Солдатские исповеди. Чтобы мы помнили…

Валерий Петраков, 2020

С раннего детства я жил среди людей, прошедших тяжёлые испытания в Великой Отечественной войне. Мой отец, дяди и окружавшие меня люди защищали нашу Родину от страшного вражеского нашествия. Мальчишкой, затаив дыхание, я слушал рассказы фронтовиков. Казалось, что те, кто победил орды фашистов, всегда будут с нами. Я поздно спохватился, когда ощутил, что легендарное поколение наших защитников уходит. Бросился записывать воспоминания солдат-фронтовиков. Мне повезло успеть «вскочить в последний вагон уходящего поезда». Я познакомился с удивительными людьми, подружился и сейчас общаюсь с ними. Эта книга – воспоминания рядовых участников войны с передовой фронта. В 95–100-летнем возрасте они пребывают в здравом уме и твёрдой памяти, на своих ногах, сохранив интерес к жизни. Многому можно у них поучиться: как надо любить свою Родину, как относиться к жизни, к людям. Восхищаюсь их мужеством и стойкостью. «Заклятые западные друзья», с очень короткой памятью, хотят отнять у нашего народа Победу. Убирают памятники и уничтожают могилы наших солдат-освободителей, пытаются переписать историю Второй Мировой войны. Но Победа куётся в боях с врагом, а не с могилами солдат-Победителей! Мы должны помнить подвиг наших отцов и дедов. Надо сохранить Память, которую оставляют нам наши Герои…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Солдатские исповеди. Чтобы мы помнили… предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Бронепоезд

Василий Фёдорович Давыдюк

8. 06. 1921 г. р

Воевал в 8 отдельном дивизионе бронепоездов.

Участник Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года.

Я родился в крестьянской семье, на Украине, в Житомирской области, Новоград-Волынский район, село Жёлобное. Отца убили националисты-петлюровцы, когда мне было всего шесть месяцев. А большевики, которые «радели за трудовой народ», в 1930 году «раскулачили» и уничтожили моего деда Анисима по отцу. Он был большим тружеником, всё умел делать, даже кузнечные работы. Имел большую семью, восемь десятин земли, две лошади, несколько коров. Седой, в домотканой одежде, постоянно работал и всё делал сам, никаких батраков в своём хозяйстве не имел. Все крестьяне в нашей округе жили бедно. Но шла «борьба с кулачеством», коллективизация, при которой всё у крестьян отнимали, а несогласных «с линией партии» просто уничтожали. В 1932 году от голода, созданного властью большевиков, умер мой дедушка Микола по линии матери. У него был очень хороший голос и слух, он пел в церковном хоре. Вся эта несправедливость отразилась на мне, осталась в моей памяти: ощущение большой обиды на наши порядки, на «Власть трудового народа».

Когда я подрос, стал ходить в школу за три километра от нашего хутора. Несмотря на обиды, я рос энергичным, участвовал в мероприятиях, общественной жизни, в «ОСОАВИАХИМе» занимался в разных кружках. После окончания семилетней школы работал на сельской почте. Вскоре все хутора по приказу Н. Хрущёва были снесены и уничтожены, а их жителей решили переселить в сёла. Дома, постройки крестьян на хуторах власти снесли, а вот построить другие не сумели. Или нарочно не захотели, мстя хуторянам за то, что они хотели остаться единоличниками, и не шли в колхозы. Жизнь наша стала очень трудная. Тут ещё и отчима призвали в 1939 году на Финскую войну. С неё он вернулся раненый, обмороженный, и вскоре умер.

Подошло и моё время служить в Красной армии, призвали меня в ноябре 1940 года. Я дал матери слово, что вернусь домой через два года. Попал в 8-й дивизион бронепоездов, база которого находилась в городе Туапсе. Основной его силой были три бронепоезда. Бронепоезд имел спереди и в конце состава по две платформы с ремонтными материалами. На этих платформах располагалась десантная рота бронепоезда. За первыми двумя платформами шёл бронированный паровоз, на тендере которого стояла счетверённая зенитная пулемётная установка. Далее следовали две бронеплощадки с пулемётами по бортам и с орудиями наверху во вращающихся башнях. Каждая бронеплощадка имела по 6–8 пулемётов «Максим» и по две пушки калибра 76 мм. В тяжёлом бронепоезде калибр орудий был 105 мм. Эти пушки были установлены во вращающихся башнях вместе с пулемётами Дегтярёва.

Бронепоезда имели большую огневую мощь, маневренность и представляли грозную силу. Кроме них в дивизионе был отряд броневиков, бронированные дрезины, десантные роты, подразделения разведки, связи, ремонтная служба и др. Послали меня в учебное подразделение, где готовили младших командиров, в звании сержанта. Сержанты уже служили не два, а три года. Знал, как матери трудно одной с детьми и, помня своё обещание вернуться домой через два года, я пошёл к комиссару с просьбой перевести меня в обычное подразделение. Комиссар мою просьбу удовлетворил. Меня перевели в отделение связи рядовым, при взводе управления штаба дивизиона. Этим взводом командовал лейтенант Куряпин Александр Михайлович. Служба шла у меня успешно, освоил телефонную связь, азбуку Морзе, работу на радиостанции. Так получилось, что я подружился с начальником медицинской части капитаном Горлович Александром Михайловичем. Какая может быть дружба в армии между капитаном и рядовым? Субординация не позволяет. Но капитан окончил не военную, а медицинскую академию, где была военная кафедра, и к чинам относился спокойно. За неделю до начала войны мне приснился кошмарный сон. Я, находясь в караульном помещении, лёг спать на два часа перед выходом на пост. Приснилось мне: входит страшный старик с косматой бородой и дубиной в руках, подходит к моей кровати и замахивается, чтобы ударить. Я закричал и увернулся от его удара. Это было во сне, а наяву я проснулся уже в момент падения на пол возле кровати. Потом, когда начнётся война, мой сон друзья назовут вещим.

Накануне, в ночь на 22 июня 1941 года, я заступил дежурить на радиостанцию. Через каждые 4 часа я делал сверку связи. Настраиваюсь на свою частоту, но вдруг связь прервалась, мощная радиостанция стала всё заглушать. Голос с этой радиостанции объявил: «Сегодня в 4 часа утра, нарушив мирный договор, фашистские войска бомбили наши города: Киев, Минск, Житомир.… В районе города Бреста, Перемышля наши войска ведут упорные бои. Все на защиту нашей Родины!». Значит — война! Что мне делать? Может — провокация? Надо доложить дежурному по части. Вскоре собралось командование части. Командир дивизиона подполковник Суханов задал мне вопрос: «Почему ты нарушил Устав армейской связи?». Объяснил, что при настройке своей частоты получил такой текст. Мне объявили выговор. Примерно в пятом часу вижу, бегут моряки, «Тревога». Потом бегут наши солдаты из палаток технического парка. «Гарнизонная тревога!». Во второй половине дня строят личный состав дивизиона и комиссар, старший политрук Тюфяев повторяет текст, что я получил по радиостанции на рассвете. Начальник штаба объявил приказ: «О приведении нашей части в боевое положение». В конце приказа прозвучало: «красноармейцу Давыдюку за отличную службу объявить благодарность, присвоить звание ефрейтора и наградить знаком отличника боевой и политической подготовки».

Спустя неделю после начала войны бывшие санатории были переоборудованы в госпитали и стали принимать раненых. Наши бронепоезда были приданы береговой обороне по линии Туапсе, Сочи, Лазаревское, Хоста, Адлер. К нам приехал командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Конев. Мы задали ему вопрос: «Когда на фронт?». Ответил: «А вы на фронте». И объяснил нам всю тяжесть обстановки, которую мы не вполне понимали. Он сказал, что на турецкой границе сосредоточено шестьдесят дивизий, которые в любой момент могут перейти границу и начать боевые действия. К нам в дивизион прибыло пополнение и среди них три девушки стали служить в медсанчасти. Я приходил иногда в санчасть и узнал, как их зовут: военфельдшер Татьяна Титова, медсестра, ефрейтор тоже Татьяна и санитарка, рядовая Рая. Мне очень понравилась красивая Таня Титова, но я подумал, куда мне, до такой красавицы. Капитан Горлович как-то спросил у меня, какая из девушек мне нравится? Я ответил, что понравилась мне военфельдшер Татьяна Титова, но она лейтенант, а я ефрейтор. Капитан сказал мне, что война не будет длиться вечно и не надо обращать внимание на звания.

В ноябре 1941 года наши бронепоезда отправили на защиту города Ростова-на-Дону. Семнадцатого ноября мы сразу вступили в бой на реке Миус, примерно в шестидесяти километрах западнее города. Немцы непрерывно атаковали. К несчастью, наши бронепоезда были приданы азербайджанской стрелковой дивизии. На Южном фронте она входила в состав 9-й армии генерала Ремизова. В 1940 году было принято, ошибочное, решение о создании национальных воинских формирований. В этой дивизии солдаты покинули окопы, сбивались в кучи, в бои не вступали и отсиживались в балках. Командир дивизии дал команду послать наши броневики и заставить их вернуться в окопы. Вся тяжесть немецкого наступления легла на наши бронепоезда и артиллерию. Один из бронепоездов попал в критическую обстановку: была разрушена железная дорога, и дело дошло до рукопашного боя. Командир подполковник Суханов дал приказ послать им на выручку пять броневиков. В одном из экипажей броневиков находился и я в качестве радиста. Рядом с водителем, на месте стрелка, был начальник штаба дивизиона капитан Шульман. В смотровую щель вижу, горит соседний броневик БА-10[3]. Только успел доложить об этом, как раздался взрыв. Сверху, от пушки свалился на меня башенный стрелок Егоров. Его голова была пробита, текла кровь. Ещё взрыв и наш броневик загорелся. Увидев открытую левую дверь водителя, я вывалился из неё наружу. У меня горел левый рукав куртки и правая штанина. Успел немного отползти и броневик взорвался. Выхватил из кармана опасную бритву и срезал ею с левой стороны горящий комбинезон, а штанину затушил землёй. Ползу и вижу, впереди меня в копне соломы немец с биноклем кричит команды. Я стреляю в него из револьвера и двигаюсь дальше. Встретил двух пехотинцев, они предложили пробираться к нашим, в рощу, вдоль железной дороги.

В роще нас собралось человек пятьдесят. Старшим по званию был майор, который приказал нам занять оборону. Днём наши части вели наступление на противника. К вечеру активность наших действий уменьшилась, но бронепоезда мы отстояли.

Получили сообщение, что немецкие войска прорвали нашу оборону в районе города Матвеев Курган, в тридцати километрах от нас, и продолжают развивать своё наступление в направлении Ростов, Азовское море, река Дон. Это грозило окружением, и нам было приказано отходить. Ночью с группой майора мы отошли к посёлку Нижне-Гниловский, в пригороде Ростова. Прошли за ночь примерно двадцать пять километров. Я стал терять силы и сознание из-за воспаления обожжённой кожи. Ожоги были обширными: руки, шея, плечи, спина, правая нога. Немцы заняли аэродром под Ростовом, наши сражаются в районе завода «Сельмаш». Встретил броневик из нашего дивизиона с водителем Мишей Половинкиным. Мне дали куртку, усадили в броневик и повезли к своим. Нас встретил капитан Шульман. Он остался жив после того боя, когда наша бронемашина загорелась и взорвалась. Капитан сказал, едем на вокзал, разведать, цел ли железнодорожный мост через Дон в направлении на Батайск. Надо было срочно выяснить и передать по рации командованию о возможности вывода наших бронепоездов из немецкого окружения. Пока ехали, немцы нас обстреливали, но нам удалось добраться до станции. Забежали к дежурному и узнали, что мост ещё цел.

Я тут же вернулся в броневик и сообщил по рации эти сведения командованию. Капитан с сержантом Николаем Мельничуком вышли из здания немного позже меня и направились к бронемашине. Красноармеец, который стоял у входа на станцию, выстрелил из винтовки в капитана Шульмана, который упал. Сержант Николай Мельничук успел выхватить револьвер и застрелить красноармейца, который был переодетым диверсантом, или предателем. Капитану опять повезло, он остался жив, был ранен в правое бедро. Перевязали, погрузили его в броневик и поехали. На Будёновском проспекте я потерял сознание и как мы переправлялись через Дон, не помню. Позже узнал, что благодаря нашей разведке, бронепоездам удалось вырваться из окружения по тому мосту через Дон.

Очнулся я уже на другом берегу в комнате на кровати, на соседних кроватях лежали раненые капитан Шульман и сержант. Остальные раненые лежали на полу, они были тоже из нашего дивизиона. Вошёл в комнату капитан Горлович и сказал: «Мы окажем всем раненым необходимую медицинскую помощь. Потерпите, вызваны машины для отправки вас в госпиталь». Капитан подозвал военфельдшера Татьяну Титову и, указав ей на меня и сержанта, сказал: «Василия и сержанта не отправлять, будем лечить у себя». Когда машины прибыли, приказал тем, кто мог передвигаться, грузиться в них, и организовал погрузку тяжелораненых. Ребят погрузили и увезли в тыл. Я двое суток не ел, были сильные боли. Санитарка Рая принесла мне поесть, но я потерял сознание. Потеря сознания перешла в сон, и когда я проснулся рано утром, увидел, что на кровати сидит военфельдшер Татьяна Титова. Она меня выходила в нашей санчасти, где я лечился полтора месяца. Мы с ней подружились. Когда я выздоровел, дивизион находился в городе Батайске, а в ночь на 22 ноября наши войска оставили Ростов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Солдатские исповеди. Чтобы мы помнили… предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

3

Броневик БА-10, трёхосный, бронирование 10 мм, экипаж 4 человека, вооружение 45-мм пушка и 2 пулемёта Дегтярёва. От автора.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я