Освобождение чёрного единорога. Часть III

Евгения Преображенская, 2022

Осенняя песня кукушки напророчила беду, но долгожданная встреча не за горами. Ждут главных героев и новые испытания. По следу Дженны идут наёмник-волк и самторийская мстительница. Героине предстоит битва с оборотнями и Ледяницей. Она должна пробудить ото сна своего любимого и научиться быть счастливой. Но сможет ли она выбрать счастье, когда где-то в забытой всеми стране проклятый чёрный единорог ждёт свою спасительницу?

Оглавление

Из серии: Не в этом мире

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Освобождение чёрного единорога. Часть III предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

2 Волчья дружба

Порой пути чародеев пересекались с музыкантом Индриком. Оказалось, что певец знаком с Сайроном и тоже направляется в Ферихаль. Учитель не рассказывал Дженне про своего приятеля. И девушка, ни разу не видевшая Индрика верхом, заподозрила в нём магические способности. Она решила, что музыкант просто обращается в птицу, волка или какого-то другого зверя, как и учитель.

Иногда чародейка наблюдала, как Индрик поёт: ни для кого — просто выходит в открытое поле и поёт. И голос его в это время вдруг делался таким звучным, громким да ловким, что от его переливов по спине мурашки бегали.

А однажды к Индрику присоединились другие певцы…

В тот вечер бесконечный дождь прекратился как по волшебству. Серое небо вновь обрело закатные цвета, чтобы затем, с наступлением ночи, рассыпаться звёздными лоскутами. Когда же ветер прогнал прочь обрывки облаков, небо, холм и лес вокруг него осветила полная луна.

На холме Индрик устроил костёр. Его пламя взвилось так высоко, что стало ярче, чем было хмурым днём, и так жарко, словно бы вернулось лето. Певец снял с себя рубаху и сапоги. В одних только штанах да сплетённых из ягод бусах на груди он встал на вершине и затянул песню.

Через некоторое время из леса стали выходить другие люди и нелюди. Мужчины и женщины — кто одетый и даже вооружённый, а кто простоволосый и неподпоясанный, — тихо напевая, поднимались на холм. У некоторых в руках были лютни, гитары, скрипки и флейты. Дженна приметила два больших барабана. По пока что все они молчали.

Девушка хотела присоединиться к хору, но учитель наказал ей наблюдать со стороны. Чародейка не смела ослушаться, хотя с каждым мигом интерес её возрастал, а глаза всё шире раскрывались от удивления.

К полуночи луна пропала за кронами деревьев, и из тьмы появились новые участники действия. Нагие девы с распущенными волосами до бёдер, казалось, нисходили на холм с самого неба! Некоторые из них летели на мётлах, другие — в ступах для размалывания зерна, третьи ухитрялись разместиться на спинах котов, огромных сов и воронов.

Монотонное и однообразное пение становилось громче, а потом вдруг замерло. И в этой тишине проснулся гулкий барабанный бой. Через мгновение, словно росчерки звёздных искр на чёрном полотне неба, к нему присоединились скрипки и флейты.

Одна из обнажённых дев у подножия холма вступила низким, пронизывающим до самых поджилок голосом. За ней — другая и третья… Когда очередь дошла до Индрика, пела уже вся толпа. Однако голос хозяина праздника не смог бы заглушить даже гул урагана.

Невысокий и худощавый в обычной жизни — сейчас он возвышался над собравшимися подобно великану. А его голос… Дженна от восторга забыла как дышать. Сколь бы искусна ни была она сама в пении, но подобную мощь не могла себе даже вообразить. Сравниться с ней могла разве что музыка Верховного жреца Единого…

Таёжные чащобы Севера и его бескрайние равнины, острозубые вершины гор и звонкие реки сплетали свои мелодии с песней музыканта. Грозный рокот высокогорных рек и вой буранов перемежались в его голосе с мягким говором морского прибоя и шёпотом ветра в листве дубрав.

Индрик пел для них. И в тоже время он нёс их глас всем собравшимся на холме и подле него…

Индрик пел, стоя спиной к костру. В его волосах, на плечах и груди красным золотом переливалось зарево пламени. Глаза его горели янтарным светом. Он был прекрасен!

Мужчины и женщины по очереди стали спускаться вниз. Какой-то воин остановился неподалёку от Дженны. Он бросил на землю перевязь и ножны с мечом. Сняв с себя кожаную куртку, сапоги, штаны и бельё, мужчина направился обратно к костру…

Заставив себя перестать рассматривать многочисленные шрамы на его голой спине и бёдрах, чародейка покосилась на оставленное оружие. Отметив, что рукоять меча поблескивает серебром, девушка задумалась. Интересно, есть ли среди здешних ведьмаков те, кто знал Летодора? Дошла ли до них весть о смерти товарища?

Она перевела взгляд на своего учителя. Сайрон сохранял невозмутимость. Ему как будто даже было скучно.

— Что бы ни было, я запрещаю тебе участвовать, — произнёс маг. — Твоё тело не готово к подобным упражнениям. И никому не рассказывай о том, что увидишь сегодня…

–…Очень надо, — шумно выдохнула Дженна, поднявшись. — Да и смотреть на это мне тоже не больно-то хочется…

— Уходить от меня далеко тоже не советую, — предупредил мужчина. — Вскоре гости нашего друга начнут разбредаться по лесу. И не забудь о нечисти, это и её праздник тоже. Поспать нам с тобой вряд ли удастся, так что наблюдай… — учитель взглянул на Дженну снизу вверх, и его ледяной взгляд остудил её возмущение. — Но наблюдай не глазами, — добавил Сайрон, коснувшись пальцами своего лба. — Смотри здесь… Постарайся различить рисунок, что ткут эти люди, нелюди, колдуны и ведьмы своими голосами, танцами… и прочими действиями.

Чародейка послушно села на место, обхватив колени руками.

— А говорят, что у ведьмаков только хвостики, — прошептала она. — Обманывают же…

— Всё относительно, — кивнул Сайрон. — И порой что-то малое способно стать центром Вселенной. А то, что снаружи кажется непонятным, отвратительным или безнравственным, по сути, является важным звеном в круговороте витали… — он посмотрел на девушку. — Я слышал, как в Айваллине ты пела о смерти, Дженна… Это была удивительно красивая песня. Однако песнь жизни не менее прекрасна. И исполняют её не только губы…

— Тогда почему ы не участвуете? — задала ученица измучивший её вопрос.

— Это не мой праздник, — коротко ответил маг.

— Если это не наш праздник, то зачем мы здесь? — проворчала девушка. — Я вовсе не осуждаю подобное поведение. Пусть любятся себе на здоровье! Но подсматривать… Неловко мне… Любовь — это же личное…

— Любовь, — повторил мужчина, улыбнувшись, — это витали. Акт обмена витали бывает разным… Возможно, ты знаешь его как танец двоих, к которому подталкивает желание их личного рода. Сейчас же мы видим нечто большее… часть единого танца природы. И этот танец совершается для поддержания силы всего края.

— Всего края, значит? — недоверчиво хмыкнула Дженна, наблюдая за нагой ведьмой, ведущей за руки своих партнёров. — Разве можно любить незнакомого человека или сразу двоих? Не знала, что роду нужна такая любовь…

— И вновь ты делишь единое на душу и тело, — проговорил Сайрон. — Любовь на всю жизнь или на одну ночь, с одним или с несколькими — это любовь. Даже Маргу нужна Куолума. Где нет витали любви — нет ни жизни, ни смерти… — его голос стал тише. — И там появляется пустота. Пустота страшна даже в том случае, если ты сохраняешь верность партнёру всю свою жизнь… Когда пустота касается рода, он погибает.

— Пустота… — Дженна вздрогнула, пытаясь припомнить что-то важное, но красивые голоса эльфов отвлекли её. На миг девушке показалось, что один из поющих ей знаком…

— Ты хочешь посмотреть на Златоясень, — напомнил Сайрон. — Сиды и эльфы его называют Сэасим или древо Любви… Саму же страну Ферихаль населяют демоны, питающиеся энергией любви, и феи, использующие волшебство очарования. Как женщина, ты вправе избегать отношений с мужчинами. Но как маг ты должна знать природу вещей и видеть их суть… — он поднял бровь. — Неловкость не должна стать твоей слабостью. Так что смотри внимательно, смотри и не отворачивайся, — приказал маг. — Это важный урок.

Гости Индрика кружились и пели: одни просто держались за руки, другие — обнимали друг друга. Но постепенно их голоса становились всё тише, а ласки — горячее. Осенний воздух сделался таким жарким и вязким, что стало трудно вздохнуть.

Чародейка вспомнила Серый лес, насильников — и зажмурилась, изо всех сил стараясь взять под контроль охватившие её эмоции. Но многоголосые мелодии новых песен врывались в её сознание, словно голодные языки пламени — в прохладную темноту леса. Рисунок витали жизни ускользал от девушки, а под веками алело лишь зарево пожара. И чем ярче оно становилось, тем ощутимее были прикосновения леденящего душу страха.

Дженне хотелось убежать, далеко-далеко, чтобы не слышать и не видеть. Как бы прекрасна ни была эта «песнь жизни», она ей чужая… сама Дженна — чужая в этом мире! Когда девушка решилась приоткрыть глаза, то увидела, что светлый образ чудаковатого певца Индрика переменился.

Его изящное поджарое тело обрисовывали не тени ночи и не блики огня, но синие и золотые ленты магии. От головы в стороны расходилось оранжевое сияние, а кудри топорщились, будто рога… И, дополняя жутковатую картину, вокруг хозяина праздника кружились и отплясывали полуголые мужчины и женщины с самыми настоящими рогами на голове и перепончатыми крыльями за спиной!

— Север — не Страна вечного лета, — услышала девушка слова учителя. — Он сплетён из различных сил, суть которых противоположна и порой обретает единство в странном обличье…

Глянув на собственные руки, Дженна ужаснулась. Они походили на чёрные головешки, объятые фиолетовым пламенем. Оборачиваться на голос мага Дженна не посмела. Она была почти уверена в том, что увидит на его месте огненного демона или кого похуже.

— Посмотри внимательно на этих созданий, — говорил Сайрон. — Они уже не люди и не сиды, не мужчины и не женщины… Это страсть и любовь. Это витали…

К утру песни и танцы утихли. Заря тронула облака розовым румянцем и вновь уступила права осенней хмари. Небо затянула серость, а по поляне, словно призраки, разбрелись туманы.

Дженна, не сомкнувшая ночью глаз, подложила в костёр парочку поленьев. Девушке было зябко, разведённый ею огонь горел лениво и сонно. Но для того, чтобы обогреться и сварить каши, его вполне хватило.

Сайрон стряпнёй ученицы не интересовался. А вот его приятель, почуяв запах овсянки, мигом оказался тут как тут. Индрик был бодр и буквально излучал жизнерадостность. Несмотря на холод, он надел на себя только штаны. Но чародейка была благодарна и за это.

Она протянула хозяину праздника миску с кашей и принялась за завтрак, задумчиво поглядывая на мужчину. Что же в музыканте так напугало её ночью? Всё то время, что Дженна знала его, Индрик производил исключительно положительное впечатление.

Его мужчиной-то назвать было сложно — беззаботный юноша, а морщинки в уголках глаз появились от улыбки, которая никогда не сходила с его лица. Добродушный взгляд, мягкие черты, крупные нос и губы, забавная козлиная бородка, в которую он вплёл разноцветные бусинки.

Заметив, что его рассматривают, Индрик оторвался от тарелки и поднял голову. В его светло-карих глазах переливались золотые крапинки. Их выражение, задорное и чуть нагловатое, напоминало мозаики в Айваллине…

Дженна перестала жевать кашу и прищурилась. Певец таинственно улыбнулся ей. Девушка, как будто догадавшись о чём-то, расширила глаза и затаила дыхание. Индрик глянул на друга. Маг, поймав его взгляд, посмотрел сначала на певца, потом на ученицу и ухмыльнулся краешком рта.

— Индрик, а ты любишь овсянку, да? — нарушила тишину чародейка.

Сайрон качнул головой, давая девушке понять, что её любознательность на этот раз неуместна. На некоторое время Дженна замолчала. Впрочем, надолго её терпения не хватило.

— Но мне очень-очень надо спросить! — воскликнула она.

— Дженн… — нахмурился маг.

— Да, я люблю овсянку, и твоё славное угощение, Дженна, стоит всех секретов Сии, — сообщил Индрик, непринуждённо чавкая. — Но имей в виду, что некоторые ответы могут быть опасными…

— Ага, — взволнованно кивнула чародейка. — Но я ни о чём таком, я о другом…

— Слушаю? — музыкант с аппетитом доедал кашу, стуча ложкой по миске.

— Меня интересует, что за особенная витали у девственниц? — на выдохе проговорила чародейка.

— Ну, об этом тебе мог поведать и твой учитель! — рассмеялся Индрик.

Сайрон отмахнулся.

— Почему демонам приносят в жертву именно девственниц? — обернулась к магу ученица. — И почему девами приманивают единорогов?

— А драконов — принцессами, — учитель одарил её снисходительным взглядом.

— Ага, — Дженна важно задрала нос. — Может, это и глупость, но не бывает же дыма без огня! Верно?

— Всё верно, у каждой легенды есть своё назначение, — подтвердил Индрик. — И суть девичества в целостности.

— Так всё же в целостности? — смущённо переспросила девушка.

— Целостность биологического тела, — певец усмехнулся, — скорее символ. Важно единство тонких тел — того, что люди называют душой. Целостность может поддерживать высшая цель, например, желание сохранить себя для истинной любви. Или благородные помыслы, которые свойственны рыцарям без страха и упрёка.

— Желание защитить кого-то или защититься — тоже цель, — добавил Сайрон. — Вспомни, как проявилась твоя магия… Сферы силы и души пришли в единение с телом, и ты погубила великаншу.

— Магов тоже приносят в жертву демонам, — кивнул Индрик. — Порой они делают это сами с собой — продают свою душу…

— Ах, вот как!

— Впрочем, душа не всякого колдуна приятна на вкус, и не каждая дева может похвастаться целостностью, — Индрик мягко улыбнулся. — Но есть женщины, чей свет и чистота помыслов делают их привлекательными… как для демонов, так и для единорогов.

— Как те ведьмы на празднике? — догадалась Дженна.

Индрик рассмеялся, а её учитель бросил на музыканта холодный взгляд.

— А что такое истинная любовь? — вдруг спросила девушка. — Что же, выходит, не всякая любовь настоящая?

— Есть любовь земная, а есть истинная, — поправил Индрик. — Как и в случае с душами — земной и высшей: они разные проявления единого целого.

— Так чем же так хороша̀ истинная любовь? — удивилась Дженна. — Зачем беречь себя ради неё?

— Словами это сложно объяснить… — задумчиво произнёс Индрик. — Как докопаться до истока родника, не замутив его сути? Любовь земная — это вода, которую ты пьёшь каждый день. Любовь истинная — это воды Единого Источника, сила самого Создателя. В первозданном виде мы можем прикоснуться к ней лишь с нашим истинным партнёром… И это величайшее счастье…

— И величайшее наказание, — тихо проговорил Сайрон.

Боль, мелькнувшая в его голосе, отозвалась в Дженне, будто укол кинжала в грудь. Не желая выдавать вспыхнувших чувств, она деловито собрала грязные миски и направилась к ручью.

Будничные заботы быстро развеяли её тягостные мысли. Ну кому какое дело до единорогов и истинной любви, когда овсяная каша намертво пристала к посуде, а вода в ручье такая ледяная, что пальцы немеют?

Чародейка тряхнула головой, откидывая с лица прядь волос, и посмотрела на небо. Где-то там за бесцветными облаками и светом дня скрывалась чёрная бесконечность и две звезды — два любящих сердца, нашедшие друг друга среди множества звёзд.

— Память дальних миров вновь звучит для меня, — тихо напела Дженна. — Раздели мои крылья, одни на двоих…

* * *

Через несколько дней странники остановились на постоялом дворе. Дженна была рада встретить там шумливых «Лесных гитар». Как бывшая сумеречная лиса, она рисковала раскрыться перед своими нечаянными врагами по цеху. Но тем удивительнее было то внутреннее спокойствие, которое дарило девушке общение с ними.

Общество Сайрона и Индрика было для чародейки столь же интересным, сколь и тяжёлым. В присутствии магов она вновь становилась «пятёрышницей», которая ловит каждое слово учителей и больше всего на свете боится показаться глупой. Их сила и мудрость не только насыщали девушку, но и порядком утомляли её.

С разбойниками всё было проще. Хочешь — шути: они посмеются; хочешь — ругайся: тебе ответят, но не обидятся. А если вздумаешь помолчать, то всегда найдётся тот, кто прогонит тишину — пусть даже и глупой болтовнёй или незатейливой песенкой.

На счастье Дженны «Лесные гитары» не отличались ни особенным чутьём на врага, ни слухом к музыке витали. Да что там, даже свои обыкновенные мелодии они играли кто во что горазд. Зато тексты их песен были близки всем и понятны любому деревенскому дурачку. Те, что рассказывали о любви, писала Фьёртана. Скоморошьи «коротушки», дразнилки и прибаутки сочинял Норк.

Сумеречные лисы всегда работали поодиночке. И, оказавшись среди серых волков, бывшая наёмница ощутила себя по-новому, уютнее и счастливее, — словом, так, как чувствуешь себя только в стае.

Порой музыканты огрызались друг на друга, но буднично и не всерьёз. Несмотря на мелкие разногласия, они всегда оставались семьёй. И чародейка начинала понимать, почему перед лицом угрозы наёмники не бросили своих обезумевших товарищей, но, напротив, сплотились крепче прежнего.

Как и прежде, Дженна нисколечко не собиралась становиться для Фьёр подругой; однако, не замечая того, она всё сильнее привязывалась к девушке. Разбойница подкупала её весёлой простотой.

В отличие от мага, Фьёр ничего не стоило взяться за руки — безо всяких причин, потому что хотелось. Сидя рядом, она могла привалиться бочком или даже положить голову на плечо. Серая волчица любила ластиться, и делала она это так же естественно, как делают все щенята.

Вообще-то Дженна не поощряла фамильярностей, но, исключительно по-чародейски, нашла подобное поведение вполне уместным и полезным во время холодов. Даже лёгкое прикосновение тёплой руки к плечу неким образом вдохновляло внутренний огонь. Пламенной магией обладал и её танец; вот уж где Фьёр распалялась не на шутку.

В отличие от изящной и лёгкой Орфы Уом разбойница двигалась грубо и порывисто. Она кружилась, подобно урагану, плеща своей широкой цветастой юбкой и сметая на пути прочих танцоров; резко подпрыгивала и приседала, будто уходя от невидимых атак. И, как бы её ни шатало при ходьбе, в танце, даже подвыпившая, волчица неизменно сохраняла идеальный баланс.

Чем лучше Дженна узнавала Фьёртану, тем более недолюбливала Евана. Ей были противны его грязные плоские ногти и вечно недовольный рот с поникшими уголками губ. Девушку раздражали немытые и всклокоченные волосы юноши.

Их цвет яичного желтка Фьёр отчего-то сравнила с золотистой косой Дженны, и чародейка была с этим категорически не согласна! Но более всего бывшей наёмнице не нравился запах парня. Она предчувствовала, всей кожей чуяла от него неладное…

В тот вечер постояльцев оказалось немного, и хозяин гостиницы отказался от услуг музыкантов. Не сумев утолить артистический голод, «Гитары» компенсировали неудачу сытным ужином, а после него уселись поближе к очагу коротать вечер, как у них это было принято, за бутылочкой.

Фьёр развлекала всех незатейливой девичьей болтовнёй. Норк комментировал её истории шуточками. Майтин и Еван курили трубки.

У огня было жарко, поэтому главарь разбойников расстегнул рубаху и подвернул рукава до локтей, обнажив худую грудь и жилистые руки. Чародейка обратила внимание, что на его правом предплечье появились глубокие царапины, как будто от звериных когтей. Поймав любопытствующий взгляд Дженны, Фьёр виновато поджала губки.

— Ну эта… перебрала я малёк, разыгралась…

— Единушка, ну и игры у вас, — смущённо прошептала чародейка. — Но это же когти?

— А у меня ножичек необычный есть, вот, — разбойница непринуждённо нырнула пальцами в своё декольте и извлекла из корсета небольшое лезвие в форме волчьего когтя с раздвоенной рукоятью. — Его удобно меж сисек носить, чтоб в случае чего защититься…

— Устал я от вашего бабьего трёпа, — вдруг заявил Еван, хлопнув себя ладонями по коленам. — Пошли, мужики…

По его команде Норк и Майтин поднялись со скамей. Вместе они покинули зал, оставив девушек наедине.

— Ой, важные, как какашки в проруби! — презрительно фыркнула Фьёр, потянувшись к кувшину с пивом, чтобы наполнить опустевшие кружки. — Но что делать? Семья! Только друг другу мы и нужны…

Дженна подавилась смехом и оценивающе поглядела на свою кружку. У неё порядком кружилась голова, но отказываться от добавки она не стала. Это был не первый кувшин пива. Перед ним музыканты пили вино, а до вина пробовали местную настойку на травах.

— Так вы играли или ты защищалась? — уточнила чародейка, рассматривая нож. — Надеюсь, Еван не обижал тебя?

— Да я и не помню, — пренебрежительно поморщилась Фьёр. — Расскажи лучше, как там твоё разбитое сердечко? — Она внимательно оглядела зал. Час был поздний, последние гости разбрелись по комнатам. — Вот уж воображаю ваши игры… Твой «феникс» — жуткий тип… Скальный тролль какой-то, а не феникс…

— Никто мне сердце не разбивал, — прошипела Дженна, стараясь произносить слова чётко, ясно и по-возможности грозно. — Не смей так говорить о моём учителе. Засунь своё воображение себе кое-куда и на своего «принца» любуйся…

— Да, пусть Еван не принц, — вскинулась разбойница, шумно опустив кружку на стол. — Зато он меня любит — такой, какая я есть… Рябую и страшную… Любит — да так, что ух…

— Это ты, что ли, страшная? — прыснула чародейка. — Ой, тоже мне… Шрамы твои не видно почти… Да у меня знаешь, сколько шрамов… Было…

–…Нда? Ну а парней? — вдруг спросила разбойница, склонив голову на бок и хитро прищурив глаза.

— А-а? — не поняла Дженна.

— Я поспорила с Еваном, — объяснила Фьёр, — не девочка ли ты.

— Какая я тебе девочка! — возмутилась чародейка.

— А вот у меня было много парней, — похвасталась Фьёр, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. — Мно-ого разных… Люди. И эльфы, между прочим. Тролли — тоже. И один гном. Очень волосатые эти гномы…

Дженна вытаращила глаза на собеседницу. Обмана в её голосе она не чуяла, хотя, конечно, и знатно напилась.

— Гномы и тролли?

— Тролли большие, конечно, заразы, и тяжёлые. Но в портах всё не так страшно, как можно себе вообразить…

Девушки залились смехом.

— Я слышала от одного брауни, — Дженна утёрла слёзы, проступившие от хохота, — что там внизу они не сильно отличаются.

— Не знаю, — Фьёр помотала головой. — С брауни не пробовала. Ну… — она отхлебнула пива и прищурилась. — Так значит это — твой учитель?

— Нет, — отрезала чародейка, сделавшись серьёзной. — Мы не будем говорить о нём. И о… — она вздохнула. — О моём возлюбленном… о моём первом мужчине тоже не будем. Он погиб.

— И мой погиб, — разбойница отвернулась к окну. — Мой… первый…

Помолчали.

— Он был ведьмаком, — тихо добавила Дженна.

— Правда? — удивилась Фьёр. — Вот так совпадение! Мой тоже охотился на чудищ! Его эта, — она посмурнела, — оборотень схавал.

— Они ведь на то и ведьмаки…

— Ну да…

Девушки выпили за ведьмаков и снова умолкли.

— А Еван любит меня такую, какая я есть, — почему-то повторила Фьёр.

— А вот я не пойму! — возмутилась Дженна. — Отчего ты считаешь себя некрасивой, когда у тебя столько мужчин было? А меня — красивой, хотя я вообще в этой любви не разбираюсь ну нисколечко…

— Так потому, — хмыкнула разбойница. — Я себе всю жизнь доказываю, что красивая…

— А ты много понимаешь… — недоверчиво поморщилась чародейка.

— Уж явно побольше твоего, — Фьёр наклонилась ближе к Дженне. — И вот ещё, что я скажу тебе: знала я и таких, как твой учитель…

— Что? — встрепенулась Дженна.

— Да, — девушка прищурила серо-синие глаза. — У него на физиономии написано: «повелеваю и властвую»…

— Нет, я запрещаю говорить о нём, — Дженна опасливо огляделась.

— Он из тех, что отдаёт приказы, а не выполняет… — не унималась её собеседница.

— Замолчи…

— Такие, как он, в любви грубы и жестоки, они не любят нежничать — просто берут, что им пожелается… — Фьёр тихо рассмеялась, любуясь смущением чародейки, и легонько похлопала себя по груди. — Тут уж нельзя проявлять слабину, так что заведи себе такой же ножичек…

«Смотри и не отворачивайся», — вспомнила Дженна приказ учителя, но вслух произнесла:

— Ты не права… Он заботливый, добрый и… — она понизила голос. — И вообще — мне всё равно, какой он. Потому что он не человек… Он маг… Он слишком сильный, понимаешь? В общем, нам просто нельзя быть вместе — и всё тут.

— Человек или не человек, всё одно — мужик, — легкомысленно рассмеялась Фьёр. Она обернулась к входной двери и, прислушавшись к шорохам, доверительно прошептала: — И уж поверь, когда он смотрит на тебя, в глазах у него голод виднеется.

— Он мой учитель, — упрямо повторила Дженна, ощущая, как разгораются от румянца её уши и щёки.

— О-о, учителя, маги, певцы — это всё роли в игре, — неожиданно серьёзно произнесла Фьёр. — Но лучше играть в неё с такими, как Еван…

— Ага, — усмехнулась чародейка, втайне радуясь, что у неё, наконец, появился шанс контратаковать. — А перо Финиста ты зачем с собой таскала, а?

— Пустое это, — отмахнулась Фьёр. — Детские мечты…

— А если я скажу тебе, что то перо и впрямь принадлежит необычной птице? — коварно улыбнулась Дженна. — Как ты запоёшь после этого?

Занимались сизые предрассветные сумерки. Оставив своих слушательниц в объятьях сна, Индрик вышел на задний двор подышать свежим воздухом. Здесь никого не было, однако на завалинках избы мужчина приметил сгорбленную тень.

— Чего же ты тут сидишь? — удивился он. — Почему не с Дженной?

— С подружкой она, — мрачно ответила тень. — Да и ты проваливай к своим подружкам…

— Вот уж не думал увидеть тебя в такой печали, — усмехнулся музыкант, отбирая у мага бутылку. — Но я просто не имею права оставить друга бражничать в одиночестве!

— Я не желаю разговаривать… — буркнул Сайрон.

— А чего же ты желаешь? — музыкант пригубил наливки. — Разве не знаешь сам, что все эти напитки заменяют истинную силу иллюзорной? Под дождём ты тут не только горе своё зальёшь, но и пламя…

— И пусть… — произнёс странник. — Хочешь знать, чего я желаю? — он пристально взглянул на собеседника. — Изволь, отвечу: я желаю стать человеком…

— А-а, я понял, ты сошёл с ума, — пропел Индрик. — Сначала Сол, теперь и ты — ты, который всегда не одобрял его выбор. Но, похоже, брать в жёны дочерей человеческих и мнить себя людьми — это ваше видовое отклонение.

— Людям дано испытывать счастье… — маг отвернулся. — А от моего пламени — лишь горе…

— Что с тобой стало, Сай? — вздохнул музыкант. — Вспоминаю я наши гулянки, раньше тебя не волновали подобные дилеммы…

— Не твоё это дело, — огрызнулся маг.

— Девица бегает от тебя? — догадался Индрик. — И клянусь, это с тобой впервые! Ну, тогда ты всё правильно делаешь, — он отдал бутылку и усмехнулся: — Просто напейся и завались к ней…

— Дженна не одна из твоих охочих кобылок, Индрик, — рассердился маг. — Не смей говорить о ней в таком тоне. И не забывай, что, даже затушив свой огонь, я всегда могу помять твоё лицо более древним, примитивным методом…

— Всенепременно помню о твоих талантах, дружище, — примиряюще улыбнулся певец. — Но в пламени ли твоё несчастье? Присмотрись, твоя южная розочка совсем обледенела. Позволю себе заметить, что ты слишком строг с нею, не даёшь свободы… Удерживая Дженну подле себя, ты сделаешь только хуже вам обоим.

— Индрик, эта розочка на втором месяце обучения угодила в руки к самому Маргу, — вздохнул Сайрон. — Я держу её подле себя из соображений безопасности…

— Но я же не Марг, — напомнил певец. — Почему ты не отпустил её к моему костру? Ревнуешь, а?

«Любая связь оставляет след силы, и обмен должен иметь вескую причину», — неожиданно в голове мага всплыли слова Верховного жреца.

— Дженна не готова для твоих шабашей, ей нужна любовь… — отрезал он.

— Ну да, она из тех, что ищет единорогов, — улыбнулся Индрик, — а не каких-нибудь козлов.

— Единорогов, драконов и вот ещё… — добавил Сайрон, протягивая другу птичье перо на красном шёлке. — Дженна передала мне это… Спросила, чьё оно. Я чую, что оно принадлежит хранителю, но не знаю, кому…

— Ты сын другого мира, и в Сие тебе не всё ведомо, — музыкант покрутил перед глазами золотисто-чёрное пёрышко и присвистнул от удивления. — Поверить не могу! Неужели я слышу на нём отзвук Финиста?

— Кто такой этот Финист? — прищурился маг. — И почему его перо у моей… ученицы?

— Хотел бы я знать, Сай, почему его перо у твоей… ученицы! — воскликнул Индрик. — Когда-то Финист оберегал земли, которые теперь называют Кривхайном. Но он пропал ещё задолго до Второй Бури. Мы думали, что вольный нрав и исследовательский пыл увели его к звёздам иных миров, и наш друг не сумел найти дорогу назад, но…

— Если его перо здесь…

–…Значит он до сих пор в Сии! И он жив!

— До Второй бури, говоришь? — хмыкнул Сайрон. — Любопытно, почему он затаился на столь долгий срок?

— Финист стремился к звёздам, но притом всегда оставался верен своему долгу хранителя и всей душой предан друзьям, — заявил Индрик. — Затаиться от мира по собственной воле? Нет, это не в его характере, уж поверь. Подозреваю, что его пленили враждебные силы!

— Что же за силы смогли одолеть хранителя? — удивился Сайрон.

— Это он меня спрашивает, — беззлобно съязвил музыкант. — Посмотри-ка в зеркало — и узнаешь ответ… А лучше иди и проспись, друг. Ибо нас ждут приключения, сражения и подвиги! Ибо мы должны, мы просто обязаны вызволить из неволи нашего яснокрылого товарища!

Вернувшись к Дженне, маг рассчитывал застать её спящей. Но девушка сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, и горестно взирала на чистый лист бумаги, лежащий перед ней.

— Так пусто, — пожаловалась она, подняв на учителя свои нефритовые глаза. — Только вчера я придумывала сказки и песни… А сегодня… чувствую, но выразить не могу… Как будто все слова забылись… Вот раньше они сами приходили ко мне, а теперь это… только убегают…

— Осень — тяжёлая пора для всех, — Сайрон опустился на пол рядом с ней. — Ты прошла через серьёзные испытания и должна набраться сил… Нам обоим нужно набраться сил…

— Может быть, расскажете, как их набраться? — всхлипнула Дженна. — В округе нет ни одного места силы, ду̀хами питаться вы не разрешаете, и согреться совершенно нечем, кроме…

Мужчина внимательно посмотрел на девушку и принюхался. Ученица испуганно прикрыла рот ладошкой.

— И ты решила «набраться сил» иначе, — медленно произнёс он. — Закон мага — номер сама придумай — никогда не мешай напитки, Дженна. Витали огня движется одними путями, витали воды — другими. Что будет, если их спутать в одном сосуде?

— Видимо, будет тошнить, — девушка стыдливо отвернулась и поспешила забраться в свою постель.

— Для того, чтобы усвоить энергию ду̀хов, требуется хорошее «пищеварение», — пояснил учитель. — Эти создания напрямую связаны с витали мира, их нельзя поедать без крайней нужды… Как и напиваться попусту не стоит…

— Мне любопытно, а сколько всего этих магических законов? — спросила Дженна.

В ответ Сайрон вздохнул, устало потёр глаза ладонями и, что-то невнятно буркнув, растянулся на полу во весь рост.

— О, да Вы и сами хороши сегодня… — хихикнула ученица и смущённо добавила: — Вы услышали чепуху, которую несла Фьёр, да? Я почуяла ваш запах… Но это же просто чепуха и не больше…

— Ты ищешь единорога, — вспомнил маг слова Индрика. — А твоя подружка довольствуется козлом…

— Волки лисам не подружки, — с обидой в голосе заявила девушка. — Друзья — это те, кому можно рассказать о себе правду.

— Ты не помнишь своей правды, — заметил Сайрон. — А Фьёр — своей… Прошу тебя, будь с ней осторожна.

— А что не так с Фьёр? — поинтересовалась Дженна, взирая на учителя, свесившись с кровати.

— Спи, маленький дракончик, — улыбнулся маг. — Утро вечера мудренее.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Освобождение чёрного единорога. Часть III предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я