Партия власти

«Партия власти» — условное наименование главенствующей политической организации в государстве, использующей власть с целью достижения и реализации политическими элитами интересов в политической и общественной сфере. «Партия власти» охватывает своим влиянием всю страну в целом, а также реализует свои интересы «на местах», на региональном уровне.

«Партия власти» как главенствующая организация завоёвывает большинство голосов избирателей за счёт использования мощного административного аппарата (особенно на местах) и несравнимой с другими партиями финансовой поддержки, включая поддержку крупных государственных компаний и средств массовой информации, особенно государственных.

Исследователь А. А. Диких, анализируя особенности формирования института «партии власти» в России, выделяет два типа «партии власти»: жёстко гегемонистская партия в тоталитарной политической системе (Коммунистическая партия Советского Союза) и умеренно доминирующая партия в демократической политической системе (партия «Единая Россия»). Эти партии различаются не только признаками, но и типом политической системы. Если КПСС являлась ядром всей политической системы советского государства, то для умеренно доминирующей партии, каковой в современной России является «Единая Россия», не характерно полное сращивание с государством, однако её положение сдвинуто к вершине властной пирамиды.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

С юридической точки зрения вызывает сомнение демократичность употребляемого еще с первых парламентских выборов 1993 г. выражение «партия власти». В СССР бессменной партией власти была КПСС. Подобных партий в новейшей истории России существовало несколько: «Выбор России», «Наш дом – Россия», «Единство», «Единая Россия». Однако именно после парламентских выборов в 2007 г. партия «Единая Россия», поддерживаемая Президентом, стала партией власти и фактически и юридически, получив в свое распоряжение парламентское большинство, необходимое и достаточное для принятия любого, даже самого непопулярного, решения. При этом ни для кого не секрет, что правотворческий процесс в Государственной Думе происходит сегодня без учета мнения меньшинства, т. е. деятельность легальной оппозиции носит лишь формальный характер. Более того, вся система государственного управления группируется сегодня вокруг аппарата партии власти (правящей партии). На наш взгляд, отсутствие дискуссий и споров, реальной политической конкуренции может привести к застою в российской политической системе и политической стагнации в дальнейшем.

Ю. А. Кудрявцев, Государственные режимы, 2012

Однако одновременно с либерализацией имело место ужесточение контроля над СМИ, уровнем политических прав и свобод и оппозицией (чаще всего под предлогом борьбы с исламистским экстремизмом). В первую очередь это касалось влиятельных исламистских организаций. Например, в Тунисе при формальном сохранении многопартийности бывший президент Зин аль-Абидин Бен Али в 1992 г. запретил партию «Ан-Нахда» («Возрождение») и обеспечил политическую монополию собственной Конституционной демократической партии. Мубарак сохранил в Египте действие закона о чрезвычайном положении, введенного после убийства президента Анвара Садата в 1981 г., и отказался легализовать крупнейшую оппозиционную ассоциацию «Братья-мусульмане», члены которой участвовали в выборах либо в качестве независимых кандидатов, либо в блоке с другими партиями, заведомо проигрывая «партии власти». Более того, в поправках к Конституции, внесенных в 2007 г., содержался запрет на создание партий на основе религии и ссылок на религию, а выдвижение кандидата на пост президента могло быть осуществлено только зарегистрированной партией. В официальном дискурсе при Мубараке одновременно присутствовали элементы национализма, арабизма, социализма и ислама. Бюрократический контроль над идейно-политической сферой привел к застою не только в политической, но и в культурной жизни. В стране резко упали число и тиражи издаваемых газет, журналов, книг.

Ольга Новикова, Актуальные проблемы Европы №3 / 2012, 2012

Между политическими партиями, действительно, задолго до начала выборной компании, начались консультации, переговоры. Мне, как руководителю отделения партии «Справедливая Россия», довелось вести переговоры со всеми основными лидерами предвыборной гонки. Разногласий не возникало только с коммунистами. Они готовы были к совместной борьбе и не ставили никаких предварительных условий. Нелегким был разговор с губернатором области С. Ястребовым. Предложение о сотрудничестве он вел исходя из того, что партия власти набирает 75 процентов голосов избирателей, потому все оппозиционные партии должны подстраиваться под большинство. Лидер «Гражданской платформы» Е. Урлашов также считал выборы выигранными. Его намерение создать коалицию подкреплялось кадровыми предложениями, председателем областной Думы должен быть его заместитель по работе в мэрии О. Виноградов.

Анатолий Грешневиков, Информационная война. Внутренний фронт. Технологии, манипуляции, фальсификации. Книга II, 2016

То, что было российским нововведением, так это появление на политической сцене своеобразного персонажа, превращающего предвыборную кампанию в нечто вроде политической клоунады. Именно таким стало появление в числе кандидатов в президенты России Владимира Жириновского. Для регистрации кандидатом в президенты по закону того времени необходимо было собрать 100 000 подписей избирателей в свою поддержку, на что Жириновский со своей карликовой партией рассчитывать, разумеется, не могли. Либо получить поддержку 1/5 народных депутатов РСФСР (более 200 человек). Так вот Жириновскому каким-то образом разрешили выступить на заседании Съезда, а затем провели голосование, сделавшее его кандидатом в президенты. С учетом того, что самой крупной организованной силой на Съезде тогда были депутаты КПСС, а сам Жириновский играл роль некой третьей силы, понятно, что его реальная задача была не дать оппозиции сконцентрироваться вокруг какой-то единой серьезной программы, противопоставленной кандидату власти. Кстати, тогда, по некоторым сведениям, на избирательную кампанию Жириновского управление делами ЦК КПСС выделило три миллиона рублей. В этой истории любопытнее всего то, что с тех пор спрос на политическую клоунаду в Кремле не только не снизился, а даже возрос, несмотря на неоднократную смену его хозяев и даже свершившийся в 1993 году государственный переворот. Во всяком случае, до сих пор партия власти держит при себе Жириновского и имитирует с его помощью некую невнятно-популистскую оппозицию.

Валерий Смирнов, Фронт Путина. Против кого?, 2011

Заветной мечтой новых либералов – во всяком случае в этот период времени – было возглавить властный проект. Понимая, что кандидатуру нового президента в любом случае назовет Ельцин (и влияющая на него Семья), либералы не без оснований рассчитывали, что новый президент по меньшей мере не будет находиться в оппозиции к либеральной среде. Поэтому предполагалось, что СПС станет не резервным, а «интеллектуальным» вариантом партии власти, а его лидеры получат реальную возможность влиять на внутреннюю политику России. Эта нацеленность формировала новый имидж либеральной партии – вместо рыхлого объединения демократов и правозащитников (образцом которого отчасти может служить ДВР) создавалась партия нового типа, которая в отличие от предыдущих либеральных проектов рассматривалась как либерально-государственническая, либерально-патриотическая и, возможно, даже силовая. Во всяком случае, именно так видел свою «Новую силу» Кириенко и его союзники в Кремле (говорят, что одному из таких союзников, спичрайтеру президента Джохан Поллыевой, принадлежит высказывание «Либерал – это сильный человек»).

Кирилл Бенедиктов, Союз Правых Сил. Краткая история партии

Выше были отмечены наиболее общие функции партий, на которые указывают большинство современных политологов[97]. Существуют и иные – более конкретные и временные – функции, которые определяются особенностями исторического момента. Такие актуальные, но частные и недолговечные запросы общества являются питательной почвой для несистемных и маргинальных партий. И конечно, совершенно особым образом складывается судьба партий в «молодых демократиях». Для таких политических систем характерно острое противостояние между партиями, рожденными низовыми движениями протеста против традиционного авторитарного строя, и партиями, которые являются наследниками прежней «партии власти». Например, У. Хоффманн-Ланге на основе изучения опыта таких «молодых демократий», как Чили, Польша, Южная Африка, Южная Корея и Турция, пришла к выводу, что в этих странах партийные деятели, особенно из оппозиции, относятся к своим правительствам «с большим подозрением»[98].

Чэнь Цзя-вэй, Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация, 2017

Неоднородность депутатского корпуса СФ обусловливалась в этот период не столько идеологическими, сколько социально-психологическими факторами. Здесь можно выделить несколько линий размежевания, причем чаще скрытых, чем выражавшихся в явной форме: представители национально-территориальных образований – представители российских территорий; руководители регионов – рядовые депутаты; депутаты, работающие в СФ на постоянной основе – депутаты, работающие «по совместительству». Самой представительной группой в СФ являлись высокопоставленные государственные чиновники местных органов исполнительной и законодательной власти, Администрации Президента и правительственных структур. В общей сложности эти группы занимали в нем 120 мест. Президенты и премьер-министры республик в составе России, главы администраций краев и областей выставили свои кандидатуры в 66 субъектах Российской Федерации и почти 90 % из них попали в «сенат» первого созыва. Кроме того, были избраны 23 высокопоставленных чиновника местной исполнительной власти. Председатели доживавших последние дни Советов в 32 регионах выставили свои кандидатуры, и в 20 из них были избраны. Третьей составляющей «партии власти» стали делегированные в регионы представители московского политического истеблишмента. Из 11 столичных чиновников 8 добились успеха. При этом в Совете Федерации была обеспечена кадровая преемственность между старым депутатским корпусом и новым: примерно треть «сенаторов» уже имела опыт парламентской деятельности.[288]

О. Н. Булаков, Двухпалатный парламент Российской Федерации, 2003

В результате сложных переговоров в коалиционный кабинет Стоядиновича вошли частично члены Радикальной и Югославской национальной партий, словенские клерикалы А. Корошеца и мусульманская партия М. Спахо. Они образовали новую правящую партию – Югославский радикальный союз. Партия позиционировалась как единственная общеюгославская, но в реальности таковой так и не стала. В целом можно сказать, что, кроме неполной выборности парламента, искусственное создание сверху «партий власти» было еще одним показателем серьезной болезни югославского парламентаризма.

К. В. Никифоров, Сербия на Балканах. XX век, 2012

Наличие политических сил, имеющих государственную программу и взгляды, отличающиеся от взглядов тех, кто находится в данный момент у власти, является естественной составляющей политической системы современного демократического государства. В России большинство зарегистрированных партий в той или иной мере говорят о своей оппозиционности партии власти, которой является «Единая Россия». Об оппозиционности открыто заявляет «Справедливая Россия», выступившая одним из инициаторов принятия закона об оппозиции, о своей оппозиционности говорят ЛДПР, СПС и так далее. Ярчайшим примером оппозиции в России, безусловно, является КПРФ примером парламентской оппозиционной партии со своей идеологией, добивающейся власти в рамках демократической системы.

Максим Григорьев, FAKE – структуры. Призраки российской политики, -1

И тем не менее, взаимное недоверие исполнительной и законодательной ветвей власти в Крыму будет давать себя знать на всём протяжении кризиса, вплоть до краха регионалов в Киеве. Донецко-киевская команда в Совмине АРК чётко ориентировалась на урегулирование конфликта и необходимость последующего выхода из кризиса через серию мероприятий по «объединению страны». В качестве крайней меры рассматривалась возможность проведения досрочных президентских выборах, на которых, естественно, победителем должен был оказаться В. Янукович. И, наконец, в качестве самого негативного сценария рассматривалась перспектива изменения государственно-территориального устройства Украины с унитарного на федеративное. Всё это свидетельствует о катастрофически неверной оценке ситуации в стране «партией власти» в целом, и крымскими «регионалами» из Совмина, в частности.

А. В. Кочетков, Демократия под огнём. Выборы в народных республиках Донбасса, 2014

Октябрьская революция привела к власти партию большевиков, которая стала проводить в жизнь концепцию революционного права. Новый взгляд на право заключался в том, что право может выполнять революционную роль. Советское право (или, как говорил П. Стучка, «наше право») сначала проводило разрушительную работу, ликвидируя государственно-правовые институты Российской империи, правовую традицию и нормы дореволюционной эпохи. Преследовалась цель разрушить все компоненты «юридического мировоззрения», свойственного буржуазному обществу, чтобы очистить историю и начать «с белого листа» строить новое государство, общество, право. Однако по мере советского строительства право сделалось в известной мере «охранительным», ибо оно отстаивало революционные достижения от претензий контрреволюционных классов. Концепция революционного права была распространена и на конституционно-правовую сферу. Конституционному праву придавалась роль важного инструмента в борьбе с политическими и классовыми оппонентами. Не случайно П. Стучка назвал первую советскую Конституцию РСФСР 1918 года «конституцией гражданской войны»[135].

И. А. Кравец, Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления, 2005

Предлагая «аутсайдерам» социальные проекты, Янукович не собирался представлять их интересы в политической жизни страны (он и не смог бы этого сделать, поскольку сам являлся ставленником олигархических кланов). А Тимошенко и Мороз обещали им свое политическое заступничество. Массы людей, выйдя из состояния апатии периода выживания, стали проявлять общественную заинтересованность, но реализовать ее в рамках существующей системы власти не могли, а независимых структур гражданского общества, через которые они могли бы влиять на партии, парламент, правительство, президента, по сути, нет. И эти люди стали искать место под «оранжевым» солнцем оппозиции. Нарождающийся средний класс ушел в основном под знамена Виктора Ющенко, низшие слои общества предпочли Тимошенко и Мороза. А партиям власти не доверял никто.

Коллектив авторов, «Оранжевая революция». Украинская версия, -1

Большевики сознательно регулировали приток новых групп избирателей, гарантируя себя от поражения. В 1918 г. в выборах участвовали представители нескольких оппозиционных новой власти партий, поэтому появление на политической арене упомянутых выше категорий горожан могло привести к нежелательной для большевиков ситуации. Показательна очередность привлечения новых избирателей: не особо разбирающиеся в политике домохозяйки, политизированная, но осторожная интеллигенция и, наконец, молодежь, как и во все времена, делящая мир на «белое» и «черное» (вследствие этого радикализма наиболее непредсказуемая группа). Отражение подобного расчета слышится и в выступлении одного партийного работника на заседании Петроградского губкома партии большевиков 2 апреля 1919 г. «Тов. Оборин, возражая тов. Судику, говорит, что, по словам т. Судика, мы уже настолько сильны, что можем ослабить диктатуру и привлечь широкие массы, – записано в протоколе. – Можно установить три фазы в развитии диктатуры пролетариата: 1) захват власти; 2) подавление сопротивления буржуазии; 3) дальнейшее развитие и строительство. Надо решить, какой момент мы переживаем. 1-ая и 2-ая фазы, очевидно, прошли, но не всюду. И не всюду можно привлекать наших классовых врагов и обывательщину. Особенно в Питере и Петроградской губернии, где еще кипит классовая борьба… Допускать в Советы слишком широкие массы не следует»[23].

А. И. Рупасов, Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны, 2013

Десятки юридически оформленных политических партий, декларирующих оппозиционность правящей элите, не смогли стать реальной оппозицией властям, которые воспроизводили в обществе феномен, характерный для развитого социализма, – вездесущую «партию власти», отличие которой от бывшей КПСС состояло лишь в отсутствии явной и не подлежащей ревизии идеологической доктрины, а единая сущность – в безраздельном владении основными рычагами управления государственно-колхозной экономикой и сферой законотворчества, регулирующей распределение собственности. «Партия власти» легко пожертвовала идеологическими догмами и отдельными политическими фигурами ради консервации замкнутой системы регулирования социально-экономических отношений, в которой могли меняться исполнители, но не механизмы, отработанные десятилетиями экономического принуждения. Попытки придать этой системе несвойственные ей функции социальной защиты населения оборачивались фарсом, превращающим подавляющее большинство населения в неимущих, нуждающихся в государственной опеке. Таким образом воспроизводился феномен «единства партии и народа», когда «партия» постоянно заботится о том, чтобы в обществе было побольше неимущих, а последние держатся за нее, боясь утратить последние завоевания социализма, но постепенно обнаруживая, что голосующая за сохранение старых порядков в экономике рука все больше становится рукой, протянутой за подаянием.

Коллектив авторов, Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга, 2008

Придя к власти в результате Октябрьского вооруженного восстания, партия большевиков предполагала в самое ближайшее время начать выполнение первых декретов II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов: о мире, о земле, об отмене смертной казни[74]. Подобная программа являлась компромиссом, уступкой большевиков общественному мнению в виде проэсеровского Декрета о земле и демократического Декрета № 1 об отмене смертной казни, возобновленной на фронте правительством А.Ф. Керенского 12 июля 1917 г. Таким образом, первые действия новой власти оказались даже более демократичными, чем предусматривали их дооктябрьские лозунги. Часть партии (Л.Б. Каменев, А.В. Луначарский и другие «мягкие большевики») сочла возможным отказаться от смертной казни в условиях прихода к власти партии, выражающей интересы большинства трудящихся. Необходимость насилия, тем более террора в этой ситуации ими отрицались. А.В. Луначарский писал жене 28 октября 1917 г.: «Я пойду с товарищами по правительству до конца. Но лучше сдача, чем террор. В террористическом правительстве я не стану участвовать… Лучше самая большая беда, чем малая вина»[75]. Далее в письме он писал об ужасе, который он испытывает, боясь прослыть виновником безобразий и насилия.

И. С. Ратьковский, Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции, 2017

Вот его собственный рассказ о своем активистском становлении: «розовые очки» слетели, разбившись вдребезги о жесткие реалии жизни, в которую нас бросила партия власти – коррупция, лоббизм и беззаконие, отсутствие прав и свобод гражданина, многое другое, что ассоциируется теперь с партией «Единая Россия», которую в регионе представляет свора продажных, жадных, безвольных и бездарных чиновников и депутатов. И тогда «мы вместе со знакомыми, неравнодушными и порядочными людьми решили создать общественную организацию „Справедливость“[13]. В итоге, Дорошок фактически стал организатором и лидером движения автомобилистов, которое объединяло людей, пострадавших как от таможенных органов, так и от налоговых нововведений правительства. Наряду с этим Дорошок вступил в либеральную „Солидарность“.»

А. В. Сахнин, Болотная революция, 2014

Новая «политконструкторская» идея не оставила равнодушной ни одну из известных российских политических партий. И не мудрено – заявка, в которой большинство партийцев увидели попытку организовать «двухголовую партию власти» (вариант – «партию чиновничества»), грозила если не перечеркнуть, то серьезно модифицировать существующую в стране партийную (а в Думе – фракционную) структуру.

В. Г. Башкирова, Как Черномырдин спасал Россию, 2011

Итог рассмотренного этапа состоит в том, что КПРФ проявила неспособность противостоять передаче окружением Б. Ельцина власти в стране преемнику (В. Путину), а также успеху «партии власти» (Межрегиональное движение «Единство»).

К. Д. Николенко, Идеология и практика КПРФ: проблема исторической преемственности и поиск новой политической идентичности, 2015