Зеленый длинный

Зоя Криминская

Эта книжка – сборник веселых рассказов из жизни детей и взрослых, иллюстрированный рисунками детей. Издание второе, дополненное.

Изменение чувств

Мягкое полуденное солнце стучало в окна веранды, звало на простор полей и озера, но мы, расслабившись после дневных трудов, накормив детей и мужчин, перемыв посуду, накрепко приросли к стульям и оставались глухими к зову летнего дня.

Виола с Дианой не виделись тридцать пять лет и встретились сегодняшним утром здесь, на Динкиной Селигерской даче.

Девчонки, вернее бывшие тридцать пять лет назад девчонками, болтали, радуясь встрече, всматривались одна в другую, находя через толщу дней, изменивших облик, привычные, знакомые черты, а я сидела, щурилась на солнышке и гордилась тем, что способствовала их встрече.

Беседа прыгала с одного на другое, с детей на внуков, со своей жизни на жизнь общих знакомых и друзей, сейчас отсутствующих.

Разговор зашел о Люсе, нашей близкой подруге.

Люсин жизненный путь был нелегким и запутанным, и Виола рассказывала, как к Люсе, после того, как она овдовела, сватался бывший любовник, надеясь в конце жизни соединить их судьбы.

— Представляете, — Виолетта поднимала брови, округляла темные глаза, — она ему отказала. Я ее спрашиваю:

— Люсь, а что ты так? Всё же у вас любовь была.

Люся отмахнулась:

— Да как представлю эту семейную жизнь, опять начнется — где мои носки, где трусы, где брюки, — всё время мечись, бегай, помни, обслуживай, нет, не хочу, на свободе лучше. У меня внуки пошли, хватит с меня забот. Не хочу замуж…

— Вот так, — подытожила Виола, — то кровь кипит, страсти полыхают, а теперь носки, трусы, где…

Мы погрузились в раздумье о превратностях чувств и трудностях быта. Стало тихо, слышно было, как жужжала, билась в стекло заблудшая оса.

В наивысший пик наших раздумий о любви и браке открылась дверь веранды и в щели показалась голова Димки, Виолеттиного мужа. Три пары глаз выжидательно уставились на нее.

— Вета, — спросил он, — ты не знаешь, где мои рыбацкие сапоги?

В ответ грянул хохот.

Смеялась Дина, не склонная к бурным проявлениям чувств, хихикала Вета, сморщив тонкий нос, усыпанный веснушками, хохотала я, опустив голову на стол и вытирая набегающие слезы.

— Вот пожалуйста, — проговорила Виолетта между приступами смеха, — вот оно, отчего Люся отказалась.

Дима переводил ясный взгляд голобых глаз с одной женщины на другую, недоумевая, почему такой простой вопрос вызвал столь бурное веселье. Во всяком случае, он понял, что ответа ждать не приходится, почесал редеющую макушку, и исчез.

Мы отсмеялись, отвлеклись, заговорили о другом. Прошло минут десять. Дверь вновь приоткрылась и в щель просунулась всё та же розовощекая физиономия неугомонного Димки:

— А где мой плащ? — спросил он. — Хоть это ты можешь сказать??!