Позиционная война

Позиционная война — война, в которой вооружённая борьба ведётся, в основном, на сплошных, относительно стабильных фронтах (позициях) с глубокоэшелонированной обороной.

Как правило, характеризуется высокой плотностью войск и развитым инженерным обеспечением позиций.

Во время ведения позиционной войны военно-политическая и стратегическая обстановка остаются стабильными в течение длительного времени. Военные действия с обеих сторон методичны и малорезультативны. Наступательные операции локальны, требуют длительной подготовки, как правило неэффективны, и даже при благоприятном завершении приводят к ограниченным результатам. Периоды пассивной обороны обеих сторон на каждом участке фронта значительно длительнее попыток наступления. Стратегической целью позиционной войны становится демографическое и экономическое истощение противника.

Переход к позиционной войне объясняется неспособностью (при существующем балансе сил и уровне развития оружия и военной техники) обеих сторон осуществлять прорывы обороны соперника (или развивать тактические прорывы в оперативные).

В условиях XXI века позиционная война становится маловероятной в следствие использования большого количества высокоточного вооружения, авиации с мощными боеприпасами, высоко-мобильными пехотными частями и быстрой бронетехникой. В крайнем случае такой сценарий боёв возможен лишь в крупных городах где он скорее перейдёт в партизанскую войну между частями пехоты т.к техника уязвима на узких городских улицах для ударов из РПГ, "Ос" и подобных ПТ комплексов.

Характерным примером позиционной войны могут служить боевые действия в Первую мировую войну на Западном фронте с конца 1914 года и на Восточном фронте с конца 1915 года.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Лодзинская операция привела к некоторой стабилизации положения на Восточном фронте: оба противника выдохлись. Период конца ноября – декабрь 1914 года характеризовался стабилизацией борьбы на Восточноевропейском ТВД, началом позиционной войны, хотя свои окончательные формы она приобрела лишь через год. Н.П. Каменский отмечал: «После непрерывных бешеных атак германцев, стремившихся прорвать фронт армии на наших позициях вдоль Бзуры, обе стороны обратились к методам позиционной войны, впервые получившей на Восточном фронте свое, пока еще слабое, выражение».

Илья Песков, Первая Мировая война. Самая полная энциклопедия, 2014

Относительно характера возможной будущей войны высказывались различные точки зрения. М. В. Фрунзе писал: «Никакая наиманевреннейшая война никогда не обходится без элементов позиционности[62]». В противовес этому Н. Е. Какурин считал, что весь опыт позиционной войны может иметь только историческое значение.[63] Но все-таки большинство военных теоретиков и военачальников исходили из того, что маневренные и позиционные формы борьбы придется органически сочетать. Например, М. Н. Тухачевский, анализируя Временный Полевой устав РККА (ПУ-36), отмечал, что «в будущей войне позиционные фронты вполне возможны; если будут недооценены средства современной обороны, если не будут созданы в необходимых размерах наступательные средства борьбы и если войска не будут достаточно обучены сложному искусству современного наступательного боя[64]». В печати развернулась травля бывшего генерала А. А. Свечина, являвшегося сторонником стратегии «измора».

Владимир Дайнес, Рокоссовский. Солдатский Маршал, 2016

Как уже отмечалось, советская разведка, ослабленная предвоенными репрессиями, была не в курсе плана «Барбаросса» и даже не подозревала о его существовании. Тем не менее, ей удалось вскрыть мероприятия по подготовке Гитлера к нападению на Советский Союз. Однако ее донесения на этот счет были отрывочными и порой противоречивыми. Из разрозненных сообщений внешней разведки однозначно вытекало, что очередной жертвой гитлеровской агрессии может стать наша страна, но когда и как начнется война – с предъявления ультиматума или внезапного нападения, кто в ней примет участие, на каком фронте развернутся боевые действия и где будет наноситься главный удар – разведка, а также высшее советское руководство не знали. Следует отметить, что готовясь к новой мировой войне, Германия совершила революцию в военном деле. Страшась «позиционной войны» на два фронта, которая привела Германию к катастрофе в годы Первой мировой войны, немецкие военные теоретики разработали стратегию «блиц-крига», главной ударной силой которого были танки и штурмовая авиация. При этом война должна была начаться не с приграничных сражений с постепенным вводом в прорыв главных сил, а с нанесения массированного удара на узком участке фронта превосходящими силами с последующим обходом и охватом сил противника и созданием «котлов» для окруженных его группировок.

Владимир Антонов, Служба внешней разведки. История, люди, факты, 2014

Но нельзя не отметить, что в декабре 1914 г. все более очевидной становилась перспектива неизбежного перехода к позиционной войне и отказа от активных боевых действий. Война затягивалась, а в условиях ощущавшейся нехватки боеприпасов и личного состава это угрожало срывом всей стратегии, не предусматривавшей продолжительных боевых действий.

В. П. Попов, Трудные вопросы истории России. XX – начало XXI века. Выпуск 1, 2016

Позиционная война, последовавшая за провалом большого наступления 1914 года, привела к патовой ситуации все армии Западного фронта. Изобретательность германских ученых и инженеров создала поразительные новые виды оружия, боевые отравляющие вещества и огнемет – современную аналогию греческого огня, а минометы и гранаты стали, наряду с более традиционным вооружением, считаться оружием, совершенно необходимым для ведения современных военных действий. Со свойственной им тщательностью немцы разработали и оборонительные системы, ставшие своего рода образцовыми, – лабиринты траншей, пересеченных ходами сообщения, заграждения из колючей проволоки, опорные пункты, пулеметные точки и подбрустверные укрытия.

Джек Коггинс, Огнестрельное оружие XIX-XX веков. От митральезы до «Большой Берты»

Теория говорит о закреплении рубежей, практика гражданской войны с ее огромными расстояниями и фронтами, с ее исключительным преобладанием психологии не только в армиях, но и в населении пораженных войной областей свидетельствует о непреодолимой трудности и зачастую полной негодности метода позиционной войны. Разлив Донца задержал наступление 8-й и 9-й советских армий в феврале, Царицынская укрепленная позиция остановила движение генерала Мамонтова и первый налет генерала Врангеля. Но, снабженный некоторой техникой, генерал Врангель в два дня покончил с «Красным Верденом». Добровольческая армия без труда справилась с «крепостными зонами» Харькова и Екатеринослава. Шкуро и Бредов форсировали широкий Днепр. Разбухшая Кубань не остановила русских армий, отступавших к Черному морю, а идеальный, исключительный по конфигурации и природным свойствам, «неприступный» оборонительный рубеж крымских перешейков оказался паутиной в трагические дни осени 1920 года…

А. И. Деникин, Вооруженные силы Юга России, 2013

Итак, операция, порученная 9-й армии, сулила благоприятные перспективы. В Главной квартире не было сомнения, после того, как оказалась очевидной невозможность добиться на западе желаемого успеха, что для этой операции надо было пустить в дело все силы, взяв их также и с запада. Правда, в противоположность взгляду, высказываемому главнокомандующим Восточным фронтом, было ясно, что позднее время года и численный перевес русских не допустят решающего успеха на востоке. Все же начальник Генерального штаба надеялся на то, что результат будет достаточно крупен, чтобы остановить врага на долгое время. Это являлось бы успехом, оправдывающим попытку. Около семи пехотных и одна кавалерийская дивизия были сняты с Западного фронта и скорейшим способом переброшены на восток в распоряжение главнокомандующего фронтом. Такая передача оказалась осуществима лишь потому, что во Франции решили перейти к чистой обороне с тщательным применением всех возможных технических средств. Началась позиционная война в узком смысле этого слова со всеми ее ужасами.[97]

Эрих фон Фалькенгайн, Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях, 1923

За началом атаки я наблюдал на командном пункте корпуса, расположенном в роще недалеко от линии фронта. Как только мы удостоверились, что переправа прошла успешно, я выехал вперед на своей машине. Началась борьба за овладение господствующими высотами и деревнями поблизости от реки. Нас удивила, в частности, относительная бездеятельность вражеской артиллерии, совершенно несоразмерная количеству установленных нами батарей. Очевидно, над французскими артиллеристами еще слишком довлела идея линии Мажино. Их огонь был недостаточно маневренным, а скорость, с которой они сосредотачивали сильный огонь, значительно отставала от той, которая требуется в маневренной войне. Больше того, они не владели техникой наблюдения с передового наблюдательного пункта в той степени, в какой использовали ее мы, а их специалисты в этой области сильно уступали нашим дивизионам артиллерийской инструментальной разведки. Как часто случается, победитель 1918 года, видимо, слишком долго почивал на лаврах. Во всяком случае, для нас было приятным сюрпризом то, что действия вражеской артиллерии несравнимы с теми, что пришлось испытать нам в условиях позиционной войны в Первую мировую.

Э. ф. Манштейн, Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта, 1955

32. Общее заключение о 1917 годе. Еще в 1916 году английская армия на Сомме являлась бесконечно слабее при наступлении, чем французская. В 1917 году английские войска сложились уже в крепкую наступательную силу, и если им не хватало еще маневренной опытности, чтобы быстро использовать выгодные минуты, то в позиционной войне они являлись уже серьезным врагом. Борьба с англичанами, вероятно, вывела из строя в 1917 году не менее полумиллиона лучших германских солдат. Впрочем, потери, до которых английский главнокомандующий, ген. Хэг, довел свои армии во время фландрских атак, были очень значительны, подорвали физические и моральные силы англичан, которые в последующую зиму не успели от них оправиться и потому не смогли весной 1918 г. оказать достаточное сопротивление первым наступлениям Людендорфа. С ноября 1914 г. германское командование, перейдя к обороне против англо-французов и повернувшись лицом к России, давало время окрепнуть англо-французскому фронту. Англичане усилили свои армии в течение 1917 года 60 тыс. португальских войск. В декабре 1917 года три американские дивизии высадились на территории Франции. Союзники Германии – Австрия, Болгария, Турция – слабели, и капитуляции их можно было ждать ежеминутно.

Сборник, Россия в Первой Мировой. Великая забытая война, 2014

Из вышеописанной картины несложно сделать вывод, будто бы у танковых атак будущего нет. Стоит ли отбросить танки, и, по словам одного из критиков, считать «танковый период» делом прошлого? Если да, то вместе с танками можно отбросить и беспокойство по поводу новых тактик для старых родов войск и вернуться к старой доброй позиционной войне образца 1914—1915 годов. Только не очень-то разумно прыгать в темноту, не зная, куда приземлишься. Пока наши критики не придумают лучшего способа успешной наземной атаки, который не был бы самоубийственным, мы будем продолжать утверждать, что танки – при правильном их применении, естественно, – являются сегодня наилучшим средством наземной атаки. Чтобы с большим основанием рассуждать о перспективах танковой атаки, приведем некоторые принципиальные характеристики современных танков.

Гейнц Гудериан, Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945, 2012

Результат не замедлил сказаться. Множество проблем решалось, и весьма успешно. «К ранней весне в каждой пехотной дивизии, – вспоминал Брусилов, – было от 18 до 20 тыс. человек, вполне обученных, и от 15 до 18 тыс. винтовок в полном порядке и с изобилием патронов»9. Обучение рядового солдата все же не успевало за воспитанием, но проблемы армии не ограничивались этим. Полки и дивизии все же не успели полностью восстановить свою способность к наступательным действиям. Показательно положение, сложившееся ранней весной 1916 г., то есть непосредственно перед началом наступления, в 56-м Сибирском стрелковом полку 14-й дивизии 12-й армии Северного фронта. Сибирским этот полк был уже преимущественно по названию, пополнение, в основном это были крестьяне, призванные из центральных губерний, приходило из запасного полка, расквартированного в Москве. Большинство кадровых офицеров и унтер-офицеров выбыло в боях 1914–1915 гг., их место заняли наспех подготовленные прапорщики и прошедшие трехмесячные учебные команды унтер-офицеры, бывшие рядовые. Без опытных и обученных младших командиров полк не мог эффективно наступать в условиях позиционной войны. Для них своеобразной школой становилась разведка, или, как говорили тогда, мелкие поиски10.

О. Р. Айрапетов, Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение, 2015

Сирийская армия начала наступление на израильскую оборонительную систему «Пурпурная линия» 6 октября. Израильтяне были уверены, что сирийская армия будет деморализована, если по ней нанести мощный удар. Так и случилось. Сирийцы отошли назад, но дальнейшие боевые действия приняли характер позиционной войны, которая продолжалась вплоть до заключения перемирия 24 октября 1973 года.

Валерий Марченко, Афганский разлом. Истоки мирового терроризма, 2018

В самой Варшаве готовились к обороне. Поляки все еще наивно надеялись, что им удастся завязать позиционную войну, в то время как западные союзники нанесут наконец свой удар по Германии, а это, в свою очередь, заставит немцев перебросить войска на Западный фронт. По улицам протянулись окопы и баррикады. Жилые дома превращались в крепости. Более 100 тысяч солдат готовились к уличным боям.

Д. М. Дёгтев, Воздушные извозчики вермахта. Транспортная авиация люфтваффе 1939–1945, 2013