряхивая его руку со своей. — Я в порядке.

— Верно. Вот почему у тебя такое выражение лица, как будто всё в порядке.

Я фыркнула, подойдя к холодильнику, чтобы взять бутылку воды.

— С каких пор ты такой эксперт по тому, какое у меня выражение лица?

— С тех пор, как мне понравилось твоё лицо.

Я посмотрела на него через плечо, показывая, как выглядит моё лицо, когда я не впечатлена.

— Чушь собачья не принесёт тебе очков.

— Это не чушь.

Я повернулась обратно к холодильнику и достала две бутылки с водой.

— Тогда лесть.

— Это тоже не так.

— Тогда называй это как хочешь.

— Что, это не может быть просто флиртом с тобой?

Я фыркнула и закрыла дверцу холодильника.

— Господи, Дани, я не настолько стара, чтобы ты флиртовал со мной, как будто я пожилая дама в очереди в аптеке.

— Я… что?

Я закатила глаза и протянула ему одну из бутылок с водой.

— Неважно. Выпей это. Зная тебя, ты не выпил ни глотка жидкости с тех пор, как прикончил свой кофе сегодня утром.

Он закатил глаза, но усмехнулся, взяв у меня воду.

— Ты меня знаешь.

— Гидратация очень важна, молодой человек.

— Не такой уж молодой, знаешь ли.

На кончике моего языка вертелся какой-то язвительный ответ, но мягкий гул его голоса остановил меня.

Он снова встретил мой взгляд, но прежде чем я успела что-то сказать, он откупорил бутылку с водой и сделал глоток.

— Неважно, — пробормотала я и повторила его действия.

Он поставил бутылку с водой на стойку.

— Поговори со мной, Кэти. Что происходит?

Я вздохнула, затем отложила ответ, сделав ещё один глоток воды.

— Ещё один тяжёлый день на работе? — догадался он.

Я должна была сказать «да».

Я должна была придумать какую-нибудь историю о том, как на производственной линии разлили эфирное масло, что вызвало огромный завал. И что весь склад теперь пахнет лавандой, а значит, контролю качества почти невозможно убедиться, что другие свечи не пахнут лавандой. Не то чтобы я знала об этом по собственному опыту…

Но Эшли всё ещё была в отпуске, а Дани стоял рядом. Тёмные глаза изучали меня, пока я пыталась удержать свои мысли внутри. Леона и Блэр были в другой комнате, крича на телевизор в попытке спеть песню, написанную за много лет до их рождения.

Я не могла рассказать ему обо всём. Может, это была гордость, а может, стыд, но я не хотела, чтобы он знал, как туго приходится мне и Блэр.

И я не хотела, чтобы он знал, почему я пыталась получить дополнительные деньги от Давида, поскольку это означало бы признать, что я ввязалась в эту историю, потому что была слишком упряма, чтобы сказать Майку, сколько я готова потратить на дурацкие билеты на концерт.

Я не хотела рассказывать ему обо всём, что Давид сделал со мной. Обо всех причинах, по которым я не могла просто потребовать от него денег. Обо всех способах, которыми мой бывший муж мог наказать меня, если бы я хоть немного оступилась.

Но кое-что я могла ему рассказать.

— Я только что разговаривала по телефону со своим бывшим, — сказала я тихо, хотя не было ни малейшего шанса, что девочки услышат меня за воплями. — Сегодня день выплаты алиментов. И я… ну… Скажем так, мне нужно было кое-что от него, и он ответил, что хочет взять Блэр на две недели взамен.

Дани выглядел озадаченным.

— Две недели?

— Ему полагается один день в месяц, — сказала я. — Он забирает её в восемь, и она должна быть дома до сна. Так что он не… не имеет права на две недели. Он не может забрать её так надолго.

— Понятно, — сказал он. Его голос звучал сдержанно, что я тут же заметила.

Моё раздражение усилилось, и я подняла голову, глядя на него.

— Дай угадаю. Ты думаешь, что я ужасная и злая бывшая жена, которая пытается скрыть от какого-то парня его ребёнка.

Он нахмурился в ответ, хотя его тлеющий взгляд был всё ещё на моём лице.

— Отдай мне должное, Кэти. Я знаю, что твой бывший козёл.

— Конечно, знаешь.

— Знаю, — он поставил бутылку с водой и сложил руки, — и почему я должен принимать его сторону, а не твою? Я знаю тебя.

— Ты знаешь то, что я хочу, чтобы ты знал, — пробормотала я, но не смогла заставить себя посмотреть на него.

— Я знаю достаточно. Ты можешь не говорить много, но это не значит, что Блэр не говорит о нём.

Я физически почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, когда я вскинула голову.

— Она… что?

Хмурое выражение исчезло с его лица.

— Ну… да.

— Она говорит с тобой о своём отце?!

Он посмотрел в сторону гостиной.

— Вроде того. Ну, не открыто… Как бы мимоходом. Леона тоже.

Мультяшная идея о том, что у персонажей из головы выскакивали глаза, была преуменьшена, потому что, если бы это было возможно, мои бы разлетелись по всей кухне.

— А Эшли знает?

Он снова нахмурился.

— Нет… нет. Я не…

Я поставила бутылку с водой на стойку немного сильнее, чем нужно. Достаточно, чтобы пластик издал звук, похожий на хруст, и вода вылилась из горлышка и растеклась по столешнице.

— Дани, какого хрена?

— Это не то, что ты думаешь. Они достаточно взрослые, чтобы понимать такие вещи, — он сложил руки и наклонил голову, глядя на меня, — но в основном такие разговоры были сегодня.

— Что ты имеешь в виду?

Он тяжело вздохнул.

— Я принёс видеоигры, потому что думал, что они им понравятся. Блэр разволновалась и начала рассказывать Леоне об игровом зале, куда её водил папа. Не успел я опомниться, как Леона начала задаваться вопросом, почему у неё нет отца. Я знаю, что она спрашивала Эшли раньше, но это не…

— Она не знает, говорила ли Эшли ей всю правду, поэтому спрашивает тебя, — закончила я.

— Вероятно.

— И что ты ей сказал?

— Правду, — он пожал плечами, — что я не знаю, кто её отец. И что её отец тоже не знает о ней, потому что если бы знал, то наверняка захотел бы увидеться. Я думал, что это заставит её, ну, знаешь… чувствовать, что она ему, возможно, не безразлична.

— Думаешь?

Он пожал плечами.

— Она всё ещё выглядела довольно грустной, поэтому Блэр попыталась сказать ей, что все те места, куда водит её отец, и вещи, которые он дарит ей, не так уж хороши. Но я думаю, что это только заставило Леону ревновать.

Он прочистил горло.

— Так что она поделилась, возможно, немного большим, чем следовало.

Моё тело не знало, как реагировать. Мой желудок опускался и сжимался одновременно; в горле пересохло, а во рту начало першить, как будто меня тошнило.

— Она… она никогда не спрашивает меня о том, почему мы разошлись. Что… что она тебе сказала?

— Я не думаю, что она знает, что произошло, — осторожно сказал он. — Она мало что помнит.

— Ей было всего четыре.

Он кивнул.

— Она сказала, что помнит, как они с папой уехали в путешествие. Потом однажды ночью ты вернулась, пока она спала. Потом вы вместе пошли в машину, и там были все её игрушки.

О Боже. Я сжала губы, уверенная, что меня сейчас стошнит.

— Она сказала, что после этого долго не виделась с отцом, и что нечасто видит его сейчас, — продолжил он. — Слушай, может, она и не сказала ничего конкретного о том, почему вы расстались, но, судя по всему…

— Это не твоё дело, — сказала я.

— Это немного моё дело, — ответил он.

— Прости? Это не так.

— Мне не насрать на тебя, Кэти, — сказал он. — Так что да, это немного моё дело, потому что я хочу, чтобы ты была в безопасности и, типа, счастлива, и всё такое.

Я открыла рот, чтобы ответить, но не знала, что сказать. Вместо этого я взяла свою бутылку с водой и сделала ещё один глоток.

— Я не имею в виду, что ты должна рассказать мне о том, что случилось, — продолжил он. — Просто, что бы это ни было, я на твоей стороне. И я понимаю, почему его просьба о двух неделях тебя расстраивает.

Я попыталась улыбнуться.

— Спасибо. Прости…

— Не стоит. Я рад, что ты с этим справляешься.

— Она… она говорила о чём-нибудь, ну… — я не смогла закончить предложение, но он знал, о чём я спрашиваю.

— Она сказала, что обычно ей весело, но иногда им приходится делать перерывы в развлечениях, так как он устаёт, потому что он старый.

На этот раз мой смех был немного более искренним.

— Он не старый. Это я старая. А он, блин, уже древний.

Он закатил глаза.

— Ты не старая.

— Я практически бабушка. Что делает Давида динозавром, — я ухмыльнулась и выпила ещё воды, покачав головой. — Сейчас мне столько же лет, сколько ему было, когда мы поженились.

Он нахмурился.

— Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать. Моему отцу пришлось подписать согласие, чтобы я могла выпить бокал шампанского на свадьбе.

— Девят… серьёзно?!

Его выражение лица было уморительным. Напряжение нарастало так сильно, что любая смешная мелочь приводила меня в истерику, и я не могла перестать смеяться над лицом Дани.

— Серьёзно, — наконец смогла сказать я.

Он снова покачал головой.

— Как вы вообще познакомились?

— Через церковь. Я была бунтующим подростком, которого привели к нему на консультацию после того, как мои родители обнаружили, что я проколола пупок.

— В девятнадцать лет?

— В шестнадцать.

— Шест… — он вытаращился на меня. — Что?

— Шестнадцать, — повторила я. — Не волнуйся, он терпеливо ждал, пока мне исполнится восемнадцать, и тем временем работал над тем, чтобы залезть мне в голову. Я была очень воспитанной молодой леди к тому времени, когда родители передали меня ему после окончания школы.

Я не знала, как назвать выражение его лица. Ужас, возможно. Отвращение. Сочувствие, граничащее с жалостью. Что бы это ни было, мне это не понравилось.

— Теперь это в прошлом, Даник, — сказала я смело. — Мне пришлось побороться, но теперь у меня есть замечательная дочь, и я могу красить волосы в любой цвет, какой захочу. Можешь не сомневаться, я вернула пирсинг в пупок буквально на следующий день после того, как ушла от него.

— Хорошо, — сказал он. — Кольца в пупке — это круто.

— Осторожнее. Ты даёшь надежду старой леди, что не всё так плохо.

— Ты не старая, — повторил он.

— Старше тебя.

Он улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз.

— Могу я, например, обнять тебя?

Эта просьба удивила меня, но в хорошем смысле.

— Ты знаешь, что я люблю обниматься, Даник.

— Даник, — презрительно пробормотал он, качая головой, когда пересекал кухню.

Я не успела ничего ответить, как он притянул меня к себе, обнимая, словно хотел сказать, что всё в порядке, что всё будет хорошо, что со мной всё будет хорошо.

Честно? Его объятия были довольно убедительны.