Сказки с базаров

Амина Шах

Предлагаемый вниманию читателя сборник «Сказки с базаров» уникален тем, что входящие в него сказочные сюжеты сохраняют энергию изустно-доверительного рассказа: ни одна из сказок не приводится по письменным источникам. Амина Шах, известнейшая современная собирательница фольклора фиксирует в виде печатного слова народное предание, устоявшееся до степени сжатости математической формулы, с заложенной в ней способностью к развертыванию.

Сказки из Персии

Царевна Фероза и конь-королевич

Когда-то давным-давно жила в царстве Ирана прекрасная царевна, звавшаяся Фероза, что значит «бирюза». Она обитала в громадном замке, стоявшем на высокой горе, и ей очень одиноко жилось. Сколько сама себя помнила, она так и жила в замке, и играла на мраморных полах женской половины, где царствовала ее мать, шахбану. Ее отец, шахиншах, или Царь Царей, находился в дальнем отъезде, проведывая крайние пределы своих владений, и она по нему скучала. Ее мать была столь вельможная госпожа, что не имела времени поиграть с дочкой. Она любила лишь принимать визиты от королев других стран да выбирать новые украшения, да обсуждать новые наряды.

Зато отец Ферозы всегда с ней играл и обучил ее шахматам. Но когда шахиншаху случалось бывать в отъезде, то не оказывалось никого, с кем бы царевна могла поиграть в шахматы, поскольку все царедворцы всегда и неизменно проигрывали ей каждую партию из почтения перед ней.

И вот, однажды, царевна переоделась в мальчишеское платье и в стеганый кафтан и, взяв любимого своего коня Салема, отправилась на поиски отца.

Она ехала всё дальше и дальше, пока не достигла берега могучих вод белой реки. Течение было столь сильным, что она испугалась, но лихой Салем, один из боевых скакунов ее отца, отчаянно ринулся в воду и вынес ее на другую сторону. На том берегу стоял уродливый маломерок-дэв, тварь из числа чудовищ. С зубищами, острыми, что у крокодила, и в шерсти, густой и черной, что медвежья шкура.

«О человек, — заговорил дэв, — сделай мне одолжение, и у тебя будет всё, чего ты ни пожелаешь».

«Чего же ты хочешь?» — смело спросила царевна Фероза, так как она не хотела показать дэву, что испугалась. Спешившись с коня, она храбро стояла перед жуткой тварью.

«Передай весть моему брату, он живет вон в том замке, — повелел дэв, указывая на многобашенный замок, возвышающийся вдали на вершине холма, — и ради меня он пожалует тебя всем, чего ты ни спросишь».

«Хорошо, — отвечала царевна, изъявляя согласие. — Что это за весть?»

«Когда попадешь в крепость, скажи моему брату, что я превратил шахиншаха в речной камень-окатыш, и вот он у меня тут, в кошеле, и я сам стану вместо него царем надо всем Ираном. Будь любезен, проси его ко мне препожаловать в день, когда я взойду на престол, что будет праздноваться в стольном городе Исфахане через шесть дней. Тогда этот превосходный из братьев исполнит твое желание. Садись теперь на коня, и — в дорогу».

Остолбеневшая Фероза молча села в седло и поехала в горную крепость второго дэва. Как ей спасти своего отца, который теперь лежал в кошеле у первого дэва, превращенный в камень-окатыш? Она старалась что-то придумать, но ничего не приходило на ум. Быстрый как ветер, мчался вперед ее лихой конь, и вскоре они стояли под воротами крепости, большой и могучей.

«Отворяй, о дэв, — вскричала царевна, хотя сердце выпрыгивало у нее из груди, — я несу тебе весть от твоего брата с белой реки».

Ворота немедленно распахнулись, и появился другой дэв, с видом еще уродливее и злее, чем первый.

«Входи, мальчуган! — проревел он. — Отведай моего гостеприимства. Какую весть ты принес мне?»

«Твой брат просит тебя пожаловать в его восшествие на престол в Исфахане через шесть дней, ибо он полонил шахиншаха и умышляет занять его место».

«О, превосходно, — заявил дэв. — Вот, садись на этот диван и погложи мяса на этой кости, вижу, ты голоден. Спрашивай, чем тебя отдарить?»

«Я хочу волшебную саблю, чтобы секла вражьи головы, как удар молнии», — молвила царевна.

Дэв долго хохотал громким хохотом. «Славно сказано, мальчуган, ты получишь ее, — проревел он. — Ты храбрый удалец и заслуживаешь саблю».

Едва лишь он вымолвил эти слова, как царевна ощутила тяжесть в правой руке и увидела, что держит саблю с благородным дамасским клинком. Вложив ее в ножны, царевна вскочила в седло.

«Стало быть, на коронации встретимся!» — хохотал дэв, когда Фероза поскакала прочь.

Скакала она, скакала, и наконец достигла берега белой реки. Вот и первый дэв, рассевшийся на воловьей шкуре. Царевна возвышалась над ним, сидя в седле на Салеме.

«Молодец, мальчуган, — прорычал дэв. — Ты получил награду?»

«О да», — отвечала царевна, обнажая саблю. А когда дэв шаг шагнул, чтобы взглянуть поближе, быстро, как удар молнии, она снесла ему голову. Соскочив с седла, она обшарила у него карманы, нашла кошель с камнем-окатышем, что был ее несчастным отцом, и уплыла с ним обратно за реку.

К тому часу наступила ночь, и Фероза схоронилась в пещере, укрывшись своим стеганым кафтаном, Салем же встал при входе, неся дозор при своей госпоже.

Проспав до полуночи, она очнулась и увидела диковинный свет в конце пещере. Некий голос звал: «Проснись, о царевна, проснись и внемли мне, твоей пэри-хранительнице».

Царевна вскочила на ноги и увидела прекрасную пэри, одетую сверкающим золотом в красном средоточье огня. «Дай мне камень-окатыш, о царевна, — молвила пэри. — Я помогу тебе вернуть твоему благородному отцу его человеческий облик».

Царевна вот-вот и отдала бы камень, когда Салем, с диким ржанием, ткулся мордой ей в руку, и речной окатыш скатился на землю. «Нет, нет, о царевна, — прорек громким голосом конь, — тут нет никакой пэри — а только дэв женского полу, она хочет добраться до шахиншаха».

Меж тем как конь прорицал, огонь исчез, и прекрасная пэри превратилась в мерзейшую женщину, которая также испарилась с шумом, подобным змеиному шипу.

«Но ты обладаешь речью! — вскричала царевна Фероза. — О, помоги мне отыскать этот камень, он скатился на землю».

«Вот он», — отвечал конь, взяв речной окатыш зубами.

Царевна бережно спрятала его в карман.

«Как это так, что ты можешь говорить человеческим языком, хотя ты и животное?» — спросила царевна.

«Я зачарованный королевич, — отвечал ей конь. — На меня наложили чары в день моего восемнадцатилетия, по причине того, что я заносчиво говорил с чародеем». Гордо он тряхнул своей гривой. «И быть мне в этом облике заключенным, пока меня не избавит любовь ко мне дамы».

«О, да случится это в доброполучный час, — проговорила царевна, краснея. — Но сейчас, позволь мне, о добрый конь, сесть верхом, и поскачем к мудрой ведунье Исфахана, чтобы найти способ снова обратить милого моего отца в шахиншаха».

Царевна снова вскочила в седло, и конь понесся с ней через всю страну, пока не прибыли они, наконец, в Исфахан. В высоком, забранном ставнями доме жила мудрая ведунья Исфахана. Волосы у нее были белы, нос у нее был крючком, что клюв попугая, а платье ее, зеленого аксамиту, заткано было розовыми розами Шираза.

Когда наконец царевна оказалась в ее ведовском покое, старуха выслушала всю повесть, не проронив ни слова. Потом она молвила: «Я знала, что ты придешь, ибо еще не прошло и часа, как я смотрела в свое волшебное зеркало. Да, у меня имеется специальный порошок, чтобы вернуть возлюбленному шахиншаху его собственный вид. Я должна бросить несколько гранул в жаровню».

Усталая до черноты, удивленная царевна в оторопи наблюдала за тем, как творила ведунья свою волшбу. Прежде всего, камень-окатыш положен был на пол и вкруг него был начертан магический знак царя Сулеймана. Вслед за тем щепоть волшебного порошка была брошена на рдеющие уголья. Несколько тихо произнесенных слов, и огонь полыхнул красным, потом синим. Скоро, к великой радости, царевна видела вставшего перед ней отца. Ведунья упала на колени, но шахиншах поднял ее на ноги.

«За это тебе наполнят твой рот драгоценными самоцветами, и не единожды, о добрая матушка», — объявил единодержец.

Старушенция залопотала от радости.

Царевна с отцом вернулись во дворец, и лихой конь взржал от удовольствия, когда царевна поцеловала его лунно-светлые уши и гриву.

«Я тебя люблю, о милый конь-королевич», — тихо вымолвила она.

Едва лишь вылетели у нее эти слова, как конь исчез, а перед ней встал высокий и статный королевич, прекрасный, как всякий царевич на свете. И вот, они поженились, и семь дней и семь ночей шло празднество и ликование во всех городах Ирана.

Ткач и дэв

Некогда, в давние-предавние времена, жил в старом Нишапуре один бедный ткач, по имени Абдуль Латиф, чья жена, Фатима, то и дело ему говорила: «Вот будь у тебя две головы и две пары рук, о Абдуль Латиф, было бы у нас куда больше тканей и куда больше денег на всякие траты».

Однажды вечером, в одиночку во всю стуча на своем ткацком стане, Абдуль Латиф обнаружил маленького дэва, застрявшего в его мотках шерстяной пряжи.

«Помоги мне выбраться из этой путаницы, и, чего ты ни пожелаешь, я тебе это дам», — заговорил дэв.

Ткач помог дэву избавиться от мотушек, и дэв на это сказал: «Пожелай от меня чего хочешь, и я тебе это дам».

«Жена моя, Фатима, полагает, что мне следует иметь две головы и две пары рук, — отвечал ткач. — Мог бы ты это исполнить?»

«Готово, — отвечал дэв. — Если это то, чего ты желаешь».

Абдуль Латиф взглянул в зеркало и увидел, что у него две головы и две пары рук. Он помчался по городу с криком: «Смотрите, смотрите, что приключилось!» И все люди повыскакивали из своих домов и закричали: «Дэв! Дэв!», думая, что он демон. Они побили его палками и камнями и прогнали его из города, и больше его никто никогда не видел.

Итак, если тебе подвернется случай исполнить на выбор одно желание — хорошенько подумай, делая выбор.

Водонос и три грецких ореха

У дальних пределов Персии жил один бедный водонос со своей женой. Каждый день горевали они и сетовали, что у них нет детей, закончив же свой дневной труд, обычно водонос шел и усаживался под ореховым деревом. Там он дремал, и в дремоте ему обычно мечталось, что вот у него трое ладных сыновей, которые будут покоить их старость.

Как-то вечером он вымолвил: «О грецкий орех, будь у нас с женой трое сыновей поддерживать нас на старости лет, мы были бы самой счастливой четой на свете».

А дерево, под которым он сидел, было волшебным деревом, заколдованным самим Сулейманом; и когда он договорил эти слова, рядом с ним упали три грецких ореха. Они раскололись, и в каждом оказался совершенно сложенный мальчик. Выходя один за другим, они окликали: «Вот и я, о отец, дай мне имя».

Итак водонос нарек их именами Мубарак, Масуд и Рашид. Исполненный радости, повел он их к жене. Очень быстро мальчики подросли — скоро они стали более рослыми и сильными, чем их родители. Водонос им сказал: «Отправляйтесь по белу свету, о сыновья, и заработайте достаточно денег, чтобы покоить нас с матерью в остаток наших дней».

И вот они пустились в дорогу, взяв с собой зачарованный козий мех с водой и недельный запас хлеба. Шли они, шли, пока не пришли, к закату седьмого дня, в огромный город. Все жители были одеты в траурные одежды, и все женщины были в слезах. «Что такое стряслось в этом городе? Почему все такие печальные?» — спросил Мубарак.

«Похитили трех дочерей нашего короля, и мы их оплакиваем, ибо наш король добрый и благородный, и нет принцесс прекраснее во всем краю», — сказала одна старуха, шмыгая носом в своем покрывале.

Мубарак, Масуд и Рашид пошли во дворец и спросили, можно ли видеть великого визиря. «Скажите его превосходительству — мы найдем принцесс».

«Что? Как вы посмели, вы, трое голодраных мальчишек, придти сюда и спрашивать нашего великого визиря, — закричал капитан стражников, — прочь отсюда, а не то мы снимем вам головы по самые плечи».

В тот момент король проходил мимо, на обратном пути из мечети — а была это пятница — и услышал слова трех юношей. Подняв руку, он просил их обратить свои вопросы к нему.

«Ваше высочество, — заговорил Мубарак, — мы с братьями хотим помочь вернуть обратно принцесс, так как мы слышали, что их похитили. Если вы поведаете, как всё это произошло, то мы отправимся и спасем их».

Король удивился, что трое простых деревенщин, вроде них, могли так открыто заговорить с ним, и они ему сразу понравились.

«Мои воины искали повсюду, и весь мой народ скорбит, как вы видите. Если вы найдете моих дочерей, все, чего вы ни попросите, будет вашим, — молвил он. — Благословения да пребудут на вас. Желаю вам поскорей их найти».

Троих братьев отвели на королевские кухни и дали им на неделю провизии. Потом они пустились на поиски трех принцесс.

Придя на перекресток дорог, они сели и стали решать, как им быть.

«Давайте разобьем здесь стоянку, — заговорил Масуд. — В первый день пускай один из нас отправится на запад, и один из нас — на восток. Третий останется здесь варить еду и отдыхать. Потом, на второй день, двое пусть идут на север и на юг, третий же останется готовить и охранять стоянку».

На том они порешили, и так шло неделю, но они не обнаружили никаких следов дочерей короля, и по всем четырем сторонам света никто не имел вестей, которые помогли бы братьям отыскать их. Они сидели вокруг костра, когда на огонь вышел какой-то усохший худой старик.

«Добрый вечер тебе, папаша, — поздоровались они все вместе. — Садись с нами и обогрейся».

«Что у вас варится?» — осведомился старик, заглядывая в котел.

«Варим похлебку, из остатков нашего провианта, — отвечал Масуд, — и теперь нам придется идти назад к королю и говорить, что незадалось у нас и мы не нашли его дочерей».

«Уделите мне тарелку от вашей еды, и я скажу вам, что делать», — сказал старик.

И вот они подкладывали ему и подкладывали, пока он не подъел всё чуть ли не дочиста, поскольку им не по нраву было оказывать неучтивость гостю. Когда он наелся досыта и стал обтирать пальцы о бороду, старик заговорил: «О дети, я знаю, где спрятаны королевские дочери. Если вы пойдете со мной, то я покажу вам».

Он велел Масуду взять из костра горящий сук освещать им дорогу. И вот они бросили все свои пожитки и последовали за ним в темноту. Он привел их к пещере неподалеку. Едва они вошли в пещеру, как услышали позади себя смех и голос старика, говорившего: «Ха, теперь вы все тут у меня — три принцессы и трое юношей — и я примусь вас откармливать, пока не соберусь съесть».

Вход в пещеру закрыла дверь. Трое братьев огляделись, и при свете факела, который держал Масуд, они увидели фигуры трех девушек, забившихся в угол пещеры.

«Оставьте страх, о царевны, мы пришли, чтобы спасти вас, — молвил Масуд. — Мои братья и я посланы вашим отцом, королем, вас искать».

«Но мы все пленники, — вскричала старшая принцесса. — Мы связаны по рукам и по ногам, и мы испытываем слабость и упадок духа от заточения в этой отвратительной пещере».

Не успела она договорить, как снаружи пещеры раздался смех и их пленитель сказал: «Нет нужды рассказывать всю историю этим трем молодым глупцам, о моя милая. Они такие же пленники, как и вы», — и они услышали, как старик заклекотал противным смехом, улепетывая прочь.

Масуд снова заговорил: «Внемлите, о царевны, мои братья и я — мы не просто люди, ибо родились от волшебного грецкого ореха. Мы наделены способностью выбираться из любого места, где бы нас ни заточили, благодаря нашей сверхъестественной силе. Преклоните ваш взор…»

И меж тем как девушки в полном изумлении наблюдали, трое братьев налегли на громадную дверь в пещеру — и она отворилась. Потом Мубарак развязал трем принцессам руки и ноги, и все они осторожно выскользнули из пещеры и пошли назад к их стоянке, где трое братьев варили себе ужин. В котле оставалось как раз довольно, чтобы понемногу досталось всем. А так как стояла светлая лунная ночь, то они решили пуститься в обратный путь во дворец, прежде чем старик обнаружит их бегство.

К рассвету другого дня в виду у троих братьев и трех принцесс показался какой-то оазис. Когда они оглянулись назад, то увидели вдалеке совсем небольшое облако клубящейся пыли.

«Укроем принцесс своими плащами, о братья, что-то мне не по нраву вид этих пыльных клубов», — заговорил Мубарак, но чуть ли не в ту минуту, как он говорил, в их середину влетел тот старик, верхом на скаковом верблюде, быстром как ветер.

«Стойте, — вскричал старик, — вы мои пленники, и я наложу на вас чары. Обернитесь чистым золотом, все!»

И вот принцессы, будучи смертными, превратились в золотых истуканок и ничком попадали наземь, но трое братьев, рожденные от волшебного грецкого ореха, сказали каждый волшебное слово и сохранили свой облик. Старик завопил от ярости и в неистовстве набросился на них. Но трое братьев воскликнули в один голос:

«Именем Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими, изыди!» — и старик со своим верблюдом растаял в воздухе.

Потом они подошли к принцессам, обращенным в чистое золото, и спрыснули их водой из зачарованного козьего меха, и девушки снова стали живыми людьми.

Солнце пекло всё жарче и жарче, ноги их увязали в песке, так что они еле ступали. Когда они наконец достигли оазиса, Мубарак сказал: «Остановимся здесь на отдых, ибо мы не выдержим солнечного пекла, даже с силами, вложенными в нас Сулейманом ибн Даудом, мир с ними обоими, рабами которого мы являемся».

Принцессы благодарно опустились на землю, утолили жажду и омыли ноги, пока солнце не стало меньше палить.

Тут в оазис явилась банда разбойников напоить верблюдов; завидев шестерых путешественников, они изрядно заинтересовались.

«Откуда вы идете, о чужеземцы, и куда направляетесь?» — подозрительно выведывали они.

«Мы идем из такого-то и такого места, о братец, и туда-то и туда направляемся», — отвечали Масуд, Мубарак и Рашид.

Этот скупой ответ разъярил бандитов, и они решили напасть на путников, как только придет ночь с ее мраком. Но лишь они собрались так сделать, трое братьев воскликнули в один голос: «Унеси вас прочь, о злыдни, прямиком в небо». Поднялся могучий вихрь, и бандиты вместе со своими верблюдами взмыли в воздух и унеслись, скрывшись из виду, и, почем знать, они так и кружат вверху где-то там и поныне.

Как только настал рассвет, трое братьев пробудили принцесс ото сна и произнесли волшебное слово, вслед за чем неизвестно откуда появился верблюд о шести горбах. Три принцессы вспрыгнули, и каждая села на один из горбов, так же сделали и трое братьев, и громадный верблюд помчал их во дворец.

Когда они подскакали к воротам, выбежал начальник стражи со своими стражниками, и они помогли принцессам сойти на землю. Соскочили наземь и братья, и шестигорбый верблюд пропал, оставив горожан протирать в удивленье глаза. Утомленных и в дорожной пыли принцесс увели в гарем, чтобы искупать, нарядить и умастить благовониями. Как только король оповестился о возвращении дочерей, троим братьям были оказаны всяческие почести, и король поблагодарил их из глубины души.

Вечером король задал пир, подобного которому еще не видали в городе, и Мубарак, Масуд и Рашид восседали на почетных местах рядом с самим королем.

«О юноша, — обратился король к сидевшему ближе из этих троих, — в присутствии всех, кто собрался в этом собрании, я прошу тебя и твоих братьев: назовите все, чего ни пожелаете. За то, что вы вернули мне милых моих дочерей, когда никто другой не сумел их найти, — оно будет вашим».

«О благородный король, — отвечал Масуд, — мне ничего не нужно».

«О благородный король, — отвечал Мубарак, — мне ничего не нужно».

«О благородный король, — отвечал Рашид, — мне ничего не нужно».

«Прекрасно сказано! — вскричал король. — Наполните им рот золотом и драгоценностями».

Все придворные одобрительно восклицали, когда привели казночея и рот каждого из братьев наполнили золотыми монетами и самоцветами несметной цены.

А трем принцессам приспичило идти замуж за троих юношей, которые их избавили, на что давал согласие и король. Мубарак, Масуд и Рашид, однако, хотели вернуться к старому водоносу с женой, их взрастившим, и отдать им золото и самоцветы.

«На это они смогут себя содержать в полном довольстве остаток их дней», — переговаривались трое между собой, поскольку питали большую привязанность к чете стариков. Так вот, пока принцессы готовились справить тройную свадьбу, юноши поспешили прочь, послав каждой из принцесс по золотому грецкому ореху с таким посланием в серединке:

Принцессе нельзя со мной пожениться,

Мне привелось от ореха родиться.

Мубарак, Масуд и Рашид поведали всю историю своих приключений старому водоносу с женой и преподнесли им сокровища. Потом вся троица распрощалась со своими приемными родителями, поскольку снова испытывала тягу к странствиям. И, почем знать, они всё еще странствуют, ибо старый водонос и его жена больше их никогда не видели.

Рустам и железная крепость

В давние времена жил в древнем Иране знаменитый герой по имени Рустам. Родился он во времена баснословной птицы Симург, каждое перо которой было полно волшебства. Она взращивала Рустама с самого малолетства, и когда он ее покидал, она подарила ему одно из перьев, говоря:

«Если когда-нибудь тебе придет до меня нужда, брось это перо в огонь, и я к тебе явлюсь, и избавлю тебя от любого несчастья, какое бы ни приключилось».

И вот Рустам пошел по белу свету. Он охотился на львов и тигров, сражался с великанами и дэвами, и была у него волшебная шапка-малахай из львиной шкуры, делавшая его невидимым, когда он покрывал ею голову.

А у Рустама был враг, злой Балман, который как-то похвалялся при дворе, что он победит могучего Рустама и приведет его обратно в цепях. Он пустился в погоню за Рустамом, и, когда он нагнал его, два витязя сразились, и бились до тех пор, пока стали не в силах сражаться, но полегли бок о бок на землю, еле переводя дух.

«Сдавайся. Становись моим рабом», — сказал злобный Балман.

«Никогда!» — отвечал Рустам, и последним усилием он поднялся и ушел, и оставил своего врага лежать на земле. Балман вернулся ко двору, и все принялись его спрашивать: «Ха, что случилось, почему ты не привел могучего Рустама, героя Ирана, в цепях, как собирался?»

И тогда Балман почернел лицом; он был посрамлен, и он дал себе в сердце зарок, что уловками ухитрится и заставит Рустама придти к нему и убьет его, как убивает он диких зверей. И вот он построил громадный замок, крепость в холмах, и покрыл внешние стены листовым железом. Была это самая могучая твердыня, какая только бывала на всем белом свете, и вдоль всего гребня крепостных стен он расставил тяжело вооруженных воинов. Явился некий ведун и предрек, что он победит, если сразится с Рустамом. Поэтому он послал весть к Рустаму, что желает выйти с ним на ристанье.

Когда верхом на своем Рохе, коне, на котором он прошел не один турнир, Рустам подскакал под ворота крепости, Балман выглянул наружу с улыбкой во всё лицо. «Добро пожаловать ко мне, о Рустам, — вскричал он. — Входи в мою крепость, и мы сразимся. Мы скоро увидим, кто сильнейший герой во всем Иране».

Он открыл ворота и выслал двух ужасных ифритов злобного вида, звавшихся Япуш и Кепуш, которые атаковали Рустама, когда тот рысью пустился в крепость. Своей огромной палицей Рустам ударил одного ифрита так, что он покатился кубарем, меж тем как Рох, лягнувшись задними копытами, поддал другому так, что он подлетел вверх тормашками. Оба ифрита рухнули наземь, как два куля с бобами, Рустам же надел свой малахай из львиной шкуры, в тот же миг сделавший его невидимым.

Когда Рустам въехал во второй крепостной двор железной твердыни, Балман, видя одного коня, озадачился, как так получилось, что Рустам исчез. «Обыщите каждый уголок и закоулок крепости и найдите Рустама, ибо он где-то прячется. Тысячу золотых монет тому, кто его найдет!»

Все воины и африты забегали взад и вперед, но не увидели ни волоска на голове Рустама. Рустам же соскользнул с седла и, оставив своего коня стреноженным у ворот, он бесшумно пробрался в самое сердце мощной железной крепости. Он побьется с мерзким Балманом, но лишь когда приуготовится. Заглядывая в комнату за комнатой, он увидел одну полную драгоценностей, потом другую, полную бочонками с порохом, и еще одну с пиками, щитами и копьями. Потом ему попалась дверь с огромным ключом в замке; повернув ключ, в комнате он нашел прекрасную девушку, за волосы привязанную к крюку в стене.

Скинув свой малахай-невидимку, он молвил: «О госпожа, по своей наружности, ты, должно быть, королевская дочь. Я помогу тебе».

Он отвязал ее волосы от крюка, и она была вне себя от радости. «Я Маназ, — отвечала она, — и я премного тебе благодарна. Я и вправду принцесса, хотя даже не знаю, сколько времени провела здесь, привязанная за волосы в этом омерзительном месте».

«Тогда идем со мной, — сказал Рустам, — и я постараюсь, чтобы ты благополучно прибыла во владения твоего отца. Но сначала я должен сразить своего врага, ибо он зазвал меня сюда, чтобы сразить меня и самому стать героем всего Ирана».

«О добрый рыцарь, ведь ты, должно быть, Рустам, — молвила она. — Да, умоляю тебя, отвези меня обратно к отцу в его страну Туркистан самолично — тогда я буду знать, что прибуду благополучно».

«Покрой этим львиным малахаем голову, — сказал Рустам, подавая ей малахай, — и держись поближе ко мне. Сейчас я найду Балмана, потому что мы должны сразиться. Если со мной что-нибудь случится, сожги вот это перо и попроси мою волшебную покровительницу, Симург, помочь тебе. Она перенесет тебя в королевство к отцу, держа в когтях, как обычно носила меня».

«О нет, не говори о таком, что с тобой что-нибудь случится», — шепнула принцесса. Она надела шапку и, держа в руке волшебное перо, тихонько кралась позади Рустама по темным переходам в главный крепостной двор.

Вдруг появился отряд воинов и ифритов и, узнав Рустама по чапану из львиной шкуры, схватились с ним. Ифриты, Япуш и Кепуш, осилили его и повлекли пред лице Балмана, восседавшего на своем черном железном троне.

«Итак, о великий Рустам, а вот и ты! — насмехался Балман. — Давай иди, поборемся друг с другом, и скоро я буду величайшим мужем в целом Иране».

И вот боролись они, и боролись, когда солнце стояло в зените, и когда взошла луна, и когда засияли на небе звезды. Воины и африты стояли по кругу и возгласами подбадривали своего господина, но не было никого, чтобы подбодрить Рустама, кроме Маназ, она же не отваживалась издать ни звука, из страха обнаружить себя. Но когда она увидела, что Рустам, ослабевший от многих ран, лежит на земле и не может подняться, тогда она бросила перо Симург в огонь, горевший в огромной жаровне в крепостном дворе. В тот же миг, прошумев ураганом крылий, великая птица Симург появилась над ними.

Только собрался Балман снести Рустаму голову с плеч, как Симург потушила все до единого факелы в крепости. «Кто отважился нападать на Рустама? — вскричала Симург громовым голосом. — Он под моей защитой! Именем Сулеймана, да будет с ним мир, обратитесь вы все в камень, о злодеи!» И она овеяла Рустама опахалами своих крылий, так что он немедленно ожил.

Во всей железной крепости не раздавалось ни звука — всё обратилось в камень. Рустам подсадил принцессу Маназ в седло на своего верного коня. «Ступайте, с миром езжайте себе в Туркистан», — ласково молвила Симург и дала Рустаму другое перо, прежде чем вознеслась на могучих крылиях высоко в ночное небо.

Они выехали из крепости за ворота, конские копыта процокали по камню. Долгой дорогой в Турки-стан принцесса пела Рустаму. Когда же они прибыли на место, чествуя Рустама, король Туркистана задал пир, который продолжался семь дней и семь ночей. Когда Рустам уезжал, король повелел, чтобы рот его наполнили золотом.

И это лишь одно из многих приключений Рустама — этого Александра, этого Геракла древнего Ирана.

Кольцо шаха

Некогда жил один шах, и пошел он пройтись по улицам своего стольного города, переодетый в одежду странника-дервиша, чтобы взглянуть, как обстоят дела у него в столице. На нем был старый залатанный плащ и сношенные сандалии, так что его никто не признавал за шаха. Но он забыл снять прекраснейшее и исключительно драгоценное рубиновое кольцо, и когда он шел, оно рдело на солнцепеке, как капля крови. Одному вору случилось оказаться позади шаха, и он увидел кольцо.

«Ха, — сказал вор про себя, — вот это кольцо, которым я завладею еще до того, как настанет ночь», и он неотступно пошел вслед за шахом по узким торговым улочкам, ни за что не упуская его из виду.

В том городе имелось много фонтанов, в мраморных чашах которых плавали золотые рыбки. У одного-то из таких звенящих фонтанов с чистой прохладной водой, возле Главной мечети, и приостановился шах, в самый немилосердный послеполуденный зной, чтобы зачерпнуть ладонью воды. Когда он так сделал, кольцо незаметно для него соскользнуло, но вор был начеку, и, когда шах отошел, он сунулся в воду руками, думая отыскать кольцо. Но кольца как не бывало — и не удивительно, поскольку его проглотила рыба.

Конец ознакомительного фрагмента.