Агент поневоле

Андрей Ворфоломеев, 2019

История Второй мировой войны отнюдь не исчерпывается боями на советско-германском фронте, хотя, бесспорно, СССР внес решающий вклад в победу войск антигитлеровской коалиции. В этом сполна смог убедиться агент советской разведки Александр Ли – китаец по национальности, сражавшийся по заданию нашего командования с общим врагом не только на полях Европы, но и в джунглях Юго-Восточной Азии. В конечном итоге он осознает, что, невзирая на все препоны, неукротимый дух действительно побеждает…

Глава 2

25 декабря, в четыре часа дня, в порту Тамани началась погрузка 827-го горнострелкового полка на суда Керченской военно-морской базы — восемь торпедных катеров, два сторожевика и двадцать рыболовецких сейнеров. Совершенно некстати полил холодный проливной дождь. Осторожно шагая по скользким деревянным сходням, Саша Ли старался не думать о том, что ждёт его впереди. Отвратительная погода окончательно испортила настроение напряжённым до предела солдатам. Дождевые капли с шумом барабанили по каскам, тонкими струйками стекая на плечи стёганых ватников, выданных взамен привычных долгополых шинелей.

— Этак мы совсем промокнем! — сказал Саше Виктор Леонов — широкоплечий крепыш, с простым и открытым лицом. — А если ещё и мороз ударит?

— Не горюй, — усмехнулся Ли. — На берегу, пожалуй, жарко будет!

— Наверное, — кивнул Леонов, переводя разговор на другую, по-видимому, горячо интересовавшую его тему. — Слушай, Сань, а ты боишься?

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Я отчего-то верю, что нас не убьют.

— Тьфу на вас, окаянные! О чём разговор затеяли! — в сердцах выругался устроившийся по соседству солдат, в котором Саша, с радостным недоумением, сразу узнал Брагина.

— Товарищ старшина! А вы какими судьбами здесь? Ведь в первый эшелон, пожилых, говорили, не брать.

— Должен же кто-то за вами, мокрохлюстами, приглядывать! Для меня, может, товарищ капитан лично исключение сделал. «Дозволяю, потому как ты, мол, Брагин, сурьёзный и ответственный боец»! И машинку, вон, какую выдал. Не чета вашим «трёхлинейкам»!

И старшина с гордостью продемонстрировал Саше и Виктору висевший на груди новенький ППД.

— Ну, отец, — заговорщицки ухмыльнулся Леонов. — С такой артиллерией ты просто обязан сам Керчь взять!

— Вы у меня зубы не скальте! — шутливо погрозил пальцем Брагин. — А лучше и впрямь под боком держитесь. Авось не пропадёте. Я, чай, с четырнадцатого года в окопах вшей колочу!

Наконец погрузка была окончена. Разместившиеся на крохотных судёнышках солдаты терпеливо ждали наступления темноты. Разносившиеся то тут, то там разговоры постепенно затихли, словно притушенные льющимися с небес потоками воды. Ближе к вечеру, по распоряжению политрука Бурцева — комиссара первого отряда, разнесли сухой паёк — хлеб и банки консервов. К еде практически никто не притронулся, а вот прилагавшиеся к ней фляги со спиртом вызвали среди иззябших десантников радостное оживление. Любая возможность согреться шла сейчас в дело.

Тем временем промозглый ветер усилился и, в придачу к проливному дождю начали срываться снежные заряды. Видя серьёзное ухудшение погоды, старший лейтенант Керченской ВМБ Литошенко решил не ждать другие отряды, которые ещё не закончили погрузку, а немедленно выходить в море. В полной темноте флотилия катеров и сейнеров покидала Тамань.

Азовское море встретило их самым настоящим штормом. Ревел ураганный северо-западный ветер, крутые волны заливали палубы. Вдобавок ко всем этим напастям многих пехотинцев стала одолевать морская болезнь. Те, у кого уже не было никаких сил терпеть, рвали прямо себе под ноги. Благо дело, перехлёстывающие через планшир волны смывали всё начисто.

К побережью Керченского полуострова отряд Литошенко добрался ранним утром следующего дня. Поскольку торпедные катера, сбросившие флотский десант у Старого Карантина, попали под жесточайший обстрел немцев, то старший лейтенант приказал идти к резервному пункту высадки — Камыш-Бурунской косе. Первыми, к её пологим берегам устремились четыре сейнера со штурмовой группой капитана Чубарова. Однако вплотную приткнуться к берегу они не смогли.

— За мной, ребята! — выдернув из кобуры угловатый «маузер», закричал командир и, показывая личный пример, первым прыгнул за борт, погрузившись по пояс в кипящую воду. — За Родину!

— Ур-р-ра!!! — взревели солдаты и с винтовками наперевес посыпались с сейнеров.

Немцы пока огня не открывали. Крепко сжимая карабин в обеих руках, Саша Ли выскочил на пляж, в горячке не обращая внимания на промокшие ноги. Под подошвами ботинок с хрустом ломалась ледяная корка, сковавшая прибрежный песок. В ушах частыми толчками гулко стучала кровь. Пробежав несколько десятков метров, Саша упал за дюну, поросшую камышом, и огляделся. Рядом, вздымая тучи песка, бухнулся Леонов. По разгорячённому лицу его стекали струйки пота.

— Ну вот, я же говорил, что жарко будет! — отдышавшись, пошутил Саша.

Витька открыл было рот, но тут же закрыл его, поскольку откуда-то спереди донёсся голос Чубарова:

— Давай, давай! Нужно захватить пристань, пока они не опомнились!

Подстёгнутые этой командой, молодые бойцы вскочили на ноги.

— Подождите, хлопчики! Не бегите так шибко! А то я за вами не поспеваю! — рысью подбежал к ним запыхавшийся Брагин.

— Скорей, батя! — подмигнул Саше Леонов. — А то Керчь без твоей пушки возьмём!

Операция развивалась успешно. Воспользовавшись растерянностью противника, штурмовой отряд сумел быстро занять пристань судоремонтного завода. По сигналу капитана Чубарова — красной ракете — прямо к ней подошли суда с основными силами 827-го горнострелкового полка. Плацдарм на берегу расширялся. Только тут немцы опомнились (а может — подтянули резервы) и открыли шквальный огонь из пушек и миномётов.

С пронзительным, леденящим душу свистом, первые снаряды начали рваться на берегу, взмётывая к небу фонтаны перемешанного с чёрным дымом песка. Как Саша ни ждал этого момента, он невольно замер на месте, завороженно глядя на страшную симфонию смерти.

— Чего рот раззявил? Пригнись! — сердито стукнул Ли кулаком по каске Брагин.

Очнувшись от наваждения, Саша кубарем скатился в заблаговременно отрытый окопчик.

— Перезаряди, — посоветовал старшина. — Сейчас они попрут.

Усиление активности немцев не ускользнуло от нашего командования. Следуя указаниям своих корректировщиков, с берегов Тамани открыл огонь корпусный артполк. Со стороны моря коротко затакали орудия наших сторожевиков. Тем не менее немецкая пехота пошла в атаку.

Заметив приближающиеся короткими перебежками фигуры в серых шинелях, Саша лихорадочно припал к прицелу.

— Не торопись! — осадил его старшина. — Нехай они поближе подойдут.

Больше он ничего не успел сказать, потому что пулемётная очередь, прошившая бруствер окопчика, заставила обоих инстинктивно припасть к земле.

— Тьфу, сволочи! Все очи запорошили! Давай, Санька, зададим им жару!

Остальные слова старшины потонули в какофонии боя. Испытывая странный мандраж, Саша ловил на мушку перебегавших немцев и механически жал на курок. Рядом, скупыми очередями огрызался автомат старшины. Чуть поодаль нестерпимо грохотал наш ПД. Вокруг продолжали рваться немецкие мины и снаряды, истошно орали раненые, кто-то звал санитара.

Оборону на плацдарме возглавил майор Шариппа. Но не успел он прийти в передовые окопы, как пуля немецкого снайпера сразила отважного майора. Командование принял комиссар Шагинян.

— Соедини меня с комдивом, — приказал он связисту.

— Здравия желаю, товарищ полковник. У аппарата — батальонный комиссар Шагинян. Командир полка убит. Обстановка напряжённая, но, думаю, выстоим. Ждать ли ещё сегодня подкреплений?

— Держись, комиссар! — сквозь треск помех донёсся голос полковника Зубкова. — Без подмоги не останетесь. Основные силы дивизии планируем переправить завтра, а пока к вашему плацдарму направляем третий десантный отряд. Ждите, морячки обещали скоро управиться!

Корабли третьего десантного отряда подошли к Камыш-Буруну под непрерывной бомбёжкой самолётов противника, около часа дня. Ставившие дымовые завесы юркие торпедные катера оказались бессильны. От прямого попадания авиабомбы одна из барж затонула, а орущие люди оказались в ледяной воде. Те из них, у кого ещё были силы, поплыли к берегу. Всего, с третьим отрядом, на плацдарм прибыли немногим более пятисот десантников. Но и они сумели внести свою лепту в оборону.

К концу дня Шагинян подвёл предварительные итоги. С учётом трёх волн десанта под его командованием оказались две тысячи сто семьдесят пять человек. Практически все они были из 827-го полка.

На следующее утро шторм настолько усилился, что ни о какой отправке подкреплений не могло быть и речи. Однако и немцы, несмотря на постоянные атаки, сбросить десант в море не могли. Основная их группировка находилась у Севастополя, а на Керченском полуострове помимо плацдарма у Камыш-Буруна советские войска высадились ещё и у мысов Зюк, Тархан и Хрони.

Для Саши Ли весь день 27 декабря спрессовался в сплошной звеняще-лязгающе-грохочущий клубок. Он бежал, стрелял, бросал гранаты, пел, матерился. Столкнувшись в одном окопе с Леоновым, они поначалу не узнали друг друга и от неожиданности рассмеялись. Оба чумазые, закопчённые, полуоглохшие. У Витьки на скуле багровела запёкшаяся царапина — след от осколка. Саша был пока цел и невредим. Лишь однажды вражеская пуля вырвала клок ватника у него на плече да близким разрывом бомбы откинуло в сторону.

Другим везло не так сильно. Хуже всего приходилось тяжелораненым. Их попросту некуда было эвакуировать. Легкораненые после перевязки сами становились в строй. Люди прекрасно понимали, что если некому будет держать оружие, то их попросту сметут.

Помимо вражеского огня десантники страдали от холода и невозможности обсушиться. На простреливаемом насквозь плацдарме негде было развести огонь, не привлекая внимания противника. Другим врагом, хотя и не таким серьёзным, был песок. Казалось, он проникал повсюду — сыпался в голенища, попадал за шиворот, хрустел на зубах. Но солдаты держались.

Помогала им в этом и погода. Бушевавший весь день шторм, к вечеру утих. Сразу же в портах Тамани закипела лихорадочная работа по подготовке очередных подкреплений. К утру 28 декабря корабли Керченской военно-морской базы сумели доставить к Камыш-Буруну основные силы 302-й горнострелковой дивизии. Теперь власть на плацдарме крепко взял в свои руки полковник Зубков — громогласный, розовощёкий здоровяк.

— Молодец, комиссар! — пророкотал он, крепко обнимая измученного Шагиняна. — Хвалю! Завтра же пошлю на тебя представление в штаб армии. Да и люди твои — герои. Приготовь списки отличившихся. Спасибо за удержанный плацдарм! Ну а мы, пожалуй, попробуем наступать!

Основания для подобного оптимизма у полковника были. Число бойцов, сконцентрировавшихся под его командованием, уже превысило одиннадцать тысяч человек. И это, не считая тяжёлого вооружения! Ощутимая сила. Кроме того, в течение дня Зубков получил совершенно неожиданное подспорье.

В ночь с 28 на 29 декабря к пристани Камыш-Буруна подошли корабли Черноморского флота и начали высадку солдат 105-го отдельного горнострелкового полка. По первоначальному плану операции они должны были действовать на самостоятельном плацдарме в районе горы Опук. Однако из-за ухудшения погоды и несогласованности действий командования десантироваться там не удалось. В конце концов, многострадальный отряд был перенаправлен на плацдарм 302-й горнострелковой дивизии. Полковник Зубков сразу подчинил вновьприбывшие части себе.

— Так мы же из другой армии! — вяло оправдывались командиры десантников.

— Что?! — крутнулся на каблуках полковник. — Это у горы Опук вы были бы из сорок четвёртой армии, а здесь — из нашей, пятьдесят первой!

На следующий день, дивизия начала наступление в направлении деревни Султановки. Сопротивление немцев значительно ослабло, а потом и вовсе прекратилось. По всему фронту противник откатывался с полуострова. Вовремя установив это, Михаил Константинович Зубков организовал энергичное преследование и 30 декабря 302-я горнострелковая вступила в освобождённую Керчь.

На первых порах Саша Ли даже не осознал значительности момента. Вместе с Витькой Леоновым и старшиной Брагиным они устало брели, в походной колонне по разбитому снегу, когда впереди показались зияющие чёрными бельмами окон полуразрушенные городские дома. На улицу высыпала радостно гомонящая толпа местных жителей, а на одном из зданий горделиво полоскался ярко-алый стяг.

— Санька! — протерев глаза, во весь голос заорал Леонов. — Керчь наша!!! Ура!

Сильным толчком он сшиб Ли в придорожный сугроб и сел на него сверху. Извернувшись, тот ловко перебросил Леонова через голову, и оба принялись, в обнимку, кататься по земле, восторженно крича и обсыпая друг друга пригоршнями снега. Взглянув на молодёжь, Брагин улыбнулся и украдкой смахнул набежавшую слезу. То тут, то там солдаты палили из всех стволов в воздух.

Наступление продолжалось.