Дело о чудовище с четвертого этажа

Анна Мезенцева, 2023

Участковый в маленьком городке расследует преступление, совершенное чудовищем из русских сказок. Городское фэнтези с детективной линией, смешное и пугающее одновременно.Ранним утром Егор Одинцов, молодой участковый в небольшом сибирском городке, отправился на вызов. Но вместо соседей-хулиганов наткнулся на огромного волка, сумевшего открыть засов на сарае и загрызть свинью. Уже к полудню Егор оказался втянутым в расследование странного убийства. Единственный свидетель рассказал о чудовище, выпрыгнувшем из окна. Вы верите в реальность сказок? И Егор не верил. Но преступника ему придется искать вместе с помощницей Бабы Яги Василисой Премудрой. Простой участковый на собственном опыте убедится, что колдуны, зелья и пугающие твари Нави существуют. Как и волшебная бюрократия, установленная тайной общиной, скрывающейся в городе сотни лет.

Глава 4. Очень полезное хобби

22 августа 2012 г. Среда, вечер, без двадцати семь.

Василиса, прикусив бледно-розовую губу, щурилась на рвущиеся из разлома языки огня. В воздухе разносился запах гари. Двор усеивали битые кирпичи, куски пластиковых откосов и сломанные ветки. Из-под днища Тойоты пугливо выглядывал кот. Стёкла выбило по всему подъезду, и в квартирах, и на лестничных клетках. Кое-где соседи в ужасе таращились из опустевших рам, недоверчиво ощупывая прозрачные зубцы. Железная дверь с магнитным замком тоже стояла распахнутой, с покосившейся створкой.

— Батюшки-светы! — Из-за угла вырулила старушка, от неожиданности уронила мусорный пакет.

Начал подтягиваться народ. Женщину с окровавленными ногами усадили на лавку. Она кашляла, прижимая к губам носовой платок — после взрыва при каждым вдохе горло саднило от пыли. Кто-то звонил в скорую, кто-то — пожарным. Зашептались про теракт, но экзотическую для провинции версию быстро вытеснил бытовой газ.

— Твою мать! — Егор досадливо пнул секцию батареи, выпавшую из квартиры вместе с частью стены. Значит, не он один такой умный оказался. Либо неизвестный фольк тоже забеспокоился по поводу детских рисунков, либо припомнил другие улики, пропущенные несведущей в волшебных делах полицией. Что хуже, взрыв произошёл перед их приходом. Ночью и днём в квартире толпились криминалисты. Возможно, раньше убийце было просто не подобраться. Но существовал и другой вариант…

Вдали по нарастающей завыли сирены. Через минуту на тесную улочку въехала скорая, за ней — два ярко-красных Камаза с лестницами на крышах.

— Поднимемся, посмотрим, что осталось от квартиры? — Василиса осторожно потянула участкового за рукав, привлекая внимание. — Я смогу ненадолго отвести пожарным глаза.

— Ни в коем случае, не вздумай мешать. Им надо срочно ликвидировать возгорание, здесь весь район на газу.

— Я не подумала. — Василиса опустила глаза.

— Ты вообще маловато думаешь для Премудрой, — в сердцах ляпнул Одинцов. Но заметив её расстроенный вид, извинился. — Прости. Я просто не знаю, как теперь быть.

Из подъезда начали выбегать наспех одетые, перепуганные люди с сумками и кульками в руках. Заголосила баба в махровом халате и с кошачьей переноской, вой подхватила соседка. Вокруг машин заметались пожарные в чёрно-жёлтых спецовках с баллонами на спине. Двое разматывали длинную брезентовую кишку, третий вертел в руках что-то вроде разветвителя с круглыми раструбами. Остальные натянули маски и бросились в подъезд, на ходу разгоняя жильцов и зевак.

Прохожие отошли подальше и столпились на тротуаре, задрав головы и уставясь на плотные клубы чёрного дыма. С волнами жара на улицу вылетали искры и догоравшие на лету обрывки то ли ткани, то ли бумаги.

— Дождались, мля. Здание сорок лет без ремонта, проводку при Андропове в последний раз проверяли. Мне, мля, с работающим телеком засыпать страшно.

К Василисе приблизился затрапезного вида мужик в трениках, тапках и крупноячеистом вязаном свитере, сквозь который просвечивала майка-алкоголичка. Его седеющие лохмы были забраны в хвост, на лице болтались очки со сломанной дужкой, подклеенной скотчем. Присмотревшись, Егор с удивлением понял, что мужик был ещё и мокрым с головы до ног, а кожа его отдавала нездоровой, как у покойников в морге, синевой.

— Проводка не при чём. — Василиса обернулась к мужику и нахмурила брови. — Ты не видел, что произошло?

— Да я только вылез. Разорались, мля… Дай, думаю, гляну… А вы чего?

— Мы по делу. Познакомься, это Егор Одинцов, он из полиции, помогает общине с расследованием. А это Водяной, он работает сантехником в местном ТСЖ.

Водяной растянул рот в неприятной улыбке и сплюнул на асфальт сгусток слюны с вкраплением рыбьей чешуи.

— Помогает, так молодец. Моя милиция меня бережёт, мля.

Егор пожал вялую руку, будто за чищенного карася подержался, после чего незаметно вытер ладонь о штаны.

Водитель, оставшийся возле Камаза, залез на подножку и провернул кверху какой-то рубильник. Плоская кишка пожарного рукава, утянутая в подъезд, упруго встопорщилась и надулась. Клубы дыма на четвёртом этаже поредели, вместо них на асфальт полилась вода с ошмётками грязной пены.

— А вы чего хотели? — спросил Водяной, глядя на помрачневшие лица собеседников. — Может, я чем помогу?

— Вряд ли. — Покачала головой Василиса. — Мы искали рисунки девочки, что жила в этой квартире.

— Ксюши-то? Тогда вам повезло. Майя Георгиевна, земля ей пухом, на выходных три пакета этих самых рисунков на помойку оттащила. Сказала, в квартире места уже не осталось. А я забрал, бумагой стёкла хорошо протирать. Хобби у меня имеется. Скалярий развожу.

Девушка радостно пискнула и обхватила рыбьего мужика за шею, чмокнув лоснящуюся синюшную щёку. Егор поморщился. Во-первых, Василиса выболтала план непонятно кому, не подумав о риске. А во-вторых, от Водяного пахло болотом, а в нечёсаных лохмах застряло что-то длинное и осклизлое, похожее на подгнившую водоросль.

— Пошли, я тут недалеко.

Халупа Водяного располагалась в полуподвальном закутке цокольного этажа. Из-под металлической двери, выкрашенной тускло-зелёной краской, тянуло сыростью и рыбьими потрохами. Внутри царил полумрак — единственное окно хозяин заклеил газетными листами. Под потолком мерцала слабая лампочка без абажура, вокруг неё роилась мошкара. Пол жилой комнаты был выложен кафельной плиткой, чьи стыки забились грязью и заросли плесенью. Дальнюю стену загораживала открытая цистерна с водой, от которой по комнате расплывалась особенно гнусная вонь. А ещё здесь были аквариумы, десятки аквариумов: круглых, плоских, прямоугольных, с мелкой галькой на дне, с пышными зарослями растений, кишащих рыбой и пустых. У входа стояло жестяное ведро с наполовину сдвинутой крышкой. Егор по неосторожности в него заглянул и сразу отпрянул: внутри копошились черви. Должно быть, корм для рыб. Или для хозяина.

Водяной отправился на кухню, где принялся стучать дверцами и шуршать полиэтиленом. Вернулся, волоча по полу три объёмистых мешка.

— Нате. Хотите, можете тут посмотреть.

— Не, мы пойдём. Темновато у тебя, — выкрутилась Василиса, принимая первый мешок и без усилий закидывая его за спину.

— Ну как знаете… А то я ушицы наварил.

— Спасибо, я не голодный, — соврал Одинцов и подхватил оставшиеся мешки, большие, но не слишком тяжёлые.

Выйдя на улицу, он притормозил, опустил поклажу на асфальт, показавшийся после берлоги Водяного таким чистым, что хоть кушай с него, и с удовольствием втянул свежий воздух. Не сдержавшись, буркнул:

— От меня теперь рыбой за километр несёт!

— Да от тебя чем только не несёт! — обиделась за приятеля Василиса. — Ты как ходячая животноводческая ферма, где все рабочие ушли в запой!

Это было правдой, но Егор всё равно почувствовал себя задетым.

— Пошли ко мне, я живу в двух остановках. — Василиса перехватила мешок поудобнее и устремилась в проход между домов. Поколебавшись, Егор последовал за ней, кривя губы и шевеля желваками. Ферма, значит… Животноводческая. Он вывернул шею, понюхал рубашку и окончательно расстроился.

***

Василиса снимала квартиру на втором этаже бетонной панельки.

В прихожей девушка стянула кроссовки, а затем и безразмерный свитер, оставшись в одной белой футболке без рукавов. На груди, довольно округлой для субтильного телосложения, болтался кулон в виде наконечника стрелы. Егор, до сих пор обиженный, молча разулся и проследовал в комнату, бросив мешки на ковёр. Верхний перевернулся, из раскрытой горловины хлынул шелестящий бумажный поток.

Одинцов огляделся. Чистенько, симпатично. У стены стояла односпальная кровать, застеленная клетчатым пледом, над ней висели забитые книгами полки. Егор вытащил том наугад — «Теория и практика ювелирного дела». Задвинул назад. Уюта комнате придавало мягкое кресло и напольная лампа с торшером, накрытым платком с пёстрой вышивкой из птиц и цветов. Место у окна занимал рабочий стол, заставленный коробочками, баночками, шкатулками с бисером и пуговицами, жгутами тесьмы и связками сушёных растений, испускавших аромат жаркого полдня в лесу. К краю столешницы были прикручены тиски, рядом крепились вальцы для прокатывания проволоки.

— Чай будешь? — с кухни донёсся звонкий голос, заглушаемый пущенной из крана водой.

— Из самовара? — заинтересовался Егор.

— Ага, с кулебякой и баранками. Я живу в том же веке, что и ты. Чай в пакетиках.

Участковый снова насупился.

— Так будешь или нет?

— Нет! — Ответ прозвучал излишне резко.

— Как знаешь.

Егор присел на корточки и перевернул первый мешок. Во все стороны разлетелись страницы из альбомов, тетрадей и блокнотов разного формата. Девочка любила рисовать… Он постарался отогнать лишние для расследования мысли. Это просто улики. Их надо изучить. Из-за сырости в квартире Водяного многие рисунки слиплись между собой, а почеркушки фломастером растеклись и превратились в малопонятные абстракции. Одинцов принялся сортировать кучу, откладывая просмотренные картинки в отдельную стопку. Больше всего девочка любила изображать семью (бабушка в очках и с гулькой на голове, мама с волосами до пят, папа в галстуке), принцесс в платьях куполом и смешных улыбающихся животных.

Подошла Василиса, удивилась:

— Ты чего на полу? Садись в кресло.

— Обивка фермой провоняет, — процедил участковый, подставляя свету очередной листок.

Девушка замешкалась, а потом неуверенно уточнила:

— Ты что, обиделся?

И, не дожидаясь объяснений, сделала вот что: опустилась на колени рядом с Егором, уткнулась носом в отворот рубашки и втянула воздух.

— Фермой, конечно, пахнет. Но за ней я чувствую запах туалетной воды и тренированного мужского тела. Мир?

Так же быстро вскочила на ноги и пересела на кровать.

Егор растерянно заморгал и не сразу сообразил, что сказать.

— А-а-а… Да на полу просто удобней…

— Тогда ладно.

Василиса потянулась к полкам над головой, провела пальцем по корешкам и выдернула толстую книжку в серо-коричневой обложке.

— У меня есть несколько монографий Майи Георгиевны и учебники по фольклору. Раз ты занят, поищу информацию о детских кошмарах.

Каждый углубился в свою работу. Поползли часы, наполненные шелестом и шуршанием бумажных страниц. Рисунки, рисунки, рисунки… Егор отсидел себе зад, попробовал стоять на коленях, но быстро устал. Колючий ворс натирал кожу через штаны, пока он не догадался подложить снятую с кресла подушку. Солнечные лучи за окном окрасились в золотисто-розовый, затем потускнели до жидко-голубого. Зажёгся торшер. Свет от лампочки, проходя через платок-абажур, ложился цветными пятнами на обои. Под рукой незаметно возникла тарелка с бутербродами с толсто нарезанной ветчиной, бессознательно опустошённая участковым.

Перелопатив два мешка, Егор позволил себе отвлечься и продемонстрировать хозяйке квартиры любопытную картинку. На ней глазастый треугольник с копьеобразной косой держался за руки с квадратным существом не менее устрашающего вида. Перекошенные буквы над парочкой складывались в подпись: «Васелиса при мудрая и её жиних».

— Ты глянь на портретное сходство!

В ответ донеслось тихое фырканье.

— Что за жених?

— Наверное, Иван-дурак, — вздохнула девушка. Кинула книгу на плед, положила руки на поясницу и глубоко прогнула затёкшую спину. Футболка натянулась, обрисовав соблазнительную грудь. Егор отвернулся, напоминая себе, что видит лишь обманку, человеческую ипостась древнего и непонятного существа. Чтобы скрыть смущение, спросил:

— Как дела с кошмарами? Нашла что-нибудь?

— С кошмарами всё хорошо. Я бы сказала, обильно. Ты когда-нибудь слышал про заложных покойников?

— Нет. Это кто?

Егор подтянул к себе последний, третий по счёту мешок. В глазах уже рябило от цветов, облаков, фей и котят. Сказочные персонажи попадались намного реже, по большей части царевны-королевны, никак не связанные ни с Ксюшей, ни с её комнатой. Ничего пугающего и странного разглядеть в них не удалось.

— Нечистая сила, мертвецы, не нашедшие успокоения. Любят пугать людей и скот. Или вот другая версия: восточные славяне поддерживали культ предков. Считалось, что родственники не уходят навсегда, а остаются частью семьи, просто невидимой. Духам-дедам оказывали уважение, подносили дары, справляли поминки. Если духа обращение устраивало, он семье помогал. А если нет, то мог устроить беспорядок или кого-нибудь покалечить. Мстили духи именно по ночам, в том доме, где встретили смерть.

— Раз Ксюша жила с бабушкой, в анамнезе имелся и дедушка, — подхватил Егор, листая угодившую в общий набор раскраску. — Надо проверить, что с ним случилось.

— Не спеши, это не конец списка. Следующий пункт — упыри. По некоторым поверьям, они способны летать, оборачиваться животными и просачиваться в дома сквозь щели. Далее, домовые…

— Домовые-то здесь при чём? Они же добрые. — Просмотрев раскраску до конца и не найдя никаких зацепок, Одинцов швырнул её в груду изученного материала. Взял толстую тетрадь в клетку, обложка которой была щедро обклеена сердечками из фольги.

— Это сейчас они добрые. Раньше домовых считали мелкими демонами. Они похищали некрещённых детей, насиловали вдов, душили людей во сне, усаживаясь на грудь. Кикиморы тоже подходят, они способны становиться невидимыми. Попадают в человеческое жильё вместе с каким-нибудь предметом, изгнать их почти невозможно. Игоши — уродливые дети кикиморы. Есть ещё злыдни, цыцохи, ночницы, завистливый дух Жердяй, Мара, Бабай, Страшило, Бука, Баечник. У нас в области даже Бугимен живёт. Приехал с группой американских студентов, изучавших архитектуру Сибири.

— Как-то не верится, что у вас с таким контингентом до вчерашнего дня было тихо.

Последнюю тетрадь Егор пролистывал с особым вниманием. Оставленные в ней рисунки выглядели многообещающе. Яркие цвета исчезли, на смену оранжевым и голубым карандашам пришли серые и коричневые. Вот и спальня — взгромоздились друг на друга подушки, похожие на стопку вареников. Растопырила ножки кровать, пространство под ней Ксюша густо зачирикала, даже бумагу порвала.

— Да, многие из нас созданы как злые духи. Но мы разумны. И умеем обуздывать свои наклонности. — В голосе Василисы просквозил холодок. — Ты не имеешь права считать всех домовых убийцами на том основании, что кто-то из них в семнадцатом веке кого-то придушил. Точно также как я не имею права мести всех людей под одну гребёнку, хотя среди вас жили Джек Потрошитель, Чикатило и Гитлер.

Егор хмыкнул, признавая аргумент. На следующей странице снова изображалась спальня. Рядом с кроватью, где притаилась плотно заштрихованная тьма, стояла девочка. Из глаз её били фонтаны крупных, нарисованных отдельными каплями слёз.

— Надо съездить в архив. Посмотреть, с кем из нечисти связывают мяту. Я такого не припоминаю.

— Не мята, а мета…

Последняя картинка была нарисована в два цвета, красным и чёрным карандашами. Вся та же схематичная спальня и раскоряченная кровать. Из темноты под ней таращились две злобных щели с узкими полосками зрачков. К низу темнота сужалась и клинообразным отростком выдавалась вперёд. Лапа? Или борода? Но самое главное, над кроватью плясали кривые буквы, выведенные неумелой рукой: «Метасказка». Одинцов мысленно повторил нелепое слово, пытаясь вызвать хоть какие-то ассоциации. Тщетно.

Василиса слезла с кровати и подошла к участковому. Посмотрела на рисунок, склонившись над плечом. Так близко, что Егор ощутил запах её волос, напомнивший об уставшем от летнего зноя поле. Похожий аромат витал в дачном доме его бабушки, любительницы добавлять в чай разные травы вроде ромашки и чабреца.

— Это наверняка он.

— Узнаешь кого-нибудь из фольков? С длинной тёмной бородой?

Девушка подняла глаза к потолку, припоминая имена.

— Бородатых полно. Черномор, Банник, Блуд, Чернобог, Дед Пихто, Кудеяр, Финист, Полевик, Лесовик. Богатыри тоже все бородатые, кроме Алеши Поповича… — как бы оправдываясь, смущённо добавила — В славянском фольклоре бритых мужчин и нет почти…

М-да, вот тебе и особая примета. Одинцов выдрал листок, сложил его в приготовленный файлик и убрал в карман.

— А про метасказку что-нибудь слышала?

Василиса покачала головой. Села на ковёр, собирая ненужные рисунки и расталкивая их обратно по мешкам. Егор взялся ей помогать.

— Надо в интернете поискать.

— Бесполезно. В Московской общине есть специальная служба, которая подчищает информацию в сети. В интернете ты не найдёшь ничего про настоящее волшебство. Зато я знаю, у кого можно спросить. Администрация сегодня работает допоздна, успеем.