Рота Его Величества

Анатолий Дроздов, 2020

Получив в наследство от дальнего родственника ветхий дом, Илья Князев, бывший боец спецназа, собирался вести тихую, незаметную жизнь. Его девушку убила наркоманка – дочь местного олигарха. Суд, как водится, дал убийце два года условно. Илье не осталось ничего другого, как тосковать по своей Светке. Он и не догадывался, что лекарство от тоски находится в запечатанном конверте. И что совсем рядом – проход в другой мир! Князев очертя голову бросился в новую жизнь, где ему на полную катушку пришлось применить все свои специальные навыки, знания и боевой опыт. Схватки, перестрелки, кипение политических страстей, новая любовь – тихой и незаметной такую жизнь назвать никак нельзя. И в центре этого круговорота событий он – Илья Князев, у которого свои понятия о долге, чести и верности. Он служил России здесь, готов служить и там… Остается только один вопрос: какой именно России? Ведь в новом мире их две!

7

— Он чистокровный ари! — сказала Александра.

— Вы уверены? — спросил Зубов.

— Вне всякого сомнения!

Зубов кашлянул:

— Вы определили это столь необычным способом?

— Именно.

Зубов смотрел вопросительно.

— Я говорила: вы не читали материалов института! — сказала Александра, раздражаясь. — Иначе б знали о недавнем открытии доктора Сретенского!

— В чем оно заключается?

Александра вздохнула:

— Надеюсь, вы слышали о рецессивных и доминантных признаках наследования?

Зубов неуверенно кивнул.

— Напомню. Доминантный признак преобладает по сравнению с рецессивным. Если у одного из родителей голубые глаза, а второго — карие, то вероятность появления у совместных детей карих глаз четыре к одному, поскольку темный цвет глаз — доминантный. Смуглый цвет кожи — доминантный признак, светлый — рецессивный, курчавые волосы — доминантный, прямые — рецессивный. И так далее. Заслуга профессора Сретенского в том, что он открыл агрессивно-доминантный признак, который проявляется всегда и у всех потомков смешанных браков. У мужчин это сдвоенная уздечка.

— Что? — в голос спросили Зубов с Ливенцовым.

— Вертикальная складка крайней плоти, соединяющая член с головкой. У выходцев из Старого Света она одинарная, у аборигенов — сдвоенная. У всех потомков мужского рода, родившихся от смешанных браков, она сдвоенная. Всегда! Представляете значимость этого открытия?!

— Гм… — сказал Зубов.

— Профессор подтвердил его экспериментально, проведя осмотр тысяч мужчин. Веев, очхи, ари…

— И что ари? — спросил Ливенцов. — Не возражали?

— Есть место, где они молчат! — сказала Александра.

— Как оно называется?

— Морг!

Ливенцов поднял брови.

— Да! — подтвердила Александра. — Мы работали в моргах. Никто не позволил бы нам осматривать живых ари. Тем более что вскрылся ряд щекотливых обстоятельств. У ряда представителей громких фамилий при осмотре был выявлен доминантный признак, а ведь они считались чистой крови! Профессор Сретенский провел исследования в архивах, пришлось даже ездить в экспедиции, но во всех случаях подтвердилось: в роду этих людей были смешанные браки.

— Скажите, Александра Андреевна, — сказал Ливенцов. — Вам нравится ваша служба?

— Я делаю то, что полезно Отечеству! — обиделась Александра. — Доминантный признак у Князева означал бы, что он из Союза. К счастью, это не так.

— Не факт! — сказал Зубов.

— Почему? — удивилась Александра.

— Союз мог найти чистокровного ари.

— Исключено! Среди пришедших к очхи не было женщин.

— Были! — возразил Зубов. — Медицинский батальон. Врачи, медсестры… Они вышли замуж, родили детей. Так что вероятность, пусть и незначительная, есть. Не надо недооценивать врага.

— Уймись, Яков! — сказал Ливенцов.

— Я всего лишь делаю свою работу.

— Наделали! — вздохнул Ливенцов. — Князев не шпион, это очевидно. Вспомни инцидент с сестрой Рика! Шпион не допустил бы подобной глупости: очхи знают, для чего парням стригут ногти. Князев — чужак, это видно по всему. Он шел сюда с добрыми намерениями, как утверждает Тертышкин, даже уши заткнул. Как его встретили? Едва не убили! Ладно, то были очхи. Но мы! Сначала попытались его силой женить, а после избили. Доставили в штаб под конвоем, мучили вопросами, а потом ощупали, как жеребца на конном рынке. Он ведь офицер! Что мы натворили!

— У меня есть деньги из секретного фонда, — сказал Зубов. — Компенсируем!

— Яков! — Ливенцов покачал головой. — Я тебя прошу! Ты его оскорбишь.

— Да что ты, в самом деле! — возмутился Зубов. — От денег не отказываются! Так, Александра Андреевна?

— Гордей Иванович прав! — возразила Добужинская.

«Что ж ты хватала его за член?! — подумал Зубов. — Теперь вот расхлебывай!»

— Если нужно для дела, — продолжила Александра, — я извинюсь.

— Нет! — сказал Ливенцов. — Случилось у меня в штабе, мне и отвечать.

* * *

Я складывал вещи, когда в дверь постучали. Это была Глафира.

— Давно приехал? — спросила она. — Не видела, как шел.

— Снова уезжаю! — сообщил я. — Дела ждут.

— А это что? — Она ткнула в синяк.

— Задрался с одним.

— Гляди! — покачала она головой. — Еще стрельнут из этой, как ее, трам…

— Травматики?

— Во! — подтвердила она. — Убить могут! Я по телевизору слышала.

— Буду осторожен! — пообещал я.

— Тебя тут спрашивали, — сообщила Глафира. — Представительный такой.

— Лет пятидесяти, лицо не запоминается?

— Точно! — подтвердила соседка. — Телефон оставил, просил, как появишься, связаться. — Вот! — Она протянула листок.

Я взял листок, скомкал и бросил в угол.

— Ты это чего? — удивилась Глафира.

— Знаете, кто он? — спросил я заговорщицким шепотом.

— Ну? — насторожилась она.

— Бандит! Хотят купить дом и сделать подпольное казино.

— Ишь ты! — ахнула она.

— Представляете, что здесь будет? Пьянки, драки, девки голые…

— Не продавай! — отрезала Глафира. — Ни за что!

— Не буду! — успокоил я. — Если вновь объявится, скажите: уехал — и надолго. Станут, не дай бог, в доме шарить, вызывайте полицию!

— Само собой, — кивнула соседка. — Ах ты, боже мой! Это ж надо додуматься! Но почему именно здесь?

— Место тихое…

Я вышел ее проводить. Мне хотелось убедиться, что соседка не увидит, как я шмыгну в подвал. Глафира взялась за щеколду калитки, когда под ногами послышался писк. Мы, не сговариваясь, глянули вниз. Это был котенок, совсем еще крохотный, с серой шерсткой, белыми «носочками» на передних лапках и таким же белым пятнышком на мордочке.

— Подбросили! — ахнула Глафира. Она наклонилась и подцепила котенка ладонью. — Так! — заключила, рассмотрев дрожащий комочек. — Я знаю, кто это сделал! Сейчас же отнесу обратно!

— Не надо! — попросил я.

— Оставишь? — удивилась Глафира.

Я кивнул.

— Ты же уезжаешь?

— У меня есть кому о нем заботиться.

— Ага! — Она погрозила мне пальцем. — Зазнобу завел?

Я смущенно потупился.

— Лишь бы не шалава какая-нибудь! — вздохнула Глафира и отдала мне котенка. Тот тихонько пискнул, переместившись мне за пазуху, но почти сразу умолк — пригрелся.

Я сходил в дом за сумкой, запер дверь и, оглядевшись, шмыгнул в подвал. Ливенцов с Зубовым, увидев меня, заулыбались, я догадался почему. Мы вышли из расщелины, мне подвели коня. Казак хотел забрать сумку, но я не отдал. Нацепил ее как рюкзак ручками за плечи и полез в седло. Обратная дорога не затянулась. К расщелине от штаба вела короткая дорога, о которой я раньше не знал, потому и поперся через долину. Сотня казаков, рассыпавшись по сторонам, охраняла процессию. Я ехал рядом с Ливенцовым, Зубов и Добужинская рысили впереди. Александра Андреевна держалась в седле прямо, время от времени она оглядывалась и смотрела почему-то на мой живот. Я догадался, что котенок, угревшийся за пазухой, выпирает из-под футболки. Объяснять я ничего не стал — перебьется! Замыкал процессию Рик с помповиком на изготовку. Он держался отчужденно, а я не приставал — утрясется.

Встречать нас высыпало полстаницы. Никто не знал, куда отправляется сотня, в том числе сами казаки. Их подняли по тревоге, а в пограничной станице это дурной признак. Сотня вернулась в полном составе, а зачем ходила, знать не полагалось. Казаков не пустили к расщелине, даже Рика. Проход видели трое: подполковник, есаул и Добужинская. Последнюю я бы тоже не пустил, но на этой земле решали другие. Ливенцов скомандовал разойтись, бабы и девки кинулись обнимать казаков, я слез на землю и направился к стоявшей неподалеку Уле. Она не спускала с меня глаз.

— Вот! — сказал я, доставая из-за пазухи котенка.

Оказавшись на моей ладошке, подкидыш жалобно пискнул. Глаза Улы стали большими.

— Ой! — прошептала она. — Это кто?

— Котик! Тот самый, каких не бывает. Держи!

Она подставила ладошки. Котенок, сменив хозяина, снова пискнул.

— Он, наверное, голодный? — заволновалась Ула.

— Корми его молоком из блюдечка, — посоветовал я, — только не давай сразу много — обожрется. Он еще совсем маленький. Подрастет, можно будет мясом кормить; он сам определится когда.

Я повернулся и пошел к ожидавшим меня начальникам.

— Зачем вы сделали это?.. — начал Зубов, но, наткнувшись на мой взгляд, умолк.

Добужинская стояла, закусив губу, только Ливенцов улыбался.

— Королевский подарок, Илья Степанович! — заметил он. — Первый кот в Новом Свете!

— Будут еще! — успокоил я. — Сколько нужно?

— Идемте обедать! — предложил он.

…Обед не затянулся. После того как посуду убрали, я взял сумку. Мне хотелось продемонстрировать ноутбук. Само собой, он оказался на дне, и я стал выкладывать вещи на стул. Оглянувшись, увидел, как Ливенцов держит в руках орден — впопыхах я бросил его сверху.

— Ваш? — спросил есаул.

— Мой! — подтвердил я, забирая награду.

— Как называется?

— Орден Мужества.

— За что удостоены?

— Она видела! — указал я на Добужинскую.

— Подствольник?

— Он самый.

— Кровью своею запечатлели подвиг свой?

— У нас пишут «за мужество и самоотверженные действия», — сказал я, доставая ноутбук. — Смотреть будем?

Демонстрация не затянулась. К моему удивлению, ноут их не впечатлил. Зубов задал несколько профессиональных вопросов, и я понял: Иван Павлович носил в этот мир не только книжки.

— На худой конец, можно фильмы смотреть! — сказал я уязвленно и щелкнул по тачпаду. На экране появились танки; они ползли по полю, стреляя на ходу. Офицеры и Добужинская наклонились к экрану и некоторое время напряженно смотрели. Я нажал «esc».

— У вас только о войне? — спросила Добужинская, разгибаясь.

— Есть и про любовь! Вам про несчастную или счастливую?

— Счастливую! — сказала она. — Пожалуйста!

Я заметил, как Зубов за спиной Добужинской делает мне какие-то знаки. Я посмотрел на Ливенцова, тот кивнул.

— Лучше вам одной! — сказал я с фальшивой заботливостью. — Экран маловат, а мужчинам не интересно.

Она обернулась и посмотрела на Зубова с Ливенцовым. Те потупились.

— Пьянствовать собираетесь! — заключила Добужинская. — Потом станете о женщинах сплетничать, я, конечно же, мешаю. Ну и пусть! — Она презрительно поджала губу. — Илья Степанович, проводите меня!

— Прикажу подать вам вина и сластей! — крикнул есаул вслед.

Мы поднялись в бельэтаж, зашли к Добужинской, я быстро настроил ноутбук, показал ей, как делать паузу, добавлять и уменьшать звук.

— Если что, позовете! — сказал, листая список картин. Про любовь все не попадалось. Я скосил взгляд на Александру. Она смотрела на экран, смешно морща лоб. Ее верхняя губка капризно оттопырилась, обнажив белую полоску зубов. Кого-то она мне напоминала, и я вдруг вспомнил кого. Включив обратную сортировку, я опустил движок в конец списка и открыл фильм «31 июня».

— Про любовь!

Она кивнула и уставилась в экран…

Пока я отсутствовал, стол снова накрыли. Добужинская как в воду смотрела: бутылки и графины всевозможного размера и цвета сменили супницы и общие блюда. Похоже, пили здесь по-немецки — после обеда.

— Вино? Коньяк? — спросил Зубов.

— Водки! — попросил я.

Ливенцов одобрительно кивнул и наполнил стопку.

«Граммов сто, если не больше!» — определил я.

Себе есаул напустил не меньше, а вот Зубову плеснул коньяка.

— За здоровье? — предложил Ливенцов.

Мы молча чокнулись. Спорить по поводу тоста не хотелось. Если со знакомством не получилось, то за здоровье лучше. Похоже, мне оно понадобится.

— Илья Степанович! — сказал Зубов, ставя бокал. — Гордей Иванович принес вам извинения, но разрешите и мне…

— Проехали! — сказал я, цепляя вилкой соленый огурчик. — Ближе к делу!

Подполковник сконфуженно умолк. Хамить, конечно, мне не стоило, но словесами я был сыт. Сначала тебя бьют по физиономии, потом щупают, как коня на ярмарке, а после начинают песни.

— Вы, наверное, желаете знать, куда попали? — спросил Зубов после короткого молчания.

— Вот! — подтвердил я. — Но этапы сотворения мира можно пропустить.

Ливенцов засмеялся и налил всем.

— За взаимопонимание?

— Угу! — согласился я. — Только давайте договоримся: без виляний хвостами. Идет?

Мы чокнулись, и я закусил бужениной. Она таяла во рту.

— Значит так! — сказал Ливенцов. — Местность, где мы сейчас приятно беседуем, называется Новый Свет. Соответственно ваша планета — Старый.

— Планета? — спросил я.

— Можно считать так. Звезды в нашем мире другие. Светило похожее, и зовем мы его Солнце, но оно другое. Луны нет. Что это за планета и где она расположена, мы не знаем. Может, это и не планета вовсе, а какой-то иной мир. «В доме Отца моего обителей много», — говорил Господь. На всякий случай мы зовем это место Землей.

— Мудро! — согласился я. — Не нужно привыкать. Как здесь оказались люди? Те, кто с одинарной уздечкой?

— Вы слышали? — подпрыгнул подполковник.

— Говорили громко.

— У вас слух, как у вея! — воскликнул Зубов.

— Вот-вот! — сказал я. — О веях подробнее.

— В этом мире испокон века проживали два народа: веи и очхи, — сказал Ливенцов. — Жили немирно. Веи обосновались на равнине и занимались земледелием. Страна очхи гористая, пахотных земель мало, там жили кочевники-скотоводы.

— Они нападали на веев?

— Как вы догадались?

— Кочевники всегда нападают. Когда пришли люди?

— В первый раз — в марте 1920 года. Гражданская война, самый трагический момент. Отступавшая под напором большевиков Добровольческая армия откатилась к Новороссийску. Судов для эвакуации в Крым не хватало, за место на них шли схватки. Стало ясно, что погибнут тысячи, многие тысячи людей, в том числе гражданские лица, женщины, дети. В этот момент к командиру дивизии барону Врангелю пришел человек…

— Врангелю? — спросил я. — Тому самому?

— Нет. Род Врангелей в России был очень обширен. Незнакомец предложил барону спасти его подчиненных и прочих лиц от наступающих большевистских орд, проведя их в безопасное место.

— Как звали этого человека?

— Он остался неизвестным.

— У нас он значится Нечаянным Спасителем, — уточнил Зубов. — Там, где случился Первый Проход, ему поставлен памятник. Это южнее.

— Неизвестно, что сказал Спаситель Врангелю, но барон принял предложение, — продолжил Ливенцов. — Выбор у него был не богатый: погибнуть или попробовать рискнуть. Проход был открыт двое суток. Он был больше вашего — повозки проходили по три в ряд. Вышли очень многие.

— Тридцать семь тысяч двести восемьдесят один человек, — уточнил Зубов.

— Уходил Врангель организованно: с оружием, припасами — этого добра валялось повсеместно, даже с артиллерией. Когда последний отступающий пересек черту, проход закрылся и более не открывался.

— Почему?

— Никто не знает, но предположить не трудно. Проходчик остался в России, а что там началось после, вы знаете. Скорее всего проходчик погиб. В первое время переселенцы ждали его и только спустя годы осознали: возврата нет.

— Как встретили людей?

— У веев существовала легенда о Детях Неба, которые спасут их от смерти, — практически у каждого народа есть подобное поверье. Видимо, люди здесь бывали и раньше — только очень давно. Они оставили о себе хорошие воспоминания. Веи ко времени Прохода изнемогали под натиском очхи. Пришельцы не обманули их ожиданий. Первым делом Врангель разобрался с захватчиками. Здесь был период Средневековья — об огнестрельном оружии даже не слышали. А тут ружья, пулеметы, пушки! Кочевникам не только дали отпор, но совершили карательный набег — они надолго забыли дорогу на юг. Остальное представить нетрудно. Пришельцы принесли с собой не только оружие. Среди беженцев было много офицеров — образованнейших людей того времени. Плюс гражданская интеллигенция: инженеры, ученые, врачи… У веев государства не существовало — только племена, которые враждовали между собой. Государство появилось, и Врангель стал его первым главой.

— Царем?

— Врангель корону не принял, хотя ему настойчиво предлагали. Короновали его сына Алексея.

— Веи не возражали?

— Илья Степанович, о чем вы! — встрял Зубов. — Вы не представляете, как изменилась после Прохода эта страна! В короткий срок она шагнула в двадцатый век. Появились школы, больницы, университеты, наука, современные города, дороги… До прихода русских веи вымирали, их было менее миллиона.

— А сейчас?

— Свыше двадцати по последней переписи.

— А очхи?

— Их статистика засекречена, но, по нашим данным, их не меньше. Поначалу все было хорошо. На пришельцев просто молились, их боготворили, для вейки выйти замуж за Сына Неба считалось редким счастьем.

— Я заметил.

— Ваш случай несколько иной, — сказал Ливенцов, — но в целом Яков прав. Среди пришельцев мужчины преобладали — выходили-то главным образом военные, потому смешанные браки случились немедленно. Веек спешно крестили и венчались. Невест хватало. По странной особенности веев девочек у них рождается больше, а мужчин не хватало и по другим причинам — гибли в стычках с очхи. Это обстоятельство сформировало особое отношение веек к семье. Нигде в мире вы не найдете столь преданных, любящих и ласковых жен. Пришельцы это быстро раскусили.

— Еще бы! — сказал я.

— Доходило до того, что они бросали своих жен и уходили к вейкам.

— Их можно понять.

— Со временем это создало проблему, — вздохнул Зубов. — Вы слышали блестящий спич Александры Андреевны о доминантных и рецессивных признаках? Так вот, внешний облик веев — доминантный признак.

— Кому-то не понравились острые уши?

— Если бы только это! Веи умны и трудолюбивы. Они хотели походить на Сыновей Неба, потому упорно учились и много работали. Спустя поколение это дало плоды. Устройство Новой России было скопировано с Российской империи, а там, как известно, выходец из низов благодаря уму и прилежанию мог достичь вершин. Высокие должности в государстве все больше занимали веи. Тогда ари объединились и написали государю.

— Ари?

— Потомки переселенцев стали звать себя аристократами, сокращенно — ари. Сначала это было разговорное слово, потом вошло в документы. Государь издал Указ о чистоте крови. Потомки ари получили невиданные права — только они могли занимать высшие посты. Каждому полагалась немалая субсидия от государства: ари могли не работать. Барон Врангель не подписал бы такой указ. Он был человеком умным и понимал: общество, теряющее динамику, коснеет и вырождается. Сын оказался достоин отца. А вот внук…

Конец ознакомительного фрагмента.