Любовницы

Crazyoptimistka, 2020

Любовницы… Сколько грязи в этом слове. И сколько боли. Сколько разрушенных судеб оно влечет за собой. И сколько слез таит. И не обязательно чужих, достаточно своих собственных. Потому что мы тоже люди и ничто человеческое нам не чуждо. Мы, как и все, хотим любить и быть любимыми. И не всегда за чужой счет… Сложная история трех женщин, сплетенных в один клубок. Кто они? Любовницы. Которые невольно станут свидетелями житейских перипетий друг друга. Но, не смотря на незавидный статус, им есть о чем переживать. И есть, что рассказать. Содержит нецензурную брань.

4. Ника

— Миленькая, давай быстрее, — тяну дочку за руку, но Мила сегодня как назло считает всех ворон по дороге в сад. — Зайка, мы опаздываем к завтраку.

— Не хочу туда идти! Не хочу есть кашу! — противится малышка.

Как там говорят? Утро началось не с кофе? Если так, то да. Не знаю почему, но именно сегодня в день собеседования, Милка капризничала как никогда. И колготки не те цветом, и то хочу косички, то уже надо плести хвостики.

— Мила! — одергиваю ее, когда дочка заводит ту же пластинку, что и вчера. — Прекрати, пожалуйста. Мы же договаривались, что сегодня с тобой после сада погуляет бабуля.

— А я хочу с тобой! — топает ногой моя принцесса.

— Господи, дай мне сил, — шепчу себе под нос и стараюсь не нервничать. — Зай, мы же с тобой вчера разговаривали, помнишь? Маме надо на работу.

— Ты постоянно работаешь и совсем со мной не играешь, — дует губы ребенок и от этих слов, мое материнское сердце сжимается.

Вот они, суровые реалии матери — одиночки. Когда приходится чем-то жертвовать, чтобы не сдохнуть с голода. И обычно — временем для своего ребенка. Мне жалко Милку, она действительно видит меня либо рано утром, когда я веду ее в сад или поздно вечером. Когда я после двухчасовой поездки домой приползаю уставшая и хочу только одного — тишины. Я все себе обещала, что завтра уж точно отложу все дела в сторону и займусь чем-то с дочкой. Но новый день наступал, а с ним и новые проблемы. Которые снова заставляли меня нарушать обещание.

— Солнышко, мне очень нужно, что ты помогла маме, — останавливаемся у калитки детского сада и я присаживаюсь перед ней на корточки. — Если меня сегодня примут на работу, я смогу оставить все остальные подработки. Мама будет меньше работать и больше времени проводить с тобой. А еще я смогу часто покупать тебе конфеты и печенье.

— Не хочу конфеты, — Мила смотрит на меня своими огромными глазенками.

— Киндеры? — не сдаюсь и вижу, как на лице дочки зарождается неуверенная улыбка.

— Много? — тихо переспрашивает она.

— Почти каждый день, — заговорщицки подмигиваю ей, — только побудь сегодня хорошей девочкой, ладно?

— Хорошо, — важно отвечает она мне, — только не говори там, что я у тебя есть.

— Это почему? — непонимающе смотрю на свою кнопку.

— Я слышала, как мама Егора сказала, что ее не берут на работу из-за того, что он у нее есть.

— Эмм… — входим на территорию сада и я качаю головой, видя остальных деток нашей группы, — Мил, ты не так поняла. Она имела в виду то, что ее сынок еще маленький и часто болеет. И его мама только поэтому не может работать.

— Все равно, не говори, — слишком по-взрослому стоит на своем Мила.

И это поражает, а еще ужасает. Неужели отсутствие папы в семье заставляет деток так быстро взрослеть?

Этот разговор оставил какой-то странный отпечаток в душе и я не могла избавиться от него почти до самого порога дома моей будущей работодательницы. Лишь украдкой подметила, что на дорогу ушло около часа сорока с двумя пересадками. Сам по себе частный сектор не отличался от тех, что я видела раньше. Здесь старые и покосившиеся домики соседствовали с матерыми и новыми постройками. Естественно, Любовь Андреевна жила именно в таком. Красивом доме из красного кирпича в два этажа с огромным садовым участком, покрытым зеленым газоном. И вся эта красота просматривалась сквозь кованный забор, которым по периметру был огорожен участок. Я настолько увлеклась рассматриванием, что не услышала, как сзади подъехала машина и даже подпрыгнула от неожиданности, когда послышался короткий гудок клаксона. Испуганным зверьком зыркнула на водителя, который что-то показал мне рукой. И только потом я поняла, что он требовал отойти в сторону, чтобы он заехал внутрь. Но поравнявшись со мной, машина останавливается и боковое стекло двери водителя бесшумно опустилось вниз. Как и мое сердце. Мужчина за рулем обладал такой внешностью, которая вызывала во мне какой-то трепет. Изучающий взгляд голубых глаз заставил мои ноги прирасти к земле. Но интерес в них быстро сменяется на скуку и он весьма недовольным тоном бросает в мою сторону:

— Что бы вы ни предлагали, мы в этом не нуждаемся.

— Постойте…

— Девушка, я максимально ясно объяснил, — начинает сердиться он в ответ, — отойдите от моего дома.

Уму непостижимо, он отшил меня так, словно перед ним стояла попрошайка, которая не давала ему прохода. И это обижало.

— Подождите, — обретаю голос, когда понимаю, что калитка сейчас захлопнется перед моим носом.

— Сколько? — довольно враждебно спрашивает у меня парень.

— Что «сколько»? — хмурюсь.

— Сколько вам заплатить, чтобы вы не раздражали меня и моих соседей?

— Я вообще-то приехала на собеседование, — мой лимит доброты тоже не резиновый и голос стал грубее.

Собеседник замирает у машины и теперь более внимательно осматривает меня. Все очарование первых минут разбивается об этот колючий взгляд. А еще об кольцо на безымянном пальце его правой руки. Внутренний голос подсказывает, что это сын хозяйки дома.

— Ясно, — цедит он, — очередная уборщица?

— Да, — спокойно соглашаюсь и тем самым показываю, что мне ни капельки не стыдно. — Вас что-то смущает?

— Ваш возраст и явное отсутствие опыта работы.

— Мне кажется, чтобы помыть полы, — пожимаю плечами, — высшего образования не требуется.

— Высшего — нет, — парень подходит ближе и меня обдает ароматом бергамота. — Но у нас дома много антикварных вещей из разных материалов. А к ним столько же разновидностей моющих средств. И было бы хорошо, если бы вы в них разбирались.

— Не переживайте, — кончики губ трогает подобие улыбки, — читать умею и прекрасно понимаю, что не стоит мыть персидский ковер хлоркой.

А он все стоит и прожигает в моем лбу дыру. Никогда не понимала таких людей. Ну не задалось у тебя утро, да пойди ты поори в подушку. Или выпусти пар в спортзале. А судя по крепкому телосложению парня, он бывал там частым гостем. Чего взъедаться на того, кто тебе ничего не сделал?

— Я могу пройти? — уточняю у него. — Или собеседование будет проводиться на улице?

Знаю, это уже перебор. Но его нервозность каким-то образом передалась мне. Хотелось побыстрее оказаться в другом месте, где я бы его не видела.

— Ну, входи, — он все же пропускает меня внутрь и закрывает следом кованную дверь калитки. — Рекомендательные письма есть? Хотя, о чем я спрашиваю?

— У вас сегодня плохое настроение? — не удерживаюсь от капельки язвительности и тут же влетаю носом в его спину.

Парень, как в замедленной съемке поворачивается ко мне лицом. Он выше и я едва своей макушкой достаю ему до подбородка. А еще он слишком близко. Настолько, что перед глазами маячит расстегнутый ворот белоснежной рубашки, где виднеется небольшой участок загорелой кожи. Контраст. Как кофе с молоком в фарфоре. И запах… который проникает в мои легкие и заставляет их сгорать с каждым вздохом. Ругаю себя за эту внезапно охватившую слабость перед чужим мужчиной. Так нельзя. Это глупо и неправильно. Особенно, когда он смотрит на тебя так… так уничтожающе.

— Вы уж определитесь, кто вы, — хмыкает он, — то ли уборщица, то ли психолог.

— Хорошо, обязательно дам вам знать о своем решении, — поджимаю губы.

Но он не успевает ничего ответить, потому что входная дверь распахивается и на пороге появляется его мама, явно удивленная его приездом.

— Андрей? Что случилось?

— А разве что-то должно произойти, чтобы я приехал домой? — И в этот момент видно, как он борется с собой и своим раздражением. — Мам, прости, я просто устал. Выдался плохой день, а еще я устал от городского шума.

— А Вика где? — хлопает она глазами, провожая его взглядом, когда Андрей движется лестнице на второй этаж.

— Мам, кажется, у тебя гости, — слышится ответ.

И это явный намек на меня. Любовь Андреевна встрепенулась и всплеснула руками:

— Господи, Ника, простите! Это так некрасиво с моей стороны!

— Что вы, — мягко улыбаюсь женщине, — все в порядке.

— Не стойте, проходите, — манит она за собой, — надеюсь, Андрей вас не смутил? Иногда он так похож на своего деда своим характером. Я уже думаю, что не зря мы назвали сына в его честь. Такой же вечно хмурый, строит всех, кто рядом.

Андрей.

Пробую про себя это имя на вкус. И с каким-то удовольствием отмечаю, что этой глыбе холода и льда оно очень к лицу. Я встречала мягкого по характеру одноклассника Андрюшку, которому вечно собирала рюкзак мама. Видела соседа Андрона, который постоянно бухал на гаражах. А вот этого Андрея не хотелось называть никаким из уменьшительных или другим производным от этого имени. Только так. Андрей. Сильно и строго, как и сам владелец.

— Может, чай или кофе? — Любовь Андреевна проводит меня в гостиную, которая выглядит очень мило.

Да, там действительно много редких и красивых вещей. Но смотрятся они не вызывающе. Они дополняют интерьер, а не кричат о том, что у живущих здесь людей много денег на кармане.

— Нет, нет, спасибо.

— Дайте я тогда на вас просто погляжу. Риточка так много о вас рассказывала. — Женщина улыбается, упоминая мою маму. — Надо же, какая ты красавица.

— Эмм… — не знаю, как реагировать на это.

— Да не робейте вы так. Комплименты надо принимать, а не бояться их. Сколько там той жизни, да? У нас, у женщин, она быстротечнее, чем у мужчин.

— Верно, — соглашаюсь с улыбкой.

— Какая же вы все-таки миленькая. Вам мама все рассказала о моем предложении? Вы согласны на такую работу?

— В общих чертах и хотелось бы небольшой конкретики.

— Что ж, мне требуется помощница по дому, особенно по уборке. Как видите, возраст уже не позволяет прыгать как козочка по полочкам. Вам нужно приходить трижды в неделю с восьми утра до шести вечера. Иногда могу попросить задержаться либо выполнить дополнительные просьбы. Вообщем, вроде бы ничего сложного.

— Могу я кое-что спросить?

— Да, конечно.

— Почему такая текучка при довольно хорошей оплате?

— Красивая да еще и умная, — Любовь Андреевна довольно качает головой, — скрывать не стану. Многие, кто оказываются здесь…поступают весьма плохо. Воровство на первом месте, лень на втором. А до женитьбы Андрея бывали случаи, когда девушки вертели перед ним своими хвостами. И он их тут же выставлял за порог. Но смотря на вас, понимаю, что ничего из вышеперечисленного к вам не относится.

— Я это гарантирую. — Подтверждаю ее слова.

— Тогда жду вас завтра, — женщина поднимается со своего места и я повторяю следом за ней. — Подпишем необходимые бумаги по сотрудничеству и я покажу вам фронт работы.

— Хорошо, — киваю в ответ, — до завтра.

Но стоит мне выйти в коридор, как хорошее настроение тут же улетучивается. Разбивается о глыбы, которые застыли в голубых глазах. Андрей сидел на нижней ступеньке лестницы и крутил в пальцах незажженную сигарету. Такое чувство, будто он подслушивал. Хотя… бред какой-то. Зачем взрослому человеку вести себя как ребенок?

Отмахиваюсь от этих мыслей и просто прохожу мимо. Оставляя его позади вместе со всей этой чертовщиной, которая творилась со мной рядом с ним. Как хорошо, что Андрей здесь не живет и наш контакт с ним станет редким исключением, а не постоянной вещью.