Самый-самый

Юлия Викторовна Игольникова, 2022

Юная принцесса не умеет радоваться и улыбаться. А виной всему проклятье королевы. Избавиться от него поможет только самый-самый. Но кто это такой, неизвестно. И Степану, чтобы спасти принцессу и избежать тюремного заточения, необходимо найти этого самого-самого.

В маленьком королевстве, может, сказочном, может, обычном, жили король с королевой. Вдвоем жили. Детей у них не было. И это очень печалило короля. А вот супругу его, напротив, нисколько не волновало. И как ни упрашивал, как ни уговаривал он ее потомством обзавестись, она никак не соглашалась. Нравилось ей жить жизнью веселой, беззаботной, молодостью и красотой своей наслаждаться.

Очень привлекательная, яркая женщина была, как роза цветущая, благоухающая. Боялась королева, что с появлением ребенка забот и хлопот прибавится, ночей бессонных, дум тревожных, и красота ее от этого поблекнуть может.

Но король настаивал. Дня не проходило у них без разговора о будущем наследнике. Как могла королева увиливала от этой своей обязанности супружеской, но, наконец, сдалась, забеременела.

Все девять месяцев провела она в тоске и печали. Потому как каждый день видела, как уходит ее красота, как вместо тонкой талии появляется огромный живот, как припухлости на лице крадут прекрасные ее черты, как морщинки новые вокруг глаз образовываются. И лила она слезы горькие сутки напролет. И от того еще дурнее становилась.

С нетерпением ждала она избавления от своего бремени тяжкого, дни, минуты считала. Лишь надеждой жила, что когда дитя появится, вернется к ней ее красота. И вот, наконец, настал тот час. Девочка на свет появилась, маленькая принцесса. Зоей ее назвали.

Радости короля не было предела. Благодарил и восхвалял он свою жену, как только возможно, подарками осыпал, на руках носил. Но королева, казалось, этого и не замечала. Радости ей это не доставляло, потому как чуда ей ожидаемого и горячо желаемого так и не произошло. Не вернулась к ней тонкая талия, ноги стройные, не разгладились черты прекрасные, зато живот да припухлости всякие, да морщины глубокие покидать свою хозяйку не собирались.

Слезы и уныние стали теперь верными спутниками королевы. Хоть и убеждал ее супруг, что она по-прежнему хороша, все бесполезно было. Зеркало женщину не щадило и каждый день напоминало о страшной потере. Видела королева в отражении своем такие изменения, что будто не девять месяцев прошло, а девять лет, а то, может, и больше.

Невзлюбила королева дочку, посчитав ее причиной своих несчастий. Каждый день лила слезы над кроваткой малышки, каждую ночь бессонницей маялась, думами тяжкими терзалась. Не могло это на здоровье ее не сказаться. Заболела женщина, чахнуть, угасать стала. Слегла вскоре. И до последнего часа своего проклинала маленькую принцессу.

*

Девочка росла невеселой, все время в грустном настроении пребывала, плакала часто, не улыбалась никогда, радости не знала.

Кто-то говорил, что это от того, что без матери ребенок растет, без ласки и тепла родительского. Кто-то утверждал, что принцесса нрав печальный от королевы унаследовала. Все уже и забыли, что прежде та была весела и беззаботна. Но многие шептались, что проклятье это материнское, сильнее которого и быть не может.

Отец души в дочке не чаял, баловал и угождал во всем, все желания ее исполнить старался. А она и не желала ничего. Не капризна была, тиха и задумчива.

Чтоб отца своего слезами не расстраивать, к речке уходила, там сидела подолгу в одиночестве, в поверхность зеркальную глядясь, но ничуть не радуясь отражению своему. Хотя ведь было чему. Прекрасна и нежна была принцесса, как только что раскрывшийся бутон, точь-в-точь как королева в лучшие свои годы. Любая другая бы девушка гордилась такой наружностью и радовалась своему счастью и везению. Но Зоя лишь роняла слезы горькие в чистую спокойную реку и грустила неведомо о чем.

*

Речка та была не широкая, не длинная, не глубокая, не быстрая, но зато рыбой богатая.

На другом ее берегу напротив дворца королевского избушка стояла. В ней Степан жил, рыбак. Каждый день он отвязывал свою маленькую лодку и отправлялся за уловом. Бывали у него дни удачные, бывали не очень. Но на жизнь он не жаловался. Дело свое знал и любил. Хватало рыбы в реке, чтобы и самому уху знатную, наваристую приготовить, и на базар что снести да продать там или обменять на вещь нужную.

Но вот стал Степан замечать: с каждым днем улов его уменьшается. Вот уже и уха не такая густая, и на базар нести особо нечего. Все больше времени на реке проводить приходилось, чтобы концы с концами свести. И уже не только на вечернюю и на утреннюю зорьку рыбачил Степан, а порой и сутки напролет по реке плавал в ожидании поклевки.

Вот в один из таких дней пустил он лодку свою по течению, сам глаз с поплавка не сводит. Вдруг слышит, в кустах за камышами звуки какие-то странные. Не то квакает кто-то, не то хлюпает что-то. Отложил он удочку в сторону и за весла взялся, и к берегу лодку свою направил.

Подплыл. Видит, девушка сидит, плачет, слезы в реку роняет. Красивая девушка. Одета нарядно. И чего ей такой грустить, подумал парень.

— Эй, чего ревешь-то? — окликнул он ее.

Она голову подняла, ресницами длинными взмахнула. Увидел Степан, что глаза у нее большие зеленые, красивые, да только слез полные.

— Так я же принцесса, Зоя, — ответила девушка.

— Так тем более, — не понял парень. — Чего грустить-то? Во дворце живешь, чай, не голодаешь, платье вон у тебя нарядное. Чего еще девчонке для счастья надо?

— Так ты разве не знаешь? — удивилась она. — Все это знают. Радоваться я не умею. Плачу каждый день.

— Так от чего же это? Или ты больна чем? — спохватился он.

— Нет, — покачала она головой. — Папа скрывает это ото всех, но люди все равно шепчутся. Мама меня прокляла перед смертью. Я хоть и маленькая тогда была, а хорошо ее слова запомнила. « Будь ты проклята, — сказала она. — Ты красоту мою, радость мою сгубила. Из-за тебя я счастье потеряла, слезы лила. Так и тебе вовек радости не узнать!». Потом она запнулась, захрипела, глаза закрыла и прошептала еле слышно: « Только самый-самый…». И умерла.

— Вот так история, — Степан голову почесал. — А что же ее последние слова-то значат? Только самый-самый?

— Не знаю, — Зоя пожала плечами. — Я думаю, ничего. Думаю, что в бреду она уже была, не понимала, что говорит. Вот с тех пор я и грущу, и плачу. Каждый день я хожу сюда, чтобы папу своими слезами не расстраивать.

— Так вот в чем дело! — воскликнул парень. — А я-то голову ломаю, почему рыбы в реке мало стало! А потому, что вода в ней теперь соленая! А все от твоих слез! Так не годится, — сказал он строго и пальцем ей погрозил. — Хоть ты и принцесса, а не дело это — реку портить, добрых людей пропитания и заработка лишать.

— Так разве я виновата? Слезы сами льются, — взглянула она на него укоризненно и опять заплакала.

— Так неужели сделать ничего нельзя? Может, есть способ какой хворь твою победить, от проклятья избавиться?

— Так папа все уже перепробовал: и докторов, и колдунов, и шаманов заморских ко мне приводил. Ничего не помогает. Только одна цыганка сказала, что слова последние мамины спасти меня могут.

— Это как же?

— Ну вроде как мысль она свою последнюю перед смертью не закончила, проклятье не завершенным осталось, значит, и избавиться от него можно. А раз сказала она «самый-самый», так и надо его, этого самого-самого найти.

— Ну и кто это такой? И как найти его?

— Так в том-то все и дело, что не знает никто, даже цыганка та не знает.

Задумался Степан, голову почесал, взгляд на Зою кинул. У той слезы с лица прекрасного прямо в реку капают.

— Так, Зоя, — сказал он решительно. — Хоть ты и принцесса, а реку портить я тебе не позволю! Надо это дело исправлять. Говоришь, нет другого способа, значит, надо найти этого самого-самого.

— Так как найти-то? Никто на такое не решается даже.

— А я решусь, — твердо сказал рыбак. — Если есть он, найду его!

— Ах, — она руками всплеснула, — мы с папой очень благодарны тебе будем, если возьмешься за это дело.

— Не просто так помогу, — Степа брови сдвинул. — Награды потребую.

— Так, что хочешь, проси!

— Замуж выйдешь за меня, если беду твою прогоню? — выпалил он и взглядом в принцессу впился.

— Замуж? — удивилась она. Уголки ее нежных розовых губ опустились. — Я же принцесса, а ты рыбак. Как такое возможно?

— Ну не хочешь, как хочешь, — махнул Степан рукой. — Значит, уеду отсюда, другие берега искать буду. А может, вообще, моряком стану. Ну прощай, принцесса.

— Стой, стой! — испуганно воскликнула она. — Я согласна. Выйду за тебя замуж, коли папа против не будет. Женихов-то у меня все равно нет. Кому плакса такая нужна? Все веселых любят.

— Ну вот и хорошо, — кивнул Степан.

*

На следующее утро в дверь избушки рыбацкой постучали настойчиво. Открыл Степан, а на пороге стражники королевские стоят. Под руки его взяли и во дворец доставили.

— Ну здравствуй, рыбак, — сказал король. Вид он имел озабоченный. На лбу и меж бровей глубокие морщины залегли.

Степан поклонился почтительно.

— Значит, говоришь, поможешь дочке моей?

— Так что же делать? Помочь надо. Там более я через дочку Вашу теперь вовсе не у дел остался. Рыбы в реке нет почти. И выбор у меня невелик. Либо принцессу спасать, либо работу другую искать.

— А взамен, значит, хочешь жениться на ней?

Степа смутился, глаза вниз опустил, кивнул.

— Так кто же не захочет? — ответил уклончиво. — Зоя девушка красивая. Да и чувствую я, сердце у нее доброе, нежное.

После этих слов король улыбнулся довольно, одобрительно. Но потом снова нахмурился, вид строгий принял.

— Ну хорошо. Отдам я дочку за тебя. Только если поможешь ей! А если нет, ждет тебя тюрьма сырая, заточение бессрочное! Потому как за слова свои отвечать надо и надежд напрасных не расточать попусту.

Степа замялся. Не очень он был уверен в успехе дела этого сомнительного. Понял, что погорячился. И в тюрьме оказаться парню молодому совсем не хотелось. Но прав был король, нечего словами разбрасываться. Неловко было сейчас отказаться, некрасиво на попятную идти, недостойно. Потому сказал Степан:

— Хорошо. Согласен я. Все свои силы положу, а Зое помогу.

Король вздохнул с облегчением. Радость, надежда во взгляде его печальном появились. Встал он с трона своего, к Степе подошел, руки ему на плечи положил.

— Ну что ж, сынок, не подведи. Собирайся в путь. Благословляю тебя на дело доброе, хорошее.

*

Вышел Степан из дворца. Что делать, куда идти, не знает. Подумав немного, решил первым делом цыганку навестить, про которую Зоя рассказывала.

— Что, рыбак, на принцессе жениться задумал? — вместо приветствия сказала хозяйка дома.

— Здравствуйте, тетя цыганка, — ответил парень. Не ожидал он с порога слова такие услышать. Застыл в дверях растерянно.

— Проходи, садись, — пригласила его старая женщина.

Из-под платка красного космы седые свисали. Лицо все морщинами глубокими изрезано. А вот глаза молодые были, ясные, большие и черные. Пытливо смотрели, изучающе.

Послушался парень, вошел, на лавку присел. Неуютно ему было под этим взглядом пристальным, угольным.

— Ну что молчишь? На вопрос мой не отвечаешь?

— Да я и не знаю, что сказать, — честно признался он. — Ни о чем таком я и не помышлял никогда. Так сгоряча вырвалось. Само собой вышло как-то. Но если рассудить, что плохого в желании-то моем? Кто ж не захочет на принцессе жениться?

— Понятно. Ну а ко мне зачем пришел?

— Так Вы же знаете про проклятье. Говорили, что помочь Зое можно.

— Можно, — кивнула цыганка. Зоя думает, что мать ее бредила. Но это не так. Поняла королева в последнюю секунду, какие страшные слова сказала, какую ошибку чудовищную совершила, захотела исправить все, да не успела. Но проклятье незавершенным осталось. Потому и избавиться от него можно, повернуть в сторону нужную.

— Так помогите, подскажите, как избавиться-то! — с надеждой взглянул Степан на цыганку.

— Так откуда мне знать. Но раз были ее последние слова про самого-самого, значит, надо этого самого-самого найти.

— Так кто же это такой?

Цыганка плечами пожала, руками развела, взгляд свой черный опустила.

— Но как же узнать? Как понять? — воскликнул парень раздосадованно.

— Ладно, рыбак, — хозяйка напротив него присела. — Давай вместе подумаем. — Карты на столе разложила. — Кого можно самым-самым назвать? Вот ты бы как ответил?

Степан голову почесал, плечами пожал. Ничего ему на ум не приходит.

— Ну давай рассуждать. Самый-самый, это значит, среди всех и во всем он самый, первый везде.

— Верно, — подхватил Степан радостно. — Значит нужно самого лучшего человека найти! Самого хорошего!

— А вот тут-то ты и неправ будешь, — спокойно возразила цыганка, карты перекладывая.

— Это почему же?

— А потому что и среди плохих и злых самым-самым быть можно. Да и человек ли это?

— А кто же еще? — удивился Степан рассуждениям таким.

— Да погоди, не сбивай с мысли, — прикрикнула на него женщина. — Это я так, думаю… Вот в чем вся сложность заключается? Если он самый-самый, то таковым должен быть и среди хороших, и среди плохих, среди всех, — сделала она вывод. — Ну, как тебе такая загадка? Под силу ли ее решить?

Парень головой замотал, на руки ее уронил и вздохнул тяжело.

— Нет, не под силу, тетя цыганка. Все, пропал я. Ждет меня теперь тюрьма сырая. Никогда мне этого проклятого самого-самого не отыскать.

— Ну ты раньше времени нюни-то не распускай, — сказала она строго. — Карты мне вот другое говорят. Говорят, отыщешь ты его. Только…, — она взглянула на расклад свой и запнулась. Потом рукой махнула. — А ладно, это после…

Парень посмотрел на нее вопросительно.

— Есть у меня одна мыслишка, — она улыбнулась и глазами черными сверкнула. — Просто самых их ведь много. Есть, к примеру, самый сильный — Илья-богатырь. Есть самая красивая — Елена прекрасная. Вот с них свои поиски и начни. Глядишь, так и к самому-самому доберешься.

— Ох, можно ли, тетя, картам Вашим доверять? Уж и не знаю, — вздохнул Степан.

— А вот тут ты даже сомневаться не смей! Нельзя карты не уважать. Они и передумать могут, и рассердиться, — нахмурилась женщина.

— Ой, простите меня! Так Вы озадачили меня рассуждениями своими, что и с мыслями собраться не могу. Что же делать-то мне? Куда идти?

— Иди сперва Марью-искусницу навести. Она недалеко тут живет. Через лес, через поле пройдешь, там и деревня ее будет. Поговори с ней, порасспрашивай. Может, что и знает, может, что и слышала. Ступай, рыбак. И помни, карты правду говорят. Ждет тебя удача, коли сам ее не спугнешь, поверишь! Тогда и найдешь самого-самого!

— Спасибо, тетя цыганка. Очень Вам я благодарен! Надо поверить, назад-то пути все равно нет.

*

Пробрался Степан через лес, поле широкое пересек и к деревне вышел. Люди показали ему, в каком доме Марья-искусница живет.

Конец ознакомительного фрагмента.