Нежный хищник

Мила Дрим

Когда ты игрок по жизни, когда твое сердце не принадлежит никому – это ли не есть свобода?Красивый, обольстительный, опасный, такой нежный хищник привык получать свое…Но в этот раз все будет не так, как он ожидал.История Ильнура – всеми любимого брата из «Золотой орды».ВНИМАНИЕ! НА МОМЕНТ ВСТУПЛЕНИЯ В СЕКСУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ВСЕ ГЕРОИ ДОСТИГЛИ СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ!

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Почему именно я? — Ильнур обвел братьев вопрошающим взглядом. Те, пряча усмешки, молча, смотрели на него. Да уж, свезло — так свезло. Они, все 8 человек, собрались в подвальном помещении «Странника». Минутой ранее, Рустем, на правах старшего брата, озвучил приказ Тимура, вызывая этим гамму чувств у Ильнура — непонимание, веселье, озадаченность.

— Почему я? — повторил Ильнур, проводя пятерней по своим густым, черным волосам. Они немного отрасли — надо бы посетить парикмахера, Ильнур сделал тут же в уме заметку.

— Ты что это, против? — Рустем послал брату холодную улыбку. Конечно же, тот не мог быть против: все они — были командой и уважали, выполняли приказы Тимура.

— Я не против, — одарив Рустема ледяной улыбочкой, ответил Ильнур, — я — в шоке. Это все равно, что сказать волку пасти овцу.

— Ты ее еще даже не видел, — вставил свое слово Айрат. В его глазах плясало веселье.

— Ты прав, — Ильнур усмехнулся, задумчиво наклоняя голову. В голове его завертелись-закружились мысли, как все организовать так, чтобы эти изменения не мешали его личной жизни.

— В любом случае, мы не можем и не должны отказывать. Нас попросил о помощи генерал. Это какая-то родня Юнира Хакимовича или его жены, — Рустем потянулся, хрустя пальцами рук. На костяшках были красные отметины, впрочем, как у всех собравшихся — мужчины регулярно тренировались — начиная каждое утро с отжиманий на кулаках, и это было одно из самых простых упражнений. Все — таки, физическая форма, как ни крути, играла немаловажное значение — не очень-то впечатляет мужчина с обрюзгшим животом и женоподобным телом. Таких, среди состава золотой орды, не было. Железная дисциплина, привитая не менее железным Тимуром, даже теперь — в его отсутствие, поддерживалась без нареканий.

— Яры, — Ильнур обвел братьев усмехающимся взором, — думаю, это будет интересно. Когда выезжаем за принцессой?

— О, ты ее уже принцессой назвал, — Рустем чуть сощурил глаза, — действительно, будет интересно, братишка.

Татарстан, один из его городов.

Айсылу села за кухонный стол. Она ощущала на себе неотрывные взгляды самых родных, самых близких людей — бабушки и дедушки. Они еще ничего не сказали, но по тягостной атмосфере, царившей в воздухе, пропитанном ароматом яблочного пирога и дрожжевого теста, девушка поняла — разговор будет не из легких. Родственники сели напротив. Дедушка — седовласый, широкоплечий мужчина, громко вздохнул — даже Гузель Касымовна, вздрогнув, посмотрела на него.

— Мы не имеем больше права скрывать от тебя правду, — произнес спокойным голосом Рашид Хайдарович.

Айсылу шумно сглотнула и вопросила:

— Ты о чем?

Голубые глаза бабушки наполнились тревогой, зеленые — дедушки — уставились в одну точку, куда-то на стол. Гузель Касымовна нехотя начала:

— Понимаешь, Айсылу, твой отец…

— Лучше расскажу я, — оборвал Рашид Хайдарович, устремляя свой взор на внучку. Эх, не удалось скрыть от нее эту жестокую правду. — Твой отец не погиб в автомобильной аварии, Айсылу. Его расстреляли.

Эти слова прозвучали хоть и негромко, но оглушающее для Айсылу. Волна страха окатила девушку — горло сдавило, живот противно скрутило. А в груди — зацарапало от страха.

— Расстреляли? — переспросила Айсылу, сжимая тонкими пальчиками край обеденного стола.

— Расстреляли — киллеры из группировки. Их глава отдал приказ убить твоего отца, потому что он, как криминальный авторитет, что-то не поделил с ними, война у них была, люди гибли, вот и Закир погиб, — Рашид Хайдарович решил говорить до конца, правдорубно. Не имело уже смысла как — то смягчать слова. Да и как их смягчить?

У Айсылу сперло дыхание в груди. Ее, словно железными тисками, беспощадно сжали. Столь сильно, что девушка, не имея возможности полноценно вздохнуть, ощутила легкое головокружение.

— Ты хочешь сказать, что мой папа — преступник? — еле шевеля языком, прошептала Айсылу, не веря тому, что говорит. Ее папа. Папочка. Пусть и редкий гость, но всегда долгожданный, любимый, ласковый.

— Я хочу сказать, что мой сын и твой отец был криминальным авторитетом. Его убили. Я думал, на этом они успокоятся, — Рашид Хайдарович сокрушенно покачал седовласой головой, — но сегодняшний случай заставил меня пробудиться. Один из старых врагов Закира недавно откинулся с зоны. И он полон ненависти. Все еще. Спустя 13 лет. Боюсь, как бы они не дотянул свои руки до тебя.

— До меня? — сдавленным голосом спросила Айсылу. Она обхватила себе за подрагивающие от волнения плечи. — Бред какой-то. Зачем? Глупости.

— Я бы тоже хотел, чтобы все это было и оставалось глупостями, — дед сжал кулаки, — но это не так. И я был вынужден предпринять меры. Я связался с важными людьми и попросил их о помощи. Пока тут будут выискивать убийцу, здесь тебе оставаться небезопасно. Поэтому, в ближайшее время ты покинешь наш дом на неопределенное время. Тебя увезут подальше, в другой город.

— Что? — в один голос вопросили Айсылу и Гузель Касымовна.

Седовласый мужчина сдвинул белесые брови на переносице.

— А консерватория… — подала голос бабушка, озадаченная принятым решением мужа. На самом деле ее волновало ни сколько обучение внучки, сколько расстояние, которое между ними возникнет — впервые за все эти годы. Айсылу никогда не покидала родные стены, не ночевала у подруг, не ездила в детские лагеря. Внучка всегда была окутана опекой и контролем, особенно контролем бабушки. Айсылу была не приспособлена к жизни там, за дверью. Это ужасное осознание только сейчас, в эти секунды, посетило голову Гузель Касымовны. Она прижала дрожащую ладонь к своему рту, силясь сдержать рвущиеся наружу переживания. Но их можно было и не произносить — по лицу бабушки и так было все видно. Ее маска спокойствия спала, обнажая чувства старой женщины.

— На кону стоит благополучие и, может быть, жизнь Айсылу, так что советую забыть о консерватории, — жестким тоном ответил Рашид Хайдарович.

Айсылу ощутила некую радость от услышанного — хоть что-то было хорошее в случившемся. По крайней мере, учеба в консерватории откладывалась, а там, глядишь, можно будет и поступить на кондитера. Но слова, сказанные дедом, слова «на кону благополучие и жизнь Айсылу», тут же, застучали в голове девушки. Как такое вообще может быть? Кому она нужна? И все же, Айсылу стало страшно. Липкий страх пополз по ее спине, и девушка передернула узкими плечиками, желая прогнать его. Сквозь гул, стоящий в ушах, Айсылу услышала вопрос бабушки:

— Рашид, кто же эти люди, которые заберут нашу внучку?

— Это — профессионалы. Они, как никто другой, понимают всю подноготную криминала.

— Алла (Аллах, Господь), бандиты что ли? — выдохнула потрясенная бабушка.

Айсылу вся вытянулась, как струна, ожидая ответ деда.

— Ты угадала, — обреченно ответил он. — Только у них теперь другие имена. В общем, мне их сосватал генерал, а он — плохого не посоветует.

Айсылу вгляделась в лицо дедушки: внезапно, он показался ей таким старым… Сердце сжалось от боли. Девушка отрицательно замотала головой, говоря:

— Я никуда не поеду! Я не собираюсь бросать вас на произвол судьбы!

Бабушка и дедушка удивленно переглянулись меж собой — впервые за эти годы Айсылу позволила себе так говорить — не мягко, как обычно, а с ощутимыми резкими нотками. По — взрослому.

— В тебе словно отец твой говорит, он такой вот был, горячий, — прошептала Гузель Касымовна, — горячность его и сгубила. Не позволяй этой черте брать верх над тобой. Ни я, ни дедушка, не переживем, если что-то с тобой случится.

— А если случится с вами? — Айсылу быстро взяла себя в руки и снова говорила спокойно. Только внутри, подобно пойманной птице, что-то билось, просясь наружу. Пока что просилось. Оставалось только догадываться, что случится, когда это что-то потребует, а не попросит.

— С нами будет все хорошо, — дедушка, наконец, улыбнулся внучке.

— А вы не можете поехать со мной? — девушка не собиралась сдаваться. Оно и понятно — Айсылу любила своих родственников — горячо, искренне.

— Нет, это исключено. Это привлечет слишком много внимания. Но не беспокойся — у нас будет охрана, — Рашид Хайдарович устало вздохнул.

— Тогда зачем мне уезжать, раз будет охрана? — Айсылу непонимающе уставилась на дедушку. Потом перевела взгляд на молчаливую, такую притихшую бабушку, затем снова обратила внимание на старого мужчину.

— Я обдумывал этот вариант тоже, и все же, самое лучшее, именно для тебя — покинуть город в ближайшие дни. Поэтому, не теряй времени, собирай свои вещи.

Слезы обожгли глаза Айсылу. Она, сдерживая себя из последних сил, поднялась на вмиг ослабевшие ноги. Ощущая себя бесправным существом и источником проблем, девушка торопливо покинула кухню, скрываясь у себя в спальне. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Айсылу обвела комнату взором. Тут был ее мир, розовый, ванильный, почти игрушечно — кукольный. Хоть и не все было по вкусу девушке, однако этот мир был знаком ей и хорошо изучен. И, признаться, до этого дня он был безопасен… а сегодня, подобно карточному домику, он рухнул, поднимая такую пыль прошлого, от которой будущее теперь было не видно. Теперь оно было словно окутано непроглядным туманом — и неизвестно, что случится, если сделать шаг в него.

Айсылу заставила себя заняться делом — она начала медленно складывать в свой поношенный рюкзак (с которым она отходила все 10 и 11 классы) вещи — документы, средства гигиены, нижнее белье. Запихивая ворох хлопковых трусиков в отделение, девушка, внезапно, разрыдалась. Ей было страшно. Так страшно, что пальцы не слушались ее и никак не могли справиться с замочком на рюкзаке. Айсылу обессилено опустилась на пол, роняя подле себя рюкзак и нижнее белье, которое бежево-белыми пятнами раскидалось на розовом ковре. Девушка прикрыла глаза, пытаясь этим действием остановить поток горячих слез. Конечно же, это была глупая попытка — потому что соленые капли продолжали идти, и вскоре все щеки и шея Айсылу были мокрыми от них.

Дверь плавно отворилась, и раздался тихий голос Гузель Касымовны:

— Айсылу, кызым, пойдем чай попьем. Пирог готов.

Айсылу не хотела ни чай, ни, тем более, что-то кушать. Но, не желая огорчать бабушку, девушка не стала отказывать той. Сколько им еще быть вместе? День? Час? Не стоит раскидываться этим драгоценным временем. Она поднялась на ноги и, быстро запихнув белье в рюкзак, направилась к двери. Гузель Касымовна не сводила с внучки заплаканных глаз. В сердце старой женщины поселилась отзывающаяся болью тревога. Страшно было за внучку, горько от того, что все так случилось. А еще, в глубине своей души, Гузель Касымовна ощутила чувство вины. Оно было еще не столь явственное, но подавало свои удушающие звуки — старая женщина понимала, что не научила свою внучку жизни без нее и Рашида Хайдаровича. Одна картинка страшнее другой вертелась в голове Гузель Касымовны, и сейчас старая женщина была намерена хоть что-то сказать в напутствие своей Айсылу.

Они прошли на кухню — деда там уже не было. Девушка вопрошающе посмотрела на Гузель Касымовну, и та коротко пояснила:

— Ему нужно побыть наедине со своими мыслями.

Бабушка, ловко повязав цветастый передник, стала раскладывать на обеденном столе угощения к чаю: пиалу с янтарным, густым медом, распаренную, и оттого невероятно мягкую курагу, золотистый изюм и, наконец, ароматный, с начинкой из первых яблок, пирог. Чайник, засвистев на газовой плите, привлек к себе внимание. Гузель Касымовна, томимая различными словами и попытками подобрать нужные слова для внучки, медленно заварила чай — пару ложек крупнолистового чая, щепотку мяты — для вкуса и спокойствия.

Айсылу наблюдала за руками бабушки — казалось, они творили какое-то волшебство — потому все, что делала эта старая, сильная духом женщина, будь чай, пирог, даже самый простой суп — все получалось у нее вкусным. Вот и сейчас, когда девушка отломила маленький краешек еще горячего пирога и положила его в рот, то тут же ощутила, какой он аппетитный, ароматный. Сразу захотелось есть.

Гузель Касымовна разлила по широким, похожими на пиалы, только с ручкой, чашки, темный чай. Медленно опустившись на стул, она устремила свой взгляд на внучку. Ах, внучка-внученька! Такая хрупкая, такая нежная! Сидит, смотрит на нее своими большими глазами. Как ей все сказать? Как подобрать нужные слова? Понимая, что с каждый секундой уходит драгоценное время, Гузель Касымовна начала:

— Внученька, Айсылу, — голос бабушки дрогнул, и девушка, протянув руки, накрыла ладони старой женщины.

— Да, эбикай (бабушка), — Айсылу мягко улыбнулась. Улыбалась, а в груди скребли кошки. Теперь-то девушка поняла значение этой фразы. Наитоскливейше — противнейшее ощущение.

— Будь осторожна, береги себя и свою честь, — Гузель Касымовна чуть нахмурилась, — даже если они тебя будут охранять, не забывай — они мужчины, а мужчины бывают очень похотливыми. Раньше я немного переживала, что ты не выглядишь, как женщина, а сейчас рада, что ты больше похожа на подростка, это и к лучшему, меньше внимания будешь привлекать, кызым. В конце концов, теперь я вижу благо в том, что в нашем роду женщины расцветают позже.

Айсылу сдержала разочарованный вздох — признаться, ей совсем не хотелось выглядеть, как подросток, но против природы не попрешь — девушке была дана такая внешность: изящная, тонкая. Что же, нужно было учиться принимать себя такой, какой есть, к тому же, поразмыслив, Айсылу согласилась с бабушкой — девушка действительно не хотела привлекать к себе внимание. Господи, а ведь она поедет не с простыми мужчинами, а с самыми, что ни на есть бандитами! Когда ее жизнь успела так круто измениться? Создавалось впечатление, что ее, Айсылу, выбросило из детской карусели-паровозика и вот-вот закинет на гоночную машину. Девушка подавила в себе страх. Она не хотела, чтобы бабушка заметила его.

— Она меня не обидят, я уверена, — максимально ровным голосом отозвалась Айсылу.

— Дай Аллах, чтобы все было так, как ты говоришь. В любом случае — генерал не просто так обратился к ним за помощью, — бабушка тепло улыбнулась девушке, пытаясь приободрить ее.

Айсылу улыбнулась в ответ, но тут же, ощутила ком в горле — горький, угрожающий вылиться в рыдание. Девушка спешно схватила чашку и сделала жадный глоток ароматного, но такого горячего чая. Она тут же закашлялась, выплескивая содержимое рта наружу. Обычно Айсылу не была столь неаккуратна, но нервное состояние сделало свое дело — и вот уже на белоснежной домашней кофте появились некрасивые пятна. Гузель Касымовна, раньше, может быть и сделала замечание, но сейчас — просто подала внучке полотенце, чтобы она промокнула им мокрые участки на кофте.

Остаток чая Айсылу пила уже молча и медленно. Девушке даже удалось съесть кусочек пирога, а затем, она, поблагодарив бабушку, ринулась в ванную комнату — поскорее под душ, выплакаться, прореветься и выйти уже не такой ранимой, не такой напуганной. Ах, если бы всегда это было действенным!…

Выйдя из ванной комнаты, Айсылу прямиком направилась в свою спальню — чтобы забыться сном. Но даже он был тревожным, изнуряющим и мучительным. Воистину, не найти покоя, если твоя душа его не обрела…